Глава 7. «Дора», «Густав» и бог войны
Днем авиация работала по двум опорным пунктам немцев в Байковене и Ульшивене. Их бомбят часто, так как немцы оттуда обстреливают Граево и окрестности. Это обычные действия нашей авиации. Пока войска только прибывают, и требуется поддерживать видимость того, что ничего не происходит. Ночью шесть тяжелых пулеметных рот усилили позиции на Ликском выступе. Но им пока запрещено открывать огонь. А Жуков тянет и не дает команду начинать. Лишь через пять дней стало понятно, почему: пришло десять эшелонов с казаками группы Доватора и танковая бригада на танках КВ-1 и Т-34. Вроде как усилили, но это такая головная боль! Особенно КВ-1. Да и «тридцатьчетверки» все сталинградские, шумные. Владислав их оставил в резерве. Действовать будет 129-й танковый полк и САУ.
Двадцать седьмого Жуков приехал сам и потащил Влада на НП в Дамерау. Ознакомившись на месте с обстановкой, поставил задачу:
– Начинаешь первым. Действуешь жестко и нахально. Артиллерии ты понаставил до двухсот сорока стволов на километр прорыва, должно хватить. Собственно, меня интересуют только Байковен и Ульшивен, остальное – как получится. Но время проведения операции – не менее шести дней. На третий день мы атакуем их у Кобрина. Ты еще три дня давишь, а потом можешь сворачиваться. Группу Доватора обязательно пропустить в Великую пущу. Ее основное задание там. Через пять часов начинаем! Где здесь можно отдохнуть?
Его проводили в неплохо оборудованную комнату. Вместе с ним приехал и Булганин, тот спать не стал, а потащил Владислава по позициям. Там и так вступить негде, народа втрое больше обычного, а тут еще и проверка. Владислав шел за комиссаром и потихоньку ворчал.
– Вы что там бурчите, товарищ полковник?
– Людям ночью наступать, а мы им поспать не даем. Да и немец может зашевелиться.
– И что вы предлагаете?
– К артиллеристам съездить.
Булганин остановился возле сухого дерева. Спиной облокотился на него. Почесал бородку. Было видно, что в нем борются между собой два человека – нормальный и комиссар.
– Вы считаете, что подбодрить людей не требуется?
– Там сейчас три комплекта людей. Повернуться негде, негде поспать, а тут начальство. Шум возникнет. А ну как немец ударит? Они бьют на шум, и из пулеметов, и орудиями. Потери могут быть.
– Нет, все-таки на КП полка хотя бы надо пройти!
– Мы оттуда идем, впереди только КП батальонов.
– Ну, хорошо. Поедем к артиллеристам.
Они повернули назад, за ними пристроилась и охрана ЧВС. Но дальше КП 770-го полка они не ушли. Булганин зацепился за проволоку и порвал брюки. А тут еще к Байернхофу подошла бронеплощадка, которую обнаружили наблюдатели, и началась перестрелка между ней и артиллерией на высоте сто двадцать два. Проснулся Жуков.
– Что за шум?
– За Вайтенбергом обнаружили бронеплощадку, отгоняем артогнем двух орудий.
– Ну, раз такое дело, то начинай, полковник.
– Еще три часа до атаки. Жуков недовольно сморщился:
– Начинайте!
Владислав снял трубку и перенес начало атаки, назначив пятнадцатиминутную готовность. Начал принимать доклады. Дольше всего готовились корпусные артиллерийские полки. Лишь через четырнадцать минут от них пришло подтверждение, что готовы. Дождавшись окончания пятнадцатой минуты, Влад дал команду:
– Огонь.
Отрепетированная сотню раз артподготовка началась. Главное условие – выдержать темп, иначе корректировщикам будет не поправить огонь, идущий с трех основных мест. Через пятнадцать минут дали команду САУ и танкам выдвигаться на исходные. Двадцать пять минут артподготовки, и артиллеристы перешли на беглый, без корректировки, по целям на переднем крае на поражение. Подключилась полковая на прямую наводку, заработали гаубицы СУ-122. И пошла пехота и танки. Перенос огня на вторую линию обороны.
– Слаженно работают! – довольный Жуков подтолкнул Владислава локтем и снова припал к окулярам стереотрубы. Танки и десант с ходу форсировали первую линию траншей и пошли ко второй, а сзади подбегала пехота. За ними артиллеристы и минометчики катили свои «трубы» и «самовары». Время от времени вспыхивал огонь противника то в одном, то в другом месте, но недостаточно интенсивный, чтобы задержать пехоту. Наконец, от Байернхоффа заговорили немецкие пулеметы, и на них тут же обрушили огонь гаубичники. Стали видны вспышки пушечных выстрелов и из захваченной первой линии траншей. Танкисты доложили, что прошли вторую линию и повернули на Раушендорф.
