Глава 18. Нет ничего лучше дома
Гидеон в змеином броске вытянул шею, норовя куснуть всадника впереди.
– Стоять! – вовремя осадил Джейми коня. – Вот поганец!
Джорди Чишолм удивленно обернулся, не подозревая о грозившей ему участи. Джейми со смущенной улыбкой приподнял фетровую шляпу.
Пробираясь вдоль медленно ползущего каравана, приходилось то и дело пинать Гидеона по ребрам, чтобы конь не кусался, не лягался и не топтал шмыгающих под копытами детей. За неделю в дороге Джейми хорошо изучил скверный нрав жеребца. Брианну и Марсали, ехавших в середине колонны, он обогнал неторопливой рысью, а затем набрал скорость, и мимо Клэр и Роджера в голове каравана пролетел, едва успев махнуть в знак приветствия шляпой.
– А Mhic dhiobhail! – Джейми пригнулся к лошадиной шее. – Что-то больно ты резвый, приятель. Давно плетью не получал?
Он взял левее и направил коня вниз по склону, топча сухую траву и с треском ломая голые ветки кизила. Надо бы погонять сукина сына, выбить из него дурь, вот только на двадцать миль вокруг ровного места не найти.
Джейми перехватил вожжи, прищелкнул языком, врезал каблуками по бокам коня, и тот пушечным ядром полетел по заросшему склону.
Гидеон был откормленным и быстрым жеребцом, поэтому Джейми его и купил. А еще он был упрямым и злобным, потому стоил совсем недорого. Хотя все равно больше, чем Джейми мог себе позволить.
Когда они перебрались через ручей, перепрыгнули упавшее бревно и стали карабкаться по почти отвесному склону сквозь заросли дуба и хурмы, Джейми усомнился, таким ли мудрым было то решение. Это оказалась последняя его связная мысль, потому что Гидеон вдруг встал на дыбы, резко свернул и помчался вниз, распугивая перепелов.
Через полчаса бешеной скачки Гидеон стал если не сговорчивее, то хотя бы чуточку покорнее. Джейми промок до пояса, разодрал в царапины кожу, набил синяки и пыхтел едва ли не громче коня. И все же держался в седле и не выпускал поводья.
Развернув жеребца в сторону заходящего солнца, он прищелкнул языком.
– Давай. Двигай к дому.
Хоть он гонял Гидеона довольно долго, вряд ли они забрались далеко. Вскоре Джейми увидел знакомую гряду.
Он направил коня по хребту, выискивая безопасный спуск. До каравана отсюда было рукой подать, но прокладывать путь сквозь заросли тополей, каштанов и елей нелегко, а Джейми спешил присоединиться к своим людям прежде, чем они достигнут Риджа. Не то чтобы он не доверял Клэр или Маккензи, просто ему хотелось самому возглавить отряд при возвращении домой.
– Господи, да ты никак возомнил себя Моисеем, – пробормотал он и в притворном смятении покачал головой.
Жеребец был весь в мыле, и когда деревья расступились, Джейми чуть ослабил поводья, давая ему передохнуть. И все же он по-прежнему держался настороже: вдруг скотине придет в голову выкинуть очередной фортель.
С запада дул ветер. Джейми поднял голову, наслаждаясь его холодящей лаской на разгоряченном лице. Во все стороны тянулись коричнево-зеленые холмы, в низинах клубился туман. При виде этой картины на Джейми снизошел покой, и он вздохнул.
Гидеон тоже успокоился. Джейми неспешно опустил руки на шею коня, но тот даже не дрогнул. Ага, вот оно – то самое Место.
Место, которое нельзя описать, его можно лишь увидеть собственными глазами. Кто-то говорит, оно святое, хотя церковь и религия здесь совершенно ни при чем. Это просто то самое Место, которое предназначено именно тебе, вот и все. Джейми отпустил вожжи: даже самый сварливый конь не будет показывать здесь норов.
Жеребец замер, только темная кожа парила на холоде. Им стоило бы поторопиться, но Джейми был рад перевести дух. Его вымотала не битва с Гидеоном, нет, – тяжелое внимание людей.
Он с раннего детства был окружен другими и научился отгораживаться от них, находить уединение в мыслях. А еще, рожденный горцем, быстро осознал целительную силу подобных мест.
Перед глазами вдруг всплыл образ матери – как всегда неожиданно, бог знает по какой причине: навеяло случайным звуком, запахом или просто причудой памяти.
В тот день он ставил силки на кроликов, исколол все руки, взмок и перемазал рубаху. Завидев неподалеку рощицу, направился к ней в поисках тени – и нашел там мать. В зеленоватом сумраке она сидела возле крошечного ручья, сложив на коленях руки – совершенно неподвижно, что было на нее не похоже.
Она ничего не сказала, лишь улыбнулась; Джейми молча подошел к ней и положил голову на плечо, ощущая невероятный покой и умиротворение. Сколько ему тогда было: пять лет, шесть?
Видение исчезло, яркой форелью нырнув в темные воды памяти. Однако чувство покоя в душе осталось: будто кто-то обнял его и легонько взъерошил волосы.
Джейми спешился, желая ощутить, как гнутся под ногами сосновые иглы. Поводья на всякий случай примотал к дереву, хотя Гидеон вел себя смирно: уронил голову и принялся обнюхивать клочья сухой травы. Джейми постоял недолго и повернулся направо, на север.
Он не помнил, кто научил его этому: мать ли, отец, старый Джон – отец Иэна, но стал крутиться по часовой стрелке, бормоча слова молитвы. Закончил он, стоя лицом на запад. Джейми сложил ладони чашей, и заходящее солнце залило их светом.
Боже, оберегай каждый мой шаг,
Боже, открой передо мной все двери,
Боже, освободи мне все пути
И крепко держи в руках Своих.
