Глава 11
Заседание «женского клуба»
Воскресным утром Сима долго валялась в постели и обдумывала, что она должна предпринять для издания собственной газеты. Сначала газету надо зарегистрировать, придумать яркое название. Затем она соберет сюда всех своих коллег, крепких профи, которых мальчик Цепляйло выкинул на улицу, не оглянувшись. Первое собрание сотрудников назначено на завтра, а сегодня ей никак не отвертеться от заседания «женского клуба».
Голос подруги Ирины в телефоне был оживленный.
– Засоня, вставай! Напоминаю, что сегодня дамский сбор у меня! Я, как специалист, наконец, расскажу вам, как сделать фигуру красивой и как правильно питаться.
– Ириш, ты опоздала как минимум на сорок лет, мне уже сейчас это не важно!
– Это важно в любом возрасте, не придумывай! А в нашем тем более. Явка обязательна!
Сима откинула одеяло, потянулась и побрела на кухню. Раньше в выходной она могла до обеда лежать в постели, смотреть любимые сериалы и просто бездельничать. Когда очередная мелодрама подходила к концу и герои с криками «навсегда вместе» кидались друг к другу в объятия, она переключала телевизор на другой канал.
Но сегодня не до сериалов – надо набросать тезисы о газете, это не «мыльные страдания». А еще неплохо бы побаловать «девчонок» яблочным пирогом, он готовится быстро и очень вкусный. Яблоки в холодильнике были, как и сметана, без которой пирог не получится. Когда Сима поставила пирог в духовку, она вдруг поняла, что все время отвлекало ее от кулинарного процесса и царапало душу, – вчерашняя находка, блокнот убитой Тамары Кузнецовой, потертый, рабочий, с многочисленными записями и пометками.
«Опять вещдок прикарманила, нехорошо», – подумала Сима, но тут же себя успокоила. Она внимательно изучит записи, проанализирует их, подумает над незнакомыми инициалами, а потом, буквально через день, например, завтра, вернет блокнот вредному Аванесову.
Духовка замигала, сообщая о готовности пирога, Сима выхватила горячий противень и добавила последний штрих, полила свой кулинарный шедевр густой, глянцевой сметаной.
Когда Серафима готовила такой яблочный десерт для мужа, она всегда добавляла корицу и ваниль. Вообще ее муж Михаил любил простую, деревенскую русскую пищу: щи, пшенную кашу, жареную картошку. Правда, после Чернобыля его вкусы резко изменились потому, что физически изменился он сам, получив большую дозу облучения. Ликвидатор Чернобыльской АЭС – так его официально называли в социальной службе, где выдали красочное удостоверение, разъяснили про льготы, в том числе про бесплатное приобретение лекарств, но ничто не помогло восстановить утраченное здоровье. По ночам Михаил кричал и махал руками, просыпалась и не спала Сима, плакала маленькая дочка Верочка. Серафима ходила с мужем по врачам, бегала за дефицитным лекарством, возила к медицинским светилам, но ничего не помогало. Михаил тихо угасал, как будто после Чернобыля совсем потерял интерес к жизни, перестал сопротивляться болезни, и Сима никак не могла его спасти. Теперь каждый год в годовщину аварии, двадцать шестого апреля, Сима с дочерью Верой ходили в церковь на поминальную службу в память обо всех погибших после чернобыльской катастрофы.
В своей новой газете она будет писать и о спасателях, об их нелегкой самоотверженной работе, а может быть, изменив имя, напишет историю своего мужа. Серафима умеет писать на любые темы, разрабатывать тему, как «золотую жилу», ведь в журналистике не обязательно быть «узким специалистом». Журналист-универсал – это не менее интересно и почетно, чем специалист в одной сфере. На основной вопрос: где взять деньги на издание – ответ был найден: она продаст свою машину. А потом, когда газета раскрутится и станет прибыльной, купит себе «мерс», не меньше, а сейчас пока походит пешком.
Яблочный пирог остыл, Сима его хорошенько упаковала и побежала на автобус, предвкушая дамские восторги по поводу ее кулинарного таланта.
Физкультурница Ирина Петровна, у которой сегодня собирался «женский клуб», умела «брать себя в руки» и контролировать эмоции.
Когда-то, десять лет назад, проведя интуицией любовную параллель между своим мужем и пришедшей к ней для контроля за уроком красивой брюнеткой, она упала в обморок прямо в спортивном зале. Ту ситуацию Ирочка вспоминала теперь с улыбкой.
– Какая была нервная барышня, почуяла любовницу – и плюх в обморок. Думала, что сойду с ума, дурочка!
