Глава 19

Из пещеры я выходила слегка пришибленная, совершенно ошеломленная тем, что божество второй раз меня услышало. Я много-много лет ходила в храмы. Молилась, оставляла дары, но никогда ранее их вот так моментально не принимали.

— Госпожа, — окликнул меня караулящий у входа телохранитель. — Его светлость приказал дождаться вас и проводить к костру.

Выяснилось, что пока я молилась и бродила по святилищу, воины уже разбили временный лагерь неподалеку, развели огонь и вскипятили чай. Еда у нас была с собой из дома, так что ничего готовить не стали. Всем хватило и пирогов, и мяса, и прочей снеди, которая оказалась в состоянии пережить транспортировку.

Пока трапезничали, совсем стемнело и ужасно похолодало. Если бы не меховой плащ с капюшоном, я просто примерзла бы к земле.

Мои спутники о чем-то негромко переговаривались, Данир отдавал приказы, Кайен тоже что-то ему отрывисто велел. Я не вслушивалась. В мужские дела лезть смысла нет, тем более что почти всех этих оборотней я знала, они везли меня из Ондалии и показали себя с наилучшей стороны.

— Рози, идем в храм. Мы с тобой заночуем там, — отвлек меня от созерцания пляшущих языков огня супруг. — У тебя уже нос покраснел. Замерзла?

— Есть немного, — согласилась я, вставая.

Муж взял меня за руку, чтобы я не споткнулась в темноте. Знал он уже, что я запросто могу шлепнуться, так как мое зрение не приспособлено к блужданию в потемках. И вот так, переплетя пальцы, мы вошли в пещеру, в которой располагалось святилище Сияющего барса.

Магические огоньки под потолком стали ярче, даря мягкий рассеянный свет. Его хватало на то, чтобы чувствовать себя комфортно. А после открытого пространства под небом здесь оказалось на удивление тепло. Я озадаченно потянула носом и скинула капюшон.

— А почему совсем не холодно?

— Магический полог, я же упоминал о нем, — спокойно пояснил Кайен и забрал у меня плащ. — Куртку тоже можешь снять, здесь тепло даже в лютые морозы.

Тепло — это хорошо. Тепло я люблю. А вот лютые морозы мне совсем не нравятся.

Я послушно расстегнула куртку, стянула и повертелась с нею в руках, ища, куда бы ее положить. Кайен хмыкнул, забрал ее и отнес вместе с плащом к коврам и одеялам, бросив там стопкой. Сам тоже снял верхнюю одежду и вернулся ко мне уже в рубашке.

— Ну что? — загадочно улыбаясь, спросил он, взяв меня за обе руки. — Готова помолиться Сияющему вместе со мной? Я хочу пожертвовать на алтарь кровь. Это самое ценное, что я могу дать богу. Присоединишься к нашим традициям?

Я уже молилась днем, но несколько капель крови мне было не жалко, так что я кивнула и пошла вместе с мужем к статуе.

Последовав примеру Кайена, встала на колени возле самого алтаря, так близко, что протяни руку и коснешься холодного камня. Оборотень ободряюще мне улыбнулся, надрезал кинжалом свою левую ладонь, после чего быстро полоснул лезвием по моей, и мы оба положили руки на алтарь. Из ранок сочилась кровь, растекаясь на белоснежном мраморе лужицами, смешиваясь и образуя маленькое озерцо.

— Сияющий, прими кровь нашу, услышь молитву, — негромко заговорил Кайен. — О милости взываем. Благослови детей своих. Едина кровь наша, будь свидетелем. Пред ликом твоим я на коленях с женщиной этой. Как завещано предками, называю ее супругой своею. В пору зрелости вхожу с ней плечом к плечу. Править народом своим обещаю справедливо и честно, а она мне в том надежда и опора, рука моя правая, сердце мое горячее, разум мой чистый. Прими клятву мою, услышь, Сияющий. Нерушимо слово мое, неразрывна связь крови нашей, пока она моя жена.

