Я довольно долго лежала без сна, слушая мирное похрапывание соседок по комнате, а также собственное лихорадочно колотящееся сердце. Каждый нерв будто обнажился, и когда Джемима Хэтфилд случайно ко мне прижалась, я резко ткнула ее локтем в ребра.

Мысли судорожно метались туда-сюда, словно кусочек коры в бешеном потоке. Я не могла понять, что должна чувствовать. С одной стороны, я возбудилась – против воли, конечно, но все-таки возбудилась. Кем бы ни был мой ночной гость, он точно знал, как обращаться с женским телом.

Довод в пользу Джейми? Но я понятия не имела, насколько опытен в искусстве любви Филип Уайли. Я отвергла его приставания в конюшне так быстро, что у него попросту не было возможности проявить себя на данном поприще.

В то же время ночной гость не использовал ласки, которые точно были в арсенале Джейми. Вот если бы он ртом… Я шарахнулась от этой мысли, словно испуганная лошадь, однако кожа мгновенно покрылась мурашками от возникших в голове образов. Потревоженная Джемима вновь заворчала.

Я не знала, радоваться мне или прийти в ярость, чувствовать себя соблазненной или изнасилованной. Но я была совершенно точно сердита, и эта уверенность стала моим крошечным якорем в бушующем водовороте эмоций.

– Уф, – выдохнула Джемима резко и вполне осмысленно. Очевидно, мои чувства мешали не только мне.

– М-м-м? – протянула я, притворяясь сонной. – Хр-р… бр-бр-бр…

А хуже всего, вдруг осознала я, что я никак не выясню, кто же это был. Едва ли уместно спросить Джейми, не он ли прокрался в комнату и ласкал меня в темноте. Ведь если нет, то он тут же попытается убить Филипа Уайли голыми руками.

Под кожей словно корчились крошечные электрические угри. Я изо всех сил потянулась, то напрягая, то расслабляя мышцы, но все равно не могла лежать спокойно. Наконец я осторожно соскользнула с постели и пробралась к двери, бросив взгляд на кровать, где спали остальные, лежа под одеялами подобно пачке надушенных сосисок. Было или очень поздно, или очень рано: в высоком окне уже серело, хотя на небе еще виднелись последние звезды.

В коридоре, вдали от прогретой дыханием комнаты, стоял холод. И хорошо: под кожей кипела кровь, и я горела от жара и возбуждения. Как следует остыть – именно то, что мне надо. Я тихонько прошла к задней лестнице, намереваясь выйти из дома и подышать свежим воздухом.

Я замерла у самых ступенек. У подножия лестницы кто-то стоял – высокий человек на фоне застекленных дверей. Я не издала ни единого звука, но он сразу же повернулся и поднял голову. И даже в тусклом свете я узнала Джейми.

Он по-прежнему был в своем вечернем наряде – сюртуке, камзоле, рубашке с оборками и бриджах. Однако рубашка была расстегнута у горла, а сюртук с камзолом – полностью. Я разглядела узкую полоску белой ткани и темнеющее на ее фоне горло. Волосы он распустил – явно запускал в них пальцы.

– Спускайся, – тихо произнес Джейми.

Я помедлила, оглядываясь. Из комнаты доносилось мелодичное похрапывание на разные лады. На полу, свернувшись под одеялами, спали два раба. Я опять посмотрела на Джейми. Он молча поманил меня двумя пальцами. По лестничному пролету плыли запахи дыма и спиртного.

В ушах вновь раздались гулкие удары. Кровь кипела. Я раскраснелась, волосы прилипли к взмокшим вискам и шее. Прохладный воздух пробрался под нижнюю рубашку, касаясь влажного места, где соединялись бедра.

Я медленно сошла вниз, ступая осторожно, чтобы под босой ногой не скрипнула ни одна ступенька, и запоздало сообразила, как это нелепо. Рабы носились по этим лестницам по сто раз на дню. И все же я чувствовала, что должна вести себя тихо: дом по-прежнему спал, а воздух был наполнен серым светом, хрупким, словно тонкое стекло. Резкий звук, быстрое движение – и под моей ногой что-то взорвется, как перегоревшая лампочка.

Джейми не сводил с меня глаз – темных провалов на чуть более светлом лице – с таким напряжением, будто мог стащить по ступенькам одним лишь взглядом.

На его одежде нет крови, хвала небесам.

Не то чтобы я никогда не видела Джейми пьяным, но все же что-то было не так, как обычно. Хотя стоял он как вкопанный, широко расставив ноги, и выдавал его лишь слишком осторожный поворот головы, когда ему надо было на меня посмотреть.

– Что… – шепотом начала я.

– Иди сюда, – произнес он низким, хриплым от усталости и виски голосом.

