Рано утром я пью кофе и ем зерновую кашу. Мама принесла завтрак из пищеблока. Мне еще тяжело находиться среди толпы. Киран и Лианна уже ушли на работу, поэтому я остался с Дио и матерью, а дети собираются в школу. Что ж, хороший знак. Когда люди перестают учить своих детей, это означает: они сдались. Допиваю кофе, и мама тут же подливает мне добавки.

– Ты взяла целый кофейник? – спрашиваю я.

– Повар настоял. Пытался мне два впихнуть.

– Почти как настоящий, – говорю я, делая очередной глоток.

– А он и есть настоящий, – улыбается Дио. – Один пират присылает нам контрабандные товары. Этот кофе с Земли, кажется с Ямаки, – морщит лоб она, и я не поправляю ее.

– Эгей! – доносится из коридора чей-то крик, и мама подскакивает от неожиданности. – Жнец! Жнец! Выходи, повеселимся!

В коридоре – шум, громкий топот сапог.

– Помнишь, Дианна велела обязательно стучаться! – гремит другой раскатистый голос.

– Какой ты зануда! Ну ладно, – произносит первый голос, и в дверь вежливо стучат. – Сюрприз-сюрприз! К вам тут дядя Севро и в меру дружелюбный великан!

– Элла, будь добра, – кивает мать одной из племяшек, которые хлопают в ладоши и прыгают от восторга.

Элла несется к двери, чтобы впустить Севро. Он ураганом влетает в комнату и подхватывает девочку на руки, а та визжит от радости. На нем нательный, пропитанный по́том комбинезон из черной ткани, который солдаты надевают под импульсные доспехи, под мышками – темные круги. Севро видит меня, в глазах загораются огоньки. Мой друг швыряет Эллу на кровать и бросается ко мне с распростертыми объятиями. Он разражается чумовым хохотом, ястребиное лицо расплывается в кривой ухмылке. На голове у него грязный, мокрый от пота ирокез.

– Севро, полегче! – пытается осадить его мама.

– Жнец!

Он кидается ко мне, с лету разворачивает мое кресло так резко, что у меня щелкают зубы, и почти что поднимает меня на руки. Он стал сильнее, чем прежде, весь пропах табаком, топливом для двигателей и по́том. Прижавшись ко мне, словно собака, радующаяся приходу хозяина, он то ли смеется, то ли плачет и сбивчиво бормочет:

– Я знал, что ты жив! Знал, и все тут! Этим эльфийским сучкам меня не провести! Ах ты, засранец хренов! – восклицает он, отстраняется и смотрит на меня с широкой улыбкой рикши.

– Следи за языком! – резко перебивает его мать.

– Севро, ребра! – морщусь я от боли.

– О черт, прости, братишка! – извиняется он, опускает меня обратно в кресло и встает на колени, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза. – Как-то раз я сказал одну умную фразу и теперь намерен ее повторить. Есть две вещи на свете, которые ничем не убьешь, – это грибок у меня между ног и Жнец с чертова Марса! Ха-ха!

– Севро!

– Ну прости, Дианна, прости!

– Севро! От тебя жутко воняет! – отстраняюсь я.

– Так я не мылся пять дней! – гордо заявляет он и хватается за свою промежность. – Тут просто настоящий Севро-суп, парень! А ты… – Он упирает руки в бедра. – Ты выглядишь… э-э-э… просто жуть, – откашлявшись, произносит Севро, заметив многозначительный взгляд моей мамы.

Комнату накрывает тень, так как вошедший загораживает висящую рядом с дверью лампочку. Дети с радостными воплями сгрудились вокруг Рагнара и не дают ему и шага сделать.

– Здравствуй, Жнец! – говорит он, перекрикивая детский гомон.

Я с улыбкой смотрю на Рагнара. Его лицо, как всегда, бесстрастное, покрыто татуировками. Бледная, задубевшая от арктического ветра его родины кожа напоминает шкуру носорога. Белая борода заплетена в четыре косички, голова побрита налысо, оставлен лишь хвост на макушке, перевязанный красными ленточками. Дети спрашивают, принес ли он им подарки.

– Севро, твои глаза! – наклоняюсь вперед я.

– Нравится? – Он придвигается вплотную.

С ухмыляющегося угловатого лица на меня смотрят уже не грязно-золотые, а красные, точно земля Марса, зрачки. Чтобы я разглядел их получше, Севро оттягивает веки. Да, это не контактные линзы, а правый глаз – не биопротез.

– Охрененно! Ваятели потрудились?

– Лучшие из лучших! Тебе нравится?

– Да они просто офигенно потрясающие! Сидят как влитые!

– Рад, что ты так думаешь, – нервно стискивает руки он. – Потому что это твои.