Я с интересом слушала его речь. Занятные обычаи. Любопытно, а что он будет делать после того, как наш контракт закончится? С принцессой сюда снова придется ехать и ее кровь на алтарь проливать? Я-то не настоящая супруга, нас женили по упрощенному укороченному обряду. Ровно через год с момента свадьбы, день в день, князь снова станет холостяком, а я — свободной женщиной. Если бы мы вдруг захотели и дальше оставаться мужем и женой, то пришлось бы играть новую свадьбу, и заново жрецы должны были бы заключить брак между нами, иначе никак. Ведь ко мне даже фамилия девичья вернется, как только срок временного брака истечет.

— Рози, — повернулся ко мне князь оборотней. — Ты говорила, что тебе не нравятся эти украшения с желтыми камнями. Я вижу, с какой неохотой ты надеваешь колье и браслет, которые я тебе вручил. И кольцо обручальное вынуждена носить именно это, коли Хельгурд от моего имени тебе его надел.

— Ну да, — покосилась я на перстень на своем пальце. — Совсем не нравится. Но я потерплю год, не страшно.

— Рози, я обещал тебе подарок, — улыбнулся он и вынул что-то маленькое из кармана. — Я заказал у ювелира кольцо специально для тебя. Именно для тебя. Никаких желтых камней, как ты и хотела. И как твой муж, я снимаю одно обручальное кольцо и взамен надеваю другое. Сияющий барс свидетель.

Я, с трудом сдерживая улыбку, так и норовящую расползтись на лице, ждала кольца. Радовалась, что не придется больше носить этот желтый ужас (не люблю желтый цвет), и одновременно умирала от любопытства и предвкушения — что же заказал мой любимый специально для меня?

Кайен, загадочно сверкая глазами, свободно стащил перстень, который мне надел от его имени лорд Хельгурд, и на палец скользнуло новое обручальное кольцо.

— Нежная, ослепительная распустившаяся роза, — негромко прокомментировал свой выбор супруг. — Такая же прелестная, как ты, от красоты которой забываешь, как дышать. С бриллиантами, такими же черными, как твои волосы, и голубыми каплями росы, чтобы они напоминали тебе о цвете глаз твоего мужа. Черная роза. В ней есть частички моей крови. Ювелир сделал всё, как я велел. И надевая тебе на палец это кольцо, я дарую тебе право. Право черной розы. Право на себя. Я весь твой, моя Розочка.

Затаив дыхание, я рассматривала невероятной красоты перстень в виде большой роскошной распустившейся розы. Ее лепестки были полностью усыпаны черными бриллиантами, пускающими искры в свете магических светильников. А разбавляли это черное бархатное великолепие синие, как глаза Кайена, капельки «росы».

— Тебе нравится? — напряженно спросил князь, не дождавшись от меня реакции. А я говорить-то не могла, дыхание перехватило. Поэтому только вскинула на него глаза, в которых от невыносимой нежности и благодарности стояли слезы, и кивнула. — Я хочу, чтобы эта черная роза, дающая тебе право на меня, не покидала твоих рук. Поклянись, что никогда не снимешь это обручальное кольцо.

Я снова кивнула, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.

— Рози, ты плачешь? Я сделал что-то не так? Тебе не нравится? Ну… хочешь, я закажу другое кольцо? — встревоженно произнес этот невозможный оборотень.

— Нравится! — прошептала я. — Очень нравится! Это я от радости. И благодарности. И… Клянусь, что никогда не сниму его. Спасибо, Кай…

И словно впечатлительная истеричка, расплакалась, окончательно лишившись выдержки.

— Рози, не пугай меня! Ты почему плачешь? — вытирая слезы с моих щек, в замешательстве спросил он. — Детка, ну давай ты не будешь, а? Я не знаю, как успокаивать расстроенных девушек.

— Я не расстроенная, я растроганная, — всхлипнув, просветила его.

— Ох! Мышка моя. Пожалей своего котика, — с облегчением рассмеялся он. — Ну где это видано? Я ей в любви признаюсь, кольцо со своей кровью и правом на себя вручаю, а она плачет.

