Глава 5
Полковник Селиверстов проводил профессора Колыванова до машины и пришел в столовую, где собрались на обед все волкодавы.
Там он сразу же спросил Сергея Ильича:
– Что-нибудь полезное для себя из лекции взял?
– Конечно, товарищ полковник.
– Что, например?
– Заметил, что Иващенко перед обедом стал ходить активно, пружинящей походкой, с гордо поднятой головой.
– Это я в предвкушении, – ответил Виктор Юрьевич, стоявший тут же.
– Ладно, с Иващенко у нас будет разговор после обеда. Особый. Вместе ко мне в кабинет зайдите. Серьезный вопрос поднимается. А по существу лекции что-то сказать можете?
– Я вот обратил внимание на походку профессора, – заметил Иващенко.
– И ты тоже? – спросил полковник.
– И я. А кто еще?
– Я. Вот мне и интересно знать, что ты отметил.
– Когда профессор начал говорить про походку на полусогнутых ногах, я сразу увидел, что он сам ходит именно так. К себе он отнесся честно и безжалостно, но при этом не забыл хорошие слова сказать. Трудно было бы ожидать чего-то иного. Люди всегда склонны прощать себя и преуменьшать свои недостатки.
– Я, признаться, подумал примерно то же самое, – проговорил Георгий Игоревич. – Мне это показалось забавным.
– Да и мне, – сказал Лесничий.
– Ты тоже, Сергей Ильич, заметил?
– А как не заметить, если он весь час ходил на полусогнутых перед самым моим носом! Я еще подумал, скажет этот ученый дядечка что-то про такую походку или нет. Сказал…
Очередь тем временем заметно продвинулась.
Перед тем как отойти от стойки за стол, полковник напомнил подчиненным:
– Значит, Сергей Ильич и Виктор Юрьевич, сразу после обеда ко мне в кабинет. Расслабляться потом будете. Во время отдыха и обдумаете положение.
– Серьезное положение? – с высоты своего солидного роста спросил Иващенко полковника, совсем невысокого рядом с ним. – Оно, как я понял, меня касается, да?
– Именно тебя оно и касается. Да уж, положение не из самых приятных.
– Соседей я вроде бы в последнее время не убивал, даже прохожих на улице не трогал. – Иващенко недоуменно пожал плечами.
– Здесь объяснять не буду! – категорично заявил Селиверстов, глянув на женщин-поварих.
Сообщение о грядущих неведомых сложностях заставило задуматься командира боевой группы и его заместителя, но никоим образом не испортило им аппетит. Полковник справился с обедом быстрее волкодавов, потому и ушел раньше.
Иващенко, в полном соответствии со своими габаритами, ел немало. Поэтому Лесничему, который тоже завершил обед быстро, пришлось пару минут подождать его. Виктор Юрьевич наконец-то заметил это и поторопился.
Волкодавы отправили подносы с грязной посудой в окно мойки. Они не обмолвились больше ни словом, вместе пошли в штабной корпус.
Командир ЧВК уже ждал их. Как только они постучали и открыли дверь, он выключил шумливый вентилятор, который был способен заглушать негромкий разговор. А повышать тон полковник Селиверстов вообще не любил.
Три ирландских волкодава лежали справа от стола полковника. Собаки хорошо знали людей, вошедших в кабинет. Поэтому они только подняли узкие длинные морды с высунутыми по случаю жары языками и со спокойной величественностью посмотрели на них. Со стороны можно было подумать, что собаки улыбаются.
– А ваши зверушки в нашей столовой питаться не желают? – спросил Иващенко. – Желудки берегут?
– Они у меня к сухому корму приучены. Утром и вечером. А обедать привычки не имеют, – объяснил Селиверстов, с любовью посмотрел на собак и сел за свой рабочий стол.
Лесничий с Иващенко устроились по другую сторону и ждали, что им скажет командир ЧВК.
– Виктор Юрьевич, ты ведь помнишь контору под названием «Тень», не так ли? – осведомился тот.
– Ну да, не забыл. Так называется диверсионно-разведывательное подразделение МВД Украины, – ответил Иващенко. – Я участвовал в операции против этой самой «Тени».
– А ты не заметил, как тебя тогда сфотографировали?
– Никак нет, товарищ полковник. Но у меня не было с собой постоянно действующего индикатора оптической активности. Поэтому меня можно было без проблем сфотографировать издали или из окна здания.