– Что?! – бледнею я.

– Это твои.

– Что – мои?!

– Глаза твои, дурень!

– Мои глаза?!

– Тебя что, дружелюбный великан головой о землю шмякнул, пока спасал? Микки сохранил твои глаза в криобоксе в своей мастерской в Йорктоне – жутковатое, кстати, местечко, – а мы туда зашли, чтобы припасов набрать для повстанцев в Тиносе. Ну я и решил, что раз зрение тебе больше не нужно, то… – Он смущенно пожимает плечами. – Короче, спросил у Микки, не сможет ли он со мной поработать. Хотел, чтобы ты все видел даже после смерти. Чтобы мы стали еще ближе. В общем, я приобрел то, что постоянно напоминает о тебе. Это же нормально, да?

– Я ему говорил, что это очень странно, – рокочет Рагнар, не замечая, как одна из девчушек карабкается по его ноге.

– Хочешь, верну? – вдруг заволновавшись, спрашивает Севро. – Могу отдать!

– Да нет! Просто я забыл, насколько ты ненормальный!

– А, вот оно что! – смеется он и хлопает меня по плечу. – Ладно, а то я уж было решил, что дело серьезное. В общем, могу оставить себе, да?

– Кто первый встал, того и тапки, – пожимаю плечами я.

– Дианна из Ликоса, позволишь ли ты нам забрать твоего сына для обсуждения военных дел? – спрашивает Рагнар у моей матери. – Ему многое предстоит сделать. И немало нового узнать.

– Только если пообещаешь мне вернуть его целым и невредимым. Кофе с собой возьмите. А еще вот носки в прачечную занеси! – провозглашает она, вручая Рагнару пакет с заштопанными носками.

– Как прикажешь.

– А как же подарки? – расстраивается одна из моих племянниц. – Ты что, ничего нам не принес?..

– У меня есть для вас один подарочек, – перебивает ее Севро.

– Нет, Севро, только не это! – в один голос вопят мама и Дио.

– А что такого? Это же просто конфетка! – возмущается он, доставая пакет.

– …Ну и тут Рагнар спотыкается о Крошку и выпадает из корабля, – с трудом сдерживая хохот, рассказывает Севро. – Как дурак!

Севро быстро катит мое инвалидное кресло по каменному коридору, а сам на ходу жует конфету. Потом резко ускоряет шаг и бежит вприпрыжку, пока мы наконец не врезаемся в стену. Морщусь от боли.

– Короче, Рагнар падает прямо в море! А там такая движуха! Волны высотой с флагман! В общем, ныряю я за ним – надо же выручать парня! И тут появляется это огромное… Я, твою мать, даже не знаю, как его обозвать… Чудовище просто, ваятели постарались, не иначе, думаю я…

– Демон, – раздается из-за спины Севро голос Рагнара, которого я сразу не заметил. – Это был морской демон третьего уровня Хела, низшего мира.

– Точно! – восклицает Севро, заворачивает за угол и снова въезжает моим креслом в стену так, что я прикусываю язык, а стоящие там пилоты, из Сынов, бросаются врассыпную, но еще долго смотрят мне вслед. – Ну так вот, значит, этот морской демон, – продолжает он, поглядывая на Рагнара, – судя по всему, решил, что великан – лакомый кусочек, и заглотил его, как только тот ударился о воду. Я, значит, смотрю на это и помираю со смеху вместе с Брюзгой, потому что правда оборжаться можно! А Брюзга такие шуточки обожает, ты же знаешь! Но тут чудище ныряет, я – следом и давай за ним гоняться, причем из импульсовика палю прямо под водой, и вдруг этот демон, – Севро снова косится на Рагнара, – опускается на дно Термического моря, мать его за ногу! Давление там – будьте нате! У меня доспехи на ладан дышат! И вот я уже решил, что пора помирать, как вдруг Рагнар берет ножик и вылезает из этой гадины! А теперь угадай, с какого конца! – наклоняется он ко мне. – Ну давай, угадывай!

– Севро, он что, вылез прямо из ануса морского демона? – спрашиваю я.

– Точно! – трясется от хохота Севро. – Прям из задницы! Вылетел, как кусок дерьма!

Кресло резко останавливается, Севро умолкает, слышится звук пинка, и меня везут дальше. Оглядываясь, вижу, что теперь кресло с совершенно невинным видом катит Рагнар. Севро сзади не видать. Я хмурюсь, думаю, куда же он подевался, и тут мой друг вылетает из бокового коридора и орет:

– Ах ты, тролль недорезанный! Я – генерал террористов! Перестань швыряться мной куда попало! Я из-за тебя конфету выронил! – сетует Севро, глядя себе под ноги. – Постой-ка! Где она? Мать твою, Рагнар! Где мой арахисовый батончик? Знаешь, сколько человек мне пришлось убить, чтобы разжиться им? Шесть! Шесть, мать твою!

