Глава 9. Испытания Лабиринта

– Приветствую в Храме знаний, юный судья, – старик приветливо развел руки в стороны. – Приятно видеть твое стремление к познанию. Описание официального допроса свидетелей и подозреваемых ждет тебя на столе. Ознакомься с ним.

Схватив лист бумаги, я углубился в чтение. Долгуната доигралась. Слова девушки щелкнули тумблер в моей голове, и перед мысленным взором всплыла табличка с надписью: «Зло во плоти».

За последнее время так много всего произошло, что я как-то успел подзабыть об этом деле, но голос девушки стал катализатором моего мыслительного процесса. Если до Лабиринта я полагал, что мы сможем сосуществовать и сможем пройти не только Лабиринт, но и закончить Академию, то после ее фразы, да еще и произнесенной с претензией, словно я нарушил все мыслимые и немыслимые законы, в голове запустился лихорадочный процесс поиска решения. Применять физическую силу не вариант: даже если я смогу нанести ей смертельный удар, меня сразу же отправят на перерождение, что сейчас совершенно не к месту. У представителя моей группы слишком мало времени, чтобы я имел удовольствие поддаться на провокацию. К тому же мне придется объяснять паладинам мотивы своего поступка, что опять же отнимет какое-то время, и совсем не факт, что мне поверят, – я уверен, что они все находятся под влиянием ее способности и она их полностью контролирует. Оттого и бессмысленно пускаться в перепалку с девушкой. Не поймут. Смириться и проглотить приготовленное Долгунатой блюдо из смеси сарказма и собственного превосходства тоже не дело. Можно казаться тряпкой окружающим, но нельзя падать в собственных глазах. Самоуважение – штука невидимая, но слишком существенная, чтобы ею пренебрегать. Игнорировать речь друидки тоже не следовало – Теарт и Монстричелло удивленно уставились на меня в немом требовании ответа на вопрос: «неужели Долгуната права и это из-за меня они страдают?». Ни одного явно просматривающегося выхода из сложившейся ситуации, при котором я не теряю лицо и не становлюсь «уродом» в глазах паладинов, Долгуната мне не оставила. Эта гадость еще и конструктивизм внесла, мол, давай, обтекай, собирайся и идем убивать птицу. Сделала все, чтобы нивелировать мое возвращение в группу.

Но Долгуната не учла главного – я не просто игрок. Я судья! Прежде чем обвинять ее во всех смертных грехах, мне нужно было открыть глаза паладинам на ее реальный облик, для чего я и обратился к Игре с требованием описать принцип допроса свидетелей. Как мне стало известно, игроки постоянно стараются запудрить мозги друг другу, любыми средствами добиваясь своих целей. Однако должен быть некий процесс или момент, когда игрок обязан говорить правду и только правду. Словно находится под присягой. Чтобы заставить паладинов выгнать Долгунату из головы, им нужно показать ее другую, настоящую. Пусть и таким нетривиальным способом. Игра молчала целых три удара сердца, прежде чем удовлетворила мое требование и впустила меня в Храм знаний.

– Теарт, именем правосудия я требую от тебя правды и ничего, кроме правды! Ты назначаешься свидетелем по делу «Зло во плоти», – лишенным эмоций голосом произнес я, как только вернулся обратно в Лабиринт. Вышло пафосно, но таковы правила – так начинается официальная процедура допроса свидетелей. Я оказался прав – допрос свидетелей по судебным делам действительно существовал в Игре. Если подозреваемый мог игнорировать данную процедуру, ибо никто, даже Игра, не может заставить существо свидетельствовать против себя, то у свидетелей не было шанса сказать неправду. Недоговорить, юлить – пожалуйста, но откровенно лгать они не могли. За это строго наказывали, вплоть до полного уничтожения.

– На время дачи показаний ты избавляешься от всех физических, моральных, ментальных и эмоциональных уз, – закончил я ключевую фразу, и взгляд Теарта остекленел. Видимо, перед глазами лепрекона появилось системное сообщение, которое тот с удивлением читал.

– Свидетель, назовите свое имя, класс, уровень, – начал я допрос, как только глаза лепрекона прояснились и в них начало мелькать несказанное удивление.

– Теарт, паладин, седьмой уровень, – медленно произнес Теарт, переводя взгляд с меня на сделавшую несколько шагов в сторону Долгунату. Друидка нахмурилась. Видимо, разыгрываемое сейчас действие идет не по ее сценарию. Кстати, довольно неплохо паладины прокачались перед Лабиринтом. Где они столько опыта добыли, учитывая, что по два уровня уже потеряно?

– Теарт, расскажи, как объяснила Долгуната мое отсутствие в группе? – продолжил я допрос.

– Она сказала, что вы согласовали раздельное движение, чтобы лишний раз не провоцировать магов. Якобы в одиночку тебе двигаться по лесу проще. Хотя я не очень понимаю почему…

– Каким образом вы получили так много уровней?

– Это не относится к делу! – вмешалась друидка, однако замолчала, наткнувшись на мой холодный взгляд. Мы играли в гляделки несколько мгновений, после чего зрачки Долгунаты расширились от ошеломления – она поняла, что больше не контролирует меня. Страшные все же создания охотники за головами.

– Теарт, повторяю вопрос – каким образом вы получили так много уровней?

– Вырезали игроков, – упавшим голосом ответил лепрекон. – Магов, воинов… Всех, кто попадался под руку, не спрашивая ни уровень, ни наличие инициации. Ярый, я не знаю, зачем мы это делали… Тогда казалось, что мы действуем правильно, но… Мы же их всех убили…

– По своей ли воле ты покинул железобетонный лес и вошел в Лабиринт? – продолжил допытываться я.

– Нет, – Теарт задумался на некоторое время. – Мы хотели дождаться тебя, но Долгуната и Сахрей смогли убедить, что нужно идти дальше. Вырезая по пути всех, кто попадался.

Услышав незнакомое имя, я на мгновение замешкался, однако тут же понял, о ком идет речь: мужчина-друид.

– Спасибо, Теарт, у меня больше нет к тебе вопросов. Именем правосудия я освобождаю тебя от обязательства говорить правду и только правду, – я произнес официальную фразу завершения допроса и повернулся к следующему свидетелю – Монстричелло, за которым к этому моменту практически спряталась Долгуната.

– Монстричелло, именем правосудия я требую от тебя… – начал было я допрашивать второго паладина, как внезапно Долгуната закричала истеричным голосом:

– Монстричелло! Спаси меня! Они хотят меня убить! Дорогой, только на тебя одна надежда!

– КТО?! – взревел гигант, вытаскивая щит и активируя защиту. – НЕ ПОЗВОЛЮ!

– Убей их! – продолжила кричать Ната. – Убей их всех! Это не твои братья! Это демоны!

– ЗАШИБУ! – Монстр рванул с места в карьер, замахиваясь щитом для удара. Все произошло настолько внезапно, что никто не успел среагировать. Теарт, Зангар с Маринар и я разлетелись в разные стороны, словно кегли в боулинге. Удар о землю вышиб из меня весь дух, но не смог уничтожить – еще в полете я накинул на себя щит. Когда хаотичные круги перед глазами стабилизировались и исчезли, я вскочил на ноги, чтобы отразить очередную атаку Монстра, но его уже не было. Я успел увидеть только последние мгновения растаявшей в воздухе фигуры – Игра наказала танка за атаку в Лабиринте. В паре метров от меня поднимался на ноги Зангар, умудрившийся сохранить не только себя, но и Маринар, но вот Теарта не было. Лепрекон первым принял на себя удар Монстричелло и отправился на перерождение.

– Дети, – язвительно фыркнула Долгуната, свысока наблюдая за происходящим. – Как же вами легко управлять! Вы же беспомощные котята, в большом мире вас сожрут и даже не поперхнутся!

– Долгуната! Я признаю тебя виновной в контроле разума паладинов, пренебрежении всеми этическими нормами и подстрекательстве к убийству, – с нескрываемой злобой произнес я, переводя артефакт в атакующий режим и наступая на друидку. – Я приговариваю тебя к лишению инициации и окончательной смерти в Академии! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Стрелка виртуального спидометра, находящаяся и так в темной стороне, упала в последний раз, и на ней появилась надпись: «100». На панели управления появилась новая пиктограмма, сразу же начавшая бешено моргать и прыгать на месте, требуя, чтобы на нее обратили внимание, однако мне было не до этого. Я смотрел на друидку и не понимал ее радости. Складывалось ощущение, что у девушки все было под полным контролем.

– Страшно-страшно, – улыбнулась Долгуната, подтверждая мои мысли. – Боюсь-боюсь! Ах, страшный судья хочет меня уничтожить! Ой, спасите, существа добрые. Ха-ха-ха!

В поселке началось волнение. Все внезапно засуетились, забегали и через пару мгновений я увидел медленно направляющихся к нам Логир, Дангарда и еще нескольких игроков. Видимо, все местные охотники получили задание и сейчас, словно сомнамбулы, ведомые волшебным словом «гранис», двигаются к нам.

– Глупый маленький паладин, – продолжила веселиться друидка. Она бросила быстрый взгляд на надвигающихся охотников и усмехнулась, словно не придавала абсолютно никакого значения новой угрозе. – В Лабиринте нельзя наносить физический урон другим игрокам, я только что тебе это продемонстрировала. Логир! Дангард хочет меня убить! Спаси меня! Он враг паладинов!