– Да. Так оно и было. Именно издали и, скорее всего, из окна, не слишком-то хорошо вымытого. Изображение сильно укрупнено и при увеличении разлагается на пиксели. Лучше бы уж сняли на видео, тогда хотя бы по походке можно было бы тебя идентифицировать с немалой долей вероятности. Заодно и характер твой определить. А он у тебя еще тот! По нему тебя идентифицировать куда проще, чем по той фотографии.
– А что за фотография? – поинтересовался Виктор Юрьевич. – Можно глянуть?
– Нельзя. Мне самому ее только мельком показали и спросили, знаю ли я этого человека.
– Вы, конечно, узнали?
– Очки в кармане поискал, оказалось, что забыл их в кабинете.
Полковника Селиверстова никто из волкодавов в очках ни разу не видел. Поэтому визитеры правильно поняли его слова.
Но все же Лесничий спросил:
– У вас плюс или минус?
– И то, и другое. Поэтому очки с двойными стеклами. Это на случай, если бы мне предложили чужими воспользоваться.
– Умно, хотя и слегка мудрено, – заметил Иващенко. – И где же это вам предложили меня опознать?
– На нашей проходной. Сегодня утром приехала машина из следственного комитета. Водила нагло сигналил, требуя пропустить внутрь. Дежурный вызвал наряд автоматчиков. Когда лязгнули затворы, в машине сообразили, что с ними не шутят, и пригласили меня. Оказывается, нас навестил следователь по фамилии Никанор. Аж целый майор юстиции. Сюда его, естественно, не пустили. У этого майора, при всей его профессиональной гордой наглости, хватило ума понять, что даже ему требуется специальный допуск, чтобы попасть к нам на территорию. Я ему доходчиво растолковал, что на оформление этой бумаги в ФСБ уйдет около месяца, пока чекисты всю его родню и знакомых проверят. Этот факт его слегка смутил. Но я человек гостеприимный, как вы хорошо знаете. Сам на проходную вышел, отправил погулять дежурного прапорщика и в его комнате побеседовал с этим самым Никанором. Майор не хотел понять, как так: его не пускают на территорию, которая официально значится как частная собственность. И вообще частная военная компания в его понимании – это что-то типа фирмы, занимающейся чем-то вроде охраны. А какой допуск может быть на территорию такой вот шарашкиной конторы? Я посоветовал майору задать этот вопрос коллегам из следственного управления ФСБ. А еще лучше ребятам из военной контрразведки. Может, те даже соблаговолят ответить что-то вразумительное. Мне же самому пришлось сознаться, что я ничего вразумительного о статусе частной военной компании сказать не могу, хотя ею и командую. Такая моя отповедь майора Никанора с облаков на землю не просто поставила, а чуть не сбросила, заставила вежливо говорить со старшим по званию. По крайней мере не так, как на допросе с подозреваемым. Короче говоря, дело обстоит так. Ты, Виктор Юрьевич, помнится, в операции против «Тени» работал под своим настоящим именем и фамилией, с подлинной биографией. Так ведь дело-то было?
– Так точно, товарищ полковник.
– Теперь вот украинская генеральная прокуратура переслала в нашу документы на беглого уголовника Виктора Юрьевича Иващенко, бывшего старшего лейтенанта спецназа ГРУ, который в настоящее время служит в частной военной компании «Волкодав». Генеральная прокуратура Украины требует задержания гражданина Иващенко и передачи его самостийным следственным органам за совершение нескольких тяжких преступлений на территории этой великой страны. Майор Никанор, как по моей просьбе узнали в ФСБ, по национальности украинец. Он вцепился в это дело мертвой хваткой, со всем своим типичным национальным упрямством. Как мне сказали в ФСБ, Никанор занимается как раз вопросами розыска людей, ушедших в бега, тесно сотрудничает с Национальным бюро Интерпола МВД России. А я, в свою очередь, после разговора с майором Никанором пошел на лекцию, хотел послушать, что нам профессор сообщит о походке этого следователя. А она у него – я из окна дежурного по КПП за ним смотрел – пружинистая, энергичная, с заметным размахиванием руками. Мне он показался именно тем типом, которого нам профессор Колыванов и описывал. Энергичный дядька.
– И что, мне теперь нужно этого майора найти и закрыть в погребе его же собственного гаража? – спросил Виктор Юрьевич очень спокойно и чисто по-деловому.
Ни Селиверстов, ни Лесничий и тени сомнения не испытали в том, что Иващенко так и сделает, если будет нужно. Этот добрейший человек запросто сможет даже посадить Никанора в бочку с солеными огурцами. Перед этим он сложит его вдвое и запихнет так глубоко, что тот не скоро сможет выбраться из этой самой бочки.
