Я с трудом привыкала к окружающей обстановке.

Жаркое солнце стояло высоко, но это было мутное, удушливое тепло – не то палящее тепло, которое я представляла. Мне стало крайне не по себе в этом городе, и я могла лишь цепляться за край своего сиденья и крепко зажмуриваться всякий раз, когда терпение оказывалось на грани.

Но я все равно слышала запах, состоящий из пыли и грязи, стряпни, гниющих отбросов, дурманящей жары и токсичных отходов. Я всегда думала о воздухе как о чем-то чистом и незаметном, но сейчас он атаковал меня, вызывал жар в носу, в горле, в легких. Меня мучил кашель.

Я сидела на сиденье тук-тука, который яростно вибрировал, силясь конкурировать с нормальными транспортными средствами и грозя вывалить меня под колеса грузовика. Перспектива такого ужасного конца меня не слишком волновала. Это случилось с Лори, и будет почти уместно, если та же участь постигнет меня. Я пряталась все эти годы именно для того, чтобы избежать подобной гибели.

Тук-тук был открыт с обеих сторон, и мое лицо обдавало жгучим яростным ветром, который не позволял мне свалиться в изнеможении перед лицом враждебного климата. Я не была создана для таких условий.

Открыв глаза, я заметила, что мы хаотично движемся среди автомобилей, грузовиков и такси, причем каждое из этих транспортных средств приспособлено для движения по дорогам в миллион раз лучше, чем мы. Здания представляли собой полнейший сумбур, некоторые из них были из осыпавшегося бетона, некоторые – из современных стали и стекла. С уличных лотков продавали еду, кричали люди. Люди были повсюду.

Внезапно я чуть не вылетела вперед с сиденья из-за резкого торможения, а мой водитель обернулся с широкой улыбкой.

– Мы приехали? – спросила я.

– Мы приехали, – подтвердил он. Я с благодарностью с ним расплатилась, а он, тарахтя, отъехал прочь. Когда я оказалась на тротуаре, чувствуя, что мое тело продолжает подрагивать от недавних вибраций, мне захотелось плакать.

Поначалу мне казалось умной затеей полететь в Таиланд, чтобы найти Лару, либо прячущуюся от ужасного Джейка/Дональда, либо угодившую к нему в лапы и, возможно, погибшую. Теперь, когда я оказалась здесь, мне сразу стало ясно, как глупо я поступила. Я ничуть не приблизилась к разгадке того, что случилось с ней в Лондоне, а ведь то был город, который я хорошо знала, родной город ее семьи и друзей, отчаянно стремившихся ее найти. Теперь же я находилась на континенте, где не знала ни единого человека (кроме разве что Лары, если она все еще была жива), и надеялась выследить осужденного контрабандиста, который, по сведениям из Интернета, был четыре года назад переведен в австралийскую тюрьму и два года спустя освобожден, после чего, похоже, зловещим образом испарился. Он мог быть где угодно.

Ранее я написала Алексу эсэмэску с извинениями и перед отъездом отослала ему дневник. До сих пор я не могла заставить себя поговорить с ним. Когда он прочтет историю Лары, то поймет, почему я здесь.

Лара отправила Джейка в тюрьму. Он мог явиться, чтобы свести с ней счеты. Я представляла, как он пробирается в ночной поезд и убивает Гая, чтобы подставить Лару. Она знала, что опасность близка; должна была знать, а не то не похитила бы в качестве меры предосторожности мой паспорт.

Я спрашивала себя: что делать? Бродить по Бангкоку со старой фотографией Джейка, распечатанной с компьютера, и спрашивать у всякого, кто имеет жуликоватый вид, не видел ли он его в последнее время? Открыто выслеживать на свой страх и риск какого-то наркомана, убийцу и психопата? Ходить взад и вперед по легендарной Хао-Сан-роуд и вглядываться в каждого в надежде увидеть Лару? Я не продумала свой план, и это было глупо.

Приезд лишь напомнил мне, что я не гожусь для расследований. Я не годилась для приключений даже тогда, когда был жив Лори и я была счастлива. Подобное просто за пределами моих способностей.

Ранее я наобум забронировала номер в небольшой гостинице. Она была довольно дорогой, поэтому я понадеялась, что она окажется приличной. Снаружи она была выкрашена в бледно-зеленый цвет, и как только я вошла в пластиковую входную дверь, кондиционированный воздух налетел на меня с силой холодного душа. Волоски на руках тут же стали дыбом, и я задрожала.

