Глава 14
Новый старый командующий фронтом
С опозданием на сутки началась смена. Но вместо 5-го гвардейского корпуса их меняли части 4-й ударной армии вновь образованного 1-го Прибалтийского фронта, в составе четырех армий. Ее командармом был генерал Курасов. Верховное командование было недовольно проведенными операциями. Ему стало понятно, что силами одного фронта проблему с Восточной Пруссией не решить. Требовалась более мощная и хорошо спланированная операция нескольких фронтов одновременно, чтобы у противника не было возможности перебрасывать резервы туда-сюда. Всех вызвали в Москву, где раздали всем по шапке. Досталось и Владиславу. Второй раз его отругали, в основном за то, что «слабо использовал танки». А то, что танки были восстановленные и все-таки половину из них корпус сохранил, и именно они остановили немецкое наступление как под Кольно, так и под Каттенау, это в расчет не принималось. Слабо, и все!
Четырехмесячные мотания с одного фланга на другой по всему фронту не принесли ни наград, ни похвалы, хотя за взятие под контроль дороги на Ленинград обещали ГСС. В общем, все перенесли с больной головы на здоровую. Конев от командования фронтом отстранен, но отправлен на отдых, вспомнили о его здоровье. Командующим Западным фронтом стал опять Штерн, но 1-ю гвардейскую армию у него забрали во Второй Прибалтийский фронт, которым назначили командовать Говорова. Командующим 1-й гвардейской армией стал уже генерал-лейтенант Александр Васильевич Гарнов, бывший командир 5-го гвардейского корпуса. Владислав остался на корпусе.
Возвращались из Москвы в одном самолете с командующим фронтом. Леонид Александрович, как обычно, молчал, что-то читал и не обращал ни на кого внимания. Гарнов, громкоголосый и большой любитель поговорить, попытался втянуть всех в беседу, но ни Владислав, ни Говоров никакого желания поддержать ее не выказали. Тот насупился, прикрикнул на адъютанта за отсутствие ужина и занялся жареной курицей, время от времени бросая взгляд на то, что делают комфронта и комкор. Преображенский писал в блокноте заявки на пополнение и передавал их подполковнику Стрельникову, своему адъютанту, Говоров молча читал какие-то бумаги.
Приземлились в Минске, где каждого из них ждал собственный самолет. Дальше этим бортом полетит только Говоров. В составе фронта шесть армий, одна из них – воздушная. Прощаясь, Леонид Александрович приказал послезавтра быть на совещании в Лике. Владислава это вообще-то не касалось, там собирались командармы, и он удивленно посмотрел на Говорова.
– Вам тоже быть, Владислав Николаевич. Первая гвардейская армия – мой резерв.
Гарнов тоже недоуменно посмотрел на комфронта:
– А Бобков?
– Он корпус принял?
– Нет еще.
– Вот пусть и принимает. – Говоров коротко взмахнул рукой, отдавая честь и показывая, что разговор окончен. Оба генерала приложили руки к козырькам фуражек.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Гарнов Влада.
– Нет. Разрешите отбыть?
– Бывай-бывай.
Обменявшись отданием чести, они разошлись по разным самолетам. Владиславу тоже не понравилось, что Говоров, молчавший на разборе в Генштабе и не пытавшийся даже защитить его от необоснованных нападок Жукова, зачем-то приглашает его на совещание командармов. Не по Сеньке шапка!
Полет до Лазов прошел нормально, немцев на этом участке уже нет. Их «мессеры» сюда более не достают. Наконец-то дома!
Обняв Барби и посмотрев на спящую дочь, он пошел ужинать с женой и делиться последними новостями. Штаб корпуса сейчас находился не здесь, а в Нассавене, здесь размещались лишь тыловые службы. Собственно, по их душу Владислав и приехал в Осовец, но все это завтра. Семья есть семья.