– Не торопись, Виктор Юрьевич. Не надо суетиться, – проговорил Селиверстов.
При этом он с трудом мог представить себе, как громадный и массивный, обычно слегка медлительный Иващенко вдруг начнет суетиться.
– Не стоит забывать, что все вы еще не полностью расстались с армией. А в ней до сих пор присутствует такое весьма странное понятие, как командование, которое и обязано решать все острые вопросы. Сразу после визита майора Никанора я отправил в ГРУ шифротелеграмму и уже перед обедом, очень даже оперативно, получил ответ. Он оказался весьма категоричным. Ничего не предпринимать самостоятельно! То есть вариант с погребом в гараже майора Никанора отпадает сам собой. – Полковник Селиверстов вдруг замолчал и посмотрел на настенные часы, хотя наручные были перед его глазами.
То же самое на автомате сделали и Лесничий с Иващенко.
– А в пятнадцать часов, то есть через час сорок минут, к нам прибудет капитан Иващенко! – выдал полковник из ряда вон выходящую новость. – Самый настоящий! Он служит в спецназе ГРУ. Правда, зовут его Виктор Васильевич. Он слегка уступает Виктору Юрьевичу в росте, хотя тоже человек высокий. Разница, кажется, сантиметров в пять или шесть. Да и лицом с ним слегка схож. Твоя задача, Виктор Юрьевич, в мельчайших подробностях рассказать Виктору Васильевичу обо всех своих действиях в той операции. Так, чтобы он сумел ответить на конкретные вопросы, если кто-то вздумает ему их задавать. Кроме того, помнится, ты там изображал из себя матерого и неугомонного игромана. Значит, должен научить своего однофамильца пользоваться той самой игровой станцией. Капитан Иващенко пока останется у нас. Он будет проходить подготовку вместе с вами. Я, как и руководство ГРУ, вполне допускаю, что именно капитан Иващенко возглавит нашу вторую боевую группу, которая на данный момент только комплектуется. По крайней мере его кандидатура значится в списке первой. Так что наше командование дает «добро» на вовлечение капитана Иващенко в полный цикл подготовки волкодавов. Надеюсь, и он сам окажется нам полезным. В настоящий момент капитан входит в состав особой группы спецназа ГРУ, летающей на боевых аэрошютах, как иногда называют паралет.
– У нас и такая группа есть? – с удивлением осведомился Лесничий.
– Она была создана для специальной операции на Северном Кавказе. Командованию стало известно о том, что игиловцы на территории Ирака готовят группу выходцев из наших кавказских республик, учат их летать на паралетах. У террористов были, естественно, простые гражданские аппараты, только чуть приспособленные для ведения боевых действий. Для нашей группы были построены специальные боевые летательные машины, имеющие легкое бронирование и вооруженные легкими пулеметами. Экипаж – два человека. Это пилот и пулеметчик-гранатометатель. Не гранатометчик, а именно так, как я и сказал, – гранатометатель. Группа террористов так и не прибыла на Кавказ. Игиловцы пытались использовать их в Ираке, но там этих ребят быстренько перестреляли из автоматов шиитские ополченцы. Борцы за истинную веру думали новую группу создавать, но что-то у них там с формированием не заладилось. Потом несколько человек разбились во время учебных полетов, и проект прикрыли. А наша группа паралетчиков так и осталась в строю со своими машинами. Их всего пару раз использовали при необходимости там же, на Северном Кавказе. Однажды, помнится, паралеты были применены при уничтожении банды в степном районе, на границе с Калмыкией. Во второй раз эти летуны помогали пограничникам перехватить караван с наркотиками, идущий из Азербайджана. Группа, насколько мне известно, до сих пор базируется в Моздоке. Капитана Иващенко доставляют к нам самолетом, специально выделенным ради такого случая. Это еще раз говорит о важности наших действий в ближайшем будущем. Для одного человека выделяют самолет, лишь бы этот настырный майор Никанор не побеспокоил нашего дражайшего Виктора Юрьевича!
– Глупо это, – заявил Иващенко. – Разбазаривание государственных средств, я считаю. Мой вариант с погребом в гараже гораздо удобнее, дешевле и действеннее.
– Беда в том, что это не личное дело майора Никанора. Потеряется он, утонет в бочке с солеными огурцами или просто увязнет в ней задницей и не сможет выбраться. Тогда дело передадут другому следователю, – объяснил полковник.