Повинуясь инстинкту, что древнее молитвы, он снял флягу и пролил несколько капель воды на землю.
Ветер донес обрывки звуков: смех и крики, рев животных. Караван был уже недалеко, через долину; он выползал из-за соседнего холма. Надо ехать, чтобы присоединиться к нему на последнем рывке до Риджа.
И все же Джейми мешкал, не желая разрушать чары этого места. Он заметил вдруг движение и наклонился, заглядывая в густые тени под остролистом. Из темноты на него уставился, не мигая, крошечный котенок, распушивший серый мех головкой одуванчика.
– Вот бандит, – прошептал Джейми, медленно протягивая к нему руку. – Ты что здесь делаешь?
Наверняка дикий, от кошки, сбежавшей из какого-нибудь каравана. Джейми дотронулся до пушка у него на груди, и котенок тут же вонзил в палец зубы.
– Ай!
Джейми отдернул руку, рассматривая набухающую каплю крови. Сердито уставился на кота, но тот просто следил за ним, не пытаясь удрать. Помедлив немного, Джейми все же решился и стряхнул кровь на опавшую листву – еще одно подношение духам этого Места, которые, видимо, преподнесли ему ответный дар.
– Что ж, отлично, – усмехнулся он, встал на колени и вытянул руку ладонью кверху. Медленно, очень медленно, пошевелил одним пальцем, потом другим: точно водоросли в воде.
Круглые светлые глаза неотрывно следили за его движениями. Заметив, как дергается кончик хвоста, Джейми улыбнулся.
Если ты ловишь руками форель, уж с котом-то должен справиться?
Он негромко засвистел сквозь зубы, подражая пению птиц. Котенок завороженно смотрел на мягко покачивающиеся пальцы. Когда те вновь коснулись меха, огрызаться не стал, позволил обхватить себя ладонью и поднять с земли.
Джейми прижал невесомое тельце к груди, поглаживая котенка между ушами. Тот закрыл глаза и довольно заурчал, отзываясь в ладони дрожью далекого грома.
– О, значит, ты не против поехать со мной, да?
Не услышав возражений, Джейми расстегнул ворот рубашки и усадил кота за пазуху, где тот поерзал немного, щекоча ребра, а потом, неслышно мурлыча, свернулся клубком.
Гидеон охотно тронулся в путь, и за четверть часа они догнали остальных. Покорность жеребца тут же улетучилась, и виною тому был не предстоящий тяжелый подъем. Конь запросто справился бы с крутой тропинкой, но его дико раздражали чужие лошадиные хвосты перед носом.
Караван растянулся на полмили, каждая семья двигалась со своей скоростью: Фрейзеры, Маккензи, Чишолмы, Маклауды, Аберфельды. Стоило телегам расступиться, как Гидеон нахраписто пер вперед, распихивая мулов, овец, пеших людей и кобыл. Он даже чуть не растоптал трех поросят, плетущихся за бабулей Чишолм, и те с громким визгом ринулись от него в кусты.
В глубине души Джейми разделял чувства коня, он стремился поскорее попасть домой, и любая заминка выводила его из себя. Теперь вот их задерживала Клэр, которая – черт бы побрал эту женщину! – спешилась, чтобы надергать у дороги каких-то трав. Куда ей столько – и так весь дом завален до самой крыши, и седельная сумка вот-вот лопнет.
Гидеон, тонко чувствуя настроение хозяина, извернулся и куснул ее кобылу за круп. Та взбрыкнула и с испуганным ржанием поскакала прочь, волоча за собой поводья. Гидеон довольно всхрапнул и дернулся было за ней, но его остановил сильный рывок.
Не выпуская охапку рваных листьев и грязных корешков, Клэр обернулась на шум и изумленно округлила глаза. Она перевела взгляд с удирающей кобылы на Джейми и пожала плечами.
– Прости.
Правда, уголок рта у нее подрагивал, а в глазах утренним светом на воде мерцала улыбка. Джейми ощутил, как тяжесть невольно спадает с его плеч. Он собирался отчитать жену – правда, собирался, – но слова не шли на язык.
– Залезай, женщина, – вместо этого хрипло велел он и кивком указал себе за спину. – Я хочу ужинать.
Клэр рассмеялась и, поднимая юбки, забралась на лошадь. Недовольный лишним весом, Гидеон защелкал зубами, однако Джейми был готов к его выходкам и стегнул жеребца поводьями по носу. Тот дернул головой и удивленно зафыркал.
– Вот тебе, негодник.
Сдвинув шляпу на лоб, Джейми помог жене устроиться поудобнее. Клэр подоткнула юбку и обняла его за талию. Она не надела ни чулок, ни ботинок, и ее голые ноги белели на фоне темной шкуры. Джейми подобрал поводья и пнул коня сильнее, чем следовало.
Гидеон всхрапнул и попятился, пытаясь столкнуть их низкой веткой тополя. Возня разбудила котенка, тот недовольно вонзил в живот Джейми когти и заорал. Ругаясь, Джейми рывком развернул коня.
Не желая сдаваться, Гидеон скакнул не хуже кузнечика. Раздался тихий вскрик, и за спиной Джейми вдруг образовалась пустота – Клэр кулем слетела в кусты. Конь рванул в заросли ежевики, скользя копытами по грязи и палой листве, потом выпрямился, мотнул головой и как ни в чем не бывало затрусил к кобыле Роджера, стоящей возле ручья и взирающей на них с тем же удивлением, что и ее спешившийся наездник.
– Все хорошо? – спросил Роджер, приподнимая одну бровь.
– Само собой, – задыхаясь, выпалил Джейми, не желая терять достоинства. – А ты как?
– Отлично.
– Вот и славно.
Джейми спешился, не глядя бросил поводья Маккензи и побежал обратно.
– Клэр, где ты?
– Я здесь, – весело отозвалась та и вышла из тени тополей, прихрамывая, вся в листьях, но вроде бы невредимая. – Ты сам-то живой?