Прежде чем я смог остановить орчанку, она нанесла сокрушительный удар по магу и два персонажа медленно растаяли в окружающем воздухе, так и не поняв, что же произошло.

– Я могу продолжать так до бесконечности, – продолжила веселиться друидка. – Внутри Академии нет амулетов с ментальной защитой, поэтому я здесь бог! Если ты с этим не согласен – твои личные проблемы, можешь открывать столько дел, сколько влезет. Здесь нет того, кто сможет меня наказать. Вы двое! Пошли вон, если не желаете разделить судьбу паладинов! – рявкнула Долгуната подошедшим охотникам, и последних словно ветром сдуло.

– Ярый, я хочу знать, как ты смог избавиться от ментального воздействия. И пока я этого не узнаю, я буду раз за разом отправлять паладинов на перерождение. То, что ты вывел Теарта, ничего не значит. Я подчиню его вновь. Он слаб. Как и все вы.

– Достойный противник, – напомнил о себе Зангар. – Тебе повезло, паладин. Если выживешь – будешь сильным. Приветствую, Долгуната. Я Зангар, некромант. Мы встречались ранее.

– Сахрей, отбой, они не станут атаковать, – произнесла Долгуната, обращаясь к кому-то за моей спиной, после чего повернулась к некроманту. – Я тебя не помню, некромант, откуда ты меня знаешь? Где мы встречались?

– Твой учитель – Арчибальд. Он навещал моего наставника. Два месяца до Академии. Ты была с ними. Я тебя помню. Арчибальд научил тебя многому. Твоего брата помню. Учуял давно его. Плохо крадется. Не такой сильный. Был турнир. Ты вышла в финал. Не смогла победить. Взяла второе место.

– Ты ученик Леварда?! – ошеломленно воскликнула Долгуната. – Что ты рассказал Ярому?!

– Все, что не запрещено. У нас нет времени. Напарник умирает. Нужен картофель. Ты должна нам помочь. Забудь на время Ярого. Он в моей группе.

– Он тебе никто, некромант! После Академии вы разбежитесь в разные стороны. Зачем тебе паладин?

– Ярый помогает пройти Академию. Ты знаешь, кто я. Кто мой наставник. Нужна твоя помощь. Помоги. Награда будет достойной.

– Твою мать!!! – Долгуната задумалась, после чего в сердцах выругалась, бессильно топнув ногой по земле. – Откуда ты здесь взялся?! Ты мне весь план сломал! Что ты хочешь?

– Нужна помощь с картофелем. Не можем ждать. Что предлагаешь? Зачем убивать птицу?

– Не нужна она… Простой НПС, толку от него нет никакого. Хотела, чтобы паладины сдохли, убить птицу нельзя. Я могу купить картофель, но только тебе и магу. Ярому ничего покупать не буду. У меня четкие указания учителя насчет помощи ему.

– Согласен, – после длительного раздумья ответил Зангар. – Покупаешь картофель мне. Магу. Идем ко второму испытанию. Ярый нас догонит.

Повернувшись ко мне, некромант добавил:

– Маринар умрет, если промедлим. Нужно добраться к ректору. Он ее оживит. Затем нужно вернуться. Ей нужно обучиться. Не могу ждать. Извини. Ты достойный напарник. Можешь выжить самостоятельно. Она – нет. Мало времени.

– Мы с братом идем с вами, – тут же добавила Долгуната. – Мне надоело нянчиться с паладинами, теперь это забота Ярого.

– Судьба паладинов мне безразлична. Важен Ярополк, он напарник. Я вернусь за ним. Но вначале другой напарник. Идем, друид. Нельзя терять время.

– Но все же как он освободился от управления? – не сдавалась Долгуната. – Где я ошиблась? У него же нет ни амулета, ни врожденного иммунитета, как у тебя.

– Ярый повзрослел, когда тренировался. Не знаю, сколько лет. Смог разобраться в себе. Сильный игрок. Тебе будет непросто, охотник.

– Тренировочные площадки, точно! – выдохнула Ната, горько усмехнувшись. – Я же не могла подпитывать управление, и если он провел там много времени, то запросто мог сбросить контроль. Хм… Слушай, а против этого нет противоядия! Полгода обучения плюс три месяца на падение Энергии… Да, нужно будет подумать, что делать. Хорошо, я готова. Сахрей, мы уходим.

Мимо меня вальяжно, с чувством собственного физического превосходства, прошел мощный друид. Этакий Мистер Вселенная, если судить сугубо по внешним признакам, при этом движения Сахрея были настолько плавными и перетекающими, словно он всю свою сознательную жизнь занимался танцами. Он не шел по земле – он плыл, несмотря на свои огромные габариты. Даже удивительно, как Зангар смог его заметить.

К слову сказать, у меня не было претензий к некроманту. Было неприятно вновь оставаться одному, но я был полностью согласен с тем, что нужно двигаться дальше, иначе Маринар умрет. Ректор дал четкие указания относительно задания и награды, поэтому без мага нам делать у него нечего. Шесть циклов перерождения я смогу пережить. Эликсиров у меня достаточно.

Дружной толпой мы дошли до центра села, где произошло удивительное событие. Удивительное в плане понимания поступков друидки. Она уточнила у некроманта, действительно ли тот не может войти к ней в группу, после чего нашла старосту и вручила ему два медных ключа, указав, что с этого момента нужно считать ее группу, в том числе и погибших паладинов, прошедшей первое испытание. Я не был знаком с условиями формирования ее группы, но был точно уверен в том, что Долгуната могла всех кинуть. Не стала. Почему – непонятно, для меня это загадка, ибо образ друидки с моем сознании имел крайне негативные оттенки. У старосты же Ната купила картофель для Маринар и Зангара, после чего вся четверка и староста вошли в дом, куда меня уже не пустили. Двухметровый охранник аккуратно оттеснил меня в сторону, без всяких угроз или наставлений. Просто указал на место.

– Ярый?! – раздался удивленный голос. – Наконец-то ты явился! Где остальные?

Рефор, Дирион и Сартал подошли к дому старосты спустя десять минут.

– Логир, Теарт и Монстр на перерождении, убиты Долгунатой. Сама Ната и Сахрей у старосты, что-то обсуждают. Вы получили информацию, что завершено первое испытание?

– Да, – нахмурился Рефор. – Что значит убиты? Почему? Как? Что у тебя с рукой?

– Через полчаса они вам сами все расскажут, – устало произнес я. – Вы картофель выкопали или на поле бросили?

– Выкопали, конечно. Он теперь не нужен, но оставлять магам и прочим такой подарок после всего того, что они с нами сделали…

– Раз не нужен, может, поделитесь? – забросил я удочку. – Мне бы он очень пригодился. Я же не в группе, ключ на меня не подействовал.

– В принципе, я не против, – Рефор посмотрел на остальных, но, прежде чем я успел обрадоваться, добавил, – только есть одно но. Ты говоришь, что трое из наших ушли на перерождение. Что если на них ключ не подействует? Надо подождать. Извини, Ярый, но мы уже два уровня на этой картошке потеряли, у перерождающихся права на нее больше, чем у тебя. Если же им картошка будет не нужна, то все двадцать четыре штуки отдадим тебе. Полчаса говоришь? Давай подождем, не так много времени осталось. Заодно расскажи, что случилось и почему Ната активировала ключ? Мы вроде как о другом договаривались…

Спустя час я находился на поле и старательно присыпал землей единственную картофелину. Рефор не обманул и, как только тройка возродившихся игроков подтвердила, что испытание пройдено, вручил мне все, что паладины успели собрать к этому моменту. С непроницаемыми лицами Зангар с Долгунатой вышли от старосты, не обратив на нас никакого внимания, и двинулись к учителям. Видимо, второе испытание было внутри дома, и только что эта группа его прошла. К этому моменту я, с помощью Теарта и постоянно краснеющего Монстричелло, разъяснил паладинам истинную суть друидки, поэтому их встреча с Долгунатой вышла довольно холодной. Неприятно, когда тобой манипулируют словно марионеткой. Паладины в сопровождении старосты отправились в дом на второе испытание, а я на приусадебные участки. Для успешного преодоления первого испытания мне нужно вырастить один урожай. Три картофелины, будь они неладны. 24 часа игры.

Закопав картошку, я уселся на землю. Игроков в округе было довольно много. Некоторые охраняли свои посевы, некоторые ходили по два человека, присматриваясь к потенциальным жертвам, – не все хотели выращивать урожай самостоятельно. Я был не интересен – у меня была всего одна картофелина. Вот те игроки, которые успели к этому моменту посадить второй урожай, тем грозила нешуточная опасность от воров – между клубнями должно было быть определенное расстояние и, если группа игроков собиралась достаточно большой, уже на втором цикле площадь посева была огромной. Раз огромна, то и защищать ее было тяжело. За две минуты, что я находился на поле, дважды прилетала птица, забирая с собой нерадивых игроков. Птицей оказался гипертрофированный до размеров автобуса орел. Расстояние от гнезда до поля он преодолевал за считаные секунды, налетая на группу из четырех игроков и унося их своим птенцам. Неприятное перерождение. На освобождающиеся участки тут же бросались «падальщики» – игроки, не желающие выращивать картофель самостоятельно. Они толкались, отправляя друг друга на перерождение, вырывали клубни, забирая единственную картофелину, радостно вопили, когда им удавалось поместить добычу в личный инвентарь. Кругом царил хаос.