Ответить я не успела. Джейми потянул меня за руку и заставил упасть ему на грудь, а затем поцеловал. Крепко и ошеломляюще – он слишком хорошо знал мой рот и мог доставить мне удовольствие, несмотря на мое сопротивление.

Его волосы пахли долгой ночью – табаком, древесным дымом, воском. Вкус виски на его языке был таким сильным, что у меня закружилась голова, словно алкоголь из его крови передался мне через кожу, через поцелуй. Мне передавалось кое-что еще – всепоглощающая похоть, слепая и опасная.

Я хотела возмутиться, оттолкнуть его. А потом передумала. Да и Джейми все равно не собирался меня отпускать.

Он обхватил мой затылок ладонью, теплой и жесткой, и я, подумав о том, как жеребец кусает холку кобылы во время случки, вздрогнула всем телом. Большой палец Джейми случайно надавил на артерию под челюстью. У меня начало темнеть в глазах, а ноги подкосились, но Джейми это почувствовал. Он убрал руку, а затем опустил меня на ступеньки и, почти навалившись сверху, принялся ласкать.

У меня ничего не было под рубашкой.

Край ступеньки впился мне в спину. Я смутно осознала, что Джейми возьмет меня прямо здесь, на лестнице, и ему плевать, что кто-то нас может увидеть.

– Не здесь! – выдохнула я ему в ухо, с трудом разорвав поцелуй.

Он поднял голову, моргая невидящими глазами, будто только что проснулся от кошмара. А потом, резко кивнув, встал на ноги и потянул меня за собой.

У двери висели плащи служанок. Джейми накинул мне один на плечи, затем поднял меня на руки и, открыв дверь плечом, вынес наружу мимо изумленной служанки.

Джейми опустил меня, только когда дошел до кирпичной дорожки, которая обожгла мои босые ноги холодом. И мы побрели дальше в серых утренних сумерках, не разрывая объятий. Мы спотыкались и толкали друг друга, но в то же время почти летели вперед, сквозь неласковый весенний ветер, к чему-то неизбежному.

Конюшни. Джейми толкнул двери и, втащив меня за собой в теплую темноту, вжал в стену.

– Или я сейчас тебя возьму, или умру на месте, – выдохнул он и вновь поцеловал замерзшими на утреннем холоде губами.

Затем резко отстранился, и я пошатнулась – мне даже пришлось схватиться за стенку, чтобы не потерять равновесие.

– Протяни руки, – сказал он.

– Что? – не поняла я.

– Руки протяни.

В полном замешательстве я выполнила его просьбу. Джейми взял мою левую руку. В слабом свете из открытой двери блеснуло золотое кольцо. На правую Джейми надел серебряное, нагретое теплом его тела, и сильно укусил за костяшки.

А потом обхватил ладонью мою грудь. Холодный воздух обжег бедра, кирпичи царапнули обнаженные ягодицы. Я вскрикнула, но Джейми зажал мне рот ладонью. И я оказалась насажена, как форель на палку, беспомощно пригвожденная к стене.

Джейми убрал руку и тут же, тихо рыча, впился в мои губы.

Рубашка болталась где-то на уровне талии, и мои голые ягодицы ритмично шлепали о грубый кирпич, но боли я не чувствовала. Только крепче цеплялась за плечи Джейми.

Джейми вздернул выше ткань, которая вот-вот грозилась упасть между нами, и коснулся моего бедра. Яркое воспоминание о руках во тьме заставило меня дернуться.

– Смотри, – горячо выдохнул Джейми мне в ухо. – Смотри, как я тебя беру. Смотри, черт возьми!

Он надавил мне на шею, вынуждая опустить голову и вглядываться в полумрак туда, где в складках ткани мелькало обнаженное доказательство того, что я ему принадлежу.

Я выгнулась, а потом рухнула на Джейми, впиваясь в плечо его сюртука зубами, чтобы не застонать. Джейми же вцепился мне в шею и вздрогнул, вжимая меня в стену.

Мы лежали на соломе в объятиях друг друга, наблюдая, как дневной свет потихоньку проникает в приоткрытую дверь конюшни. Стук сердца до сих пор отдавался в ушах, кожу на висках, бедрах и пальцах покалывало, но эти ощущения словно существовали отдельно от меня. Я же чувствовала себя нереальной… и слегка потрясенной.

Прижимаясь щекой к груди Джейми, я видела в распахнутом вороте его рубашки уже не такую пылающую кожу и жесткие кудрявые волоски настолько глубокого рыжего цвета, что в тусклом утреннем свете они казались почти черными. В ямке на его горле бился пульс, в дюйме от моей руки. Мне нестерпимо хотелось коснуться ее пальцами, ощутить, как его сердцебиение отдается эхом в моей крови, но я странно стеснялась, как будто даже сама мысль была слишком интимной. Ужасно нелепо, учитывая, что мы только что вытворяли.