Устроив поутру маленький разнос всем службам штаба корпуса, Владислав уселся читать многочисленные бумаги, заявки, докладные, накопившиеся за время его отсутствия в Осовце. Формально он оставался командиром крепости, хотя его обязанности на месте выполнял его заместитель подполковник Хворостов и новый комендант УРа майор Губанов. Того прислали недавно, они практически незнакомы.
Губанов – небольшого роста, довольно полный лысоватый мужчина примерно сорока лет. Служил комендантом Копорского УРа под Ленинградом. Придирчивый, красноармейцы его побаивались и недолюбливали за это. Так как он еще и не воевал, а гарнизон состоял из опытных бойцов, сидевших в крепости с тридцать девятого – сорокового годов плюс всю войну, то недовольства у старослужащих хватало. Влад решил присмотреться к новому коменданту и погонять его по УРам, которые непосредственно контактировали с противником. Так сказать, обстрелять. А там и решить, что с ним делать. В конце концов, крепость давно стала глубоким тылом, и лишь два УРа находились на линии соприкосновения войск.
Вызвал Губанова, поставил ему задачу выехать в Кольно и Замбрув и доложить о состоянии войск и сооружений там. Коротышка вытянулся, отдал честь, громко, по уставу, ответил:
– Есть! – и выскочил из кабинета.
Владислав связался со штабом корпуса и получил доклад начштаба Корзунова: 1-я гвардейская начала отход в расположение, срок окончания движения – послезавтра, 24 октября, в 16:00.
– Я из Лика заеду в Роминтен, посмотрю, как устроились в хозяйстве Гришина. И передай Константинову, что ему назначен смотр на четвертое ноября.
– Не успеет!
– Он в боях практически не был, все время в резерве, так что пусть не придуривается!
– Владислав Николаевич, большая часть его хозяйства еще в Выштынце.
– Там и проверю.
– Есть, понял, доведу до сведения. Но у меня по плану они должны в Теербудене квартироваться. На их место запланированы не наши части.
– Попробуй согласовать со штабом армии, Виктор Иванович. Там для лошадей места нет, а они тоже в отдыхе нуждаются. И квартирьерам своим выпиши как следует за такой прокол. Поэтому Константинов и тянет с перебазированием.
День прошел быстро и незаметно. Вечером, отправив сводку в штаб армии, получил оттуда ЦУ по поводу завтрашнего дня: напоминание от Гарнова о совещании и разрешение оставить штаб и КП корпуса, передав командование Александрову, новому заместителю. Ехать на совещание не очень хотелось, хотя в бытность командармом 1-й гвардейской Говоров умело проводил такие заседания, на них разбирались ошибки и промахи, допущенные в тех или иных операциях, а не просто раздавались плюшки и пряники. Просто было непонятно, зачем понадобилось тащить его в Лик, когда Генштаб уже осудил его за проведенную операцию. Еще раз макнуть в собственные ошибки? Да, они были, но лежали в другой плоскости. Не хватило духу сказать, что корпус не готов действовать на этом направлении в этом состоянии. Понятно, что замена на ходу командующих фронтами не самым лучшим образом отражается на планах подготовки операции. Даже если сменяет командующего его зам. Конев не успел качественно подготовить наступление, тем более что впервые самостоятельно проводил фронтовую операцию. Чуть поторопился ответить «есть», потом выяснилось, что маловато боеприпасов, мало бомбардировщиков, есть недостатки в подготовке ударных дивизий и корпусов. И противник действовал решительно, наступательно, его боевой дух еще не сломлен. Наступать следовало южнее, там, где максимально его потрепали – у Кольно и Новогрода, но интересы всего северного участка советско-германского фронта требовали усилий именно на участке у Эбельроде.
С таким настроением Влад уселся в бронетранспортер, который через час доставил его в штаб фронта на улице кайзера Вильгельма, недалеко от главной кирхи города. Рядом, в старинном монастыре, расположился штаб 1-й гвардейской армии. Вначале Влад нанес визит новому командарму. Александра Васильевича он обнаружил сразу во дворе монастыря, и по голосу! Тот разносил кого-то, стоя у неработающего фонтанчика внутри каре. Увидев Преображенского, сразу переключился на него. Видимо, разнос был дежурным, дабы не расслаблялись.