У меня успела мелькнуть мысль о том, что было бы интересно разузнать, что происходит с клубнями из личного инвентаря тех игроков, которые умирают в глотках птенцов окончательной смертью, однако мигающая пиктограмма на панели вновь напомнила о том, что я слишком много времени трачу на окружающих и очень мало на себя. Удостоверившись, что вокруг меня нет «падальщиков», я нажал на пиктограмму.

Граничное значение приверженности. Один из учителей говорил, что достичь его в Академии практически нереально, но он не учел того, что я судья и за вынесение корректного вердикта мне полагается некий бонус. Пускай даже мой приговор наглым образом проигнорирован. Смысла тянуть с принятием решения не было никакого, поэтому я со спокойной душой нажал кнопку «Принять». Раз мне суждено быть темным, так тому и быть. Ибо…

Неожиданно, словно чертик из табакерки, меня накрыла с головой волна наслаждения. Ощущения были настолько удивительными и прекрасными, что, издав стон сладострастия, я рухнул на землю. Секс? Алкоголь? Наркотики? Все это вместе? Ничто не могло вызвать те чувства, что захватили меня в плен. Это продолжалось, наверное, вечность, пока наконец спасительная темнота не поглотила воспаленный разум. Слишком много хорошего тоже опасно.

– Не дохнет он чего-то. Может, не будем его трогать? Сутки же прошли.

– Откати в сторону и все. Не видишь, что ли – у него клубень созрел. Три картофелины будут нашими. Этот же пусть дохнет, урод. Сколько паладины наших вырезали.

Меня начали кантовать, с чем организм оказался категорически не согласен. Издав очередной стон сладострастия, так как воспоминания о мегаоргазме были еще свежи, я открыл глаза и уперся руками в землю, не позволяя сдвинуть себя с места. Мне повезло – потеряв сознание, я рухнул прямо на посаженный клубень. Именно поэтому меня не ограбили. Непонятно другое – почему я до сих пор живой?

– Сука! Да отвали ты! – гневно прорычал толкавший меня толстяк. Вроде как монах, если я правильно разобрался в одежде. Очевидно было одно – человеком он не был. – Дргрыгз, помоги! Он очнулся!

– Так гаси его!

– Сам гаси! У меня только один уровень остался.

– Пошли на хрен! – прорычал я, здоровой рукой вцепляясь в картофельную ботву. Меня не били, просто аккуратно перекладывали с одного места на другое, поэтому Игра не уничтожала воров. – Это моя добыча!

– Дргрыгз! – уже с нотками отчаяния проорал толстяк, и к нам подошел еще один монах. – Эта падла картошку не отдает.

– Брось его! – пробурчал подошедший. – Очнулся он, урода кусок. Идем дальше.

Меня перестали трогать, оставив в покое, и только сейчас я понял, что показалось мне странным в первые моменты «пробуждения». В верхней части обзора больше не было шкалы приверженности, а перед глазами постоянно проносилась полупрозрачная зеленая надпись: «+1». Примерно раз в десять секунд.

Еще раз нажав на новую пиктограмму, переставшую бешено колотиться, я уставился на удивительную картину:

Цифра «1» в описании восстановления была интерактивной. Я незамедлительно на нее нажал и увидел сложную формулу расчета количества восстанавливаемой Энергии, завязанной как на уровень приверженности и количество свободных эмоций в текущей локации, так и на количество свободных эмоций в определенном радиусе от игрока. Так, чем ближе ко мне источник эмоций, тем больше будет восстанавливаться Энергии.

– Отвалите! – раздался возмущенный женский визг. – Это мое!

– Дргрыгз, не пускай ее! Сейчас я все выкопаю! – радостно ответил один из монахов. Закрыв все окна, я повернулся в сторону конфликта. Одетая в темную стальную броню женщина лет под пятьдесят безрезультатно старалась обогнуть находящегося перед ней монаха, чтобы защитить свои угодья с тремя созревшими клубнями. Второй монах в это время руками раскапывал землю, словно крот. Или крыса, что больше подходило под текущую ситуацию.

– Оставьте ее! – прокричал я, закидывая выкопанную картошку в инвентарь. Первое испытание можно считать выполненным.

– Дргрыгз, еще немного! – монахи меня проигнорировали, продолжая мародерствовать на чужом участке.

– Паладин, помоги! – на лице женщины появились неподдельные слезы. Наверняка она была не инициирована, и сейчас на ее же глазах монахи превращали ее в труп. Пускай еще ходячий и дышащий, но труп. Потеря картошки для неинициированных игроков была равноценна отложенной смерти.

Инициация приверженности стоила мне 24 часов. Карта показывала, что паладины находятся примерно посередине между мной и центром Академии, наверняка уже в пустошах. Зангар со своей группой уже практически добрался до ректора, на карте они находились буквально в нескольких миллиметрах от отмеченной ректором точки своей дислокации. Как ни крути, мне не успеть ни за теми, ни за другими, поэтому можно было потратить время на дополнительное исследование. Если честно, мне было плевать на визжащую женщину – она не была паладином и не нравилась мне внешне, поэтому была мне не интересна. Зато она была способна помочь мне ответить на вопрос, что же творится в гнезде? Что происходит с картофелинами после смерти носителя? Раз мне нужно ждать возвращения Зангара – он должен вернуть Маринар для обучения, – нужно все тщательно изучить.

– Эй, урод, стой! – ошеломленно прокричал собирающий клубни монах, когда я направился прямо к воюющей троице. – Птица же! Да стой ты, дебила кусок! Дргрыгз, валим! Паладин с ума сошел!

Поздно! Одним прыжком я преодолел разделявшее нас расстояние, повесил защиту и подарил лучезарную улыбку начавшему испуганно отползать в сторону монаху. Женщина ойкнула, закрыв руками лицо, и в этот момент нас накрыла тень. Огромная птица прилетела разбираться с теми, кто посмел нарушить ее негласно установленные правила.

Когти летающего монстра прошли сквозь классовую броню монахов и темной воительницы словно сквозь бумагу. Лица игроков исказились от страшной боли, однако на перерождение они не отправились – птица была опытной и не позволяла добыче исчезнуть раньше времени. Со мной номер не прошел – защита протыкаться не собиралась, и когти лишь высекали сноп искр, бессильно скребясь о силовой купол. Я усмехнулся – мой план работал. Сейчас птица приноровится, схватит купол и мы полетим к птенцам. Заодно сниму видео селения с высоты птичьего полета – вдруг здесь есть чем поживиться?

Однако птица была чудовищно опытной, словно ей уже встречались игроки с активной защитой. Громко заклекотав, она подхватила меня клювом, взлетела в небо на несколько десятков метров и, мотнув головой, разжала клюв, с ускорением запустив меня в землю. Словно перезрелый орех. Я успел только ойкнуть, как по аналогии с орехом моя защита раскололась, словно скорлупа – от удара о землю у меня вышибло дух, и я на некоторое время потерял сознание. Обжигающая боль, пронзившая плечо и бедро, вернула сознание, и тут же меня вывернуло наизнанку – птица взлетела в воздух, удерживая в одной лапе орущих монахов, а в другой визжащую женщину и меня. Тоже орущего, ибо боль была невообразимой.

Защита не вешалась, видимо, ей мешал инородный предмет, проткнувший меня насквозь. Сквозь кровавый пот, застилающий глаза, я успел увидеть высокое дерево, огромный насест на самой его вершине и две огромные раскрытые глотки, жаждущие еды. Птенцы были настолько громадными, что они казались если не больше, то уж никак не меньше своей мамаши. Такие мелкие детали, как наличие картофелин, были мне недоступны. Чудо, что я вообще был в сознании, – вся левая половина туловища превратилась в огромный комок боли. Женщина и один из монахов уже висели безвольными тушами, только Дргрыгз продолжал орать. Птица зависла над птенцами и запустила монахов в первую из открытых глоток. Раздался довольный клекот птенца, чавканье и два диких, практически нечеловеческих крика. Хотя монахи и не были людьми. С противным «чвак» когти летающего монстра покинули мое тело, отправив меня навстречу гибели.

– Я есть энергетическая броня! – успел прошептать я в полете, прежде чем клюв птенца сомкнулся над моей головой. Борьба с птицей оставила мне больше половины шкалы Энергии и одарила знанием, что наличие энергетической брони не делает тебя неуязвимым. Против физических законов защита была бесполезной. Вновь появился сноп искр, когда меня пытались жевать. На краю сознания промелькнула мысль, что птицы не могут жевать, но тут же угасла, поглощенная ударившим в уши диким визгом боли – женщина очнулась и начала истошно верещать. Меня кидало из стороны в сторону, искры били с такой силой, что было больно смотреть, однако столб Энергии даже не думал уменьшаться. Наоборот, в какой-то момент он пополз вверх, несмотря на безумную мясорубку.