– Этот самый другой может оказаться куда более сговорчивым, – настаивал Иващенко.
– А если нет? Ты что, Виктор Юрьевич, готов весь следственный комитет в огуречном рассоле утопить?
Иващенко, не видя поддержки, только отмахнулся.
– Он-то всегда готов, – за заместителя ответил Лесничий. – Только государство от этого пострадает, а преступность едва ли понизится. Разве что взяточников станет немного меньше. Но это не самый действенный метод борьбы с коррупцией. Проще идти по пути, определенному командованием. Тем более что у нас приказ…
– Очень даже категоричный, – добавил полковник. – А это значит, Виктор Юрьевич, что самодеятельность исключена. У меня пока все. Готовьтесь принять нового члена коллектива волкодавов.
– А паралет он с собой не привезет? – спросил Иващенко, смирившись с реальностью.
– В крайнем случае, если нам понадобится, мы возьмем его со склада ГРУ. Я знаю, что там есть несколько таких машин в законсервированном состоянии. Берусь договориться.
Лесничий помнил слова полковника Селиверстова о прибытии капитана Иващенко в пятнадцать часов. Но до конца не уяснил, прилетит ли тот в это время в Москву или уже будет на базе.
Вопрос разрешился сам собой, когда в пятнадцать ноль пять полковник Селиверстов позвонил Лесничему и сказал:
– Сергей Ильич, бери Виктора Юрьевича, и идите вдвоем ко мне в кабинет. Капитан Иващенко прибыл.
– Срочно, товарищ полковник? Или можно дождаться окончания занятий?
– Что у вас сейчас по расписанию?
– Дистанцию в тире проходим. Как раз остались мы с Виктором Юрьевичем. Последняя пара. Это пятнадцать минут на двоих.
– Предположим, двадцать пять. – Полковник реально оценил ситуацию. – Значит, через тридцать минут я жду вас у себя. Все!
– Понял, товарищ полковник. Будем. – Сергей Ильич повернулся к Иващенко, вышедшему на старт.
Тот сейчас должен был стрелять на бегу. Виктор Юрьевич приготовил два пистолета. Он прекрасно стрелял как с правой, так и с левой руки.
– Через тридцать минут полковник ждет нас. Капитан Иващенко у него, – проговорил Лесничий.
Виктор Юрьевич только сдержанно кивнул, сосредотачиваясь на упражнении.
Самый сложный участок был расположен первым на дистанции. Иващенко предстояло как можно быстрее преодолеть двадцать метров, стреляя на ходу. При этом необходимо было не просто бежать, а перепрыгивать с камня на камень, успевать смотреть как на мишень, так и себе под ноги.
Проблема состояла в том, что камни были неровными. Многие из них могли запросто перевернуться под ногой. Тогда стрелок обязательно упал бы. Тем более такой, как Иващенко, обладающий весом под центнер. Мишени при этом находились в тридцати пяти метрах от линии старта.
Такую вот забаву волкодавы придумали себе сами. Более того, они даже камни, по которым потом бегали, искали сами и даже привозили их в тир со стороны, отыскав где-то рядом с дорогой на Москву.
Парни устраивали себе дополнительные трудности на занятиях не просто так, вовсе не из пустого баловства. Каждый из них понимал, что опыт, полученный при столь тщательной подготовке, в какой-то сложной ситуации поможет спасти жизнь им самим и их товарищам. Прохождение такой трассы требовало полнейшей концентрации внимания и применения всех боевых навыков.
Виктор Юрьевич надвинул на лицо защитный щиток шлема. Это говорило о его готовности начать движение. Лесничий, стоявший рядом, дал отмашку рукой, в которой был зажат флажок. Время преодоления всей дистанции фиксировалось по электронному секундомеру. Сначала перед бойцом загорался зеленый сигнал, а потом фотоэлемент фиксировал пересечение финишной линии.
После отмашки флажком командир группы ударил ладонью по большой кнопке на тумбочке, включая секундомер и зеленый сигнал. Сам Сергей Ильич сразу же шагнул в сторону, в будку из бронированного стекла.
Кнопка была нажата. Иващенко сорвался с места. Он перепрыгивал с камня на камень и после третьего скачка, находясь в прыжке, дал два выстрела сразу из обоих пистолетов.
Волкодав Редька сидел в точно такой же будке, как командир.
Он не отрывался от смотровой трубы и сообщил то ли себе, то ли командиру:
– Левая мишень – семерка, правая – восьмерка.