Рагнар беззвучно жует что-то, и возможно, мне показалось, но, по-моему, он улыбнулся!

– Рагнар, ты что, стал зубы чистить? Улыбка просто супер!

– Спасибо, – говорит он не очень четко, поскольку трудно сохранять хорошую дикцию, если жуешь батончик с арахисовым маслом. – Чародей забрал у меня старые зубы. Они сильно болели. Эти – новые. Разве они не прекрасны?

– Чародей Микки? – уточняю я.

– Он самый. А еще до отъезда из Тиноса он успел показать мне буквы, – гордо заявляет Рагнар.

В доказательство своих слов он начинает вслух читать все знаки и надписи в коридоре, и так продолжается десять минут, пока мы наконец не приближаемся к ангарам. Севро плетется позади, продолжая сокрушаться насчет утраченной конфеты. Ангар по меркам Сообщества тесноват, но на самом деле здесь потолки под тридцать метров, а ширина – все шестьдесят. Помещение выдолблено лазерными сверлами. Пол каменный, покрыт черным налетом от топлива. Несколько потрепанных челноков, а рядом с ними – три новехоньких, блестящих штурмовика. Алые под руководством двух оранжевых обслуживают корабли, но, увидев меня, открывают рот и застывают на месте. Рагнар толкает кресло мимо. Я чувствую себя здесь совсем чужим.

Пестрая компания вояк шагает прочь от потрепанного в боях челнока. Одни солдаты не успели снять доспехи и плащи из волчьих шкур, другие щеголяют в нательных комбинезонах или разделись до пояса.

– Босс! – кричит Крошка, поддерживая Клоуна под локоть.

Она так и осталась пышечкой, широко улыбается и тащит Клоуна за собой. Его густые волосы слиплись от пота, он навалился на плечо подруги всем телом. Их лица сияют от радости, и, когда они подходят ближе, я понимаю, что мои друзья совсем не изменились. Крошка отталкивает Клоуна и бросается мне на шею. Клоун же отвешивает мне шутливый поклон и провозглашает:

– Упыри смену сдали, примас! Прошу простить за то, что заварили такую кашу!

– Вляпались по самое не могу! – объясняет Крошка, не давая мне рта раскрыть.

– Не то слово, – кивает Клоун. – Ты изменился, Жнец, – испытующе смотрит на меня он, подбоченившись. – Как бы это сказать… Постройнел! Новая стрижка? Нет, погоди, дай угадаю! Это все борода!

– Как мило, что ты заметил! – отзываюсь я. – И еще спасибо, что ты остался с нами, несмотря… Несмотря ни на что.

– Несмотря на то, что ты нагло врал нам целых пять лет?

– Да-да, я как раз об этом.

– Ну… – протяжно произносит Клоун, делает вид, что сейчас бросится на меня.

– Конечно, мы остались, Жнец! – ласково говорит Крошка, пихая Клоуна в плечо. – Мы же одна семья…

– Но у нас есть кое-какие требования… – грозит мне пальцем Клоун, – если ты хочешь и впредь пользоваться нашими услугами в неограниченном объеме. Но об этом чуть позже! Боюсь, моя задница нашпигована пулями, поэтому прошу нас извинить! Крошка, к хирургам!

– Пока, босс! – машет мне на прощание Крошка. – Рада, что ты не сдох!

– Ужин для упырей в восемь! – кричит им вслед Севро. – И не опаздывайте! Пули в заднице – не отмазка, Клоун!

– Слушаюсь, сэр!

– Ах, негодники! – с улыбкой поворачивается ко мне Севро. – И бровью ведь не повели, когда я сказал им, что ты ржавый! Сразу же полетели вместе со мной забирать твоих родных. Хотя было очень странно объяснять им, что к чему… ну сам понимаешь.

Проходим мимо корабля, из которого вышли Крошка и Клоун. На погрузочном трапе работают два молодых парня – драят полы щетками. Красно-коричневая вода стекает на пол ангара, но не по водостоку, а узким ручейком льется вниз с края.

– Кому-то отцы оставляют корабли или фамильные поместья, а мне засранец Арес подкинул этот людской муравейник с беспокойным мужичьем!

– Твою ж мать! – ахаю я, наконец понимая, где очутился.

За ангаром простирается целый лес сталактитов, каменные образования влажно поблескивают в лучах подземной зари. Не только от воды, стекающей по их серой шероховатой поверхности, но и от огней бараков, доков и сенсорной матрицы, защищающей главный бастион Ареса. Грузовые корабли снуют между многочисленными доками.

