Глава 7
К чему приводят встречи у мусорного контейнера
Сима прилипла к окошку, ей нужно обязательно увидеться со следователем, ведро с мусором стояло наготове, у самой двери. Около мусорного контейнера с высоты ее пятого этажа наблюдались только черные, как монашки, галки.
– Эти голодными никогда не останутся.
Звонкие крики галок «кау-кау» ей слышны не были, но то, что птицы раскрывали широко клювы, она видела. А может, Аванесов мусор за это время не набрал? Может быть, он копит мусор долго? Так тоже бывает. Раз в неделю выходит к контейнеру, не раньше. Это что же, ей неделю у окна стоять?
Сима задумалась, идти к следователю домой было бы верхом неприличия. Но ведь если журналисту нужна информация, он начинает придумывать способы ее добыть, и тогда визит к человеку, с которым нужно обменяться сообщениями для последующих действий, совершенно оправдан.
Она поймала себя на мысли, что слова «газета», «информация», «статья», откликаются в ее душе без болевых ощущений, наоборот, приливами чего-то волнующего. Поэтому она будет действовать.
Итак, вначале крамольная мысль заявиться к Аванесову домой показалась ей абсурдной, но спустя какое-то время – вполне приемлемой и интересной. Сима успокаивала себя тем, что у нее нет к следователю «дамских притязаний», а значит, встреча только деловая и подобная инициатива вполне оправданна.
В ее журналистской практике были запутанные истории, в которые Серафима вникала, расследовала, находила выход и писала об этом. Взять, например, выселение пенсионерки Катасоновой, что неделю жила сначала в редакции, а потом у Симы, потому что идти бабушке было некуда. Внук продал квартиру вместе с ней, обманным путем выписав бабулю, и когда приехали «молодцы» и вытащили вещи пожилой женщины прямо на улицу, Катасонова пришла в редакцию газеты и обрела защитницу в лице Серафимы Павловны.
Статья, написанная Симой в номер, наделала столько шуму в городе, что мэр с начальником полиции на следующий день появились в редакции лично. Квартиру бабушке Катасоновой, под всеобщее ликование читателей, вернули.
Нынче защищать больше некого, Сима сейчас «вольный стрелок», свободная от газетных обязательств и сроков, и ее главная территория – это гардероб. Интересно, мальчик Цепляйло довел революцию в газете до конца? Хотя любая революция – это сначала отрицание всего и вся. Вон, например, французы замахнулись даже на календарь и придумали новые названия месяцам, а в газете всего-то отправили на заслуженный отдых сотрудницу.
Сейчас она чувствовала, что «руки чешутся», так хотелось написать. Так хотелось, что она подключилась к расследованию убийства, хотя об этом никто не просил, а наоборот. Сима соскучилась по работе, по текстам, по людям, по событиям. Впору было расплакаться. Ей рано на запасной аэродром, она еще полетает, потому что… Потому что она будет выпускать свою газету!
Серафима Павловна замерла. Мысль показалась ей сумасшедшей. Прошла минута, другая, но «безумие» не проходило, а наоборот, обрастало реальными чертами, идеями. А почему нет? Куда же она денет свою готовящуюся статью? Сегодня же вечером Сима накидает план, определится, сколько денег потребуется на издание и главное – кто будет у нее работать. А как сделать газету интересной, уж Серафима Павловна знает лучше других. И первый материал у нее почти «в кармане»: история о трупе в туалетной комнате БКЗ, а статью она, в общем-то, уже и начала писать. У нее есть чутье на материалы, интуиция, она знает, в каком направлении нужно двигаться, как рыба, которая плывет на нерест, как птица, предчувствующая погоду.
Жаль, что Аванесов ничего не знает о таких замечательных качествах Симы.
– Как его убедить, что я могу быть полезной?
Решено, она немедленно пойдет к нему. Сима чуть прихорошилась. Не пугать же человека! Подкрасила губы и напудрила лицо. Она всегда старалась хорошо выглядеть: закрашивала седину, подводила глаза и брови. Кстати, брови в юности ею аккуратно выщипывались, так много там было лишних жестких черных волосков, которые куда-то исчезли со временем, и теперь место бровей еле угадывалось, поэтому всегда обозначалось карандашом. Серафима надела новое пальто с названием «на выход» и была абсолютно готова к визиту.
Ей сразу повезло, потому что старушки на улице подсказали не только нужную квартиру, но и проинформировали, что ее обитатель отправился в ближайшую палатку за хлебом. Около палатки Сима оказалась через пять минут, но Аванесова там не было, она опять вернулась к подъезду, и словоохотливые старушки сообщили: он дома, мусор собрался выносить.
Серафима, чертыхаясь, побежала домой за ведром и как раз успела, Аванесов шел ей навстречу.
– Ой, здравствуйте …э-э-э-э… Аванесов, – обрадовалась она.
– Здравствуйте, свидетельница, – буркнул он.
– Я ведь вас поджидаю.
– Очень интересно! Хотите показания изменить?
– Не хочу я ничего менять. Могли бы с женщиной в возрасте быть повежливей, – язвительно сказала Сима.