После этого наблюдатель сразу нажал свою кнопку, точно такую же, как и перед Лесничим. Два щита с мишенями повернулись в профиль. Из-за них поднялись автоматные стволы. Редька передал управление встречной стрельбой на компьютер. Он не желал сам осложнять Виктору Юрьевичу прохождение дистанции.
Но еще до того как прозвучали встречные очереди из автоматов для пейнтбола, Виктор Юрьевич с удивительной для своих крупных размеров ловкостью и скоростью продемонстрировал дриблинг. Он несколько раз совершенно непредсказуемо менял направление движения, смещался то в одну, то в другую сторону.
Первый стреляющий компьютер не сумел правильно вычислить алгоритм передвижения Иващенко и промазал. Желатиновый шарик с краской угодил в стекло кабины, в которой находился командир волкодавов. Алая жижа расползлась по стеклу, впрочем, не сильно перекрыв видимость, и быстро стекла к алюминиевой рамке.
Да этот алгоритм передвижения и невозможно было высчитать. Виктор Юрьевич умышленно избегал какой-то системы в своих челночных скачках из стороны в сторону. При этом он действовал вполне осознанно, понимал, что компьютер при прицеливании обязательно будет искать систему.
Иначе этот агрегат работать просто не может. Любые передвижения человека, к тому же повторенные, создавали видимость этой самой системы. Тут же последовала очередь на опережение, но волкодава не оказалось там, куда эти выстрелы были направлены.
Иващенко успел перебежать пространство, усыпанное камнем, оказался на ровной поверхности, совершил кувырок, следом за ним перекат. Все это он сделал тоже очень даже вовремя. В этот самый миг простучали две очереди. Красящие шарики разбились именно там, где Виктор Юрьевич приземлился после кувырка.
Тут он сделал еще по выстрелу с каждой руки. Они слились в один, но волкодав Редька имел тренированное ухо.
Он понял, что стрелял Виктор Юрьевич с двух рук, и сразу доложил командиру:
– С левой руки десятка! Классный выстрел. С правой – семерка. Для такой вот беготни очень даже неплохо. Я был бы жутко рад, если бы так стрелял.
– Он тоже будет рад, когда узнает, – констатировал Сергей Ильич.
Мишени относились к классу так называемых поясных. Десятка находилась не в центре каждой из них, как это бывает обычно, а на лбу силуэта. Такие листы были специально отпечатаны в типографии ГРУ, расположенной в подвальном помещении старого корпуса управления, по заказу ЧВК «Волкодав», разумеется, оплаченному. Перенести «десятку» на лоб мишени придумал, кстати, сам Виктор Юрьевич Иващенко.
Для стрельбы на бегу это было, наверное, чересчур сложно, но Иващенко и снайпер группы Величко часто попадали в десятку. Время от времени сделать это удавалось и другим волкодавам.
Компьютеры дали по две очереди и больше уже не стреляли. Более того, когда расстояние до мишеней составляло уже десяток метров, срабатывал фотоэлемент. Компьютеры первого рубежа теперь могли дать только очередь в спину стрелку, когда он будет преодолевать второй рубеж.
Волкодавы сами заказывали программу для компьютеров, установленных у них в тире. Они хорошо знали, что в боевой обстановке такой вот вариант вполне возможен.
Предотвращая подобное развитие событий и как бы замыкая первую страницу дистанции, Иващенко бросил под мишени учебную гранату, то есть взрывпакет. Сам он при этом успел запрыгнуть за большой камень. Будь граната настоящей, осколки могли бы без этого достать и самого Виктора Юрьевича. Но камень оказался достаточной величины и надежно закрывал даже такое крупное тело. Его привезли сюда на трейлере и ставили на место с помощью крана, когда над тиром еще не было потолка.
Участок до следующего поворота был точно такой же длины, как и первый. Мишени были расположены почти так же.
Только вот поворот теперь уже мешал Редьке смотреть в трубу. Поэтому он подключил камеры наблюдения. Они были установлены недалеко от мишеней так, чтобы пуля, выпущенная из любого оружия, никак не смогла повредить их. Разве что в случае совсем уж дурацкого рикошета.
Хотя волкодавы хорошо знали, что абсолютно все рикошеты стабильно являются именно такими. Поэтому, чтобы избежать беды, в деревянных щитах, которые устанавливались за мишенями для поглощения пуль и разворачивались вместе с ними, показывая автоматные стволы, вообще отсутствовали металлические предметы. Даже гвозди и саморезы находились с обратной стороны. А сами щиты, на которые вывешивались мишени, были фанерными, легко пробивались и так же просто заменялись. Они считались расходным материалом.