Я все-таки сдвинула указательный палец, совсем чуть-чуть, и коснулась крошечного шрама в форме трехконечной звезды, бледного узелка на бронзовой коже.

Джейми на миг задержал дыхание, однако не пошевелился, обнимая меня за талию. Вдох, выдох, вдох… а потом нежно притронулся к моей спине.

Мы лежали молча, едва дыша, и оба раздумывали о хрупком подтверждении нашей связи. Мы даже не шевелились, смущенные своим недавним поступком.

Снаружи донеслись голоса; я тут же подскочила, набросила на плечи нижнюю рубашку и принялась вычесывать из волос кусочки сена. Джейми перекатился на колени, спиной ко мне, и тоже стал торопливо поправлять одежду.

Голоса стихли, и мы замерли. Через несколько мгновений напряженной тишины раздались удаляющиеся шаги. Я наконец выдохнула, ощущая, как успокаивается колотящееся сердце. Теперь конюшню заполнили шорохи и ржание лошадей, которые тоже расслышали голоса и шаги. Животные уже успели проголодаться.

– Так ты выиграл, – сказала я Джейми в спину. Собственный голос показался мне странным, как будто я давным-давно не говорила.

– Обещал ведь, – мягко отозвался Джейми.

Я встала, чувствуя легкое головокружение, и прислонилась к стене, чтобы отряхнуть песок и сено. Шершавые кирпичи тут же оживили в сознании яркие картины.

– Ты в порядке, саксоночка? – Джейми резко вскинул голову.

– Да. Да, – повторила я. – В порядке. Просто… в порядке. А ты?

Джейми был бледным и взъерошенным. На ввалившихся щеках выступила щетина, под глазами темнели круги от долгой и бессонной ночи. Он боялся встретиться со мной взглядом.

– Я… – начал он и шумно сглотнул.

Его косичка давно расплелась; упавшие на плечи пряди переливались медным цветом.

– Ты ненавидишь меня? – вдруг спросил Джейми.

Я, захваченная врасплох, рассмеялась.

– Нет. А должна?

– Может быть. Но я рад, что это не так.

Он мягко сжал мои ладони, погладил большим пальцем ободок серебряного кольца.

– С чего ты вообще взял, что я тебя возненавижу? Из-за колец?

Да уж, я расстроилась и ужасно на него разозлилась, но ведь он их вернул. Конечно, Джейми заставил меня всю ночь волноваться о том, где он пропадает и что делает, не говоря уже о том, как он прокрался в комнату и приставал к моим ногам. Может, мне и стоит на него сердиться.

– Ну, начиная с них, да. Я позволил гордости взять надо мной верх, просто не мог стерпеть, когда это ничтожество, Филип Уайли, все крутился вокруг, пялился на твою грудь…

– Пялился? – Этого я не замечала.

– Да, – подтвердил Джейми, тут же помрачнев. А потом выбросил Уайли из головы и вернулся к перечислению собственных грехов. – Вытащил тебя из дома в одной рубашке, набросился, как голодный зверь… – Он нежно коснулся моей шеи, где красовался укус.

– А-а. Ну… мне понравилось.

– Правда? – распахнул глаза Джейми.

– Да. Только, кажется, у меня весь зад в синяках.

– Ох. – Джейми опустил взгляд, явно смущенный, хотя уголок его рта слегка дернулся. – Прости. Когда все закончилось – то есть игра в вист, – я мог думать только о тебе, саксоночка. Поднимался и спускался по той лестнице с дюжину раз, подходил к твоей двери и снова уходил.

– Правда?

Его слова меня обрадовали, словно это повышало шансы, что моим ночным гостем все-таки был Джейми. Он приподнял прядку моих волос и осторожно пропустил их между пальцами.

– Я знал, что не засну, и просто бродил, а потом все равно оказывался у твоей двери. Я не представлял, как зайти, только думал, как до тебя добраться… наверное, пытался выманить тебя силой воли.

Тогда понятно, откуда взялись мои сны про диких жеребцов. Место укуса слегка побаливало. И куда он меня притащил? На конюшню.

Джейми мягко сжал мои руки.

– Я думал, что мое желание точно сможет тебя разбудить. И ты все-таки пришла… – Его взгляд наполнился нежностью. – Господи, Клэр, какая же ты была красивая там, на лестнице, с распущенными волосами… – Он медленно покачал головой. – Я правда думал, что умру, если не возьму тебя. Прямо на месте.

Я погладила его щеку с мягкой щетиной.

– Не хотелось бы, чтобы ты умер, – шепнула я.