– Да. Пристрелю негодника!
Джейми сгреб Клэр в объятия, желая убедиться, что та и впрямь цела.
– Эй! Не трогай, ты, подонок!
Роджер еле успел выхватить из-под любопытного носа Гидеона какой-то потрепанный пучок. Опять травы?! Что за мания?.. Клэр подошла ближе, с интересом разглядывая растение.
– Что там у тебя такое, Роджер?
– Для Бри. Посмотрите, это те самые?
На взгляд Джейми, это была пожухлая ботва морковки, которую забыли на зиму в грядке, но Клэр потрогала вялые листья и одобрительно кивнула:
– О да. Ты молодец!
Джейми деликатно кашлянул, напоминая, что им пора выдвигаться, пока Бри и еле ползущие Чишолмы их не перегнали.
– Да, конечно. – Клэр похлопала его по плечу. – Не фыркай, уже идем.
– Хм, – пробурчал он и наклонился, подставляя ей руки вместо ступени. Посадив ее в седло, Джейми наградил Гидеона свирепым взглядом и сам устроился сзади. – Дождешься остальных и проводишь их?
Не дожидаясь ответа Роджера, он дернул за поводья и направил Гидеона на тропу.
Жеребец смирно карабкался по склону сквозь дебри тополя, граба и каштана. Даже сейчас, поздней осенью, на ветках еще были листья, желто-коричневым дождем опадавшие на лошадиную гриву и длинные волосы Клэр. Те растрепались, и она не стала вновь их заплетать.
Джейми постепенно обрел душевное равновесие – они ведь ехали вперед. Еще и шляпа нашлась – висела на белом дубе возле тропы, словно оставленная чьей-то заботливой рукой. Все же смутное беспокойство грызло изнутри, хотя вокруг простирались мирные горы, а воздух сладко пах вечнозеленым сырым лесом.
И вдруг Джейми понял, в чем дело – котенок пропал. По груди и животу тянулись царапины: во время безумной скачки зверек отчаянно цеплялся за Джейми, но потом, должно быть, выскочил в распахнутый ворот и свалился с плеча. Джейми стал озираться, высматривая кота под кустами, но тщетно: слишком густо лежали тени, да и возвращались они другим путем.
– Ну, с богом, – перекрестился Джейми.
– Что такое? – встрепенулась Клэр.
– Ничего.
В конце концов, это дикий кот, хоть и маленький. Выживет как-нибудь.
Гидеон волновался и выплясывал. Джейми понял, что слишком сильно натягивает поводья, и ослабил их. Отпустил и Клэр, которую сжимал чересчур крепко, и она глубоко вдохнула.
Сколько себя помнил, Джейми всегда возвращался домой с чувством назревающей опасности. После восстания он жил в пещере и в поместье наведывался лишь изредка, по темноте, не зная, что там его ждет. Многие горцы находили сгоревшие руины, а то и тела родных…
Нужно бы взять себя в руки и не придумывать всякие ужасы. Беда в том, что ему не надо ничего придумывать, – память сама услужливо подсказывала, что может произойти.
Конечно, в новом месте свои опасности. Кроме солдат-англичан есть мародеры: те, кому не хватило воли пустить корни, предпочли заниматься грабежом и разбоем. А еще индейцы. Дикие звери. И огонь.
Чета Багов вместе с Фергусом отправились раньше, чтобы по возвращении Клэр не пришлось ломать голову, как разместить всех прибывших. Чишолмы, Маклауды и Билли Аберфельд с женой и дочкой пока поживут в большом доме. Джейми велел миссис Баг все приготовить. На хороших лошадях и не обремененные детьми и поклажей, те должны были достигнуть Риджа еще два дня назад. Никто из них не вернулся сообщить о беде. И все же…
Клэр вдруг расслабилась (она, оказывается, тоже была натянута как струна) и положила руку ему на бедро.
– Все хорошо. Я чувствую запах печного дыма.
Джейми поднял голову, принюхиваясь. Она права – ветер отчетливо пах горелым гикори. То была не едкая вонь пожарища, а легкий горьковатый аромат, сулящий тепло и пищу. Наверняка миссис Баг готовит ужин.
Последний поворот – и они увидели выглядывающий из-за деревьев высокий дымоход и клубы дыма над крышей.
Дом на месте.
Джейми с облегчением выдохнул, теперь замечая и другие домашние запахи: душок навоза, ароматы копчений из сарая… Дыхание леса – сырой древесины, прелых листьев и мокрого камня – ласково тронуло его за щеку.
Выйдя из каштановой рощи, они очутились на большой поляне, где стоял дом, крепкий и аккуратный. Застекленные окна золотом блестели на солнце.
Бревенчатый дом был довольно простым: с белеными стенами и глиняной черепицей, но по сравнению с большинством грубых лачужек для поселенцев казался дворцом. Первая хижина, почерневшая, однако еще крепкая, стояла чуть ниже по склону, и из ее трубы тоже клубился дымок.
– Кто-то разжег очаг для Бри и Роджера, – заметила Клэр.
– Хорошо, – сказал Джейми и обнял ее за талию, а она довольно мурлыкнула и заерзала у него на коленях.
Гидеон тоже приободрился, вытянул шею и заржал, обращаясь к двум лошадям, семенящим по загону. У забора стояла кобыла Клэр. Маленькая чертовка скалила зубы, будто посмеиваясь над ними. Издалека донесся громкий счастливый рев – Кларенс тоже радовался возвращению домой.
Скрипнула дверь, и на порог выскочила взволнованная миссис Баг. Джейми улыбнулся ей и подал Клэр руку, помогая спуститься с седла.
– Все чудесно, все славно, а вы-то сами как, сэр? – выпалила миссис Баг.