– А-а-а! – еще сильнее заорала темная воительница, как только мясорубка прекратилась и мы рухнули вниз. Хотя казалось, что орать громче и протяжнее невозможно. Я рухнул во что-то мягкое и вязкое, однако на сей раз защита сработала так, как и описано в инструкции, – вокруг меня образовался небольшой воздушный мешок, проникнуть внутрь которого вязкая субстанция не могла. На автомате выпил эльфийскую мазь, снимая боль, после чего поднялся на ноги. Осмотрелся и едва не согнулся в спазме. За время пребывания в Академии я успел насмотреться на разные смерти, но представший глазам кошмар видел впервые. Судя по всему, мы попали в желудок птенца и вязкая субстанция вокруг – желудочный сок. Буквально в паре шагов от меня с перемолотой практически в состояние фарша, но удивительным образом живой женщины сдирали кожу и мясо. Кислота разъедала игрока, и я увидел полупрозрачную сферу вокруг головы – Игра оставила жертву в живых, предоставляя ей уникальный шанс целиком и полностью прочувствовать всю боль пребывания в желудке птенца. В глазах женщины застыл ужас, однако она непостижимым образом умудрилась найти меня безумным взглядом, в котором читалось одно: «убей». Я действовал больше на инстинктах, чем на разуме – несмотря на онемевшую левую часть туловища, я рванул к женщине, на ходу нацепляя артефакт на руку.

– Я есть удар храмовника! – проорал я, закрывая глаза и опуская кулак прямо в центр груди женщины. К этому моменту кожа и мясо уже полностью растворились, явив взору пузырящиеся и растворившиеся наполовину внутренние органы. Страшно представить, что испытывала воительница. Ее голова по-прежнему была скрыта какой-то защитой, поэтому перед ударом у меня успела мелькнуть мысль о том, что пробить сферу не получится. Уже мысленно представляя себя возродившимся, я потерял равновесие и рухнул вперед – рука не встретила препятствия, по инерции увлекая меня вперед и заставляя подминать под себя все, что когда-то гордо называлось игроком. Осталось не так много – часть руки, да все еще идеально целая голова с закатившимися глазами и вывалившимся языком. Прошло мгновение, и даже этих останков не стало – Игра растворила их в дым, позволив женщине час побыть в небытии. Либо вернуться в число НПС, если игрок был первого уровня.

Стало понятно, что происходит с картофелем, – даже если он каким-то образом падает из личного инвентаря уничтоженных игроков, в этом аду от него ничего не остается. Бесполезно надеяться на то, что в гнезде можно поживиться. Вторая мысль, мелькнувшая в голове, – внутри птицы поразительно светло. Бока этого ненасытного детеныша пропускали солнечный свет, позволяя мне осмотреться. В паре шагов от меня возвышался непонятный остров, чистый от слизи, поэтому я сразу поспешил к нему. Стоило воительнице отправиться на перерождение, как уровень моей Энергии вновь устремился к нулю. Эмоции женщины стали источником питания моей Энергии, причем настолько хорошим, что стала кристально понятна причина, почему темные стараются именно уничтожать миры, а не разводить в них радость и счастье. Внутри птенца с учетом восстановления я мог рассчитывать на десять-двенадцать минут жизни, после чего меня ждет участь всех остальных игроков – смерть в желудочном соке. Этого допустить нельзя.

На островке шкала Энергии застыла – испарения сносили по единице в десять секунд, ровно столько же, сколько восстанавливал мне Лабиринт. Островок оказался обычным камнем, невесть откуда появившимся внутри птенца. Стоило ударить по камню ногой, как раздалось гневное щебетание птенца и окружающее пространство задергалось. Меня несколько раз накрыло волной кислоты и в итоге даже смыло с камня. Птенцу не понравилось, что я делаю. Так я сюда и не для развлечений пришел!

– Я есть удар храмовника! – прорычал я, опуская закованный в артефакт кулак на камень.

– Кла-а-а! – крик птенца был настолько громким, что я упал на колени, пытаясь зажать уши культей и артефактом с шипами. Шипы проскрежетали по шлему, рождая в голове интересную мысль – можно ли убить самого себя? Я не горю желанием тонуть в кислоте. Лучше потерять два уровня, один за смерть, второй за убийство, чем походить на темную воительницу. Но прежде чем тестировать самоубийство, нужно разобраться с камнем. Не нужен в желудке птиц такой балласт, но для чего-то он здесь находится! Ведь не просто так он здесь торчит и не просто так птенец орет благим матом, стоит ударить по булыжнику.

Кроме недовольного крика птенца, удар по камню не вызвал никакого другого видимого эффекта. Выпив сразу два эликсира, на Энергию и жизнь, я начал самозабвенно колотить по камню. Эльфийскую мазь пришлось пить, так как проткнутые насквозь плечо и бедро вновь начали гореть. Не хватало еще свалиться от болевого шока, прежде чем я получу хоть какой-то результат.

В желудке начался шторм. Птенец настолько взбесился, что волны кислоты достигали полутора метров высоты, стараясь смыть меня подальше от камня. Порой откатившаяся кислота целиком открывала камень, однако ничего особенного в нем не было. Обычная гладкая галька, выросшая на полметра. Энергия начала заканчиваться и, не желая тратить эликсир, я в последний раз ударил по камню, после чего начал примериваться к своей голове. Удар должен быть быстрым и четким, чтобы сразу и наверняка.

Кислотный шторм утих, и буквально сразу же окружающее пространство огласил яростный и жалобный крик птицы. Перед глазами проносилась информация о получении уровней, и я замер с поднесенным к шлему артефактом, радуясь, что не успел всадить шипы в голову. Новые уровни вернули Энергию на место, и у меня появились очередные двенадцать минут жизни внутри птенца. Хотя нет – эмоции потерявшей дитя птицы не позволяли Энергии уменьшиться даже на единицу.

Роясь в камнях, я не смог сдержать ухмылку – в Академии есть граница развития игрока. В рамках Академии уровни не давали ровным счетом ничего, кроме дополнительных жизней, зато в большом мире на них было завязано практически все. Уровень допуска в те или иные миры, участие в тех или иных соревнованиях, способности, Подземелья, цепочки заданий, отношение НПС – все зависело от текущего уровня игрока. Именно поэтому уровень был страшной тайной, хранимой игроком пуще живота своего.

– Это что еще такое? – нахмурился я, откидывая очередной булыжник. В мои руки попал небольшой плоский серебристый брусок в форме правильного шестигранника, в центре которого красовалась печать Императора – черный череп с тремя белыми глазницами. У предмета не было описания, не было названия, Игра не проинформировала, что я что-то получил, и это меня напрягало больше всего. Что это? Просто безделушка или мина замедленного действия? Почему у шестигранника не считываются свойства? При чем здесь печать Императора? Что вообще эта фигня делает внутри птенца? И есть ли внутри второго птенца такой же камень? Ответов не было. Как и другой добычи – в обломках больше ничего не было. Мало того, стоило мне забрать шестигранник, как обломки начали растворяться и буквально через несколько мгновений исчезли, оставив меня один на один со странным предметом. Покрутив его в руках и так и не найдя применения, я закинул шестигранник в инвентарь до лучших времен. Покажу Шарде, может, гном знает, что это и с чем его едят. Вновь раздался душераздирающий крик утраты, напомнивший мне о том, где я нахожусь. Даже умерев, птенец не стал исчезать. Кроме того, он не завалился, поэтому выбраться через то отверстие, через которое я попал внутрь, было невозможно – до горла было три метра. Полчаса ковыряния туловища птенца не принесли ничего хорошего – я не смог проделать даже малюсенькой дырочки. Все мои удары, даже усиленные способностью, уходили в никуда. С текущим уровнем атаки насквозь мне не пробиться.

Возникла дилемма. Еще из прошлой жизни я помнил девиз оптимистов: «Даже если вас съели, у вас все равно есть два выхода», и сейчас мне предстояло решить – готов ли я найти эти выходы или чувство брезгливости пересилит желание занести в Книгу знаний очередную запись и мне предстоит отправляться на перерождение? И тот, и другой варианты предполагали значительные задержки по времени, которого у меня уже не было, – либо час на перерождение, либо неизвестно сколько на поиск выхода, преодоление его, спуск на землю, возвращение в село… Единственная вещь, которую мне было искренне жаль, – полученный только что 15-й уровень.

– Кла-а-а! – в очередной раз проорала мамаша, и внезапно бока птенца потемнели. Птица села в гнездо и… – Кла-а-а!

Тряхнуло так, что я рухнул плашмя на спину. К такому повороту событий меня не готовили, поэтому я хорошенько приложился головой о желудок птенца, высекая искры из глаз. Землетрясение закончилось, чтобы тут же смениться аттракционом «Американские горки» – верх поменялся местами с низом, чтобы тут же вернуться обратно и вновь поменяться. Меня нещадно колошматило о стенки и только защита позволяла мне оставаться относительно целым. Побитым, но целым. Полет продолжался вечность – практически десять секунд. Последовавший за этим удар смял птенца в лепешку, отправляя меня в спасительную темноту – вновь физические законы победили энергетический щит. Что-то с этим нужно делать.

– Ты погляди, там кто-то живой! – сквозь тьму небытия раздался заинтересованный голос с забавным деревенским акцентом.

– Надо старосте сказать.

– Так уже послали за ним. Не каждый день птенец из гнезда выпадает, да еще и с живым человеком внутри. Тут разобраться нужно.

– Может, вытащим его?

– Не, пущай староста решает. Вдруг он настолько заразный, что мамаша сама отравившегося птенца из гнезда выкинула? Отвечать потом перед Громаной? На фиг надо!

– Агр-х… – простонал я, стараясь произнести, что со мной все хорошо и нечего оставлять меня внутри птенца. Не получилось. Как и не получилось открыть глаза – на это элементарно не было сил.