– Почему не прямо? – грозно спросил Жуков.
– Там танк застрял, вытаскивают. Обойти Клауссен не удалось, товарищ генерал. Дожди.
Жуков выругался и продолжал смотреть в стереотрубу. Что он там мог видеть, кроме огоньков разрывов? А Владислав ввел в бой приданную бригаду 20-го корпуса. Им тоже посадили на борт штурмовые группы и ввели в прорыв с разворотом налево, на Дригаллен, по которому продолжала молотить корпусная и дивизионная артиллерия. Немецкие орудия из Дригалленфорст пытались нащупать позиции корпусников. У Гросс-Бреннена танковая бригада вступила в бой, затем напоролась на минное поле, повернула на Бзуррен, там развернулась в линию и атаковала Дригаллен. Зацепились за окраину, и начался штурм города при поддержке танков. Вот только стреляли танкисты ночью, наверное, первый раз в жизни. Владислав собрал в колонну двенадцать САУ, придал им охранение и отправил вдогонку 129-му полку, который подходил к форту Клауссен. Форт он, конечно, условный: старый монастырь с высоким костелом и каменной старинной стеной вокруг. Там были 88-миллиметровые орудия, а сам форт прикрывал проход между двумя озерами. Но командир 129-го полка, зачистив Малый Клауссен и расстреляв в упор два пулеметных дзота, свернул налево, провел инженерную разведку плотины через Липецкое озеро и выскочил к лагерю немецкой пехоты на окраине полигона в Клауссах. Раздавив там все, что было возможно, обошел Клауссен и рванул в Арес! А две батареи самоходов взяли под обстрел и корректировку форт. К этому времени пехота разобралась с немцами на участке прорыва, и 754-й полк на машинах отправился вслед за танкистами, так как десанта хватит ненадолго. Тем же маршрутом, что и танкисты, они догнали их у Столлендорфа. Немцы замаскировали несколько 37-миллиметровых пушек на кладбище. Один из КВ остановился и расстрелял их прямо на месте. И нести никуда не надо! Танки пробили стену вокруг корпусного городка, и штурмовые группы ворвались туда. Следом за ними и мотострелки подоспели. Особенно упорно немцы сопротивлялись у железнодорожной станции. Сожгли шесть танков. Потом танкисты попали куда-то, и прогремел взрыв такой силы, что станции просто не стало! Осколки и обломки, поднятые этим взрывом, разлетелись по всему городу, кругом пожары. Из бункера возле штаба корпуса замахали белым флагом. Генерал-лейтенант Ханс граф фон Шпонек, создатель немецких воздушно-десантных войск, «героев Крита и Нарвика», предлагал себя в качестве заложника, чтобы спасти жизни женщин и детей – жен офицеров корпуса, оказавшихся под развалинами города после взрыва эшелона с 807-миллиметровыми снарядами и зарядами для пушек «Дора» и «Густав». Подполковник Алабышев связался с полковником Муравьевым, тот с Владиславом, доложили о происшествии и просьбе Шпонека. Жуков и Булганин переглянулись:
– Забирайте генерала и отходите к Столлендорфу. Развалины не сильно нужны. Пусть убедятся, что пушки разбиты.
– Только одна и ствол от другой. Что-то немцы успели отогнать куда-то.
– Потери большие? – поинтересовался Владислав.
– Есть потери.
– Отходите!
С рассветом все вышли из НП в ожидании Шпонека.
– Слушай, хомяк, ты где САУ захомячил? И я смотрю, что их у тебя много! – спросил Жуков, рассматривая новенькую самоходку, стоящую неподалеку от НП. Подошли к ней. Экипаж неохотно вылез из машины, командир доложил:
– Товарищ генерал армии, экипаж самоходного орудия номер восемьдесят шесть отдельной самоходно-гаубичной батареи 169-го Краснознаменного полка отдыхает после боя. Командир орудия младший лейтенант Ковригин.
– Как настроение, бойцы? – тут же поинтересовался ЧВС.
– Устали, товарищ бригадный комиссар. Три боезапаса расстреляли и четвертый погрузили.
– Как вам орудие? – спросил Жуков.
– Да ничего, если прямо стрелять, а если ствол на полную поднимаешь, то снизу дырка появляется. И если в сторону кладешь, то тоже дыра.