— Мы, мышки, вообще слегка неадекватные существа, — брякнула я и только потом до меня дошел смысл его последних слов. — В… любви?

— Я люблю тебя, — тут же перестал улыбаться Кайен.

— Я люблю тебя, — словно в омут с головой бросаясь, эхом отозвалась я и потянулась за поцелуем.

Когда мы оторвались друг от друга, Кайен встал с колен и мне помог подняться.

— Идем? — потянул меня в сторону ковров.

— А сюда никто из жрецов вдруг не явится? — запоздало спросила я. — Где они вообще? Почему до сих пор никто из них не показался нам?

— Их нет. Здесь место силы, Рози. Сияющему барсу тут не требуются посредники. Взгляни на алтарь, наша кровь уже исчезла.

И правда, алтарь снова был девственно-чист, ни следа от лужицы крови. Я взглянула на свою ладонь и удивленно подняла брови. На нежной коже не осталось даже розовой полоски от пореза.

Рука об руку мы дошли до места, где предполагался ночлег, только вот я совсем не хотела спать. То есть, конечно, хотела, но не сразу. Больше всего на свете я сейчас желала, чтобы наш с Кайеном фиктивный брак хотя бы на год стал настоящим. А потому замерла, размышляя, как бы намекнуть об этом.

— Возлюбленный супруг мой, — начала издалека, повернувшись и положив ладони ему на грудь.

— Да, возлюбленная супруга моя, — дрогнули у него уголки губ, а руки немедленно обняли меня и подтянули ближе.

— Если ты будешь спать обнаженным, как всегда, это никого не шокирует?

Боги, что за бред я несу?!

— Сияющего — точно нет. А мои парни караулят снаружи и сюда не войдут.

— А если я буду спать обнаженной, то это кого-нибудь шокирует?

Ы-ы-ы, вырвите мне кто-нибудь язык!

— Однозначно! — очень серьезно отозвался Кайен. Я вскинула на него глаза и увидела смешинки, пляшущие в синих озерах очей. — Это сильно шокирует мою психику. Я ведь увижу свою любимую мышку совсем голенькой. Такое потрясение для нежной кошачьей души.

— Это хорошо, — прыснула я от смеха. — Люблю шокированных котиков.

— Мышка-шалунишка. Как только не стыдно? Довела бедного котика за этот месяц до полного изнеможения, соблазняя, очаровывая, сводя с ума… Ты хоть догадываешься, как сильно я хочу тебя?

— Покажешь? — Прикусив губу, я начала медленно расстегивать пуговки на его рубашке.

— Неоднократно, — внезапно охрипнув, замер он, пожирая меня голодным взглядом.

А я что? Я смелая. Я бесстрашная. Вот просто невероятно героическая мышь. Нам, таким рисковым, большие коты на один зубок. Мы хвостиком вильнем, ушками шевельнем. Ноготками по животу любимого поскребем, язычком чувствительные соски на его часто вздымающейся груди лизнем. Глазками сверкнем, проследив, как рубашку коты сами с себя сдирают и в сторону бросают. Лапками своими смелыми брюки эти ненужные сейчас совсем расстегнем и приспустим. И снова глазками сверкнем, увидев, как сильно коты нас желают «съесть». «Желанием» проткнуть насквозь можно.

Но мы, дерзкие, соблазнительные мышки, учимся быстро. Схватываем всё на лету. Если нас котики могут сводить с ума одними поцелуями, то чем мы, отчаянные мыши, хуже? Мы тоже можем… На колени опуститься перед тем, кого так сильно любишь, не зазорно. И пусть не умеем, в процессе научимся… Главное, что «процесс» моему любимому котику так нравится, что его уже трясет как в лихорадке, дыхание со свистом сквозь сжатые зубы вырывается, и стон с губ срывается.

— Рози… Любовь моя… — не то просьба остановиться, не то мольба продолжать.

— Только поцелуи, да? — спросила я, подняв голову, на мгновение оторвавшись от ласк. И вернула свое внимание к той части тела дорогого супруга, которая давно не давала мне покоя.