– Во! Видишь, как кровью плюется! Точно заразный! Может, прибьем его? Пущай перерождается.

– Не, староста не любит ходить, а за ним уже послали. Он же заругает.

– Где он? – раздался властный голос. – Почему до их пор не вытащили?

– Дык, это… Вдруг заразный… Кровью харкает…

– Вытаскивайте его! Где Громана?

– Не шуми, здесь я, – раздался довольно приятный женский голос. – Слушала дерево. Мать переживает, птенца убили. Именно убили, а не отравили. Сегодня будет новое яйцо, затем неделю будет его высиживать. Этот паладин спас рекрутов этого сектора, но подставил всех нас. За неделю Академия не успеет закрыться, и нам придется идти на корм птенцам. Много раз. Неделя голодовки первого птенца нам аукнется.

– Хреново… – протянул староста. – С этим что делать будем? Добьем?

– Нет. Раз нас ждут муки, пусть он тоже пострадает. Я заберу его.

– Энергия закончится, и он переродится…

– Ты слеп, Викат. Паладин уже наш. Темный. Эмоций здесь много, ему хватит.

– Агр-х… – простонал я, пытаясь спросить о том, что происходит?

– Спи, паладин, – мне в лицо дунули чем-то приторно сладким. – Мне нужно понять, что с тобой делать.

Пробуждение нельзя было называть приятным – голова в буквальном смысле раскалывалась. Застонав, я попробовал обхватить ее руками, но у меня ничего не получилось – руки были крепко привязаны к чему-то твердому.

– Выпей, это снимет боль, – прозвучал уже знакомый женский голос, и мне поднесли чашу с дымящимся и неприятно пахнущим напитком. Рот наполнился обжигающей жидкостью. Мне зажали нос, заставив против воли сделать глоток. Потом второй. Третий. Несмотря на огонь в пищеводе и желудке, по телу разлилось приятное тепло. Головная боль отступила. Сделав усилие, я разлепил глаза и уставился в деревянный потолок. Мотать головой не получалось – как и руки, она была жестко зафиксирована.

– Пыльца сальмеллы может вызывать не только боль, но и смерть. Ты глуп, передвигаясь по Академии с откинутым забралом.

– Почему я не могу пошевелиться? – прохрипел я обожженным горлом.

– Потому что ты связан, неужели это так неочевидно? – усмехнулась собеседница. Послышались шаги, и между потолком и мной появилось приятное женское лицо с длинными, черными как смоль волосами. – Поклянись Игрой, что ты не будешь убивать ни себя, ни других игроков ближайшие семь дней, и я освобожу тебя от пут.

– Ты не имеешь права меня задерживать! – возмутился я.

– Кто тебе сказал такую глупость? Я не имею права удерживать рекрута более одного перерождения. Все остальное разрешено. Пытки, издевательства, обучение, проклятия – все, что взбредет мне в голову.

– Ты ведьма? – удивился я, услышав слово «проклятие». Его могли накладывать только представители одного класса.

– Она такой же игрок, как и ты, – в этот раз громогласный голос ректора был приглушен, словно он стоял рядом. – Громана, учитывая обстоятельства, я согласую твой запрос, и ты можешь удерживать Ярого до возвращения его группы. Они должны вернуться через пять дней. Можешь делать с ним все, что хочешь, – он в твоей власти. Хотя нет, я не хочу видеть ритуал родового проклятия в своей Академии. Птенец был моим любимцем, Ярый должен понести наказание за его гибель. Небольшая задержка ему не повредит. Что касается тебя и Виката, ты уже знаешь – ваше наказание определено. Вас съедят. Много раз. Нужно внимательнее относиться к своим обязанностям, темная! Не отпускай его без клятвы. Ярый, жду тебя в гости. Хотя уже и не так сильно.

– Ты все слышал, – произнесла удивленная женщина, по всей видимости явно не ожидавшая явления ректора. – Либо клятва, либо до возвращения группы будешь лежать связанным. Выбор за тобой.

– Да какого хрена?! – вспылил я. – Развяжи меня немедленно!

– Выбор понятен, – Громана поднесла раскрытую ладошку к своим губам и дунула мне в лицо. – Спи, паладин. Поговорим завтра…

– Согласен! – прорычал я после третьего пробуждения. Привычно проглотив обжигающую жидкость, снимающую эффект пыльцы, я слово в слово повторил за Громаной клятву, запрещающую мне предпринимать любые осознанные попытки перерождения в ближайшие два дня. – Ты держишь меня уже три дня?!

– Три с половиной, – Громана исчезла из поля зрения, и через несколько мгновений послышался звук отщелкивающихся замков. – Твоя группа еще не вернулась, так что в село тебе нельзя. К тому же еще не все игроки его покинули. Поживешь пока со мной.

– Но ты тоже игрок, – напомнил я.

– Игрок, – согласилась девушка, помогая мне встать. – Таково мое наказание. До тех пор, пока этот набор не завершится, мне предстоит находиться в нашем, третьем секторе Лабиринта и помогать рекрутам. Какие-то инициированные тормоза из первого сектора до сих пор не вышли из леса, так что сидеть мне здесь еще очень долго.

– Что же нужно было совершить, чтобы тебя сослали в Академию?

– Я не хочу и не буду отвечать на этот вопрос, – отрезала Громана. – Идем, нужно обработать твои раны. Держи, костыли тебе пригодятся.

– Что? – нахмурился я, недоуменно уставившись на протягиваемые ведьмой палки, и только сейчас обратил внимание на пробитый насквозь стальной набедренник. Так как я еще не перерождался, броня не восстановилась. Под набедренником зияла сквозная рваная дыра, края которой были обработаны белой мазью. По спине пробежал холодок. Запрет на перерождение означает, что несколько дней мне придется ходить с такой ужасной раной! Скосив взгляд на плечо, я не смог сдержаться и выругался – аналогичная дыра присутствовала и там. Несмотря на отсутствие боли, левую часть туловища я вообще не чувствовал. Мало мне того, что вместо нормальной руки у меня теперь культя, так еще и двумя сквозными дырками наградили! За особые заслуги перед отечеством!

– Я не могу заживить такую рану, – невозмутимо ответила Громана в ответ на мою гневную тираду. – Только облегчить боль и не дать крови выйти окончательно. Тебе нужно переродиться, но только после того как вернется группа.

– Почему?! – я нашел в себе силы задать членораздельный вопрос, на время уняв матерную речь. – За что?!

– За то, что ты уйдешь через два дня, а нам с Викатом сидеть здесь до закрытия Академии! Если НПС не жалко – Игра постоянно докидывает новых – то мне предстоит испытать на себе голод птенцов! Ректор уже предупредил, во что нам выльется гибель птенца. Я разговаривала с теми, кого сожрали птенцы, – это страшная смерть. Ты спас рекрутов нашего сектора – за оставшиеся три дня они успеют завершить Лабиринт. Либо умрут. Но мы-то никуда не денемся, пока Академия не закроется вся. Все сектора! На это может потребоваться месяц.

– Я не знал…

– Мне от этого легче не станет. Ректор изменил правила, и отныне ни птенцов, ни птицу убить невозможно. Как только последний рекрут сектора покинет Лабиринт, все НПС исчезнут и начнется охота на единственную доступную добычу. Таких здесь двое – я, играющая роль знахарки, и Викат, староста. Тебе все еще интересно, почему я просила ректора оставить тебя ущербным хотя бы на пару дней? Идем, нужно обработать раны.

Приноровившись к палкам, я с трудом поднялся на ноги. Левая нога не работала. Как и левая рука. Спотыкаясь на каждом шагу, я отодвинул занавеску и попал из тусклой коморки на светлую просторную веранду. В ее центре стоял массивный стол, заставленный колбами, плошками, ступами и прочей алхимической или ведьмовской атрибутикой. Одна из стен веранды была огромным окном, распахнутым настежь и открывающим вид на насыщенный зеленым цветом лес. Остальные стены были заставлены высокими деревянными стеллажами со все той же знахарской атрибутикой. Громана возилась у стола, смешивая в деревянной ступе ингредиенты, и нашептывала заклинание.

– Садись! – указала она на деревянный табурет, закончив ритуал. – Эльфийской мази у меня нет, так что будем обходиться подручными средствами. На два дня должно хватить.

Умолчав о своем арсенале восстанавливающих снадобий, я уселся и поморщился, когда ведьма начала наносить мазь на раны. Белая жижа имела ярко выраженный аммиачный запах, прочищая мозги похлеще нашатыря.

– Этого тебе должно хватить, – закончив с процедурами, Громана поставила рядом со мной плошку с дурно пахнущей субстанцией. – Дальше сам. И так я на тебя слишком много времени потратила.

– Если я у тебя завис на два дня, что мне прикажешь делать? – спросил я, когда Громана вернулась к своим колбам.

– Да что хочешь! – пренебрежительно фыркнула ведьма. – Моего здесь нет ничего. Старайся только к столу не подходить. Мне будет неприятно, если ты нарушишь ритуал. Могу обидеться и проклясть. Тебе не понравится.

– А ты что делаешь?

– Спасаю себя! – гневно отрезала Громана. – Тебе не говорили, что любопытство – это порок? Меньше знаешь, дольше живешь!

– Не в моем случае, – усмехнулся я. – Я исследователь. Без знаний я загнусь, поэтому скажи, пожалуйста, что ты делаешь? Что за ритуал?