– Николаич, приветствую! Как добрался?
– Здравия желаю, тащ командующий! Нормально. Мост у Дамерау надо чинить. Совсем его танками разбили. А почему здесь, а не в замке? – До этого штаб находился в зданиях замка на острове.
– Его дважды немцы бомбили. Видимо, кто-то донес, что это штаб армии. Пришлось переехать. Да и холодно там, а ты же знаешь, что я сырость терпеть не могу!
Про то, что командующий не любит сырость, Влад, естественно, не знал. Они, конечно, встречались на совещаниях, но близкими друзьями не были, тем более у них значительная разница в возрасте.
– Ну, хорошо, что прибыл заранее, пойдем, поговорим.
Разговор вылился в целую беседу о том, как отныне будет контролироваться корпус, какие Влада ждут проверки в текущий период. Добавилось и количество «совершенно необходимых» командованию армией отчетов, справок и докладных. Новая метла совершенно уверенно входила в роль и всерьез готовилась «исправлять ошибки», допущенные «молодым» командиром корпуса в деле «использования танков в наступлении» и «во взаимодействии в бою». Слегка офигев от натиска, Владислав ответил «есть» и обещал подготовить учения с боевой стрельбой в кратчайшие сроки.
Маленький пушной зверек подкрался незаметно! Особую пикантность моменту добавляло то обстоятельство, что Гарнов за всю войну провел единственную наступательную операцию, причем исключительно на преследовании отходящего противника. Развить наступление он не смог. Перед этим весной взял небольшой городок Залесчен, но успех там достигнут за счет 6-го кавкорпуса, который двинул туда Штерн. Пятый корпус оставался на своих позициях. Гарнов так и не понял, что Штерн выдвигал его вперед в отчетах, чтобы создать гвардейскую армию и получить ударный кулак. Он искренне считал все случившееся своими собственными успехами!
«Кажется, полоса удач для меня закончилась, и начинается черная полоса в моей армейской жизни. Что ж, не привыкать! С корпуса, скорее всего, вот-вот снимут», – подумал Влад, прикидывая, что под чутким руководством Гарнова он скоро провалит какое-нибудь наступление, и все полетит в тартарары. Ладно, бог не выдаст – свинья не съест!
Он следом за командующим вышел из кабинета и пошел по коридорам и лестницам монастыря вниз на улицу, не забывая козырять в ответ на приветствия личного состава штабов армии и фронта. Вошли в довольно большой зал с готическими окнами и старинными стульями с высокой резной спинкой. Мрачновато, но все выдержано в рыцарском духе. Хотя столы передвинуты и образуют стандартное «Т» с тремя креслами во главе стола. Остальные стулья вплотную придвинуты к столу и пока никем не заняты. Кресла во главе, наоборот, отодвинуты от стола. Так что сесть не приглашают. Несколько офицеров чтото развешивают на черных досках, стоящих справа от стола. Народу немного, стульев больше, чем стоящих вдоль стены генералов. От каждой армии их два: командующий и начальник штаба, – и только от первой гвардейской трое, что еще больше расстроило Владислава. «Значит, будут сейчас снимать! Поэтому и не сажают». Вошел генерал-майор Сидельников, начштаба фронта, и подал команду:
– Товарищи генералы!