Это место, этот город, этот континент – все было не по мне. Я вспомнила рассказ Лары о том, как она, прогуливаясь по улице, встретилась глазами с красивым австралийцем и стала превосходной контрабандисткой наркотиков. Для меня это было невообразимо до смешного. Лара в разы лучше меня во всем. Она без труда подцепила шикарного, недосягаемого мужчину в поезде. Она самым хладнокровным образом стащила мой паспорт. Она так сильно любила Азию, что хотела зарабатывать деньги в одной ее части, а затем поселиться в горах в другой. Я бы никогда не смогла стать ей интересной подругой. Я была рождена для тихой жизни.

Комната оказалась маленькой и примитивной, но к ней прилагалась крохотная ванная комната, дверь запиралась, и там был как кондиционер, так и потолочный вентилятор. Хорошее место для того, чтобы затаиться и выжидать. Я села на кровать, покрытую тонким жестким матрасом, который, вероятно, полезен для спины, и попыталась набраться храбрости.

Это было нелепо. Меня словно парализовало. Все, что я могла, – это заглушать свой паралич чтением книги, которую купила в аэропорту. Это был триллер, и я читала его, не понимая ни слова. Каждый мускул моего тела пребывал в напряжении.

В конце концов я позвонила Леону. Он ответил с полгудка:

– Айрис!

– Привет, Леон.

В его голосе слышалась надежда, и мне было очень неприятно, что я собираюсь его разочаровать. Я ничего не сказала.

– Вы благополучно добрались? – спросил он.

– Да, спасибо. Это сильный… э…

– Культурный шок?

– Громадный. О боже, я не уверена, что я способна это сделать.

– Нет, вы можете. Попробуйте снова написать ей на электронную почту, опробуйте ее аккаунты в соцсетях. Сообщите ей, что вы приехали. Не упоминайте никого больше, а не то вы ее спугнете. Проследите за тем, чтобы речь шла только о вас. Не об Оливии, не о Сэме, не о полицейском, не обо мне. И ни в коем случае не упоминайте имени Джейка. Пусть все будет очень просто. Пишите только о себе и о ней.

Я кивнула, затем вспомнила, что он меня не видит.

– Ладно, – выдавила я.

– И еще, Айрис… Видели вы толпы идиотов, которые едут в Таиланд? Если они с этим справляются, значит, поверьте, моя дорогая, и вы сможете. Хорошо? Выбирайтесь из номера. Идите на Хао-Сан-роуд и прогуляйтесь там. Или посмотрите на какой-нибудь храм или что-то еще. Вы акклиматизируетесь.

Я сделала глубокий вдох.

– Вы правы. Хорошо, я попытаюсь.

– Держитесь на связи. Вы делаете большое дело. Можете звонить мне в любое время. Днем и ночью.

Я точно знала, что никогда не привыкну к этой жаре. Я была создана для лондонских облаков и корнуоллской мороси. Но все равно, как только я переоделась в свободную юбку и футболку – пожалев, что не подумала об обуви, когда собирала вещи, – мне стало немного легче. Я забрала волосы в хвост, отчего сразу ощутила себя безликой двенадцатилеткой, и подосадовала на то, что до сих пор не сподобилась постричься.

Затем в своих неуместных велосипедных ботинках я отправилась на поиски сандалий. Было приятно иметь в планах хоть какую-то цель.

Тротуары оказались неровными, воздух по-прежнему походил на стену из жара и незнакомого запаха, и не было даже ни тени ветерка. Мои ноги вспотели и намокли. Я знала, куда держу путь: знаменитая улица Хао-Сан-роуд, о которой Лара писала в дневнике и о которой даже я слышала как о центре пешего туризма Юго-Восточной Азии, располагалась в нескольких кварталах. Я знала, что доберусь туда и разживусь наконец какой-нибудь обувью. Ну а больше я ничего не знала.

Миновал полдень. Впереди был еще вечер, следующий день и множество других дней. Когда я жила в Будоке и общалась только с кошками да с призраком, я была гораздо менее одинока, чем сейчас. И тем не менее сейчас я находилась в Таиланде, а всем известно, что это рай.

Я приближалась к туристической Мекке – к Мекке для людей с рюкзаками. Вокруг стало гораздо больше белых людей. Они были мне чужими, все равно что инопланетяне, и захотелось спрятаться от каждого из них. Однако когда я увидела обувную лавку с широко распахнутой дверью, то решила быть храброй.