На втором участке освещения почти не имелось. Так было задумано изначально для усложнения задачи. При затемнении первого участка возникала бы большая вероятность получить травму ног, а при падении – головы, рук и вообще всего, чем можно удариться о камни. Такая явная угроза здоровью никого не радовала. Поэтому и подсветка здесь была довольно яркая.
На втором отрезке дистанции хорошо виднелись только мишени и самое начало этого участка маршрута. Свет проникал сюда из-за поворота.
Камеры видеонаблюдения, установленные под потолком, смотрели в ту и в другую сторону. Они позволяли без применения дорогих тепловизоров видеть все то, что происходило на небольшом участке. По мере передвижения стрелка объективы автоматически переключались с одного на другой.
Теперь Иващенко, лежащий за камнем после броска взрывпакета, был виден камере наблюдения, расположенной со спины. За его поведением наблюдали на мониторах и командир, и бывший лейтенант спецназа ГРУ, а ныне просто волкодав без звания Василий Афанасьевич Редька.
Сразу после взрыва учебной гранаты где-то там, впереди, два щита с мишенями, видимые только для камер, повернулись и встали ребром к Виктору Юрьевичу. Тут же раздались две короткие автоматные очереди.
Сам Иващенко со своего места не видел момента поворота мишеней, но предполагал, что он зафиксирован датчиками движения на этом самом месте. Волкодав находился тут в статичной позе уже в течение нескольких секунд.
Обе очереди угодили в камень, который прикрывал заместителя командира боевой группы от гипотетических осколков гранаты. После этого Виктор Юрьевич стремительно сменил позицию. По вспышкам он определил, откуда производились выстрелы. Самих мишеней Иващенко не видел, но послал две пули туда, где они должны были располагаться.
– Левая – в молоко. Правая – тройка, – озвучил Редька результаты стрельбы и добавил: – Я бы не рискнул сказать, что это такие же хорошие показатели, как на первом отрезке. Кажется, наш почтеннейший Виктор Юрьевич начинает торопиться.
Теперь Иващенко бежал рядом со стеной, но долго находиться на прямой было рискованно. Это все равно что занять статичную стойку и вообще стрелять, не сходя с места. Так ты даешь компьютеру возможность засечь тебя и расстрелять сразу из четырех автоматов.
Поэтому Виктор Юрьевич сперва просчитал расположение мишеней и дал пару выстрелов по ним. После чего он совершил подряд целый каскад кувырков, причем через правое и левое плечо. Такой финт позволял ему менять направление движения.
Две мишени справа, по которым Иващенко как раз и стрелял, после этого повернулись к нему торцом. Два автомата дали по паре очередей. Но смена направления движения и в этот раз спасла заместителя командира боевой группы волкодавов от попадания красящего шарика.
При этом мазки огня, вылетающие из стволов, показали Иващенко месторасположение автоматов. Спустя две секунды, потребные на поворот мишеней до исходного положения, Виктор Юрьевич произвел еще пару выстрелов.
– Левая – девятка, правая… – да, тоже девятка. – Редька продолжал свою работу.
– Здорово стреляет! – отметил и командир боевой группы. – Ведь бьет практически вслепую, по памяти, в лучшем случае – по вспышкам.
– Да, наш Виктор Юрьевич это умеет, – раздался голос полковника Селиверстова за спиной Лесничего.
Тот обернулся.
Полковник стоял в двух шагах от него. Чуть дальше, но уже почти в полной темноте держался высокий офицер. Да, ростом он лишь слегка уступал Виктору Юрьевичу Иващенко.
Как и полагается спецназовцам, подошли они неслышно. Сработал старый принцип: если я сам себя слышу, то меня может услышать и противник. Поэтому спецназовцы даже в не боевой ситуации стараются ходить как можно тише. Полковник с капитаном именно так и подошли к Лесничему.
– Капитан Иващенко напросился на наш тир взглянуть. О нем, оказывается, уже по всем бригадам спецназа ГРУ говорят. Все желают иметь такой у себя, только вот денег не хватает.
Капитан Иващенко сделал шаг вперед и протянул Лесничему руку для знакомства. Тут свет попал на его лицо. Отдаленно он и вправду походил на Виктора Юрьевича, но его копией, конечно же, не был.