Мы улыбнулись друг другу, но не успели больше ничего сказать, – прервало громкое ржание и топот. Мы мешали лошадям завтракать.

Джейми наклонился за закопавшимся в сено сюртуком и поморщился, когда кровь резко прилила к голове.

– Ужасно вчера напился, да? – узнала я симптомы.

Он выпрямился, фыркнув.

– Ага, несколько кварт. Заметно?

Даже человек с куда меньшим опытом мог бы заметить такое с полумили – от него несло, как от винокурни.

– Очевидно, на твои картежные способности выпивка не повлияла, – тактично сказала я. – Или Филип Уайли тоже был в подобном состоянии?

Джейми уставился на меня одновременно удивленно и обиженно.

– Ты ведь не думаешь, что я себе голову во время игры дурманил? Еще и с твоими кольцами на кону? Нет, это было уже потом… Макдональд мешал шампанское и виски, настаивал, что мы должны отпраздновать победу.

– Макдональд? Дональд Макдональд?

– Да, мы с ним против Уайли и Стэнхоупа. – Джейми встряхнул сюртук, разметав повсюду соломинки. – Не знаю, какой он солдат, но в вист у него рука умелая.

Упоминание «умелой руки» заставило меня задуматься. Джейми сказал, что стоял у двери комнаты, но не говорил, что входил. Может, он так напился, что просто не помнит? Или я, одуревшая от похотливых снов с лошадьми, все себе вообразила? Нет, конечно. Я стряхнула чувство смутной тревоги и решила обратить внимание на другое слово из объяснений Джейми.

– Ты сказал «победу»? – Я так беспокоилась за свои кольца, что и думать забыла про ставки остальных. – И что же ты получил с Филипа Уайли? Вышитые пуговицы с сюртука? Серебряные пряжки с туфель?

Джейми глянул на меня со странным выражением на лице.

– Нет. Я забрал его лошадь.

Джейми накинул сюртук мне на плечи и, обняв меня за талию, провел мимо денников и стойл.

Джошуа, успевший тихонько войти через другие двери, работал в дальнем конце конюшни – я различила его силуэт в свете из открытых ворот. Когда мы – потрепанные, босоногие, усыпанные соломой – подошли поближе, Джошуа кивнул в знак приветствия, старательно удерживая на лице спокойное выражение. Даже при слепой хозяйке раб знал, на что должен закрывать глаза. «Не мое дело» – ясно читалось на его опущенном лице.

– Как он? – спросил Джейми, указав на денник.

Джош слегка вскинул голову и отложил вилы.

– Ох, хорош! Красивый парнишка, этот Лукас мистера Уайли.

– Да, он такой, – согласился Джейми. – Только теперь он мой.

– Он что? – уронил челюсть Джош.

– Он мой. – Джейми подошел к ограждению и почесал ухо жеребца, деловито поедающего сено из кормушки. – Seas, – пробормотал он коню. – Ciamar a tha thu, a ghille mhoir?

Я тоже подошла ближе. Конь окинул нас добродушным взглядом, фыркнул и, смахнув с морды похожую на вуаль гриву, вернулся к завтраку.

– Да, он прекрасен, но…

Мое восхищение омрачала тревога. Если Джейми хотел отомстить за свою уязвленную гордость за счет гордости Филипа Уайли, то он сделал это с лихвой. Несмотря на злость по отношению к Уайли, я не могла не подумать, каково ему было потерять своего великолепного фриза.

– Но что, саксоночка?

– Ну, просто… – Я умолкла, пытаясь подобрать верные слова. Не могла же я сказать, что мне жаль Филипа Уайли. – Просто… что ты собираешься с ним делать?

Даже я понимала, что Лукас совершенно не приспособлен к нашей жизни во Фрейзер-Ридже. Мысль о том, чтобы на нем пахать или перевозить грузы, казалась кощунственной. Использовать его только для езды?.. Я нахмурилась, представляя, как болотистая почва и каменистые тропы портят его прекрасные ноги и гладкие копыта, а низкие ветки цепляются за гриву и хвост. Для таких суровых условий в тысячу раз лучше подходил людоед Гидеон.

– А, я не собирался его оставлять, – заверил меня Джейми. Он глянул на коня и с сожалением вздохнул. – Ты права, ему в Ридже не место. Нет, я его продам.

– Хорошо.

Какое облегчение. Уайли, конечно, его выкупит, сколько бы это ни стоило. А деньги нам очень пригодятся.

Пока мы говорили, Джошуа успел уйти и вновь показаться в дверях с мешком зерна на плече. От его медлительности не осталось и следа.

– Миссис Клэр? – обратился он. – Прошу прощения, мэм, но у амбара я встретил Терезу, она говорит, что-то с Бетти стряслось. Думал, вы захотите знать.