– Ну, вот про возраст не будем. Вы старше меня, – Руслан мысленно вспомнил протокол, – всего на семь лет.
– Зачем еще раз напоминать мне, что я пенсионерка?
– Вы что-то хотели сообщить, свидетельница? – он решительно переменил тему возраста. Все женщины на эту тему реагируют неадекватно.
– Хотела, хочу дополнить, вот! – И жестом фокусника вытащила из своего пальто найденный чек.
– Что вот? – Аванесов начал злиться. – Что вы, свидетельница, загадками мне тут говорите! Что это?
– Это чек, я нашла его в кармане пальто убитой девушки, что висело на моих номерках в гардеробе.
– То есть вы умыкнули вещдок с места преступления? А еще говорили мне, что журналистка! Вы похожи на человека, нечистого на руку.
– Да, я в газете работала! Да что вы такой непонятливый?! Ничего я не умыкала! Вы же меня сами спрашивали, не видела ли я чего, вот я и обнаружила новое. Давайте так, – Сима сделала паузу, – мусор вы вынесли, сейчас пойдете ужинать, так? Я, как соседка, приглашаю вас поужинать, заодно расскажу, что мне удалось узнать. Хочу помочь следствию. Вы котлеты любите?
– Что вы меня все время путаете? При чем тут котлеты?
– Я вас угощу котлетами, очень вкусными. Соглашайтесь.
Аванесов вдруг представил забытый неповторимый вкус котлет, их так замечательно умела готовить его жена. Руслан любил ее котлеты, как в горячем, так и в холодном виде, и мог проглотить сразу пяток нежных и ароматных мясных шариков.
– Котлеты буду, – неожиданно для себя произнес он. – Черт с вами! Давайте ваши котлеты!
Сима очень обрадовалась, что все складывалось пока в ее пользу. Следователя она нашла и сейчас расскажет все, что знает, а он в благодарность должен с ней поделиться версиями или хотя бы дать подсказку.
– Я одна, муж умер, болел после Чернобыля. Дочь с семейством живет неподалеку, с внуком помогаю, – начала она светскую беседу.
– Вы мне про внука уже говорили, – нетактично перебил Аванесов. – А можно мусорное ведро домой занести?
– Нельзя, вдруг вы передумаете.
В ее квартире царила идеальная чистота, Аванесов даже удивился.
– У вас совсем нет пыли! Стерильная чистота!
– Это у меня пунктик такой. Чищу, мою, потому что боюсь бактерий, они снижают крепость иммунитета.
– У вас тут бактериям жить негде, – заметил гость.
– Негде, – гордо сказала Серафима.
– И что вы, каждый день убираетесь?
– Главное – это не уборка, а поддержание чистоты, вот это сложно.
– У вас получается.
Он плюхнулся на стул и огляделся по сторонам. Кухня – лицо хозяйки – тоже сияла чистотой, на заварном чайнике сидела роскошная вязаная матрешка в красном сарафане.
– Угощайтесь. – Серафима поставила на стол тарелку с вермишелью и двумя зажаристыми котлетками с коричневыми бочками. – Ешьте, не стесняйтесь, а я буду рассказывать.
Аванесов несколько минут разглядывал тарелку, словно видел еду впервые, потом жадно откусил и сказал набитым ртом: «сасказывайте».
Серафима тараторила все, что знала: про чек, про магазин, про рыженькую продавщицу и мужчину, который покупал в тот вечер коньяк и конфеты. Она невольно отметила, что ест Аванесов, как и курит, красиво. Он сидел прямо, одновременно держал спину, ноги, руки, локти, словно демонстрировал образец столового этикета.
– Да, задали вы мне задачку! Как мне этот чек теперь предъявить, самодеятельность сплошная.
– Я думала, что вы спасибо мне скажете.
– За котлеты – спасибо, я ничего не готовлю круче и шикарней яичницы. Котлеты обалденные. Замечательные котлеты. Что же касается ваших, мягко говоря, несанкционированных действий… У меня нет слов!
– Серафима Павловна меня звать, – подсказала она.
– Собирайтесь, Серафима Павловна!
– Это куда?
– Это вместе со мной идем в универсам, показываете мне вашу рыженькую продавщицу, а завтра прошу ко мне в отдел, запишу ваши показания, не на вашей же кухне протокол составлять.
Сима обиделась, вместо того чтобы рассыпаться в благодарности, он еще остался недоволен.
– Собирайтесь, собирайтесь, вы теперь ценный свидетель, которого я сопровождаю. За котлеты еще раз спасибо!
– Я сейчас, пять минут подождите.
Сима юркнула в спальню, чтобы не только посмотреть на себя в зеркало, но и поправить помаду. Она идет в общественное место с интересным мужчиной и должна хорошо выглядеть. Сима вдруг вспомнила поговорку – «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».
– Боже мой, какой штамп! И зачем мне его сердце?
Но то, что он похвалил ее кулинарные способности, было очень приятно.
И вообще хороший выдался сегодня день! Главное, что Серафиму посетила замечательная мысль – издавать свою газету, и она это осуществит.