– Мы внутри сталактита! – восхищенно смеюсь я, но потом замечаю ужасную картину.

В сотне метров под нашим сталактитом расползся бесформенным пятном лагерь беженцев. Когда-то здесь, на Марсе, в скалах выдолбили подземный город с глубокими улицами-каньонами. Он занимает все пространство громадной пещеры, к дальним ее стенам в нескольких километрах отсюда лепятся дома, напоминающие ячейки гигантских сот, мостовые выложены плитами песчаника. А над всем этим – новый город, без крыш… Лагерь беженцев похож на странный океан грязных тел, тряпья, волос. Люди спят на кровлях, в проходах, на лестницах, ведущих с одного уровня на другой. Я вижу самодельные металлические знаки Гаммы, Омикрона, Ипсилона… Всех двенадцати кланов, на которые золотые делят мой народ.

– Сколько их там? – потрясенно спрашиваю я.

– Да хрен его знает, как минимум двадцать шахт. Ликос – капля в море по сравнению с теми, которые находятся рядом с крупными хранилищами гелия-три.

– Всего четыреста шестьдесят пять тысяч. Если верить журналам прибытия, – говорит Рагнар.

– Полмиллиона? – шепчу я.

– А кажется, что намного больше, правда?

– Да, – соглашаюсь я. – Как они сюда попали?

– Больше им идти было некуда. Эти бедняги – из шахт, которые зачистил Шакал. Этот ублюдок закачивает аклис-девять в вентиляцию при малейшем подозрении, что там есть Сыны. Тихий, незаметный геноцид!

– Протокол ликвидации, – передернувшись, киваю я. – Крайняя мера, принятая Бюро стандартов для скомпрометированных шахт. Как вам удается держать все в тайне? Глушите весь эфир?

– Ну да. К тому же мы глубоко забрались. Папаша изменил топографические карты во всех информационных базах Сообщества. Золотые думают, что запасы гелия-три в этой долине истощились более трех сотен лет назад, пока что фокус срабатывает.

– Откуда берете провиант?

– Ниоткуда. В смысле, мы пытаемся его достать, но уже месяц, как в Тиносе появились крысы. Люди спят вповалку. Мы уже начали переводить беженцев в сталактиты. Но там, внизу, свирепствует зараза. Лекарств не хватает. Я не могу рисковать жизнью Сынов, без них мы будем беззащитны. Станем больной коровой, которой одна дорога – на бойню!

– А люди взбунтовались, – сообщает Рагнар.

– Взбунтовались?

– Да, чуть не забыл рассказать. Нам пришлось урезать пайки вдвое, а они и так были небольшими. Неблагодарным засранцам это пришлось не по нраву.

– Многие лишились жизни прежде, чем я спустился к ним.

– Щит Тиноса, – кивает Севро. – Его они любят больше меня, это уж точно! Его никто не обвиняет в том, что пайки маленькие! Но я более популярен, чем Танцор, потому что у меня есть клевый шлем, а он занимается всякой ерундой, в которой я ни хрена не понимаю. Идиоты! Парень хребта своего ради них не жалеет, а они считают его занудным скрягой!

– Мы как будто откатились лет на тысячу назад, – безнадежно вздыхаю я.

– Ну вроде того, разве что генераторы у нас есть. Тут под скалой течет река, так что у нас все в порядке с водой, канализацией, и иногда есть электричество. Только вот народ устраивает всякие непотребства: убийства, изнасилования, кражи. Клан Гамма приходится держать отдельно от остальных. На прошлой неделе кто-то из Омикрона вздернул мальца из Гаммы и вырезал у него на груди знаки золотых, а знаки алых уничтожил. Говорят, мелкий был лоялистом, сторонником ауреев. Вашу мать, да ему четырнадцать лет было! – ругается Севро, и меня начинает тошнить.

– Мы не отключаем уличное освещение. Даже на ночь.

– Ага, попробуй отключи! Там, внизу, тут же начнется настоящий хаос. – Севро устало смотрит на город.

Мой друг воин, он умеет сражаться, а здесь идет совсем другая битва. Бросаю взгляд на лагерь, пытаясь найти нужные слова. Такое ощущение, что я узник, всю жизнь делавший подкоп и в результате прорывший ход в другую камеру. А потом во вторую, третью… Эти люди не живут, а просто пытаются оттянуть неизбежный конец.

– Эо такого не хотела, – наконец роняю я.

– Ну что тут скажешь, – пожимает плечами Севро. – Мечтать легко, другое дело воевать, – говорит он, прикусив губу. – Ты виделся с Кассием?

– Один раз, под конец. А что?

– Это он помогает переправлять сюда беженцев, – поворачивается ко мне Севро, и в его глазах появляется блеск.