Следом за этим вошли маршал Мехлис и генерал-полковник Говоров. «Довольно неожиданное появление! – подумал Влад. – В Москве об этом не говорили!» Стоявшие у стены генералы были не менее удивлены присутствием Мехлиса в комнате. Первым заговорил Говоров:
– Надеюсь, что представлять начальника Главного политуправления РККА никому не надо. Товарищ Мехлис назначен Членом Военного Совета фронта и представителем Ставки Верховного Главнокомандующего на нашем фронте. Прошу присутствующих сразу понять, какое значение придает Ставка нашему фронту и тем задачам, которые предстоит выполнить. Прошу вас, Лев Захарович, и вас, Николай Петрович, – Говоров рукой указал Мехлису и Сидельникову на места в президиуме. Дождавшись, пока они сели, продолжил:
– Товарищи генералы! Ставкой поставлена задача разгромить группу армий «Север» в Восточной Пруссии и взять оплот и символ германской империи – город и порт Кенигсберг, – силами четырех фронтов. Это самая крупная операция наших войск с момента начала Великой Отечественной войны. Впервые в истории столь значительные силы брошены на решение подобной задачи. Но исходя из опыта предыдущих боев в Восточной Пруссии, Ставка пришла к выводу, что для ее решения требуются согласованные усилия такого количества войск.
Показав на карте полосу наступления 2-го Прибалтийского фронта, он перешел к противнику. Оборону здесь держала 4-я армия вермахта под командованием генерал-полковника Хейнрици в составе трех армейских корпусов, в которых находились тринадцать дивизий, одна из них танковая. Однако ее состояние неизвестно, так как она принимала участие в боях под Биркенвальде. Кроме того, в 56-м моторизованном корпусе числилась группа генерала Шлемма, куда входили тяжелые танковые батальоны, точное число их неизвестно. Противник серьезный, опытный, давно действует на этом участке фронта.
– Что касается наших войск, то в боях на территории Пруссии принимали участие только две армии из шести, при этом одна из опытных армий – воздушная. Но и в единственной армии лишь один корпус проводил самостоятельные и совместные наступательные операции на этом участке. Командиры остальных корпусов и командующие всех армий опыта проведения подобных операций не имеют.
По ряду командующих пробежал шумок, который быстро затих под ударами карандаша в руках маршала Мехлиса. Говоров продолжил:
– Я еще раз повторяю: опыта проведения успешных наступательных операций на территории Восточной Пруссии ни у одного из командующих нет. Исключение – генерал-майор Преображенский. Собственно, весь участок, занимаемый сейчас фронтом, захвачен первым гвардейским корпусом. Лишь небольшой участок в районе Вальтилькеннена взят 19-й армией, но ее в составе нашего фронта нет. Поэтому на совещании в Генеральном штабе было принято решение назначить командира 1-го гвардейского корпуса главным инспектором войск фронта и возложить на него обязанности по подготовке личного состава частей и соединений фронта к предстоящей операции, с сохранением должности командира 1-го гвардейского корпуса, который находится на переформировании до 15 декабря 1942 года.
«Опля! Вот это фокус!» – подумал Влад, с некоторым недоумением посматривая на командующего. Но тот подал команду «вольно» и предложил всем сесть за столы, предоставив потом слово генералу Сидельникову, который доложил о размещении сил и средств фронта, затем о планах проверки войск, графике пополнения и прочих штабных премудростях, которые предваряют начало подготовки крупного наступления. Как и прошлой зимой, время начала операции увязывалось с наступлением холодов, что позволяло в более полной мере использовать превосходство в численности в танках и авиации.
После выступления Мехлиса, который в основном напирал на политическую подготовку войск к тяжелым наступательным боям, слово предоставили Владиславу, который доложил о действиях корпуса в последнем наступлении и коротко осветил те приемы, исполнение которых позволило продвигаться вперед осенью. Разбирались в том числе и ошибки в планировании первой артподготовки в начале наступления, отсутствие у соседей воздушных корректировщиков, из-за чего часто приходилось дорабатывать за ними. Отдельно осветил тему, что все гвардейские полки имеют собственный танковый батальон, а не приданный. Так достигается более плотная поддержка танками пехоты и защита пехотой танков. Особое внимание всеми командирами в корпусе уделяется взаимодействию с артиллерией. Одним из главных недостатков он назвал постоянное отставание полковой артиллерии от порядков пехоты, а появившиеся СУ-76 назвал недостаточно маневренными из-за сложности управления, постоянно глохнущего левого двигателя и недостатка мощности одного работающего мотора.