Она держала оловянную чашу и неотрывно полировала ее тряпкой, даже когда Джейми подошел поцеловать ее морщинистую щеку. Не дожидаясь ответа, она повернулась к Клэр и радостно ее чмокнула.
– Ой, до чего ж здорово, что вы, мадам, дома, и вы тоже, сэр, а ужин уже готов, так что волноваться вам не о чем, заходите, снимайте пыльные ботинки, а я пока пошлю Арчи за свежим пивом, и мы…
Непрерывно болтая, она подхватила Клэр под руку и поволокла в дом. Та бросила через плечо беспомощный взгляд, но Джейми только усмехнулся.
Гидеон нетерпеливо пихнул его под локоть.
– Да, да, – опомнился Джейми. – Идем уже, паршивец.
Клэр удалось сбежать от миссис Баг, лишь когда Джейми расседлал жеребца и кобылу, протер им шкуры и задал корм. По пути из конюшни он увидел, как Клэр, воровато оглядываясь, прошмыгивает в дверь, будто опасаясь погони.
Куда это она собралась? Клэр его не заметила: подобрав юбку, спешила за угол дома. Джейми с любопытством пошел вслед за ней.
А, медицинский кабинет она уже проверила, теперь захотела взглянуть, пока еще не совсем стемнело, в порядке ли садик… Женский силуэт вырисовывался на фоне закатного неба, и последние лучики солнца паутиной сверкали в волосах. Сейчас на грядках остались только самые стойкие травы да зимовавшие овощи вроде лука, репы и моркови. Впрочем, неважно: Клэр всегда обходила свои владения, даже если ее не было каких-то пару дней.
Джейми и сам успокаивался лишь после того, как заглянет в каждый сарай.
Поднявшийся к ночи ветер донес резкий запах от уборной: надо бы ею заняться. Впрочем, Джейми вспомнил о новых поселенцах и расслабился: пусть яму копают старшие мальчишки Чишолма.
Старую они с Иэном вырыли, когда только прибыли на Ридж. Господи, сколько воды с тех пор утекло…
Задвинув боль от потери в дальний угол сознания, Джейми подошел к дереву, расстегнул штаны и облегчился. Увидь его сейчас Клэр, наверняка отпустила бы шуточку насчет собак, метящих территорию. «Еще чего», – мысленно возразил он. Просто зачем лишний раз тащиться вверх по склону в переполненную уборную? В конце концов, это его земля и ему решать, где можно отлить, а где нельзя…
Повернув голову, он увидел, что Клэр возвращается из огорода, неся в переднике морковь и репу. Ветер взметнул опавшие каштановые листья, и те закружились вокруг нее в танце, искрясь на свету.
Поддавшись внезапному порыву, Джейми зашел глубже в лес. Обычно он замечал лишь те растения, которые шли в пищу людям или скоту либо могли пригодиться в строительстве дома. Теперь же он пытался увидеть красоту леса.
Вот недозрелый ячмень – зерна уложены в колос женской косой. Вот высохший до хрупкости сорняк, похожий на кружева носового платка. Ветка ели, непривычно зеленая и оставляющая на коже душистый сок. Охапка блестящих дубовых листьев, золотистых, коричневых и серых, так напоминающих о волосах Клэр. И яркий алый плющ.
Клэр, погруженная в свои мысли, шла, не замечая Джейми.
– Сорча, – тихо позвал он, и она повернула голову, щурясь от солнца.
– Добро пожаловать домой.
Джейми протянул ей букетик из листьев и веток.
– О…
Клэр посмотрела на листья, и губы у нее задрожали – не то от смеха, не то от слез. Потом взяла букет, коснувшись руки Джейми холодными пальцами.
– Джейми, они чудесные…
Она привстала на цыпочки и поцеловала его теплыми и солеными губами. Ему захотелось большего, но она уже уходила в дом, прижимая к груди дурацкие листья так, будто они из золота.
Джейми чувствовал себя до глупого приятно.
– Сорча, – прошептал он. Странно даже, и почему он так ее назвал?.. Джейми никогда не обращался к ней по-гэльски. Ему нравилось, что она англичанка, его саксоночка.
И все же в тот момент она была именно «Сорчей». На гэльском это имя означает «свет».
Джейми довольно выдохнул. Он вдруг понял, как ужасно изголодался: и по пище, и по Клэр. Однако в дом все равно не спешил. Иногда и голод бывает сладким.
Раздался топот и голоса; наконец-то прибыли остальные. В считаные секунды вокруг возникла суетливо разгружающаяся толпа, взволнованные детские вопли перемежались усталыми окриками матерей и торопливыми приветствиями. Однако даже в этой суматохе Джейми двигался неспешно и спокойно.
Он был дома.
* * *
Уже совсем стемнело, когда удалось разместить всех прибывших, переловить детенышей Чишолма и отправить их на ужин, устроить и накормить животных. Джейми пошел вслед за Джефом Чишолмом к дому, но на секунду задержался во дворе.
Он стоял, лениво потирая руки от холода, и любовался поместьем. Добротный сарай, ровные навесы, огороженные загоны для скота, аккуратный частокол вокруг садика Клэр – от голодных оленей. Белый дом маячил в темноте, точно призрак, охраняющий горный хребет. Из его дверей и окон лился свет.
Почувствовав рядом движение, Джейми повернулся. Его дочь, поставив ведро с парным молоком на землю, тоже глядела на дом.
– Приятно вернуться, правда? – тихо спросила Брианна.
– Ага, – отозвался Джейми. – Еще как.
Они с улыбкой посмотрели друг на друга. Внезапно Брианна подалась вперед, заставила его развернуться к свету и нахмурила лоб.
– Что это? – Она стряхнула с плаща крошечный алый листик. – Па, тебе лучше сходить домой и хорошенько помыться. Ты весь в ядовитом плюще.