– Эликсир я делаю, – остыла ведьма, посмотрев на меня другим взглядом. – Понятно, почему ректор встал на твою защиту. Исследователь. Ректор всегда таких любил, даже еще когда я обучалась. Меня забросило в Лабиринт сразу после вынесения приговора. Перед этим была небольшая заварушка со жрецами, я изрядно потратилась, пополниться не успела, поэтому сейчас у меня с собой нет ни эликсиров, ни эльфийской мази. Игрового торговца здесь нет, так что со всеми своими деньгами я пролетаю. Но и это не самое обидное – в Лабиринте нет ингредиентов для стандартного зелья восстановления Энергии, поэтому приходится экспериментировать. В случае попадания в птенца моей защиты хватит примерно на четыре дня, эмоциональный фон подарит еще день, но на него нельзя рассчитывать – если все рекруты покинут Лабиринт, восстановления может и не быть. Получается, меня ждет смерть каждые четыре дня… По моим прикидкам, Академия закроется только через месяц, так что шесть-семь смертей мне гарантировано. Не хочу перевариваться, поэтому и провожу эксперименты с зельем. Ты удовлетворен, исследователь?

– Ты здесь из-за приговора? – зацепился я за знакомые слова. – Что же ты такого натворила?

– Паладин, давай ты не будешь лезть туда, куда тебя не просят! – Громана была резкой, однако потерять такой источник знаний о большом мире я просто не мог.

– А сейчас я могу лезть туда, куда хочу? – поинтересовался я, доставая из инвентаря эликсир. – Мне нужна информация, тебе нужен этот флакон. Можем поменяться.

– Один флакон погоды не сделает, – фыркнула Громана. – Будет не семь смертей, а шесть. Какая разница?

– Действительно, какая разница? – протянул я, доставая из загашника еще шесть эликсиров. – Эта штука восстанавливает Энергию целиком на 100 процентов, независимо от ее количества, верно?

– Весомый аргумент, – задумчиво протянула Громана, с каменным лицом следя за тем, как эликсиры исчезают в моем инвентаре. – Что ты хочешь, мальчик?

– Мальчик? – удивился я. – Мы вроде ровесники.

– Мне три тысячи лет, дитя, – ведьма буквально за несколько мгновений из доброй милой девушки превратилась в устрашающую мадам. Внешне она не изменилась, однако я стал чувствовать себя так неуютно, что поежился и едва сдержал желание залезть под стол и спрятаться.

– Перестань на меня давить, – прохрипел я, борясь со страхом. Все же хорошо, что я сидел на табуретке перед атакой ведьмы, иначе рухнул бы под стол как нечего делать.

– Ты взял себе «Твердость духа»? – удивилась Громана, и в этот момент страх исчез. – Что за дикость? Какой же ты исследователь с таким свойством?

– Выбора не было, – я перевел дух, стараясь унять дрожь в руках. – Бегает по Академии одна особа с прокачанным Подавителем и возможностью контроля до десяти игроков. Невзлюбила она меня почему-то, вот и пришлось потратить один уровень артефакта на это свойство.

– Даже так… – брови Громаны пошли вверх. – В Академию прибыл ученик Ареймена?

– Понятия не имею, кто это такой, – отрицательно покачал я головой. – Здесь есть ученики Девира, Арчибальда и Леварда, если тебе что-то говорят эти имена. Слово «Ареймен» в Академии мне еще ни разу не встречалось.

– Охотники и советник, – понимающе кивнула Громана, задумавшись о чем-то своем. – И все они в один набор?

– И в один сектор, – дополнил я, полагая, что ведьма может знать что-то еще. – В наш.

– Очень интересно… Два непримиримых охотника, уничтожающих друг друга уже несколько тысячелетий, одновременно отправляют в Академию своих учеников… Зачем?

– Насколько я понял, у одного из них приказ меня убить, у другого – защитить. Только вот тот, кто должен защищать, старательно полоскает мне и еще нескольким паладинам мозги. Это как раз та девушка с прокачанным контролем, о которой я говорил.

– Ты сын Императора? – удивилась Громана. – С чего такая честь?

– Аналогичный вопрос – с чего такая честь? Я имею в виду ссылку в Академию. Что нужно совершить, чтобы заслужить такое?

Веранда погрузилась в тишину, разбавляемую тихим скрежетом лопатки по ступе, – даже разговаривая со мной, ведьма не переставала готовить свое очередное зелье.

– На меня наложено проклятье правды, – наконец произнесла Громана, уставившись на меня немигающим взглядом карих глаз. – И я имела неосторожность сразу после битвы со жрецами, которую мы выиграли с безумными потерями, высказать все, что думаю о главе своего класса и его политике. Солюна, та самая глава, является судьей, поэтому меня мгновенно осудили за поведение, неподобающее ведьме, и сослали вначале сюда, а потом в игровой мир под названием «Земля». На самые задворки игрового мира. Я ответила на твой вопрос? С тебя семь эликсиров и пояснение, почему на тебя открыта охота?

– Подожди, мы не договаривались, что я тебе отдам эликсиры, если ты расскажешь…

– Не играй со мной, мальчик! – веранда мгновенно погрузилась во мрак, а надо мной нависла грозная ведьма. Страх настолько сильно пригвоздил меня к стулу, что мне было тяжело двинуться. По бедру потекло что-то теплое. Наверняка открылась рана, и это кровь. В Академии вроде как не нужно испражняться, иначе я просто бы обмочился от страха. – Мне нужны эликсиры!

– Пр-пр-пп, – я попытался сказать «нет», однако вместо ответа у меня с губ сорвались слюни и пузыри. Тело перестало мне подчиняться. Я встал, хромая и оставляя за собой кровавый след – все-таки это была кровь, – прошелся и попрыгал по веранде, внутренне воя от боли, однако даже не сделал попытки открыть инвентарь и достать эликсиры. Получается, даже если тебя берут под контроль, личные вещи остаются недосягаемыми! Очень полезное знание!

– Я жду свои эликсиры! – еще раз произнесла Громана, усадив меня обратно на табурет и вернув контроль над телом. Боль усилилась, разлилась огненной рекой по всей левой половине туловища, и я сделал наиболее правильный шаг в текущем состоянии – упал в обморок. Спорить с трехтысячелетней ведьмой мне сейчас не хотелось.

– Я знаю, что ты очнулся, – сквозь тьму раздался голос Громаны. – Вставай, будем договариваться.

– После того, что ты сделала? – съязвил я, открывая глаза. Вновь в каморке. Боли не было.

– Знаешь, когда молокосос начинает качать права, невольно начнешь терять самообладание. Жду тебя на веранде.

Стоит отдать должное Громане – разбудив, она не стала сразу набрасываться с вопросами и предложениями, позволяя прийти в себя и сформировать позицию. Ведьма обозначила главное – она готова договариваться. Демонстрация семи эликсиров сыграла свою роль, и сейчас у меня был довольно весомый аргумент для того, чтобы получить максимально полную информацию об Игре. Не ту, что рассказывают учителя, а ту, что игроки хранят лично для себя, – куда нужно идти в первую очередь и что делать сразу после Академии, что не делать, чего опасаться и тому подобное. Все, через что Громане пришлось пройти самостоятельно.

– Что ты хочешь? – в лоб спросила ведьма, стоило мне рухнуть на табурет.

– Сколько мне осталось до перерождения? – перво-наперво спросил я. С постоянными потерями сознания я совершенно выбился из графика.

– Сутки до прибытия твоей группы. Ты последний игрок Лабиринта, все остальные его уже покинули. Два дня до появления птенца.

– Мне нужны информация и помощь.

– Что за помощь? – нахмурилась Громана.

– Мне нужна защита от ментальных воздействий. Как я понял, идея со свойством «Твердость духа» показалась тебе смешной, но ничего другого я не смог придумать. Наверняка у тебя есть амулет или еще что-либо, что блокирует проникание в мозги. Я не хочу возвращаться из Академии и превращаться в куклу на веревочке. Устроенная тобой демонстрация была чересчур наглядной и показательной.

– Игра запрещает брать новоиспеченных игроков под контроль в течение двух лет после окончания Академии. За это время игрок либо получает возможность купить себе амулет, либо превращается в куклу, как ты выразился. Никому нет дела до того, что с тобой будет. Главное, чтобы точка привязки была в классовом оплоте. Как только двухлетний игрок скатывается до первого уровня, его убивают свои же. Дарить другим классам лишнюю игровую позицию никто не будет. Твой учитель должен был тебе это рассказать, даже если ты был найден Игрой. Урок номер три, если мне не изменяет память.

– У меня были определенные сложности с обучением, – ответил я, после чего посвятил Громану в перипетии становления меня как игрока. Начиная от встречи с Девиром, заканчивая отправкой в Академию и некоторыми событиями уже здесь. Без упоминания о дневнике Мадонны и странном шестиграннике.

– Месть? – скривилась ведьма. – Девир скатился до мести НПС? Извини, уже игроку. Глупо… Не верю! Я прекрасно знаю этого мага, мы вместе… неважно, но он никогда бы не опустился до мести. Слишком это для него мелко. Вот друидка мне интересна. Ученица Арчибальда… Каторианец не брал учеников с самого р… Вот уже две тысячи лет у него не было учеников.

