Глава 12
Шанс
О как она на меня смотрела! Сколько проживу, никогда не забуду ее глаз. Я столкнулась с ней утром в гардеробе.
Лия держала серое пальто, перекинутое через руку. На девушке были черные обтягивающие джинсы и черно-серая тонкая шерстяная кофточка.
Я перегородила ее величеству проход. И даже посторонилась, чтобы она прошла. Но Лия остановилась. Я не поздоровалась с ней, она со мной тоже. Мы обе молчали.
Молчание затягивалось, мне сделалось не по себе.
Мимо прошла Кира, протиснулась. Она кинула косой взгляд на Лию и заискивающе спросила:
– Лия, мне…
– Иди, – оборвала та.
Кира хотела уйти, но я не выдержала, схватила ее за руку:
– Останься. У тебя достоинство вообще есть? Ты слышала, как она тебя называет? Пушечное мясо! МЯ-СО! Как ты после этого смотреть в ее сторону можешь?
Кира раздраженно отдернула руку.
– Отвяжись! – процедила она и зашагала прочь.
Лия медленно улыбнулась, глядя вслед однокласснице, и, смакуя слова, произнесла:
– Хочешь отменить рабство, Стефания?
Я шумно выдохнула, ярость бурлила внутри. Мне столько всего хотелось ей выкрикнуть в лицо, но я не знала, с чего начать.
Лия между тем безмятежно смотрела на меня.
– Видишь ли, невозможно освободить тех, кто этого не хочет, – мягко заметила она.
– Ты мне противна, – наконец выбрала я, с чего начать. Впрочем, этим же я планировала и закончить, а вернее, ограничиться.
Лия немного наклонила голову, странно улыбнулась и прошла мимо. Я так и не поняла, чего она от меня хотела и почему вдруг у нас состоялся этот разговор.
Но с того дня все круто изменилось. Меня больше никто не задирал, со мной разговаривали как с равной, как если бы не было недель изоляции и мучений. Но, как ни удивительно, для Лии тоже ничего не изменилось. Никто не попытался устроить ей бойкот или хоть как-то наказать за все ее злодеяния. Напротив, если раньше она была этакой одиночкой, пока разыгрывала паиньку и мою негласную союзницу, теперь я могла наблюдать, как она общается с одноклассниками.
Меня поразило, что они сами тянутся к ней, как девочки, так и мальчики. Даже простой вопрос о расписании на завтра, который можно задать кому угодно, кто-то стремился задать именно ей. А она отвечала. Не снисходительно, не властно, не надменно – она всем отвечала так, словно ей действительно было дело до человека, обратившегося к ней. Она заставляла людей чувствовать себя нужными, какими-то особенными, что ли. И этим людям хотелось что-нибудь для нее сделать. Так парнишка с последней парты, которому она подсказала решение задачи, предложил принести для нее булочку и сок из столовой. А девчонка, чья мать была актрисой, подарила ей билеты в театр за то, что Лия подсказала ей удачные позы для фотосессии.
Казалось, у этой коварной девушки есть подход абсолютно к каждому. Впрочем, я знала, это не так. К сердцу одного человека у нее все-таки не было ключей.
Мы с Денисом за последнюю неделю очень сблизились. Каждый день после школы он ждал меня на скамейке, и мы шли ко мне обедать. Потом я делала уроки, а он сидел рядом, копался в Интернете через телефон или торчал на беговой дорожке. С его первой попытки на тренажере у него произошел заметный сдвиг в ходьбе. Я видела, что для него это очень важно, и даже, чтобы поддержать его, пару раз посидела на велотренажере, покрутила педали. Но меня надолго не хватило. А Денис был очень упорным, он сильно себя изнурял, и я даже боялась, что ему может стать хуже.
Вчера, увидев нас у парадной, его мама подошла к нам, внезапно обняла меня и поцеловала в голову.
Дениса ее поступок сильно смутил, и, чтобы разрядить обстановку, я тоже обняла его маму и сказала:
– Спасибо. Моя мама сейчас в Англии, и мне не хватает ее объятий.
Мама Дениса погладила меня по щеке и, прошептав:
– Ты очень хорошая девочка, – ушла домой.
А Денис, точно извиняясь за нее, сказал:
– Она рада, что ты вытащила меня на улицу… и в гости приглашаешь!