Из персонала там находился круглолицый мужчина, который широко мне улыбнулся. Он, очевидно, спекся в своей деловой рубашке и шерстяной фуфайке-безрукавке, но его лицо не выдавало негативных эмоций.

– Вы хотели бы купить обувь, – высказал он догадку, затем посмотрел на мои ноги. – О, вот это да! Вам просто необходима другая обувь.

– Да, – согласилась я. – Я забыла о туфлях.

– Мы подыщем вам какие-нибудь сандалии. Когда вы в них походите, вы найдете их такими прекрасными, что не будете покупать обувь ни в каком другом магазине.

Я представила себе, как лечу сюда на самолете всякий раз, как мне понадобятся туфли.

– Возможно, – кивнула я.

– Скажите вашим друзьям: лучшие туфли в начале улицы Хао-Сан.

– Хорошо, скажу, – отозвалась я. Интересно, как бы отреагировал этот человек, узнав, как мало у меня друзей: женщина, подозреваемая в убийстве и укравшая мой паспорт; полицейский, поцеловавший меня, несмотря на то что знал о моих тревожных иллюзиях; умерший бойфренд, дух которого испарился; и бизнесмен из Сити шестидесяти с лишним лет, единственный человек, с которым я общаюсь. – Да, – прибавила я. – Я скажу им всем.

Я вышла из магазина в удобных сандалиях, пропускающих воздух, который вдруг стал казаться свежим и чистым, с каждым шагом ублажая мои разгоряченные ноги. Я решила купить чашку кофе. Буду задавать себе по одной цели за раз. Как только сяду с чашкой кофе, то снова включу телефон и продолжу свои манипуляции.

Пресловутая Хао-Сан-роуд, место, где Лара встретила Джейка и где, возможно, оба они прячутся сейчас, оказалась вовсе не такой, как я представляла. В моем воображении она была грязной и устрашающей, забитой жуткими наркоманами и контрабандистами, где на меня из мрака станут выскакивать психи и преступники. Мне представлялось место, в котором я буду выделяться своей наивностью и чужеродностью и стану целью для всякого рода зловещих персонажей.

Это, однако, оказалась совсем другая улица. В ее начале размещались лотки с едой, и, повинуясь импульсу, я купила пакет ананасовых ломтиков и пошла дальше, обливаясь соком, потекшим по подбородку. Улица была уставлена лавками, многие из которых представляли собой обычные ларьки с одеждой, забегаловками, гостиницами и настоящими магазинами с дверьми. Дул легчайший теплый ветерок, и я с благодарностью подставила ему лицо.

Мне кивнула проходящая мимо пара средних лет. У обоих были седые волосы, подстриженные благоразумно коротко, длинные шорты и сетчатые футболки, и они выглядели как люди, которые скорее поедут пешими туристами в Швейцарские Альпы, чем в какой-то Таиланд. Две женщины примерно моего возраста сидели за столиком поблизости, сосредоточенно изучая путеводитель и делая записи. Они были одеты в короткие майки с открытыми плечами и короткие юбки и точно так же могли бы выглядеть в Италии. Я осмотрелась вокруг в поисках фриков и людей без определенных занятий, но самое большее, что мне удалось нарыть, был мужчина с длинной седой бородой и бегающими глазами, а в лондонской подземке я видела людей и почуднее. Это точно не Джейк; во всяком случае, я так решила. У меня не имелось четкой фотографии, с которой можно было бы свериться. Шансы, что он окажется Джейком, были невелики.

Я выбрала кафе со странной тростниковой крышей и села за столик рядом с дорогой.

Алекс написал мне пять электронных писем. В первый раз с тех пор, как я от него сбежала, я заставила себя открыть одно из них.

«Айрис, – говорилось в самом последнем. – Я ходил в ваш отель. Не с целью вас преследовать, а потому, что очень о вас беспокоюсь. Мне сказали, что вы выехали несколько дней назад. Я позвонил вам в Корнуолл, но, конечно, никто не ответил. Не знаю, что еще можно сделать. Бросились ли вы в Азию искать Лару? Или же прячетесь от меня в Лондоне? Вам нет нужды больше со мной видеться. Не могли бы вы, умоляю, сообщить, что вы в безопасности? В ином случае мне придется надеть свою полицейскую фуражку и искать вас по-настоящему.

Я еще раз прошу прощения за все, что произошло между нами. Я был слишком агрессивен, признаю это. Я был груб. Понятия не имею, о чем я думал.