– Мы отсылали наши предложения по упрощению машинного отделения СУ-76, но ответа так и не получили.
Мехлис остановил Владислава:
– Вопрос рассматривался в Ставке и решен положительно. Наш и другие фронты в ближайшее время получат новое самоходное орудие СУ-76М мощностью сто шестьдесят четыре лошадиные силы. Имеющиеся установки будут переделаны фронтовыми мастерскими под проект «М». Управлять механик-водитель будет одним двигателем, а не двумя, как сейчас. Ваша критика была признана убедительной. Продолжайте, товарищ генерал.
Преображенский осветил состояние и подготовку инженерно-саперных батальонов, сказал, что по набранной статистике в среднем на километр фронта немцы выставляют до тысячи семисот мин и тысячу – тысячу двести противотанковых и противопехотных заграждений, со сплошной глубиной обороны до двадцати пяти километров. При этом ведут постоянную охоту за танками с тралами и системами разграждения. В корпусе в качестве таких танков применяются ИС-85 и, последнее время, ИС-2. Производство тралов и скреперов разграждения организовано в крепости Осовец, в Лике, Граево и других городах на железнодорожных мастерских и заводах. Без них наступление в такой местности было бы невозможным. Затем Владислав перешел к вопросам связи. В бывшей 10-й армии со связью обстояло значительно лучше, чем у вновь сформированных армий. Он обещал проверить склады в Осовце и передать в армии дополнительно средства связи и телефонный провод. Выступал он долго. Этот доклад он готовил для Москвы, но выступить там не удалось, так как тон на совещании задали сразу резко отрицательный, в основном ругая Конева и не замечая успеха под Эбельроде.
Затем посыпались вопросы со стороны генералов Николаева, Труфанова, Курасова и Романовского. Лишь Гарнов обиженно молчал. Это заметил Мехлис и, со свойственной ему прямотой, задал вопрос Александру Васильевичу. Тот помолчал, а потом сказал:
– Я что-то не понимаю! В Москве все ругали Преображенского за слабое взаимодействие. А здесь в пример ставят. – Гарнов вопросительно посмотрел на Говорова.
– Как бывший командующий 1-й гвардейской армией, я имею собственное мнение об уровне взаимодействия в войсках 1-го корпуса. О чем и было доложено как маршалу Шапошникову, так и товарищу Сталину. Западный фронт в целом поставленную задачу-максимум не выполнил. Задача-минимум была выполнена именно 1-м гвардейским корпусом. Плюс устойчивая оборона корпуса остановила немецкое наступление под Каттенау. И по уровню потерь, понесенных в ходе операции, корпус значительно выделяется в меньшую сторону по отношению к другим частям фронта. Что касается 5-го гвардейского корпуса, то, наступая в полосе со значительно менее насыщенной обороной противника, под Цехановцем, корпус был практически обескровлен и выведен на переформирование в связи с шестидесятивосьмипроцентными потерями. Восстанавливался корпус полные два месяца, поэтому вы, Александр Васильевич, в бой под Эбельроде и не успели. В итоге первая гвардейская армия не смогла полностью пробить оборону противника на всю глубину. Генерал Конев, видя, что остальные армии фронта пробуксовывают, принял решение не вводить вас в бой, а держать как резерв на случай успеха немцев под Каттенау. Но войска Преображенского позиции удержали.
– А почему тогда в Москве звучала цифра сорок семь процентов потерь в танках?
– У танков кончился моторесурс, больше половины танков были восстановленные, а не новые, – ответил Влад. – Боевых потерь – двадцать один процент.
– У вас, Александр Васильевич, только под Козаржем сгорело три полных танковых батальона, – напомнил Говоров.