* * *
– Ты должна была мне сказать, саксоночка! – Джейми негодующе косился на стол в нашей спальне, куда я поставила стакан с его букетиком. Листики ядовитого плюща ярко горели даже в полумраке от очага. – И почему ты еще не выкинула эту дрянь? Нарочно надо мной издеваешься, да?
– Вовсе нет, – улыбнулась я, вешая фартук на крючок и расстегивая воротник платья. – Если бы я тебе сказала, ты бы сразу его выбросил. А это единственные цветы, которые ты мне дарил.
Он фыркнул и сел на кровать, чтобы снять чулки. От плаща, рубашки и платка он уже избавился, так что отблеск очага играл на широких плечах. Джейми почесал запястье, хотя я сказала, что покраснения нет, а зуд он себе придумал.
– У тебя никогда не было сыпи, – напомнила я, – а ты ведь не раз должен был попадать в заросли плюща. У тебя, наверное, иммунитет. Такое бывает.
– Как у вас с Бри? Поэтому вы и не болеете? – спросил Джейми.
Я сняла бледно-зеленое платье, заметно истрепавшееся за неделю в пути, и с облегчением распустила корсет. Потом проверила воду в кастрюльке, которую поставила в золу очага. Кого-то из новоприбывших мы отправили ночевать к Фергусу и Марсали или к Роджеру с Бри, и все же на кухне, в операционной и в кабинете Джейми нельзя было и шагу ступить от гостей. Я не хотела спать грязной, но мыться на глазах у всех тоже не стоило.
Вода понемногу грелась, крошечные пузырьки уже липли к бокам. Я попробовала ее пальцем, отлила немного в таз, а остальное поставила обратно, чтобы не остывала.
– У нас не полный иммунитет, – предупредила я. – Кое-какие болезни, вроде той же оспы, мне, Роджеру и Бри совсем не опасны; нам сделали прививку, а это на всю жизнь. Другие, например холера и тиф, скорее всего, тоже не страшны, однако прививка от них не дает постоянной защиты, со временем она слабеет.
Я принялась копаться в седельных сумках, которые Джейми свалил возле двери. На Сборе один из пациентов расплатился за лечение зуба настоящей губкой из Индии.
– А вот болезни вроде холеры – как у Лиззи…
– Я думал, ты ее вылечила, – хмуро перебил Джейми.
Я с сожалением покачала головой:
– Нет, бедняжке теперь от этой заразы не отделаться. Я могу лишь облегчить приступы, чтобы они были реже. Болезнь сидит у нее в крови.
Джейми стянул с волос ремешок и тряхнул рыжей гривой.
– Ничего не понимаю. – Он встал, развязывая штаны. – Ты говорила, что если у человека была корь и он выжил, то болезнь больше не вернется, потому что осталась в крови. Именно поэтому я не могу заболеть оспой: потому что уже болел ею в детстве.
– Это немного другое, – запнувшись, пробормотала я. После целого дня на спине лошади мне не очень хотелось объяснять разницу между активным, пассивным и приобретенным иммунитетом или антителами и паразитарной инфекцией.
Я обмакнула губку в воду и отжала, наслаждаясь ее мягкой шелковистостью. Из пор вылились струйки мокрого песка, оседая на дне фарфорового таза. От воды губка размякла, но с одного краю прощупывалось твердое место.
– Кстати, о лошадях…
– А мы что, о них говорили? – не на шутку всполошился Джейми.
– Нет, просто подумала, – недовольно отмахнулась я. – В любом случае, что ты собираешься делать с Гидеоном?
– А-а. – Джейми уронил штаны на пол и потянулся. – Ну, стрелять его я пока не буду, все-таки он парень неплохой. Наверное, сперва я его охолощу. Это укротит его нрав.
– Охолостишь? В смысле, кастрируешь? Радикальная мера. Хотя должно помочь… Хочешь, чтобы я этим занялась? – помедлив, неохотно добавила я.
Джеймс изумленно уставился на меня и громко захохотал.
– Нет, саксоночка, не думаю, что холостить жеребца – работа для женщины, пусть даже она хирург.
Что ж, приятно слышать. Я сдавила губку, и из большой поры вдруг выскочила розово-сиреневая ракушка.
– Взгляни-ка! – в восторге воскликнула я.
– Какая забавная штучка. – Джейми перегнулся через мое плечо, бережно трогая перламутровую спиральку большим пальцем. – Интересно, как она попала в губку?
– Наверное, губка нечаянно ее съела.
– Как это съела?
– Губки ведь живые, – пояснила я. – Точнее, состоят из одного желудка. Они всасывают воду и переваривают все, что попадает внутрь вместе с ней.
– Так вот почему Бри называет малыша губкой. Он тоже так делает.
При мысли о внуке Джейми улыбнулся.
– Да, именно.
Я села и спустила с плеч рубашку. В комнате горел очаг, но воздух еще не прогрелся, по груди и рукам побежали мурашки.
Джейми снял с ремня все, что на нем висело: пистолет, рожок с порохом, кинжал, – и сложил на столик. Затем поднял флягу и выразительно выгнул бровь.
Я с энтузиазмом кивнула, и он принялся копаться в вещах в поисках чашки. Раз уж все комнаты были заняты, то наши седельные сумки, а еще свертки и коробки с товарами, купленными на Сборе, свалили прямо в спальне. Теперь на стенах от них плясали горбатые тени, отчего комната превратилась в каменистый грот.
Джейми и сам похож на губку, подумала я, глядя, как он голый, совершенно не стесняясь наготы, роется в вещах. Он принимал все, что попадалось ему на пути, каким бы чуждым или странным это ни было. Дикий жеребец, похищенный священник, служанка на выданье, упрямая дочка или зять-еретик – все, что он не мог изменить или одолеть хитростью, Джейми просто впитывал, как губка – ракушку.
А я, стало быть, та самая ракушка – выхваченная из привычной жизни сильным течением. Раз и навсегда застрявшая посреди чуждых потоков.