Я беспечно пожала плечами.
– Она не знает, что тебя многие бы пригласили, если бы ты согласился!
Однако убедить его в том, что он может поступить на юрфак, что у него появятся друзья и даже девушка, стоит только захотеть, мне не удалось. Свой недуг он считал крестом, перечеркнувшим всю его нормальную жизнь.
В один из обычных школьных дней меня назначили дежурной в коридоре, и во время отмененного урока, когда другие сидели в классе, занимаясь своими делами, я столкнулась с Данилой.
– Привет, – сказал он. На нем был черно-зеленый спортивный костюм.
Я на приветствие кивнула и хотела пройти мимо, но парень спросил:
– Стефа, ты из-за меня не ходишь больше в бассейн?
– Догадлив.
Он окинул меня быстрым взглядом, отметив:
– Ты изменилась.
Я дернула плечом. Мне все так же приходилось изображать крутую девчонку, которая раньше корчила из себя простушку ради статьи. Но иногда я забывалась. Впрочем, этого, кажется, уже никто не замечал. Или никому не было дела, кто я, что и зачем делала? И если я перестала интересовать Лию, и другим стала по барабану.
– Может, поговорим? – предложил Данила.
– О чем? Как ты пытался запудрить мне мозги, чтобы украсть дневник Лии?
Он вскинул брови.
– Ты серьезно думаешь, что я общался с тобой ради дневника?
– А как мне думать?
– Да я помочь тебе хотел!
– Украв дневник?
Он опустил свои наглые глаза.
– Кира обмолвилась, что если Лия свою вещь не вернет, новенькой кранты. Я не знал, что это был дневник. Кира лишь сказала, что вещь черного цвета и я пойму, если увижу. Я видел уже прежде этот дневник, дома у Лии, поэтому узнал его.
– Ты обманывал меня. И дневник вернул бы Лие, принес на блюдечке с голубой каемочкой, если бы я не увидела, как ты роешься в моем чемодане.
– Ты не права.
– В чем?
– Я тебя не обманывал. Ты правда считаешь, что ради чьей-то вещи я стал бы целоваться непонятно с кем?
– Ну, может, я и нравилась тебе, но ты охотился за дневником! Главная цель! Признай!
– Я не буду обманывать, мне нужен был этот дневник! Но Лие я бы его не отдал.
– И зачем он тебе?
– Это был мой шанс на примирение с братом. Я хотел, чтобы он узнал правду о ней и больше не мучился!
– Да он и не мучается! – вырвалось у меня, но я быстро поправилась: – Они же не общаются?
– Нет. Но он любил ее, я это уже потом понял. Денис не романтик, он всегда сильно зависел от мнения окружающих, и я представляю, насколько ему пришлось себя преодолеть и даже сломать, чтобы признаться, что увлекся девчонкой младше. Бывает, ты хорошо знаешь близкого тебе человека, все его слабости, но когда между вами встает кто-то третий, ты забываешь о чужих слабостях в угоду своей собственной. Я любил – и меня ничего не интересовало.
– Почему ты просто не можешь сказать брату, что тебе не хватает его?
– Он не желает меня видеть.
– А если бы ты упал с той крыши? Хотел бы кого-нибудь видеть?
– Не знаю. Нет. Денис мог добиться очень многого в спорте или… Я ненавижу себя за то, что сделал. Я виноват и в глаза ему смотреть не могу! Но когда появился шанс с этим дневником, я… Стефа, ради этого шанса я был готов на многое!
Меня осенило.
– Так ты отправил брату распечатку!
Он вздрогнул.
– Откуда ты знаешь?
– Это был вопрос, – соврала я. – Ты отправил распечатку?
– Да, – тихо ответил Данила.
– А он?
– Ничего. Если бы я только знал, о чем он думает, как к нему подступиться, я бы…
Я хмыкнула.
– Это всё слова. Ты боишься и уже полтора года свой страх ставишь выше необходимости поддержать своего брата. Я бы на твоем месте ночевала под его дверью, но добилась, чтобы он пустил меня и выслушал. А ты слабовольно отступился!
– Я… – он упрямо тряхнул головой, – да откуда тебе знать? Он не должен меня прощать! Такое – не прощают! – И Данила, круто развернувшись, зашагал прочь.
