Глава 20. Экспедиция на север
Было девять вечера, но солнце только приближалось к гори¬зонту. Наступал полярный день дли¬ной в целые сутки. Иван Брукс сидел посреди огромной кучи снаряжения и смотрел на видневшиеся вдали горы.
«Интересно, как же спать, когда вокруг тебя светло, как днём, и солнце не заходит? Вот тебе Заполярье!»
Схему заброски его партии начальник управления не утвердил, поэтому вместо бульдозера, которым собирались пробивать зимник, пришлось перегонять лошадей.
— Иван Петрович, обед готов, — услышал он Вадима Сергеева, самого молодого сотрудника партии, дежурившего по кухне.
Когда он подошёл, все уже сидели за длинным столом, наскоро сооружён¬ным из ящиков. Ждали только его команды. На многих были темно-синие телогрейки и чёрные шапки-ушанки, из-за чего они больше напоминали заключённых ГУЛАГа, чем геологов дальстроевской экспедиции.
— Ну что, мужики, полдороги мы уже одолели, и слава богу, без приключений, — подвинув к себе миску с дымящейся кашей, сказал Иван. — Пока всё идёт по плану. Нам осталось совсем немного, но это самая сложная часть пути. Тут уже техника ни при чём — теперь всё будет зависеть только от нас самих. — Ненужных проблем Иван старался избегать и, просчитывая разные варианты, останавливался на самом безопасном. В данном случае это был переход по тайге. — Быстрей бы уж пришёл Николай с лошадьми, а то через полмесяца, глядишь, и снег исчезнет, а вместе с ним и этот зимник. Потом реки выйдут из берегов. Только бы не подвели лошади!
— А почему они подведут? — откусывая горбушку хлеба, сказал завхоз Лапшин. — У нас на перегоне опытные мужики. Один только Сазонов чего стоит, а Костя Гаврилов! Я уже не говорю о наших конюхах — те, вообще, только лошадьми занимаются. Для них перегнать два десятка лошадей по зимнику, как два пальца …
Раздались смешки. После тяжёлой дороги никто не унывал — главным было то, что они оторвались от надоевшего за зиму посёлка и накопившихся домашних проблем.
— Не спорю, опыта им не занимать, но чего в жизни не бывает, — помешивал горячую кашу Иван. — Поэтому не станем плакаться в жилетку, а будем надеяться, что всё пройдет нормально. Как дойдём до места, обещаю обмыть нашу заброску. На этот случай я добыл бутылку спирта.
— Скажи, немного поболе, — не выдержал завхоз. — Бутылка спирта на нашу партию — всё равно, что ничего — только причаститься.
Остаток дня геологи занимались организацией своего кочевого быта. На берегу реки поставили две палат¬ки. В каждой установили по боль¬шой печке, какие стояли во всех помещениях экспедиции. На ветки стланика уложили оленьи шкуры, а на них разложили спальные мешки. Первая ночь прошла в разговорах, и только под утро все угомонились.
Через три дня, с задержкой на сутки, пришли перегонщики. Брукс впервые увидел низкорослых лошадок с длинной шерстью. Их арендовали в северном колхозе, который считался подшефным. Как он ни смотрел — не увидел одного конюха и не досчитался трёх лошадей. Заметив недоумённый взгляд начальника, Сазонов поспешил с объяснением.
— Васька Петров вернулся в деревню, ночью сбежали две лошади. Как дунули, только мы их и видели. Дикари! Кусаются не хуже собак, да ещё брыкаются, а работать не хотят. Если Васька не перехватит беглецов по дороге, придётся возвращаться до самого табуна. Тогда он придёт только через неделю-полторы.
Утром стали обучать лошадей. Про якутских лошадок говорили, что они неторопливы и спокойны, поэтому Иван подумал, что проблем с ними не будет. Все лошади, которых пригнали, никогда не ходили под вьюком и боялись даже собственной тени. Их дрессировкой командовал Петя Васильев, невысокий круглолицый якут, числившийся в партии Брукса конюхом. Первым делом он подогнал сбрую, надел сёдла и, загрузив мешки с речным песком, стал приучать их ходить под вьюками. Поначалу все лошадки взбрыкивали, а самые строптивые устраивали настоящее представление. Чтобы сбросить вьюк, подбрасывали зад, цеплялись за деревья и, как подкошенные, падали на землю. В один «заезд» чуть не пострадал завхоз. Едва отскочив в сторону, рядом рухнула макушка сухого дерева.
Перед выходом все лошади были завьючены, но только тронулись, спальные мешки и баулы, как мячики, разлетелись в разные стороны.
— Ну что, так и будем воевать? — обратился к животным Иван. — Давайте заканчивайте это дело. Нам надо выходить. — И, странное дело, будто вняв его словам, лошади успокоились
Снег в тайге был не тронут, и на солнце блестел и искрился. От этого казалось, будто тысячи лучей отражаются от его поверхности. Пришлось надеть солнцезащитные очки. К концу второго дня геологи поднялись в верховье горной реки Силир, входившей в бассейн Яны. В горах русло реки заметно спрямилось, а по берегам из-под снега виднелись громадные валуны. Неожиданно долина расширилась, впереди заблестела вода. Целая река текла прямо по льду, образуя ручьи и промоины. Шедший впереди Сазонов сунулся со связкой лошадей в воду, но, намочив ноги, вернулся назад.
— Наледь. Было бы холодней, наморозили бы валенки, а так одна головная боль.
— Как наморозили? — ухватился за его слова подошедший Иван.
— Да очень просто: снимаешь один валенок и макаешь в воду. Когда образуется корка льда, замачиваешь второй, и так по три раза. Правда, после этого валенки становятся неподъемными, но зато не промокают.