И плевать, что приличные девушки в том направлении даже не смотрят. Я неприличная. Я до безумия влюбленная в собственного мужа женщина. Ну, надеюсь, сегодня стать женщиной. А пока просто соблазняю его. Не только же ему меня мучить, доводя до изнеможения и не давая самого главного.

Кайена затрясло сильнее, он подался вперед всем телом и глухо протяжно застонал. Так вот как оно, когда это от твоих ласк мужчина испытывает блаженство…

— Рози, ты… Я так люблю тебя, — хрипло пробормотал Кайен, опускаясь на колени, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. — С ума по тебе схожу. Спать не могу. Только о тебе думаю. Каждый день благодарю богов, что они подарили мне тебя.

Он говорил все это, раздевая меня. В какой-то момент, когда мы оба оказались обнаженными, на руках отнес на ложе, устроенное из одеял на расстеленных мягких толстых коврах.

… Я и помыслить не могла, что такое возможно. Его руки, губы, сводили с ума. Доводили до исступления, до грани и останавливались. И я уже умолять была готова, а он все медлил.

— Рози, скажи… Попроси… Пожалуйста… — прошептал этот невыносимый повелитель оборотней, когда я уже убить его готова была, потому что он никак не давал мне того, чего я так хотела.

— Возьми меня… — выдохнула, наплевав на смущение и гордость. Какие, к демонам, смущение и гордость? Я жить без него не могу. Умру ради него, если понадобится…

И когда он наконец резко вошел, заполнив собой, вскрикнула, изогнувшись в его руках. Сердце колотилось в темпе, не совместимом с жизнью, и я слышала такой же бешеный стук сердца Кайена.

— Попроси еще, — хрипло выдохнул он сквозь сжатые зубы. Застыл надо мной на вытянутых руках, дрожащих от напряжения. На его лбу блестели бисеринки пота, глаза были черными, бездонными…

— Пожалуйста, Кай! Не останавливайся…

— Еще!

Я застонала, заерзала, пытаясь сама податься ему навстречу, желая погасить сжигающий огонь неудовлетворения.

— Ну же, любовь моя. Попроси меня… — начал отстраняться этот тиран, и я потянулась за ним, не желая и на секунду разрывать наше слияние.

Вот ведь ужасное существо! Не человек, точно.

— Кай, умоляю! Не могу больше… Возьми меня, я твоя…

И вскрикнула от его резкого глубокого движения. И еще одного. Невозможно было удерживать рвущиеся с губ стоны.

— Такая сладкая… Вся моя. Только моя. Так люблю тебя… — вколачивая в меня свое право, лихорадочно шептал муж. — Ну же, скажи еще, что просишь меня любить тебя. Пожалуйста. Иначе я снова остановлюсь.

— Прошу… Не смей. Ненавижу тебя. Не смей останавливаться. Люблю тебя… — Я вскрикнула и забилась в его руках, а перед глазами сверкали звездочки.

Подождав, пока я вернусь к реальности, Кай перекатился на спину, увлекая меня за собой.

— А теперь ты покажи мне, как сильно желаешь меня. Я хочу видеть тебя всю… — Он приподнял меня руками за талию и резко насадил на себя, снова заставив вскрикнуть.

Я хотела любви? Хотела его? О да! Он весь теперь мой.

Завтра мне, вероятно, будет ужасно стыдно за свои слова и действия. Но это завтра, а сегодня… я его поцеловала.

… Это была очень длинная ночь, полная любви и откровенных ласк, нежности и сумасшествия, признаний и стонов. Когда двое — это единое целое. Когда нет границ, нет тормозов, есть лишь всепоглощающая страсть сгорающих от желания любовников, которые дорвались до того, чего жаждали.

Это была очень короткая ночь, потому что мы глаз не сомкнули, не имея сил оторваться друг от друга, насытиться, а уже наступило утро. Солнечные лучи, проникнув сквозь вход в пещеру, осветили храм Сияющего барса.