А я крикнула ему вслед:
– Это ты решил за него! Эгоист! Может, он не простит, но ты должен просить прощения! Чтобы о твоей вине знал кто-то, кроме тебя!
Я пошла по коридору в другую сторону и успела заметить, как за углом мелькнули белые волосы. Лия следит за мной? С того случая в гардеробе мы не разговаривали, но я чувствовала, что ее глаза наблюдают за мной. И похоже, интуиция меня не повела.
Мне казалось, что Лия хочет мне навредить, но буквально на следующий день я была вынуждена признать – ей нужно от меня что-то другое.
Был урок физики, и меня вызвали к доске. В проходе я зацепилась ногой за лямку рюкзака соседа, споткнулась и упала на колени. Никто не шелохнулся, чтобы мне помочь, а Лия точно рефлекторно вскочила и подала мне руку. Я взглянула на свою врагиню как на сумасшедшую, но руку приняла и сдержанно поблагодарила.
Лия села на место, а я, прихрамывая, пошла к доске.
Я не понимала, что означал этот ее жест доброй воли? Что ей было от меня нужно? Это какой-то новый хитроумный план? Или все-таки в ней есть человечность и это был естественный ее порыв – помочь? Ведь помогала же она другим ребятам.
Пока эти вопросы оставались без ответов.
При встрече с Денисом, после школы, обсуждать его бывшую я не стала.
Друг сидел на скамейке и поджидал меня. А когда я подошла и предложила:
– Ну что, пошли ко мне? – Он меня изумил, достав из кармана билеты.
– Хочешь сходить в кино?
– В кино? – переспросила я и тут же пожалела, на его лице промелькнуло разочарование, а затем он скрыл эмоции за маской равнодушия.
– Забудь. – Он смял билеты и кинул в урну. – Ходить в кино с парнем на костылях тот еще стрем.
– Ну ты и болван, – разозлилась я и, шагнув к урне, сморщив нос, засунула в нее руку и, вытащив билеты, кое-как их разгладила. – Еще раз так сделаешь, сам в помойку полезешь.
Он смотрел на меня недоверчиво, и, чтобы окончательно разуверить его в том, что мне стыдно с ним пойти куда-то, заявила:
– Надеюсь, хоть фильм окажется хорошим и заставит меня забыть, что мой друг – закомплексованный осел!
– Сказала моя подруга без комплексов, которой было стыдно пойти в бассейн, – поддразнил он. Но я видела его облегчение и не стала подкалывать его в ответ, улыбнулась.
– Идем!
Он поднялся, и мы потихоньку пошли к автобусной остановке.
– Как дела в гимназии? – спросил он. – Ты все еще дерзкая девчонка? Или снова затюканная панда из задрипанного заповедника?
Ох, эти его сравнения! Я размышляла, стоит ли говорить ему о моей стычке с Данилой, а потому затянула с ответом, и Денис, как всегда, истолковал все по-своему.
– Что, над тобой там снова издеваются? – Он нахмурил брови. – Если ты ничего мне не рассказываешь, как я тебе помогу?
– Поможешь? – снова дала я осечку.
– Ну да, кулаками махать за тебя я не пойду, как ты понимаешь. Но я мог бы…
– Слушай, ты можешь не усматривать в каждом моем слове намек на свою недееспособность? В школе все хорошо.
– Правда, все тихо? – и точно между прочим уточнил: – А в бассейн больше не ходишь?
Мы присели на остановке на скамейку.
– Будто ты не знаешь. – Я вздохнула. – Денис, если хочешь поговорить о брате, давай поговорим? Не люблю я намеки и недомолвки.
– Да ничего я не хочу! – ощетинился он.
Я проигнорировала его слова.
– А он хочет с тобой помириться.
– Ну конечно! Только что это придумала?
– Нет, он сам сегодня мне сказал.
– Да неужели?
– Мы столкнулись с ним в школе, он спросил, из-за него ли я перестала ходить в бассейн.
– И что?
– Я обвинила его, что он встречался со мной, чтобы вернуть Лии дневник. А он сказал, хотел меня защитить от Киры и Лии.
– Как именно?
Я фыркнула.
– Забрать дневник. Говорит, что дневник собирался отдать тебе, использовать как повод помириться. Он хотел, чтобы ты узнал правду о Лии и больше не мучился.