Сердце отчего-то кольнуло. Раковина неподвижно лежала на дне таза – изящная, красивая… и пустая. Я медленно поднесла губку к затылку. Теплая вода щекотно побежала по спине.
В общем-то, я ни о чем не жалела. Сама выбрала эту жизнь. И все же порой некоторые мелочи – например, сегодняшняя беседа об иммунитете – напоминали, как много я потеряла. Словно некую часть меня переварили, отчего иногда я чувствовала себя опустевшей.
Джейми наклонился, бесстыдно выставляя напоказ голые ягодицы. Это зрелище вмиг развеяло грустные мысли. Зад у него был подтянутый, округлый, с золотисто-красным пушком, блестящим в свете очага. Между бледными ногами проглядывала мошонка.
Он наконец нашел чашку и наполнил ее до половины. Повернулся, чтобы вручить мне, – и удивленно наморщил лоб, заметив, как пристально я его разглядываю.
– Что такое? Что случилось, саксоночка?
– Ничего.
Видно, это прозвучало не слишком убедительно, потому что Джейми нахмурился.
– Ничего, – повторила я уже веселее. Взяла чашку и приподняла ее в знак благодарности. – Просто задумалась.
Он улыбнулся в ответ.
– Да? Не надо так много думать на ночь, саксоночка. Станут сниться кошмары.
– Пожалуй, ты прав. – Я пригубила содержимое чашки. Как ни странно, там оказалось вино, причем на удивление хорошее. – Ты где это взял?
– Отец Кеннет дал. Это вино для церкви, но не освященное. Он сказал, пусть лучше мне достанется, чем отберут люди шерифа.
На лицо Джейми набежала легкая тень.
– Как думаешь, с ним все будет хорошо? – спросила я. Люди шерифа мало походили на слуг закона – скорее уж на головорезов, которых сдерживал лишь страх перед Джейми.
– Надеюсь. Я сказал шерифу, если со святым отцом что случится, он и его люди ответят.
Я молча кивнула, потягивая вино. Если Джейми узнает, что отца Донахью обидели, он и впрямь заставит шерифа дорого заплатить. На душе стало тревожно – не время сейчас наживать врагов, а шериф графства Ориндж обещает быть серьезным противником.
– Ты похорошела, саксоночка, – заметил вдруг Джейми, с невероятно довольным видом склоняя голову набок.
– Льстец.
Я наградила его холодным взглядом и снова взялась за губку.
– С весны ты, похоже, набрала целый стоун, – невозмутимо продолжил он, обходя меня кругом. – Нагуляла за лето жирок, да?
Я швырнула губку ему в голову.
Ухмыльнувшись, он легко ее поймал.
– Я и не замечал под этими тряпками, как ты поправилась, саксоночка. Я ведь не видел тебя голой уже целый месяц, если не больше.
Он разглядывал меня так, будто я серебряный призер на выставке свиней.
– Наслаждайся моментом, – посоветовала я, краснея с досады. – Теперь не скоро меня увидишь.
Я потянула сорочку вверх, прикрывая свою, пожалуй, и впрямь полноватую грудь.
Джейми удивленно приподнял брови.
– Саксоночка, ты же не сердишься?
– Нет, конечно. С чего ты взял?
Он улыбнулся, рассеянно проводя губкой по груди, а сам пожирая меня взглядом. Соски у него сморщились от холода, влажно мерцая среди рыжих завитков.
– Ты нравишься мне пухленькой, саксоночка. Сочная и аппетитная, как маленькая курочка.
Я бы подумала, что он хочет загладить вину, но обнаженные мужчины снабжены безотказным детектором лжи. Судя по всему, Джейми и впрямь нравилось то, что он видит.
– О. – Я медленно отпустила сорочку. – Тогда ладно.
Замешкавшись на секунду, я уронила сорочку на пол и забрала у Джейми губку.
– Я… хм… пожалуй, продолжу мыться, хорошо? – пробормотала я и повернулась к нему спиной, ставя ногу на стул. Джейми одобряюще хмыкнул. Я улыбнулась про себя, но торопиться не стала. Воздух в спальне прогрелся, и когда я закончила купание, кожа у меня порозовела, только кончики пальцев все еще покалывало от холода.
Я обернулась. Джейми по-прежнему наблюдал за мной, с хмурым видом почесывая запястье.
– Ты купался? – спросила я. – Потому что, даже если тебе самому ядовитый плющ не страшен, он может попасть на все, что ты трогаешь, а у меня к нему иммунитета нет.
– Весь отдраился щелоком, – заверил он, в подтверждение кладя руки мне на плечи. От него и впрямь сильно пахло едким мылом, которое мы варили из сала и древесной золы, не для купания, а для мытья половиц или закопченных горшков. Неудивительно теперь, что Джейми чесался – мыло нещадно щипалось, попадая в ранки и царапины, щедро усеивающие его ладони.
Я поцеловала костяшки пальцев, потом нашла коробку, где хранила всякие мелочи, и достала баночку с бальзамом из орехового масла, пчелиного воска и ланолина из овечьей шерсти с добавлением ромашки, окопника, тысячелистника и бузины.
Я зачерпнула немного бальзама и растерла между ладонями. Твердый шарик расплавился и растекся по коже.
– Дай сюда, – велела я и, взяв одну его руку, принялась втирать мазь в складки на суставах. Джейми расслабился и позволил размять каждый палец, смазать каждую самую крошечную царапину и трещинку. На ладонях до сих пор пропечатывались следы поводьев.
– Красивый букетик, – кивнула я на пучок листьев в стакане. – Что это на тебя вдруг нашло?
Романтичный на свой лад, Джейми прежде всего радел за практичность. Он в жизни не делал мне легкомысленных подарков, а в растительности и вовсе не видел никакой пользы, если ее нельзя было съесть, добавить в сусло или пустить на целебный отвар.
