Глава 23
Папка следователя Аванесова
Газета – лучшее, что было в ее жизни, – такой вывод Серафима сделала сразу, как начала работать в издании, его подтверждала и сейчас. Телевидение она перестала принимать, когда увидела однажды фильм о ее любимой Белле Ахмадулиной. Поэтесса на экране казалась больной, заторможенной, с уродливой маской вместо лица. И мир вокруг нее казался опустошенным и рыхлым. Нет, так уродовать своих героев – преступление.
Серафима любила время, когда заканчивается сбор фактов и она, полная впечатлений от увиденного и услышанного, садилась за компьютер. Начинался мучительный процесс творчества с переплетающимися аргументами, как волокнами каната, взвешиванием фактов, мнений экспертов, обоснованием авторской идеи, с добавлением стилистических изысков, украшающих любую публикацию.
Сима знала, что Аванесов сегодня будет заниматься близким к журналистике делом – анализом доказательств, так, по крайней мере, он ей сказал.
Руслан действительно думал о том, что его ребята, да и он сам, не зря получают зарплату, изучая толстую папку, которая образовалась в результате сбора досье на Дмитрия Евгеньевича Шинкова. Здесь были спрессованы, собраны, накоплены истории последних нескольких лет, где всплывало его имя. Следователь понимал, какой кульбит совершил Шинков, чтобы получить часть акций «Промсвязи». В то смутное время бесследно исчез финансовый директор этого предприятия Платон Савватеев. Не вернулся с работы домой. Руслан сделал пометку – надо еще раз побеседовать с родственниками.
«Тогдашнего губернатора бы допросить, который оберегал эту сделку и отхватил солидный куш. Но бывшие губернаторы умело растворяются на московских просторах, мимикрируют под «обычного россиянина» и часто отъезжают отдыхать в свой домик где-нибудь в Испании», – размышлял следователь.
Коррупционные скандалы вокруг прежнего губернатора словно волной омывали Шинкова, разрушали вокруг него «верхний слой почвы», но сама фигура оставалась на плаву, укрепляясь «всеми подручными средствами».
Еще был интересный эпизод, когда за взятку задержали начальника городского управления имуществом, сумму обнаружили большую, которая явно предназначалась не ему, но доказать причастность мэра не удалось. Следующее задержание – заместителя мэра – состоялось на основании оперативных материалов, он, как оказалось, получал денежные средства от фирм, которым оказывал покровительство. Схема раздачи муниципальных заказов была до удивления проста: сам вице-мэр определял выбор, вскрывая еще до конкурса конверты заявителей, за что получал твердые пятнадцать процентов, а еще нашлись такие акты выполненных работ, к работе по которым и не приступали. Очень любопытный факт отмечался в представленной записке, заместитель мэра был не кем иным, как одноклассником Шинкова. В папке еще содержались показания некоего наркодилера, задержанного с поличным, но уверенного в себе, который очень туманно соратникам в камере намекал на высокого покровителя в мэрии, по кличке Папа, который «вставит заглушку во все ментовские места». Наркодилера, отпущенного под залог, прямо при выходе из тюрьмы сбила неизвестная машина.
Аванесов пролистал папку и откинулся на стуле. Создавалось ощущение, что все происходящее вокруг мэра было похоже на легкий флер, который каким-то чудом удерживался годами, отражая и поддерживая образ решимости и уверенности.
– Да! – вслух сказал Аванесов. – Марк Твен до сих пор актуален: «Если вы украдете булку, вас посадят в тюрьму, а если украдете железную дорогу – вас сделают сенатором».
Последним штрихом в папке был список женщин, с которыми у Дмитрия Евгеньевича были отношения. Список, тоже полученный оперативным путем, был такой длинный, что, изучая его, Руслан не переставал удивляться интенсивной энергетике и мужской силе Шинкова.
– Когда же, черт возьми, он работать успевает, реформатор хренов?!
Отдельная страничка называлась «Вертелецкая», туда была подколота справка из детдома с краткой характеристикой, показания соседа-ветерана, протокол обыска и предварительные результаты экспертизы: Рита не была беременна, но в ее организме нашли следы наркотика.
Аванесов еще раз посмотрел фотографии убитой девушки с ее немолодым любвником.
– Пожалуй, это непростая история и надо начать с детдома, – решил он. – Второе направление – «Промсвязь», темой стоит поинтересоваться. Так не бывает, чтобы никто из коллектива ничего не знал, ничего не помнил.
Тут зазвонил телефон, это была Серафима.
– Руслан, давайте сегодня встретимся у меня дома, я отработала косметический салон.
– Газетчица, вы говорите, как настоящий агент, – усмехнулся он. – Хорошо, Алекс принял шифровку Юстаса.
– Опять смеетесь!
– Мне ваши котлеты очень нравятся.
– Намек поняла!
Аванесов еще раз перебрал документы в папке и решил, что заберет ее домой, такую информацию даже в служебном сейфе оставлять опасно.
Серафима открыла сразу же, едва он позвонил, по всей квартире стоял такой сногсшибательный аромат вкусной еды, что мозг Руслана мгновенно получил сигнал: «Ты голоден до ужаса».
Стол на кухне был уже накрыт, и что-то шипело в сковороде.
– Вы любите чебуреки?