Я очень рассчитывала рассмотреть его реакцию, но приехал наш автобус и избавил Дениса от участи что-то говорить. А уж натягивать маску безразличия он умел первоклассно, скрывая свои чувства и эмоции. Пока мы забирались в автобус, пока платили за проезд, друг незаметно сменил тему, и мой разговор с Данилой мы больше не обсуждали.
Мы провели весь день и вечер в торговом комплексе, посмотрели кино, сходили в кафе и поиграли на автоматах.
Нам было так здорово вместе. Уж не знаю, разделял ли он мое мнение или просто я была единственной, с кем он не комплексовал общаться, но мне было хорошо и я этого не скрывала. Улыбалась, шутила, смеялась, дурачилась, совсем как с друзьями дома.
И конечно, ненароком мне вспомнились свидания с Данилой. Все-таки братья были неуловимо похожи. Только Данила был проще, беззаботнее, веселее, добродушнее, а Денис более угрюмый, язвительный и сложный. И если с Данилой мне все же приходилось разыгрывать из себя кого-то, кем я не являюсь, с Денисом я могла быть собой. Подобная свобода окрыляла меня.
Друг проводил меня до подъезда и, чуть приподняв костыль, сказал на прощание:
– В Питере столько мест, которые я хотел бы тебе показать!
Я улыбнулась и предложила:
– Начнем их смотреть с завтрашнего дня?
Он ответил мне лучезарной улыбкой, а потом резко погрустнел.
– Как будто у тебя нет дел интереснее, чем еле-еле таскаться со мной!
– Начинается, – проворчала я, наклонившись к нему, потянула его за шарф и, чмокнув в щеку, сказала: – Хватит прибедняться. Мне нравится проводить с тобой время!
Денис, этот самолюбивец, покраснел.
– А если бы мой брат снова начал за тобой ухлестывать?
– Он не станет.
– Кто знает? Если!
Я тихо вздохнула.
– Что ты хочешь услышать? Твой враг – мой враг? Или что даже если Даня меня куда-то пригласит, я откажусь и пойду гулять с тобой?
Денис не смотрел на меня, разглядывая камешки на асфальте. Наконец, вскинул голову и с натянутой улыбкой сказал:
– Забудь. До завтра, Стефа.
И, не дожидаясь ответных слов, заковылял к своему дому. У меня по спине прошел холодок, а сердце заколотилось сильнее. Он называл меня Стефой в точности, как звал его брат.
Я была убеждена: Данила никуда меня больше не пригласит и Денис напрасно переживает, что брат уведет у него подругу для прогулок. Но где-то в глубине души я противилась этому пониманию. Неужели я на что-то еще надеялась?
* * *
Спустя неделю отец, разбирая почту, вручил мне розовый конверт. Мы сидели на диване на кухне.
Андрей разбирал счета, а я переписывала из книги рецепт со своими собственными дополнениями.
– Любовное послание? – весело спросил отец.
– Вряд ли. – Я вскрыла конверт и вынула красивую белую открытку-приглашение.
– Что пишут? – поинтересовался Андрей.
– Меня приглашают на вечеринку, – удивленно пробормотала я, – завтра вечером.
– А кто?
– Здесь не написано, сказано, что форма одежды: вечернее платье.
Он взял приглашение и ткнул пальцем в нижнюю строчку.
– Вот же, написано, что для учеников твоей гимназии.
– Ну да. Я не пойду.
– Почему?
Я не стала говорить, что у меня нет вечернего платья, отмахнулась:
– Я просто не хочу. Да ну, лучше схожу куда-нибудь с Денисом.
– С калекой со своим?
– Не называй его так! – тут же взвилась я.
Андрей покачал головой и вновь занялся счетами, обронив:
– Тебе не кажется, что твоя дружба с этим мальчиком – это попытка уйти от неприветливой действительности?
– Что? О чем ты?
– Ну сама подумай, красивый парень-инвалид очень удобен, он никуда от тебя не сбежит. Он заставляет тебя чувствовать себя уверенной и интересной. Вместо того чтобы строить отношения со здоровыми парнями вроде того, первого, ты прячешься за калеку. Свою неуверенность в себе ты не преодолеваешь, а маскируешь.
Я медленно поднялась.
– Все сказал?
– А что, этого мало? Могу сказать еще, если что-то непонятно, задавай вопросы.
Я подбоченилась.