– Да так. – Джейми смущенно отвел глаза. – Я… хотел подарить тебе одну вещицу, но потерял. А потом ты похвалила букетик, который Роджер нарвал для Брианны, вот…
Он замолк, буркнув под нос что-то вроде «Ifrinn!».
Я сдержала смех и поцеловала его ободранные костяшки. Джейми в ответ очертил большим пальцем след моего полузажившего ожога, оставленного горячим чайником.
– Саксоночка, тебе тоже надо бы подлечиться.
Он зачерпнул зеленоватой мази и обхватил мою руку большими теплыми ладонями, скользкими от масла и пчелиного воска.
Пальцы Джейми вычерчивали большие медленные круги по ладони; хотелось закрыть глаза и тихо таять от удовольствия. Кажется, и я впрямь зажмурилась, потому что не заметила, как Джейми наклоняется, чтобы меня поцеловать, – только ощутила легкое прикосновение к губам.
Я лениво подняла другую руку, и Джейми обхватил ее, нежно поглаживая. Наши пальцы сплелись. Он стоял так близко, что меня окутывало его теплом и выгоревшие на солнце волоски щекотали мне бедро, когда он потянулся за мазью.
В очаге зашипел огонь – точно на берег хлынула приливная волна, а по беленым стенам заплясали водяной рябью отблески света. Мы словно очутились на дне моря.
– По правде говоря, Роджер рвал букетик вовсе не в подарок Брианне, – сказала я. – А может, и в подарок, как посмотреть.
Джейми удивленно наморщил лоб. Наши пальцы вновь сплелись, и я тихо выдохнула от удовольствия.
– То есть?
– Бри спрашивала, как предохраниться от беременности, и я рассказала о доступных здесь методах. Вообще-то, они не очень работают, но все лучше, чем ничего. Старая бабушка Бэкон дала мне семена, которыми пользуются индианки.
Сонное удовлетворение мигом с него слетело.
– Предохраниться от… Что? Она… хочешь сказать, эти сорняки…
– Ага. По крайней мере, я надеюсь, что они помогут избежать беременности.
– Хмм…
Между бровей у него залегла складка – скорее беспокойная, нежели неодобрительная. Какое-то время он деловито втирал мазь в кожу, словно полировал седло, а не ласкал руки любимой женщины. Я хотела уже отстраниться, когда Джейми наконец опомнился, мягко пожал мне пальцы, поцеловал их и возобновил нежный массаж.
– Ты полагаешь?.. – Он замолк.
– Что?
– Хмм… Саксоночка, а тебе не кажется это странным? Молодая женщина, которая только что вышла замуж, – и вдруг думает о таких вещах?
– Вовсе нет, – резковато ответила я. – На мой взгляд, это вполне разумно. И молодоженами их назвать трудно, ведь они… У них уже ребенок есть!
Джейми беззвучно выдохнул, раздувая ноздри.
– Это у нее есть ребенок. Об этом я и говорю, саксоночка. Не должна молодая женщина, которая нашла себе подходящего мужчину, первым делом думать о том, как бы от него не забеременеть. У них точно все хорошо?
– Все хорошо, – медленно проговорила я. – Не забывай, Бри из другого времени, когда женщина сама решает, заводить ей детей или нет. У нее есть такое право.
Джейми недовольно поджал губы – эта мысль не укладывалась в его картину мира.
– Вот как, значит, будет? Женщина скажет «хочу» или «не хочу», а мужчина тут и ни при чем?
Я прыснула со смеху.
– Не совсем. И не всегда. Просто это ведь по-разному случается. Порой по глупости или незнанию. А так женщинам, конечно же, не все равно, что думают их мужчины. Хотя в целом… Да, похоже, ты все-таки прав.
Он недовольно хмыкнул.
– Маккензи ведь тоже из того времени… Значит, ему это странным не кажется?
– Он сам собирал для нее травы, – напомнила я.
– Значит, не кажется…
Морщинка между бровями не разгладилась, но хмуриться он перестал.
Дело шло к ночи, и гул разговоров в доме понемногу стихал. Наступающую тишину вдруг прорезал детский плач. Мы оба встрепенулись. Затем из-за двери донеслись тихие увещевания матери.
– Кроме того, для молодой женщины в таких мыслях нет ничего странного. Марсали перед свадьбой тоже приходила ко мне и спрашивала.
– Неужели? А почему ты ей не сказала?
– Конечно, сказала!
– Выходит, твои способы не такие уж действенные? – криво усмехнулся Джейми: Жермен родился через десять месяцев после свадьбы. Второй раз Марсали забеременела сразу же, как только отняла его от груди.
Щеки у меня вспыхнули.
– Даже в мое время с пилюлями случались осечки. А Марсали не помог бы ни один способ, она ведь ими не пользуется!
Марсали подходила ко мне не потому, что не хотела детей, а потому, что переживала, как бы страх беременности не помешал ее близости к Фергусом. «Когда дойдет до дела, я хочу, чтобы мне понравилось» – так она сказала.
Видно, ей понравилось настолько, что о предохранении она просто-напросто забыла. Что же до Брианны, уверена, между ней и Роджером все ладно. Только все непросто…
Джейми вдруг выпутал одну руку из моей хватки и принялся поглаживать мне живот.
– О… – Я невольно сбилась с мысли.
– Ты говорила о пилюлях… Их для этого принимают?
– Ммм… Да.
– И ты не взяла их? Когда вернулась.
Я шумно выдохнула, начиная понемногу таять.
– Нет.
Джейми помолчал, лаская меня все ниже.
– Почему? – тихо спросил он.
– Я… ну… Их надо принимать постоянно, я столько бы взять не смогла. А чтобы на все время, есть одна операция. Довольно простая. Она делает человека… бесплодным.
