Глава 19
«Подозревать своих – неблагодарное дело»
Некрытова донимала зубная боль. Он глотал обезболивающие таблетки, полоскал рот травяным настоем – не помогало. Вконец измучившись, он упал на свою шконку, уткнулся головой в подушку и натянул на голову одеяло, надеясь теплом унять разболевшийся зуб.
В соседнем купе завозился проснувшийся Ратников. Ему предстояло заступать на суточное дежурство, и он со своими бойцами отдыхал перед бессонной ночью и хлопотливым днем. Заслышав жалобные стоны Некрытова, Сергей зашел к нему.
– Что, зубы? – участливо спросил Ратников, глядя на лицо командира, искаженное страдальческой гримасой.
– Они, проклятые, – простонал Некрытов. – Ничего не помогает.
Ратников молча вышел из вагона и вскоре принес небольшой шматок соленого сала.
– Отрежь кусочек и приложи к десне, где болит зуб, – проинструктировал капитан больного подполковника.
– Думаешь, легче станет? – Некрытов недоверчиво посмотрел на взводного. – Бабушкино средство?
– Кому как, а мне помогает, – невозмутимо сказал капитан и ушел к себе в купе.
Действительно, через десять минут боль отступила, а затем затихла совсем. Некрытов повеселел.
– Седой, а бабушка твоя жива? – крикнул он через стенку купе.
– Здравствует покуда. Родителей похоронил, а она еще при здоровье и в памяти, – откликнулся Ратников.
– Спасибо передай бабуле. Выручила своим народным средством, – с душевной теплотой произнес Некрытов.
Сергей засмеялся:
– Старушке от твоего «спасибо» ни холодно ни жарко, Комбат. Ты лучше вместо благодарности чарку водки ей поднеси. Она не откажется, и еще чем-нибудь тебя попользует.
– Сколько же ей годочков будет, если она от рюмки не отказывается?
– Девятый десяток разменяла, и понятия не имеет, как очки на нос цепляются, – с гордостью сказал Ратников.
– Ну, сильна старушка… – протянул удивленный Некрытов.
В тамбуре раздались тяжелые шаги, входная дверь отворилась, и в вагон вошел сержант Столбовой, худой и длинный, как коломенская верста.
– Разрешите? – обратился он к Некрытову.
В руке Столбовой держал полиэтиленовый пакет, судя по форме, в нем находился прямоугольный предмет. Сержант скромно присел на край лежака и достал из пакета чайную коробку.
– Возьмите, – он протянул коробку командиру отряда.
– Что в ней? – спросил Некрытов.
Вместо ответа Столбовой стал рассказывать:
– Сегодня Костин отправил меня, значит, и Лошкарева истопить баню. Лошкарев стал наполнять бачки водой, а я решил навести порядок в предбаннике. Бардак там развели – ужас какой! Ну, и нашел это…
Из коробки Некрытов извлек установленный Косихиным радиошпион и от удивления даже присвистнул:
– Вот это да-а… Жучок подбросили, гады!
Постепенно у командирского купе собрались все бойцы первого взвода.
– Кто умеет обращаться с этой хреновиной?
– Давай, Комбат, я попробую, как-никак, опером восьмой год пашу, – отозвался Портос. – Транзистор есть?
В вагоне нашлось три радиоприемника.
Портос выбрал компактную «Вегу» комиссара, настроил ее на определенную волну и вышел на улицу, прихватив с собой подслушивающее устройство. Спустя минуту, из динамика донесся его голос:
– Эй, чеченский слухач, хрен моржовый, валяй в горы баранов пасти. Ты остался без работы.
– Работает, тварь, – со злостью произнес Некрытов, имея в виду «жучок». – Столбовой, составь подробный рапорт по обнаружению, направим в ГУОШ, пусть там разбираются и решают, что делать.
После ужина в штабе заставы собрались командиры отрядов – новосибирского и красноярского, их заместители и взводные. Некрытов, сообщив неприятное известие, продемонстрировал присутствующим «жучок».
Все молчали, переваривая неприятную новость. Тишину нарушил Некрытов:
– Какие будут соображения по поводу подстроенной нам гадости?
На вопрос откликнулся Ратников:
– Работал у нас начальником отдела подполковник Огуречников. При поступлении любого заявления о хищении с предприятия он любил повторять, что кражу совершили либо свои, либо чужие. Мол, тут все ясно и третьего не дано. Считаю, что «жучок» подброшен кем-то из своих.
– Для такого утверждения необходимы веские основания. Пояснишь?
Ратников откашлялся в кулак, пригладил ладонью стриженый ежик волос и принялся размышлять:
– Никому не нужно напоминать, что в расположении противника всегда выгодно иметь свои «уши». Это ясно и первокласснику. Сами чеченцы доступа в баню не имеют. Ночью вход в предбанник находится под постоянным контролем четвертого поста. Три ряда «колючки», унизанные пустыми консервными банками, не позволяют бесшумно подойти к бане даже кошке, не говоря о человеке. Следовательно, подслушивающее устройство мог поставить тот, кто вхож в это заведение. К таковым относятся: постоянные гости из Малиновской, прикомандированные расчеты гранатомета и зенитки, личный состав отряда и обе поварихи.
Военным нет резона ставить баню на прослушку. Для чего командиру полка знать, что делается на задрипанной милицейской заставе?
Обе Наташи, в принципе, могли бы, но маловероятно. Поводов ненавидеть чеченцев у них больше, чем у всех нас, вместе взятых. Хлебнули они горюшка при дудаевском режиме по самые ноздри и выше. Что-то подсказывает мне, что не их руками провернули боевики это мероприятие.
Остается свой брат-милиционер и прикомандированные солдаты. Кого и каким образом «нохчи» заставили пойти на предательство, я не знаю. Может, запугали, а может, купили.
Сергей замолчал.
– Подозревать своих – неблагодарное дело, – наконец, сказал Некрытов. – Нужны конкретные факты, а их у нас нет. Речь Ратникова построена на чувствах и домыслах, что совершенно неприемлемо в данный момент. Так мы можем зайти далеко.
– А отпечатки… – начал было задавать вопрос Костин, но Некрытов перебил его.
– «Пальчиков» ни на коробке, ни на самом «жучке» нет. Все чисто, работал не дилетант.
Проведенный в обоих отрядах шмон, более похожий на обыск с пристрастием, ничего не дал.
До конца командировки оставалось полторы недели.