– Ты никогда не думал, что это не Денис делает меня неуверенной, а ты со своими бесконечными разговорами о том, что мне надо худеть и что я неуверенная?!
– Кто бы ни был виноват в твоей неуверенности, Денис – это песок, а ты страус.
– Страусы не прячут голову в песок, это миф.
– Главное, что ты поняла меня.
– Ты ошибаешься. Денис – интересный человек – и для меня не имеет значения, нормально он ходит или нет. Он мой друг.
– Я и не сомневаюсь. Вопрос в другом. Кроме интересного друга Дениса, на свете очень много интересных людей, возможно, даже на той вечеринке, куда тебя пригласили. Но ты так забита, что считаешь, будто твой предел – это калека и если у человека нет недуга, он заинтересоваться тобой не сможет! Один друг не должен определять или ограничивать круг твоего общения.
Я шумно дышала, гневно глядя на совершенно спокойного Андрея, и у меня не хватало слов, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Так ничего и не сказав, я ушла к себе в комнату, где немного всплакнула.
Обиднее всего было, что Андрей в чем-то был прав. И за это я его ненавидела еще сильнее. Он так часто был прав!
Не то чтобы я совсем была убеждена, что ни с кем не могу подружиться. Дома-то у меня получалось. Но теперь я четко разделяла: одно дело – дома, другое – здесь. Но ведь это глупо! Разве люди не везде одинаковые?
Я сама себе не могла объяснить, почему не собираюсь идти на вечеринку. Или, вернее, я не хотела себе это объяснять. Ведь то, что сказал мне Андрей, объяснять себе очень неприятно и непросто.
Мне бы хотелось разозлиться на отца и решить, что ему не нравится Денис, потому что тот калека. Это было простое и понятное объяснение. Но сколько можно себе врать? Дело было не в Денисе, а во мне.
А может, мы оба – и я, и он – прятались друг за друга?
На следующее утро, когда отец высадил меня у школы, я нехотя попросила:
– Купи мне вечернее платье.
Я думала, он наградит меня взглядом, полным самодовольства, но Андрей промолчал, лишь кивнул.
Пока я ждала первого урока, мне неожиданно позвонила Таня. Обычно мы болтали в скайпе. Она сказала:
– Теф, я на минутку, – и ошарашила меня: – Мама тебе сказала, что сдаст вашу квартиру жильцам?
– Нет, – вымолвила я, – о чем ты?
– Ты помнишь Леню из одиннадцатого? Он живет двумя этажами выше тебя?
Я помнила Леню. Ведь благодаря тому, что он живет со мной в одном подъезде, я чаще могла видеть Макса. Леня и Макс – лучшие друзья.
– Так вот, мы с ребятами вчера заходили к Лене и, спускаясь от него, я увидела, как из вашей квартиры выходит женщина с коляской.
Я не знала, что и сказать. Мать не поставила меня в известность, что в наше отсутствие сдаст квартиру кому-то. А могла бы – ведь там и мои вещи, может, у меня свои секреты или еще что-то – тайник, например. Конечно, секретов, дневников на замочке или тайника с накоплениями у меня не было, но от известия о чужих людях в нашей квартире мне стало неприятно. Трудно представить, что какие-то люди сидят за моим столом, на кресле, где я читаю, спят на моей кровати, моются в ванной…
– Вот я и хотела тебя спросить, – закончила Таня, заполнив неловкую паузу в разговоре.
– Она мне не сказала, – выдохнула я. Мама знала, что я буду возмущаться, потому и утаила от меня. Скорее всего, собиралась вернуться из Англии, выселить жильцов, прибраться, а уж потом ехать за мной. Я бы и не узнала ничего…
– Ты расстроена? – угадала подруга.
– Да уж…
– Теф, ну сама подумай, это неплохие деньги, все-таки целый год квартира свободна.
Конечно, Таня на все смотрела с точки зрения прибыли. Да и любой бы так на ее месте смотрел, если бы рос в многодетной семье, где каждая копейка на счету. Я, похоже, совсем тут зажралась.
– Спасибо, Тань, что позвонила. Да, ты права, это деньги – и у нас они нелишние.
– Ну и хорошо, ты маме своей меня не выдавай, ладно? Не говори, что знаешь!
– Ага… не скажу!
