– Совсем как в старые времена, – заметил Брайсон, поднимая стакан с напитком. Остальные чокнулись с ним и сделали по большому глотку. Они сидели в «Крутом челе», совсем как в старые времена. На столе перед ними стояла большая тарелка чипсов-блё – уже наполовину пустая.

– А это местечко постепенно возвращает себе прежний вид, – заметил Майкл, хватая чипсину. – Похоже, новая комиссия по делам виртнета неплохо справляется с работой. Поверить не могу, что они еще не позвали меня к себе.

– Не смешно, – отрывисто и зло проговорил Брайсон.

– СБВ звучит так глупо. – Гэбби пришла с парнем, тем самым Джексоном Портером. Чтобы никого не смущать, он использовал совершенно новую ауру, однако Майкл все равно чувствовал себя неловко в его присутствии. – Словно страшный диагноз. Надо было сразу называть эту службу Комиссией.

– Ладно, а как там дела в большом мире? – спросил Майкл. – Я новости стараюсь вообще не смотреть, у меня от них расстройство желудка.

Гэбби застонала, чем сильно напомнила Сару.

Ответил Джексон. Он постепенно осваивался в кругу новых друзей.

– Новости не такие уж и плохие: состоялись внеочередные выборы президентов, рынок оживает, люди все смелее погружаются в сон. Еще несколько месяцев, и все станет по-прежнему.

Брайсон с отсутствующим видом побарабанил пальцами по столешнице.

– Все-таки мы вовремя их остановили. Неделя-другая, и миру пришла бы хана. Молодец, старик. – Он снова поднял стакан, и опять весело зазвенело стекло, когда друзья чокнулись.

– Как насчет тебя? – На губах ауры Гэбби заиграла улыбка. К этому виртуальному отражению подлинной улыбки Майкл уже начинал привыкать. – Справляешься?

Подумав немного, Майкл уверенно кивнул. Друзьям необязательно знать, что он все еще чувствует пустоту в душе. Боль разъедала сердце.

– У меня все хорошо, – сказал он. – Родителей не хватает, это да. По вас скучаю, по… Саре. Зато с Хельгой живется неплохо, я снова пошел в школу. Самое классное в ней то, что там непонятно, кто живой, а кто – программа. Меня устраивает. Даже очень. У меня получилось остановить распад – спасибо самоосознанию, – и я всех вас намного переживу.

– Ничего лучше я от тебя не слышал, – ответил Брайсон и преувеличенно весело улыбнулся.

– Да кто вообще может определить, что настоящее, а что – нет? – сказала Гэбби. – Та же явь – очередная программа, только сложнее виртнета, и управляется кучкой пришельцев. Или Богом. А может, Богом и пришельцами. Кто знает, вдруг слоев у нее бесконечное множество и она каждые миллион лет перезагружается?

Мысль была невероятно глубокая, и друзья с минуту просидели в молчании, размышляя над тайнами вселенной.

– Ну, – произнес наконец Джексон, поднимаясь из-за стола, – мне пора. Завтра в школе доклад делать.

– Да, и я пойду, – согласилась Гэбби. – Увидимся в пятницу, здесь же. Время то же?

Брайсон отодвинулся от стола. Ему явно было жаль расставаться.

– Время то же. Я понимаю, это кощунство, но давайте в следующий раз закажем что-нибудь другое, только не чипсы-блё? Пожалуйста. Ради бога!

Гэбби рассмеялась и вместе с Джексоном покинула заведение. Майкл проводил их взглядом, гадая, поверят ли в их историю через несколько лет. Это же кому рассказать…

Брайсон хлопнул его по плечу и крепко пожал руку.

– Через две недели снова запускаются игры, – произнес он торжественным тоном, будто зачитывая мирный договор. – Предлагаю прогулять школу. Скажемся больными: апчхи, кхе-кхе – и сразу проиграем целые сутки. По всему списку пройдемся. – Он еще раз хлопнул Майкла по плечу и повернулся, готовый идти, но напоследок вскинул два больших пальца: – Что скажешь?

– Звучит неплохо! – ответил Майкл, повторяя за ним жест.

Неплохо? Ну-ну.