– С рестарта Игры? – бросил я наугад и по удивленно взлетевшей брови и оценивающему взгляду, подаренному мне ведьмой, понял, что попал в точку. Мадонна жила около двух тысяч лет назад, тогда же был перезапуск. Если Громане три тысячи лет, значит, она является одной из тех, кого выбрали для продолжения игры в новом мире.

– Да, с самого рестарта, – медленно протянула ведьма. – Теперь мне стал интересен еще и ты. О том, что Игра может перезагрузиться, знают единицы.

– Что с друидкой? – напомнил я Громане ее утерянную мысль.

– Арчибальд является очень знаковой фигурой в игровом мире, пусть и живет в захолустье. Извини, по-другому назвать Землю язык не поворачивается. Мало кто не слышал об этом каторианце, поэтому меня очень удивила информация о том, что в Академии находится его ученица. Если в обычной практике подготовка приспешника длится семь лет, то Арчибальд готовил своих рекрутов, раньше, во всяком случае, по двадцать-тридцать лет, прежде чем отпускать их в Академию. Девир является последним известным мне учеником Арчибальда и старается превзойти своего учителя во всем. Именно поэтому между ними идет непримиримая борьба вот уже вторую тысячу лет. И да, Девир тоже прошел перезапуск.

– Получается, против друидки у меня нет никаких шансов?

– Ни здесь, ни в большом мире, – подтвердила ведьма. – Она тебя съест и не заметит. У тебя есть только одна надежда – если Арчибальд поручил ей вывести паладинов, то она уже покинула Академию вместе с ними. И ты сможешь спокойно дойти до конца, все последующие испытания и пустошь направлены на понижение уровней за счет слива Энергии. Тебе это не грозит. Но если друидка решит вернуться, тебе не поможет никто. Она сотрет тебя в порошок.

– Ты умеешь поддержать, верно? – усмехнулся я.

– Я говорю то, что есть. Не приукрашивая действительность.

– Паладины еще в Академии, – я открыл карту и увидел, что точки моей группы отдалились от Лабиринта уже на значительное расстояние. Только почему-то среди них не было Дириона и Рефора. Неужели эта парочка уничтожена? Или на перерождении? Нужно будет через час проверить.

– Значит, она тоже здесь. Мне даже тебя немного жаль. Нам нужно заключить соглашение об обмене. Я хочу получить эликсиры.

– Ты получишь от меня семь эликсиров, клянусь Игрой, – заверил я ведьму. – Мне нет смысла их хранить. Даже без игроков текущего эмоционального фона достаточно для поддержания полной шкалы. Но мне нужна информация.

– Я тебя поняла. Рекруты, кроме тебя, все ушли, потому у меня есть возможность с тобой обстоятельно поговорить. Спрашивай.

– Почему ты фыркнула, когда узнала о наличии у меня свойства «Твердость духа»? – задал я вопрос, не дававший мне покоя с самого начала разговора. Слишком недовольное лицо было у ведьмы, когда она о нем услышала.

– Потому что ты исследователь! Единственное полезное для вас свойство – «Нейронная сеть». Возможно, еще будет полезен «Контекстный поиск», но только до 15-го уровня, чтобы делать выгрузку информации. Точка! Все остальное – лишняя трата свойств!

– Контекстный поиск у меня есть, – нахмурился я. – Что за «Нейронная сеть»? Что она дает?

– Если честно, не помню, что у него на мелких уровнях, на пятнадцатом становится доступен анализатор видео. Что у тебя за артефакт?

– Книга знаний!

– Хоть с этим ты не ошибся! На пятнадцатом уровне Нейронной сети книга начинает делать разбор видео и определять, что из снятого тобой новое знание, а что повтор и дубли, не требующие детального рассмотрения. Вспомнила! С первого по пятнадцатый уровни ты развиваешь анализатор Нейронной сети, начиная с первого уровня она тебе будет подсвечивать предметы, явления или людей, которых нет в Книге, улучшая анализ с каждым уровнем, а уже с пятнадцатого Книга начнет самостоятельно делать разбор видео. Дальше идет улучшение качества разбора и уже на тридцатом появляется возможность взаимодействия. Книга становится твоим вторым «я». С ней можно советоваться, задавать ей вопросы и прочее, и прочее. Что-то еще есть на шестидесятом и сто двадцатом уровнях, но я не помню. Спроси в Храме знаний, они с радостью поделятся информацией.

– Получается, я нахватал себе глупых и ненужных свойств? – скривился я. – Но если бы я их не взял, то просто не дошел бы сюда!

– Именно поэтому, перед тем как покинуть Академию, рекрутам будет дана возможность перераспределить значения всех полученных ранее свойств. Ты можешь обнулить все, что потратил на «Твердость духа», и вложить это в «Контекстный поиск» или «Нейронную сеть», если получишь ее к тому моменту. Добавлять новые свойства во время перераспределения нельзя. Мой тебе совет, паладин, предъяви серьезные претензии своему наставнику, когда вернешься обратно. Все это они должны были тебе рассказать во время подготовки. Ты же сейчас как слепой котенок! Даже удивительно, как ты добрался до Лабиринта!

– Дополз, – пробурчал я, помянув недобрым словом Арчибальда и Шарду. – Если у вас такие перебои с зельями, я могу вернуться в лес и купить столько, сколько нужно, чтобы выжить. Единственное, у меня гранисов нет…

– Невозможно. Разве ты не обратил внимания, что с нашей стороны уже нет дверей? После того как последний рекрут нашего сектора покинул лес, ректор разорвал связь между блоками Академии. Назад уже не вернешься. Но спасибо за предложение, я оценила.

– Блин… Ладно, вернемся обратно к исследователям. Как ты поняла, у меня не очень сложилось с первоначальной подготовкой. Существуют ли наставники исследователей и, если да, где их можно найти?

– Не очень поняла вопрос, – нахмурилась Громана. – Что значит «наставники исследователей»?

– Ну… те, кто обучает… – растерялся я. – Рассказывают о том, как правильно качать артефакт…

– Для этого есть Храм знаний, зачем держать отдельного НПС или игрока для того, чтобы пояснять очевидные вещи? Ходи, исследуй, изучай… Никто не обязан водить тебя за руку, словно ребенка. Исключение – начальная подготовка перед Академией, но и она строго регламентирована. Ничего более! К примеру, единственное, из-за чего я с тобой разговариваю, – эликсиры. Не будь их, не быть этому разговору. Пора уже тебе уяснить – в Игре никто никому ничего не должен. Тем более бесплатно. Здесь нет места альтруизму. Спрашивай дальше.

– В Лабиринте есть скрытые персонажи или места? Учителя, торговцы, аукцион?

– Ничего такого мне здесь не попадалось. В лесу есть, это я знаю. В пустошах, среди кочующих отрядов, тоже можно встретить торговца. Лабиринт в этом плане обделен.

– К вопросу о торговле – каким образом исследователи зарабатывают гранисы?

– Таким же, как и все остальные игроки – Подземелья, торговля, задания, подарки. Исследователь – это не страшная кара, это всего лишь направление развития. Надоест быть исследователем, станешь охотником, воином, библиотекарем, творцом – кем угодно! Игра устанавливает только одно ограничение – выбор артефакта происходит до Академии и сменить его уже нельзя. Все остальное зависит только от игрока и его предпочтений в данный конкретный момент. Не забывая при этом о необходимости постоянного развития артефакта. Игра не любит тех, кто ничего не делает.

– Ты упомянула Подземелья. Что это?

– Ох… – печально вздохнула Громана. – Ты даже этого не знаешь… Беда. Подземелье – это определенная локация, на которую указывает распределитель. В каждом игровом мире есть Святилище, по своей сути выполняющее роль места сбора игроков. Негласная столица игрового мира. Один из представителей Святилища – распределитель, НПС, предоставляющий как новичкам, так и матерым игрокам задания и координаты Подземелий. Последнее – замкнутая локация с финальным монстром в конце. Подземелья могут быть как для группы игроков, так и индивидуальные. Первое, что тебе нужно будет сделать, после того как вернешься из Академии, пройти регистрацию в Твердыне и посетить Святилище. До тридцатого уровня лучше всего развиваться через Подземелья. Заодно приоденешься.

– …? – у меня был настолько красноречивый взгляд, что Громана усмехнулась и дополнила:

– Регистрация – это привязка твоей точки возрождения к классовой Твердыне. Одежда, о которой я говорю, – амулеты и аккумуляторы Энергии. Ты темный, поэтому последнее для тебя будет крайне полезным, не везде есть достаточный уровень эмоций. На всякий случай скажу, возможно не знаешь – передать Энергию от одного игрока другому можно только через аккумуляторы, которые, в свою очередь, заряжаются только из внешнего мира. Сбросить в них свою Энергию не получится. В Игре темным быть очень непросто.

– Как ты поняла, что я темный?

– За три тысячи лет многому научишься. Тем более с моим-то классом. Что касается амулетов, то они обеспечат тебя достаточной защитой как от физического, так и ментального урона. Последнее в рамках Игры обязано быть у каждого игрока, сам уже понял, на что способны контролеры.

– Согласен, неприятная штука. Кроме амулетов, чем-то можно еще защитить свои мозги?

– Есть три столпа защиты от ментальных атак: врожденная или приобретенная невосприимчивость, развитая сила воли и амулеты. Что-то одно обязательно должно быть у любого игрока, иначе он будет всего лишь туловищем, исполняющим чужую волю.