— Как же долго я этого ждал, — пробормотал мне в шею муж.

— Жалеешь, что так долго?

— Нет, — качнул он головой. — Мне нужно не только твое тело. Этого мало. Мне нужна ты вся, твои мысли, твои чувства, твоя любовь. Ради того, чтобы ты смогла тоже меня полюбить, стоило ждать и мучиться, приручая и соблазняя тебя. Ты нужна мне целиком и без остатка. Моя восхитительная Черная Роза. И тем слаще было сорвать цветок, когда твои колючки перестали колоть.

— Да ты поэт, — смущенно фыркнула я.

— Нет. Просто без памяти влюбленный мужчина.

Пришло время вставать и собираться в обратный путь. Я проследила взглядом за тем, как Кайен первым поднялся, прошел к роднику в углу пещеры и поплескался там. А вот когда пришла моя очередь…

— Ка-а-ай, — жалобно протянула я, — помоги мне подняться.

— Что-то болит? — встревожился он, опускаясь рядом на колени. — Я поранил тебя?

— Нет, не поранил. Но, оказывается, любовь — это такое трудное и утомительное занятие… Доведи меня, пожалуйста, умыться.

— Напугала, — рассмеялся супруг, подхватывая меня на руки. — Это с непривычки, маленькая моя. Мы еще потренируемся… Много раз. Все ночи. Ну и дни, наверное, тоже. И ты привыкнешь.

— Я умру, если мы все ночи, и дни, и по многу раз, — пожаловалась я, прижимаясь к его груди. Не было сил даже обнять мужа за шею, руки не поднимались.

— Ну, если только от наслаждения, — усмехнулся он и обещающе подмигнул.

Я промолчала, лишь улыбнулась.

Наконец мы покинули гостеприимное святилище Сияющего барса. Неподалеку от пещеры лежали несколько оборотней в звериной ипостаси. Заметив их, я споткнулась, залившись краской до корней волос.

Мы с Кайеном вели себя весьма нескромно, а у барсов такой хороший слух. Ох, как стыдно-то.

Впрочем, стыдно было лишь мне, судя по полному спокойствию и невозмутимому виду моего супруга. Как только мы поравнялись с крупными пятнистыми котами, они вскочили и потрусили за нами в сторону временного лагеря. Там уже был готов горячий чай и завтрак, нас ждали.

Я стеснялась поднять на своих спутников глаза, но они вели себя совершенно естественно, словно и не стали случайными слушателями звуков, доносившихся ночью из пещеры. То ли магия глушила, то ли для них просто было закономерно, что князь с женой по ночам не шарады разгадывают. Скорее, последнее.

Покончив с завтраком, все принялись собираться. Оставалось погрузить последние мелочи в седельные сумки, как вдруг стоящий чуть в стороне Данир напрягся и что-то громко крикнул. Я ничего не успела понять, как меня дернул в сторону Кайен, и тут всё смешалось…

Прямо перед нами открылся точечный портал, из которого вылетел рой арбалетных болтов, буквально выкосивший половину наших охранников. А следом моментально вывалилось несколько воинов, вооруженных мечами.

Вопли, лязг клинков, истекающие кровью оборотни, из последних сил защищающие своего господина и его жену. Кайен что-то кричал и, закрывая меня собой, отбивался от наседающих на нас воинов.

А я не знала, что делать. Первая мысль была — бежать! Спрятаться! Но страх не позволил. Ведь так я стану открытой мишенью, а все прошлые разы пытались убить именно меня, не князя.

Вот и сейчас. Двое нападавших обманным маневром отвлекли Кайена так, что я всего на мгновение осталась неприкрытой, и в этот момент просвистели стрелы. Я не успевала… ничего не успевала. Даже не поняла, кто их выпустил и с какой точки. Вроде все сражались в одной общей куче.

Но стрелы вонзились не в меня. Кайен успел заметить летящую в меня смерть, одним неимоверно быстрым движением, как не смог бы ни один человек, дернулся назад и прикрыл собой. А потом повалился навзничь, погребая меня под своим телом.