Мы попрощались. Я тогда так и не поняла, что в вихре эмоций в нашем разговоре упустила одну очень важную деталь…
Я самой последней зашла в класс и села за свою парту. Я решила, что не стану думать о том, что изменить не могу. Это бессмысленно. Я лишь надеялась, что люди, снимающие нашу квартиру, не будут трогать мои личные вещи. Да и мама наверняка их убрала в коробки. Конечно! Именно так она и поступила. Я вернусь домой и ничего не замечу!
Я себя успокоила. Даже поверила в то, что сдать квартиру в наше отсутствие – неплохая идея. И благополучно вернулась к своим невеселым размышлениям об отце и его вчерашних словах.
В тот же день за обедом, сидя за дальним столиком в столовой с соком и булочкой, я написала Денису.
Tef: «Привет! Вчера мне прислали приглашение на вечеринку для учеников моей гимназии. Хочешь пойти?»
LI$: «Я не в настроении для шуток».
Tef: «Как хочешь. А я собираюсь пойти!»
LI$: «Такое ощущение, Теф, что ты спрашиваешь у меня разрешения!»
Tef: «Ничего подобного. Просто рассказываю!»
LI$: «Мне казалось, что ученики гимназии не жалуют тебя. Зачем идти на вечеринку, где у тебя нет ни друзей, ни приятелей?»
Tef: «Вот поэтому я и пригласила тебя!»
LI$: «А со мной ты можешь увидеться и без вечеринки! Так зачем нам туда идти?»
Вот так. Он был прав. И я знала, что так будет, именно поэтому написала ему, а не сказала в глаза при встрече. Что я могла сказать?
Tef: «Мой отец считает, я должна попытаться завести друзей».
LI$: «Он не в восторге от меня, да?»
Tef: «Неправда!»
LI$: «Да ладно заливать. Его можно понять! Будь паинькой, сходи на вечеринку и заведи друзей! А мне пора. Дела».
Tef: «Ну чего ты обижаешься!!!»
Tef: «Денис!»
LI$: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
Tef: «Мавр??? Ну это уж слишком! ☹»
Tef: «Мы увидимся сегодня???»
LI$: «Прости, у меня тут своя вечеринка! Для “черных”».
Tef: «Ты невыносим! Почему мне нельзя пойти на вечеринку, не боясь, что ты снова обидишься и начнешь меня игнорить?!»
LI$: «Увидимся завтра! Дело не в вечеринке. Иди куда хочешь!»
LI$: «Вернее… на вечеринку! Я не в обиде. До завтра, Теф!»
Tef: «До завтра».
На душе после разговора с ним остался неприятный осадок. Я чувствовала вину, что мы не проведем весь день вместе, как уже заведено.
Весь остаток перемены я раздумывала, а не послать ли все к черту? Не все, конечно, а вечеринку. Сдалась она мне. Я даже понятия не имела, что это за вечеринка и кто там будет. И слово-то такое «вечеринка», очень пафосно. Я уже почти окончательно решила не идти, а вместо этого купить что-нибудь к чаю и завалиться к Денису. Я представляла, как он обрадуется, и от этого на душе становилось теплее, а губы сами собой разъезжались в улыбке.
И я бы наверняка так и поступила, променяла вечеринку на чаепитие с Денисом, если бы не услышала разговор Яны и Киры у гардероба.
Кира промокала глаза салфеткой, задирала голову и тетрадью, точно веером, обмахивала себя, бормоча:
– Блин, тушь не водостойкая.
– Да забей, Кир, – утешала Яна.
– Тебе легко говорить, – всхлипнула Кира, – тебя пригласили, а меня нет!
– Может, тебе вручат приглашение лично в руки?
– Уже не вручат. Меня не пригласили, вот и все! Не понимаю, что я сделала?
– Наплюй ты на эту вечеринку! – Яна заметила меня и закрыла Киру собой, шепча: – Гуртова идет.
– Как же меня бесит эта корова! – прошипела Кира.
Я остановилась и нараспев произнесла:
– А корова идет на вечеринку в отличие от тебя!
Яна и Кира потрясенно переглянулись, Яна даже недоверчиво уточнила:
– Тебе пришло приглашение?
– Ну конечно! – повела я плечом.
Надо было видеть глазищи этих двоих. После такого я просто не могла не пойти на вечеринку, куда не пригласили Киру.