– Но ведь наверняка можно определить, что игрок находится под контролем, и помочь ему? Нацепить амулет, например.

– Можно, конечно. Только кому это нужно? Если игрок настолько слаб, что его разум одурманили, он сам виноват. Таким существам нет места в Игре.

– Вернемся чуть назад. Меня интересует точка привязки. Ее можно поменять? Может ли, к примеру, маг привязаться к точке возрождения паладинов?

– Странный вопрос, но отвечу. Менять, естественно, можно, но у каждого класса есть свои требования. Например, у ведьм, если ты уходишь из Твердыни к другому месту привязки, даешь клятву молчания о всем том, что было изучено в библиотеке. Молчать даже под контролем, что, как ты понимаешь, не очень выполнимо и чревато смертью. Плюс ушедшим навсегда закрывается доступ в Твердыню, так что это не очень популярный шаг. Уходят единицы. Что касается мага – определенно нет. Классовая Твердыня может зацепить только один класс. Магу, в твоем случае, необходимо следовать в Святилище и искать решение проблемы уже там.

– Развивая тему мага – по какому принципу группируются игроки в основном мире? Есть уйма разных классов и рас, светлая и темная приверженность, все постоянно со всеми воюют. Что вообще делать после Академии?

– Что хочешь, – улыбнулась Громана. – Начинающий игрок должен выполнить несколько стандартных заданий класса, специализации и текущего направления развития, после чего он становится свободным, как птица. Хочешь воевать с другими игроками – пожалуйста. Хочешь обожания и почитания НПС – не вопрос. Хочешь сидеть на попе ровно и ничего не делать – твой выбор, главное, артефакт при этом прокачивай. Одно хочу сказать, раз мы будем в одном игровом мире, я бы хотела встретиться с тобой после Академии. В светлом мире темным лучше держаться вместе.

– Светлые сильнее?

– Объективно – да. Темных очень легко обезоружить, просто подкинув им источник Света. Мы же ничего такого сделать со светлыми не можем – у нас не существует источников Тьмы. В этом наша слабость, но в этом же и наша сила – темным постоянно приходится находиться в состоянии войны с окружающим миром, опасаясь таких подстав. В Игре никому нельзя верить, но если нужда заставит, то верить нужно только темным. Либо, на крайний случай, представителям своего класса. Свои своих не бросают, даже темных.

– Один из учителей Лабиринта обучает профессиям. В Игре есть что-то популярное и приносящее прибыль?

– Алхимия, но только с соответствующим направлением развития и специализацией. Популярны палачи, но только среди светлых. Остальные профессии равнозначны – особого значения не имеют, но и пропасть не дадут, если заниматься ими целенаправленно. Как вариант, если не игрокам, то НПС всегда можно продать все, что создашь.

– Есть вопрос по артефакту – его уровень может быть выше уровня игрока? Если да, то насколько?

– У артефакта нет уровней. Кажется, я поняла, о чем ты хочешь спросить, – количество опыта, необходимого для улучшения очередного свойства, всегда постоянно. Тысяча единиц, и получи либо новое, либо улучши одно из имеющихся свойств. Оставить выбор на потом нельзя, поэтому тебе нужно определиться заранее, куда ты хочешь развиваться. Сбросить, как я уже сказала, можно только один раз за всю Игру. Либо во время рестарта.

– Кстати! Зачем вообще затеяли рестарт Игры? Что изменилось? Тебе три тысячи лет, наверняка знаешь таких персоналий, как Мерлин, Мадонна и некий безымянный игрок. Как его звали?

– Третий? Рестарт делали двое.

– Трое, – поправил я. – Мне довелось увидеть дневник Мадонны. Речь идет о троих.

– Дневник?! – брови Громаны взлетели вверх, после чего ведьма, даже не пытаясь скрыть охватившее ее волнение, выпалила: – Ярый, скажи, что ты уже разобрался с артефактом и у тебя есть фото всех страниц дневника?!

– Да, есть, – подтвердил я, придержав информацию о том, что сам дневник находится в моем инвентаре. Громана научила, что в Игре никому нельзя доверять, так почему бы не воспользоваться этим правилом прямо сейчас? – Контекстный поиск у меня только первого уровня, выгрузка информации доступна на пятнадцатом, так что артефакт еще качать и качать.

– Это уже неважно, – ведьма кинула мне обмен, и у меня едва дыхание не перехватило, когда я увидел, что мне предлагают. Десять гранисов. – Ярый, нам обязательно нужно встретиться в основном мире! Я знаю существо, которое накачает тебя знаниями по самое горло, чтобы усилить артефакт и получить копию дневника. Это важно. Обещай, что мы встретимся в Святилище, и гранисы твои! Они помогут тебе закончить Академию. Купишь картофель, ответ на загадку, наймешь стражников на третье и четвертое испытания, с ними же дойдешь до пустошей, дальше им ходу нет. Только обещай, что мы встретимся!

– Мне ничего не угрожает? – нахмурился я, так как возбуждение ведьмы казалось мне подозрительным.

– Нет! Тот, кто хочет получить дневник Мадонны, никогда и никому не вредил. Я обеспечу тебе защиту, если ты согласишься встретиться со мной в Святилище! Тебя никто не посмеет тронуть!

– Договорились, – ответил я. Смысла утаивать информацию, содержащуюся в дневнике, я не видел. Сам-то дневник останется у меня, а идти по стопам Леварда я не собираюсь. Если кто-то желает осуществить очередной перезапуск, пускай. Главное, чтобы я входил в перечень игроков, допущенных в новый мир. – Мы можем встретиться. Однако ты так мне и не ответила, что было во время предыдущего рестарта.

– Это я расскажу тебе в Святилище, – со вздохом облегчения ответила ведьма, словно с ее плеч только что свалилась гора. Полупрозрачное сообщение оповестило о получении десяти гранисов, однако мои вопросы на этом не закончились. Убедившись, что о рестарте Игры Громана не собирается ничего сейчас рассказывать, я продолжил прокачивать артефакт:

– Тебя сослали в Лабиринт с пометкой, что ты совершила неподобающие ведьме действия. Есть ли какие-то строго закрепленные правила поведения для каждого класса, за нарушение которых карают, и как их узнать?

– Да, есть. Правила делятся на глобальные, устанавливаемые главой класса всей Игры, и локальные, устанавливаемые главой класса конкретного игрового мира. С ними тебя ознакомят сразу же, как только закончишь Академию. Это обязательная процедура. Сразу после нее и привязки отправляйся в Святилище.

– Если я вообще выйду из Академии. Ты забыла о Долгунате и ее нездоровой любви ко мне, – напомнил я о больном для себя вопросе. – Возможно, после Академии я и смогу два года сопротивляться ментальному воздействию, однако внутри Академии у меня нет шансов. Сама же сказала. Что-то я сомневаюсь, что Ната вышла в большой мир.

Громана задумалась.

– Свой амулет я не могу тебе отдать. Ты не сможешь его вернуть, до того как покинешь Академию, а подставляться я не хочу. Могу наложить проклятие Сна. Как только тебя возьмут под контроль, ты заснешь на восемь часов. Какой бы сильной ни была Долгуната, спящего она не сможет контролировать. Либо еще на несколько пунктов увеличь «Твердость духа». Другого выхода я не вижу. Ученица Арчибальда по определению не может быть слабой.

– Чем вообще известен этот каторианец? – не выдержал я. – Обычный охотник за головами…

– Если бы! – усмехнулась Громана. – Он…

– Так, так, так. Значит, шушукаетесь здесь без меня? – раздался насмешливый голос, услышать который я хотел бы в самую последнюю очередь. Долгуната вышла из-за ближайшего дерева и, покачивая бедрами, словно модель на подиуме, двинулась к нам на веранду.

– Тебе здесь не рады, – окружающее пространство практически превратилось в лед, настолько голос Громаны отдавал холодом. – Уходи.

– Обязательно, – Долгуната подарила Громане одну из своих очаровательных улыбок. – Только заберу с собой раба. Ярый, на колени и ползи ко мне. Мне нужно почистить ботинки.

– Пошла ты! – успел усмехнуться я, и окружающий мир исчез. На возникшем белом фоне засветились две яркие точки – сверкающая Долгуната и солнце, стремительно уменьшающееся в размерах. Рухнув на колени, на уровне инстинктов я понял, что мне нужно не дать солнцу исчезнуть, постоянно концентрируясь на нем. Если весь мир превратится в Долгунату, беды не миновать. Получилось – солнце прекратило уменьшаться и даже незначительно выросло, начав затмевать своим светом Долгунату.

– Зря ты это затеяла, деточка, – откуда-то раздался голос Громаны. – Ярый мне нужен, и я не посмотрю, что за тобой стоит Арчибальд.

– Я знаю, что делаю, бабуля. Все вопросы к учителю. У меня четкие указания, что можно, а чего нельзя делать с этим рабом. У меня загрязнилась обувь, и я хочу, чтобы он мне их вылизал. Не самой же, в конце концов, чистить? Ярый, я жду! Ползи сюда, родимый!

Несмотря на мою концентрацию, солнце мигнуло в последний раз и исчезло, оставив меня один на один со сверкающей богиней. Пуская слюни, я пополз вперед. Красавице нужно вылизать сапоги! Нужно спешить! Надеюсь, мне повезет и богиня позволит облизать подошву. Ведь она само совершенство!

Тьма!