С ума сойти можно было от другого, от дальнейших испытаний, выпавших на долю их семьи. После того обморока Ира стрелой помчалась домой, чтобы наконец прямо спросить красавца Вову, во-первых, про измены, а во-вторых, про его дальнейшие планы, детей Ира отдавать ему не собиралась, а с мужем хотела решительно развестись. Правда, никаких доказательств его измены не было, только женская «чуйка» да бесцеремонное, вызывающее поведение наглой брюнетки.
Но в этот вечер муж ночевать домой не пришел, впервые за всю их семейную жизнь. Ирина Петровна сразу почувствовала неладное, провела бессонную ночь, а утром ей позвонили из милиции и сообщили, что ее муж Владимир был зверски избит хулиганами около соседнего дома и находится в тяжелом состоянии в реанимации. Володя долго пролежал в больнице, лечился, потерял память, которая не спешила к нему возвращаться. Врачи сетовали, что амнезия – явление малоизученное, и призывали не терять веру, надеяться, бороться. Ира и ее сыновья давно привыкли к тому, что в их квартире живет мужчина, который когда-то был хорошим отцом, образцовым мужем, ходил с ними в походы, смеялся и шутил, а сейчас превратился в тихого, незаметного человека, сидящего в инвалидном кресле в дальней комнате, глупо улыбающегося при виде любой персоны. Нападавших милиция так и не нашла. Разве могла тогда Ира предполагать, что ей будет абсолютно безразлично, изменял ли ей Володя. Она хотела лишь одного – лишь бы муж был здоров. Старая истина всегда актуальна – все познается в сравнении.
Сима позвонила в дверь и сразу протянула хозяйке пирог:
– Ириша, думаю, что получился вкусный! Володю угости обязательно.
– Спасибо, Симочка. – Подруги поцеловались. – Пирог ему обязательно оставлю, он любит твою стряпню, но сейчас Володя спит пока.
– Как его здоровье? – Серафима всегда задавала этот вопрос не дежурным образом, она первое время помогала Ирине и вместе с ней на своей машине возила Володю по врачам, разговаривала с ним, рассказывала истории, которые он, несомненно, знал и участником которых был, но никак этого не мог вспомнить.
Годы шли, Ирочка отступилась, свыклась с тем, что его мозг отдыхает и защищается от ненужных воспоминаний и мыслей. Первое время было очень тяжело, но потом она и дети привыкли.
В квартире разлилась мелодичная трель дверного звонка.
– Аська, Аська, Аська! – воскликнули они хором.
Ася Ивановна запыхалась.
– Когда вам лифт поставят? Вот у меня в подъезде лифт, и это правильно.
– Ничего не правильно, – сказала Ирина. – Организму нужно движение, а ты где двигаешься? На уроке переступаешь с места на место, потом до дома тебе идти десять минут, и вместо того чтобы подняться на этаж своими ногами, ты едешь в лифте, стыдоба, Асечка Иванна! Вот как раз хочу вам сегодня рассказать о правильном питании и пользе движения.
– Спохватилась! – засмеялась Серафима. – Я же говорила, что уже поздно, но, если тебе не дают спать лавры Елены Малышевой, валяй, но сначала «загрузимся калориями» и попробуем яблочный пирог.
Пирог получился очень красивым, красные и зеленые щечки яблок утопали в белом кружеве сметаны, и все это обрамлялось золотистой корочкой теста.
– Шедевр, девчонки, даже резать жалко, – воскликнула хозяйка.
– Рита такой пирог любила, мы вместе его пекли, – тихо сказала Ася.
Подруги примолкли, тема Риты была запретной, этакой территорией молчания. Подруги очень жалели Аську, поскольку та намытарилась с приемным ребенком по полной программе. Мало того что каждые полгода девочка сбегала из дома и милиция ее вылавливала то в детском доме, то снимала с поезда, то находила в приемнике железнодорожного вокзала, к тому же Рита не любила учиться и отставала по всем предметам. Несмотря на все старания Аси и Никиты, Рита росла жестоким ребенком, на ее постоянные драки жаловались в школе, но когда она ударила учительницу за то, что та хотела забрать мобильный телефон, который явно мешал на занятии, спокойная Ася взорвалась. Она кричала на Риту и плакала.
– Как ты могла, Рита? Как ты могла?! Это ненормально!
– А отбирать мой телефон – нормально?
– Я же тебя просила не брать телефон в школу. Я бы тоже отобрала телефон у ученицы, которой он мешает работать на уроке. Рита! Как ты могла?!