– Двадцать танков мы восстановили, – пробурчал Гарнов, уже пожалевший о том, что задал лишние вопросы. Говоров был командующим армией довольно долго и был полностью в курсе событий. Александр Гарнов, поняв, что стал командующим армией лишь из-за стечения обстоятельств и каких-то подковерных игр в Ставке, и, чтобы отвлечь всех от своей персоны, сменил тему:
– У меня в разведэскадрилье не было корректировщиков, а в первом корпусе их шесть.
– И у нас нет! – поддержали его командующие. – И что делать?
– Можно использовать Ил-вторые, двухместные, или попросить товарища Пятыхина заказать А-29В в необходимом количестве. А корректировщиков мы сами готовили, требуется только пройти медкомиссию, выполнить прыжки с парашютом и попрактиковаться.
Все переключились на командующего 14-й воздушной, и тому пришлось пообещать приложить все усилия, чтобы «Гудзоны» были во всех армиях. Хотя было бы проще, если бы в самой воздушной армии существовал разведывательный полк. У нее была только разведэскадрилья, которая вела разведку целей для самой воздушной армии, и не было машин, оснащенных приборами для корректировки артогня. Иван Гаврилович записал все в блокнот и обещал заглянуть в первый гвардейский.
Нагрузка на Владислава возросла неимоверно. На аресских полигонах у него существовал учебный полк. Для корпуса этого хватало, а вот для фронта требуется несколько учебок. Сидельников подбросил технику, а командиров и младший командный состав пришлось выделять корпусу. Вместо отдыха очень много работали над созданием инженерно-саперных рот и батальонов в других армиях. На них ложилась максимальная нагрузка при прорыве обороны противника. Каждый боец должен быстро и безошибочно подбирать необходимое средство для уничтожения противотанкового или противопехотного препятствия. Уметь готовить и применять различные подрывные заряды, быстро и безопасно использовать их, и все в полной темноте.
Пехоту и артиллерию гоняли за огневым валом, тренируя и психологически подготавливая бойцов. Это страшно: идти туда, где сплошной стеной стоят разрывы, из которых вылетают многочисленные осколки. На глаз определять дистанцию, на которой еще безопасно идти, чувствовать перенос огня и продолжать движение. Приходилось и самому генералу показывать личный пример.
Дома в Осовце Влад появлялся периодически, уставший, грязный, в очередной раз проверив какое-то подразделение или соединение. Зима запаздывала. Первый снег выпал и тут же растаял, добавив грязи на дорогах и в полях. На участке фронта небольшое затишье, которое каждая из сторон использовала по-своему.
Еще летом пали Бирма и Таиланд, японцы удачно высадились в Новой Гвинее. Африканский корпус взял Каир, бои на берегах Суэцкого канала. Удар по Пёрл-Харбору японцы нанесли не в декабре, а в мае. Америка вступила в войну с Японией, сразу потеряв Филиппины, атолл Мидуэй и целый ряд небольших атоллов в океане. Японцы высадились на Гавайях. Сталин переписывался с Рузвельтом и Черчиллем, но речь об открытии второго фронта не шла. Англия проигрывала войну, как на море, так и на суше. Было заметно, что у нее уже недостаточно сил, ресурсов и боевого духа. Германия не объявила войну Америке и не топила их корабли. Гитлер, ведя упорную войну на истощение с Советским Союзом, не стал рисковать и привлекать на сторону своих противников еще одну мощную страну. Но по сведениям нашей разведки, активно строит подводные лодки в расчете довести морскую блокаду Англии до абсолюта. Строится большое количество дальних бомбардировщиков, появились и тяжелые истребители сопровождения. Готовится вторая битва за Британию, прерванная в сороковом году в связи с подготовкой вторжения в СССР. Через различные страны засылаются предложения Сталину о заключении перемирия и разделе Европы между СССР и Германией. Но «дядюшка Джо» уже почувствовал силу, и его не остановить.