Это все. Пожалуйста, берегите себя и, пожалуйста – пожалуйста! – сообщите мне, что с вами все в порядке. После этого вам никогда не придется иметь со мной что-то общее.

Ваш друг Алекс».

Я сглотнула комок в горле. Алекс ждал ответа, и я заставила себя его написать, набив чопорный короткий текст на телефоне и отослав его, не перечитывая.

«Я в Бангкоке, не слишком преуспела, но со мной все будет хорошо. Извините, что так умчалась тогда. Это было невежливо с моей стороны. В любом случае не волнуйтесь. Я позвоню вам, когда приеду домой. Я в полной безопасности. И еще, Алекс: я отправила вам кое-что, что объяснит, зачем я здесь. Я не знала, куда это отослать, поэтому отослала в фалмутский полицейский участок. Вам надо получить это и прочитать. Спасибо».

Я пожалела об этом письме, как только оно ушло: ни капли моего расположения к Алексу не проглядывало в ответе. Все равно. По крайней мере, он будет знать, что я в безопасности и что нужно проверить почту в Фалмуте. Я написала еще один твит на аккаунт Лары, хотя уже не надеялась на ее ответ. Я написала ей, что у меня есть деньги: ведь, если только Лара не принялась за старое, она вполне могла нуждаться в наличности. Затем я послала письмо на ее электронный адрес, хотя это и было бесполезно: Алекс сказал мне, что этот адрес отслеживается и, если она выйдет по нему на связь, в полицейском участке получат сигнал. Лара не поступит так опрометчиво.

Я оставила на столике горку батов и отправилась обратно в отель, неся свои невостребованные ботинки в полиэтиленовом пакете, ручки которого врезались мне в запястье. По дороге я сделала телефонный звонок, заказав билет на обратный рейс домой. Имея банковскую карту, это было нетрудно.

Это случилось на углу. Я поворачивала к гостинице, когда моя новая сандалия угодила в маленькую ямку в дегтебетонном тротуаре и я потеряла равновесие. Кто-то материализовался рядом и протянул обе руки, чтобы меня удержать. Я споткнулась, но не упала. Причем совершенно самостоятельно.

Я в замешательстве подняла глаза и, увидев его, зажмурилась.

– Нет, – проговорила я. – Нет. Абсолютно нет.

– Привет, Айрис, – произнес он своим собственным голосом, который ни с чьим нельзя было спутать. – Все нормально?

Я покачала головой.

– Нет, – повторила я. – Тебя здесь нет. Все кончилось.

– Почти кончилось.

Я повернула прочь.

– Ты у меня в голове. Хотя выглядишь лучше. Извини, я сделала тебя таким жалким в конце.

– Ничего, – сказал он. – Все нормально.

Я быстро посмотрела на него, потом в сторону. Он отличался от того Лори, который слонялся по дому в Будоке. Этот походил на настоящего Лори, на того, каким был когда-то мой парень. Высокий и сильный, с блестящими глазами и гладкой кожей, и, будучи в Таиланде, он был одет в шорты, свободную футболку и вьетнамки. Я протянула к нему руку, затем ее отдернула. Я хотела сохранить иллюзию, хотя бы ненадолго.

– Тебе бы здесь понравилось, – сказала я ему.

– Конечно бы, понравилось! Это же Таиланд! Тебе бы тоже очень понравилось, если бы ты себе позволила. Послушай, Айрис.

Что-то в его тоне меня пугало.

– Да? – Я посмотрела на него. Его глаза сияли, и он быстро моргал.

– Айрис. Ты дуреха. Ты кого-то встретила. Он хороший парень. Тебе будет с ним хорошо. Извинись за свое поведение и скажи, что хотела бы снова с ним увидеться. Потому что… да, у нас с тобой все было замечательно, но этот барьер непреодолим. Ты старалась изо всех сил преодолеть логику, но даже великая мисс Роубак не смогла поддерживать эту иллюзию. И я рад, что у тебя не получилось. Это было совсем не хорошо для тебя, дуреха. Я хочу, чтобы ты стала счастливой. И, знаешь, ты ее найдешь. Она здесь. Берегись его.

– Лори. – Мне хотелось расспросить его обо всем, что он только что сказал, но Лори исчез.

Я села на тротуар и заплакала. Подъехал водитель тук-тука справиться, что со мной. Потом я пошла в отель, легла на кровать и, глядя в потолок, стала планировать.