– Ну-ка, ну-ка!
Наводчик залез в машину и показал маску на предельных углах. При этом угол возвышения был совсем маленьким, градусов тридцать.
– Двадцать восемь, – поправил генерала командир орудия.
– А как выходите из положения?
– Окоп роем с наклоном назад, – устало сказал младшой. Бойцы устали, им бы поспать, и дождь идет, а тут генералов любопытство разобрало. Еще они пожаловались на задымленность боевого отделения и на неудобство заряжания на больших углах подъема. Наконец Жукову надоело прыгать вокруг машины, и они отпустили экипаж.
– Ни то ни се! – резюмировал Жуков.
– Хотя бы что-то в полки. У немцев 15,0 sIG-33 на вооружении в полках и 75-миллиметровая пушка-гаубица leIG18. Восемь орудий на полк. А мне выкручиваться приходится: либо шесть УСВ, либо шесть «бобиков», либо шесть 120-миллиметровых минометов. САУ и минометы подобрали брошенными. Предназначались для 4-й армии, а оказались под Белостоком в отцепленных эшелонах.
– Сколько нахомячил?
– Шестьдесят четыре гаубицы и восемьдесят восемь минометов. Раздал во все полки по батарее: четыре САУ и восемь минометов, где нет 122-миллиметровой М-30 и нет полковой минометной батареи. Во все не получилось. Больше нет.
– А снабжаешь из каких источников?
– Делю штатный, плюс пока есть излишки за счет 4-й и 21-й. Мы их боеприпасы оприходовали.
– Да, тебя на фронтовой склад только и сажать. Ты ведь высадил три боекомплекта за день.
– Зато потерь мало и есть успех. А комплектов? Наверное, четыре, вечером уточню. Крепостные еще стреляли.
– Артиллеристы у тебя хорошо натасканы! Очень слаженно работают и точно.
– Есть такое. Обучать успеваем, товарищ генерал.
Где-то слева грохотал бой, туда ушли заказанные штурмовики. Пикировщикам сегодня было делать нечего: низкая облачность, местами туман.
– А Шпонек слово держит. По фронту ни выстрела! – заметил Жуков. – Вон, кажется, они.
Он показал на танк, хорьх и БА-10, подъезжавшие к развилке дороги. Вместе со Шпонеком приехал и командир 129-го танкового Алабышев. Он доложился Жукову, и тот поздравил его со взятием Ареса.
– Так мы ж отошли? – недоуменно спросил комполка.
– Свою звезду Героя ты заработал! Верно я говорю, Николай Александрович?
Не умевший никому из старших перечить Булганин привычно закивал и вытащил наградной лист.
– Подполковник Алабышев, имя-отчество? Год рождения?
– Николай Михайлович, шестого года.
Пока Жуков через переводчика знакомился с немцем, бригадный комиссар заполнил наградной лист, подписал его и дал подписать Жукову. Немца хотели тащить на НП, но Владислав рекомендовал отвезти его в фольварк за высотой сто двадцать два. Все поехали туда, кроме подполковника Алабышева, он вернулся в полк.
Немца очень корректно допросили. Собственно, больше всего всех интересовала судьба еще одной пушки, но Шпонек сказал, что ничего об этом не знает. Ничего ценного он не сказал, но пушки сюда привезли по душу Осовца. Собственно, для Владислава в этом не было ничего нового. Операцию под Аресом он планировал именно потому, что после Бреста Осовец ожидала та же участь. А леса под Дригалленом он считал естественными позициями для подобных орудий. Так что успели, через два-три месяца было бы поздно. АресЗюд был наиболее вероятным местом для них, как раз на пределе дистанций прицельного огня.
– Господин генерал, позиции под Швенцеком в Дригаллен-форст уже готовы?
– Нет, но там работает инженерный батальон из Арес-Зюд, – недовольно сказал Шпонек. Он тоже понял, по чью душу заглянул в Арес Преображенский. – Судьба вам улыбается, господин полковник. Предыдущего командира корпуса сняли из-за вас, теперь вы расправились с пушками, которыми вас собирались выбить из Осовца, и вынудили меня сдаться.
– Осовец всегда был крепким орешком для немецкой армии. И сейчас вы повторяете ошибки той войны.
– Ту войну у России мы выиграли! – заметил фон Шпонек.
– В этой у вас нет ни единого шанса, – ответил за Владислава Булганин. Сам Владислав хотел ответить по-другому: «Мне очень жаль, что такие генералы, как вы, сидят на таком гнилом дереве, как Третий рейх!»