– Могла, – спокойно ответила Рита. – Пусть не хапает мой телефон.
Риту пришлось из той школы забрать и перевести с большими проблемами в другую, ведь педагоги написали коллективное письмо директору с просьбой отчислить трудную девочку из школы, а про Асю Ивановну шушукались за спиной.
Ася ходила по детским психологам, читала специальную литературу, но тщетно, чертенок по имени Рита не менялась в лучшую сторону, продолжала учиться плохо, а вести себя еще хуже. Ася сама занималась с ней по физике и только удивлялась, как неинтересен ей предмет, да и вообще процесс познавания окружающей природы и жизни как таковой. Ритка оживлялась только при слове «шмотки», а главным ее желанием было покуролесить и «оторваться».
– Уроки, уроки, сплошные уроки! Скоро с ума сойду!
– Не может человек не тянуться к знаниям. Знания важны для каждого.
– Да зачем мне нужны твои законы физики? Ну, зачем мне второй закон Ньютона?
– Они не мои, Рита, это законы, по которым протекает жизнь. Физика дает правильное представление об окружающем мире. Без этого никак нельзя.
– А я обойдусь без физики. Вот ты знаешь все законы физики, и что? Работаешь простой учительницей, одеваешься убого, денег лишних у тебя никогда нет, в ресторан не ходишь. А я хочу быть богатой! Ни в чем себе не отказывать, носить дорогие шмотки. Для такой жизни мне физика не нужна!
– Рита, да разве это в жизни главное?!
Ася чувствовала, что все ее «правильные» слова дочь не слышит и что у нее в душе совсем другое представление о жизни, о своем месте в ней, и оно сильно отличается от того, что пытается вкладывать в нее Ася.
«Гены. Гены ничем не перебьешь, с ними не поспоришь, – думала Ася, слушая Риткины рассуждения. – От родителей достаются не только волосы, телосложение, цвет и форма глаз, но и характер, образ жизни, человек уже запрограммирован генами, и ничего сделать с этим нельзя».
– Что было в голове легкомысленной студентки, когда она оставила Риту в роддоме? О чем думала? Как жила? Кто был отцом девочки и знает ли он о том, что у него есть дочка? – вопросы, вопросы, на которые у Аси ответа не было, а проникнуть в загадочный механизм чужих генов никак не получалось. Она чувствовала, что дочь хотя и живет с ними в одной квартире, но душой и мыслями она не рядом, она ушла от них безвозвратно, словно песок сквозь пальцы, только крохотные песчинки остались на руках и покалывают ладонь.
Ася, конечно, винила в первую очередь себя, что она как мать потерпела фиаско. Эту горькую правду женщина подтверждала каждый раз, когда приходилось решать проблемы, создаваемые Ритой, а девочка была на это большой умелицей. Но даже если Рита не имела к происшествию никакого отношения, то окружающие все равно думали в первую очередь на нее. Однажды в классе на перемене у педагога из сумочки пропали деньги, и сразу подозрение пало на Риту.
– Я не брала ваши паршивые деньги! – орала девочка. – Не брала!
Ася, которую тут же вызвали в школу, пыталась успокоить ее и воззвать к совести дочери.
– Рита! Если ты брала деньги у Анастасии Сергеевны, пожалуйста, верни.
– Да у нас в детдоме, кто чужое брал, сразу темную делали! Я не воровка! Не брала я!
Асе пришлось отдать исчезнувшую сумму денег педагогу, увести рыдающую дочь домой. Деньги Анастасии Сергеевны позже нашлись, она, оказывается, забыла, что сдала их на подарок в учительской, а Ритка после этого случая наотрез отказалась ходить в школу и опять сбежала из дома.
Потом были очередные поиски беглянки, долгие уговоры, бессонные Асины ночи. Все, что касается Риты, вспоминать было слишком болезненно, особенно то, что происходило в последние годы, на глаза сразу накатывались слезы, мутнело сознание. Ася хотела бы навсегда просто вычеркнуть из жизни этот страшный период. От тяжелых воспоминаний ее оторвал громкий голос Серафимы.
– А хотите, я покажу вам фото девушки, которую я нашла у нас в БКЗ убитой в туалете? Ну, рассказывала вам, помните! Она у меня в телефоне, вот!
Сима вытащила свой «Нокиа» и защелкала фотографиями.
– Такая молодая, красивая, – вздохнула Ира. – Бедняжка.
Вдруг Серафима увидела, как расширились Асины глаза, как затряслись и задрожали ее руки.
– Рита! Это моя Рита! – Ася забилась в рыданиях. – Рита!