– Я люблю вкусно поесть, это в армянском характере. Люблю угощать гостей. А чебуреки – блюдо крымских татар, и я люблю чебуреки.
– У меня они хорошо получаются, – сказала Сима, накладывая в тарелки горячие чебуреки с хрустящей золотистой корочкой. – Не стесняйтесь, ешьте, а я пока отчитаюсь о своих приключениях.
Ее глаза блестели, и Аванесов поймал себя на мысли, что газетчица красивая женщина, красота ее неяркая, но глубокая и чувственная, какая бывает у настоящих женщин. Даже мелкие морщинки, разбегавшиеся маленькими лучиками возле ее глаз, казались ему симпатичными. Серафима поймала его взгляд.
– Что-нибудь случилось?
– Думаю, что вот после таких чебуреков начну за вами ухаживать.
Серафима неожиданно для себя смутилась и перевела тему, начала рассказывать о том, что ей удалось узнать в косметическом кабинете.
– Инга Шинкова – женщина скрытная, не покажет никому, что у нее на душе, тем более персоналу и посторонним, такая вещь в себе. У меня, знаете, глаз наметанный, столько лет журналистской практики – разбираюсь в людях. Она сильная и волевая, нынешнее положение мэрской жены, когда муж не скрывает своих любовниц, ее не устраивает и больно бьет по самолюбию. Вероятно, из-за денег она все это терпит, но при случае, если фортуна будет на ее стороне, мало Шинкову не покажется. Про Риту она знала, как, впрочем, знала про других тоже. Паразит он, наш мэр, я не ханжа, но когда весь город показывает на тебя пальцем, это очень неприятно, мне жалко Ингу, – Сима искренне возмущалась.
Аванесов подумал о том, что сказала бы Серафима, если бы увидела список «женского батальона» господина Шинкова. Тем временем он съел обалденное мясное удовольствие в тесте – чебуреки, аккуратно вытер рот салфеткой и спросил:
– То есть жена Шинкова способна на поступок?
– Вот точно скажу, что убить Шинкова есть за что!
– Газетчица, у нас Шинков жив и здоров, а убита его молодая любовница да еще продавщица Тамара, которая, скорее всего, любовницей мэра не была.
– Все равно Шинков подлый человек! Я встречалась с ним, лицемером. – И Сима рассказала историю про звонок на линию президента.
Следователь Аванесов слушал, открыв рот, а потом от души, по-мальчишески, хохотал.
– Что вы за человек такой интересный, Серафима Павловна! Вы в газете, наверное, только критические статьи писали? Вам прямая дорога в оппозицию, в политику. Ой, насмешили вы меня!
– Да это вообще дело прошлое, но тогда я с Шинковым пообщалась и составила впечатление. Знаете, любая женщина на месте Инги когда-то захотела бы его убить. Я это знаю, потому что…
– У вас большой журналистский опыт, – подхватил Аванесов.
Руслан расслабился от ощущения домашнего уюта, тепла, вкусной еды, и ему захотелось посидеть подольше на кухне с занавесками в голубой цветочек, да и собеседница у него умная, интересная женщина, резко критикующая бабника-мэра и дозвонившаяся до самого президента.
– А вы теперь расскажите, что получается у вас? Я понимаю, тайна следствия, но расскажите то, что можно.
Аванесов рассказал ей почти все и о досье на мэра, и об акциях «Промсвязи», и о своих планах. Серафима слушала внимательно и с интересом. А закончив, Руслан вдруг честно признался:
– Уходить не хочется.
Сима растерялась. Сказать ему – оставайтесь было бы верхом неприличия. Почему – она не знала, но так ощущала. Хотя если посчитать за его ухаживания поедание котлет, блинов и чебуреков, то этот период миновал и можно переходить к другим, более решительным действиям. Но предложить Аванесову остаться она не решилась, наоборот, посетовала, что завтра рано на работу. Дежурство в БКЗ пока никто не отменял.
Руслан смутился и засобирался домой. В своей квартире после гостеприимной кухни Серафимы ему показалось серо и грустно.
– Ты, что ли, с Шинкова решил пример брать и приударить за женщиной? – шутливо спросил он себя.
Серафима ему решительно нравилась, и что делать с этим, он пока не знал, но знал точно, что дело совсем не в котлетах и чебуреках.
– Как продвигается расследование, какие рабочие версии? – это звонил вдруг Константин Сергеевич Чупров, и голос у начальника был очень напряжен.
– Пока очень размытые версии.
– Давай завтра сразу с утра заходи, расскажешь.
Приглашение начальника ничего хорошего не предвещало, и Аванесов решил еще покопаться в материале, набросать план, прежде чем о чем-то докладывать. Чупров может рассказать мэру про его интерес и спугнет Шинкова, если тот действительно имеет отношение к смерти Вертелецкой.
– Если имеет… Если это не Инга… Или еще кто-нибудь другой. Пока только сплошной туман. Кому же ты помешала, девочка? – спрашивал он, рассматривая Риткины фото. – Зачем нужен был тебе такой старый мужчина? Совсем не верится в твою любовь к этому распутнику. Кто и почему убил тебя?
Красивая девушка улыбалась следователю с фотографии, ее зеленые глаза были веселыми и жизнерадостными.