Я сглотнула. Собираясь в прошлое, я и впрямь подумывала о рисках беременности. Шансов, конечно, было мало, учитывая мой возраст и предыдущий опыт, и все-таки…
Джейми замер, глядя на меня сверху вниз.
– Ради бога, Клэр… Скажи, что ты ее сделала.
Глубоко вздохнув, скользкими от мази пальцами я взялась за его руку.
– Джейми… Если бы сделала – сразу бы тебе сказала. – Я снова сглотнула комок в горле. – Ты… ты бы этого хотел?
Он обхватил меня за талию и очень бережно привлек к себе.
Долгое время мы стояли в обнимку, молча и не двигаясь. Наконец он вздохнул.
– Мне хватит детей. У меня только одна жизнь – и она твоя, mo chridhe.
Я погладила его по лицу. На нем залегли усталые морщины, щетина отросла – он не брился уже несколько дней.
Я думала об этом. И даже почти попросила знакомого хирурга сделать операцию. Так говорил здравый смысл – зачем рисковать? К тому же не было никаких гарантий, что я переживу путешествие, что найду Джейми… А вероятность забеременеть в моем-то возрасте и вовсе до крошечного мала…
И все же, прожив столько времени вдали от него, я не могла взять и разрушить наш последний шанс. Не то чтобы я хотела ребенка. Но если бы нашла Джейми – и захотел он… Я бы рискнула.
Джейми негромко застонал, зарываясь носом в мои волосы. Мы всегда балансировали на грани риска и надежды: ложась с ним в постель, я вверяла ему свое тело, а он мне – душу.
– Я думала… Я думала, что Брианну ты никогда не увидишь. А о Вилли не знала. Было бы нечестно забрать у тебя возможность иметь детей – и не спросить при этом твоего мнения.
Ты кровь от моей крови, плоть от плоти. Так было и будет, неважно, есть у нас дети или нет.
– Я не хочу другого ребенка, – прошептал он. – Я хочу тебя.
Джейми поднял руку, словно бы против воли, и кончиком пальца мазнул по соску, оставляя зеленый след. Я обняла его, увлекая за собой на кровать, едва сообразив при этом затушить свечу.
– Не волнуйся за Бри, – прошептала я, когда он навис надо мной черным силуэтом. – Роджер сам собирал для нее травы. Он знает, чего ей хочется.
Джейми негромко хмыкнул – и застонал от удовольствия, скользнув в меня.
– Я тоже знаю, чего хочу, – пробормотал он мне на ухо. – И завтра соберу тебе еще один букетик.
* * *
Убаюканная усталостью, любовью и теплой мягкой кроватью, я спала как убитая.
Где-то к рассвету мне приснился туманный сон, одни лишь цвета и ощущения. Чьи-то маленькие руки перебирали мои волосы и гладили по лицу. Я перекатилась на бок, во сне мечтая покормить дитя. Крошечные пальцы защекотали грудь. Я прижала ребенка к себе – как вдруг меня укусили.
Я подпрыгнула и открыла глаза. По одеялу вихрем пронеслась серая тень. Увидев ее, я заорала во весь голос.
Джейми слетел с кровати и вскочил на ноги.
– Что случилось? – принялся он озираться в поисках нападавших. – Кто здесь?
– Крыса!
Дрожащим пальцем я ткнула в щель между стеной и ножкой кровати, куда ускользнула серая гадина.
– А… – Он расслабился, сонно потирая лицо и ероша волосы. – Крыса, значит?
– Крыса в нашей постели! – Я не собиралась спокойно это терпеть. – Она меня укусила!
Я осмотрела пострадавшую грудь. Крови не было, зато была парочка царапин, которые нещадно саднили. Все внутри заледенело при мысли о бешенстве.
– Успокойся, саксоночка. Я разберусь.
Джейми взял кочергу и решительно направился к изножью. Кровать была из цельных досок, между ней и стеной оставалось каких-то пару дюймов. Крыса попалась там в ловушку, если не успела сбежать, пока мы с Джейми выпутывались из одеял.
Я встала на колени, готовая удрать при малейшей опасности. Джейми перехватил кочергу поудобнее и поднял свисающий конец покрывала. Потом замахнулся хорошенько, но в самый последний момент отвел удар, громыхнув кочергой по стене.
– Что такое? – спросила я.
Не отвечая, он наклонился, щурясь в тусклом свете, и вдруг захохотал. Отбросил кочергу, присел на корточки и медленно просунул руку в щель, бормоча что-то сквозь зубы.
– Ты что, разговариваешь с крысой?
Я подползла поближе, но он покачал головой, останавливая меня, и, должно быть, что-то схватил, потому что довольно хмыкнул.
Джейми выпрямился, держа за шкирку серый пушистый комочек.
– Вот, саксоночка, твоя крыса.
Он осторожно уложил зверька на одеяло. На меня, не мигая, уставились огромные зеленые глаза.
– Господи… Ты откуда взялся?
Я медленно протянула к котенку руку и погладила крошечную головку. Тот зажмурился и принялся тереться о мои пальцы. Комнату наполнило удивительно громкое урчание.
– Вот подарок, который я хотел тебе преподнести, саксоночка, – заявил ужасно довольный собой Джейми. – Он разгонит грызунов в медицинском кабинете.
– Разве что самых мелких. – Я скептически разглядывала свое приобретение. – С ним ведь… это же мальчик да?.. с ним любой таракан справится, не говоря уж о мыши.
– Вырастет, – заверил Джейми. – Взгляни на лапы.
Котенок – это и впрямь был парень – перекатился на спину и, точно жук, задрыгал лапками. Каждая была размером с монетку, но по сравнению с крохотным тельцем казалась просто огромной. Я пощекотала розовые подушечки, проглядывающие из серой шерсти.
Кто-то сдержанно постучал, и я поспешно прикрылась простыней. В спальню заглянул лохматый и взъерошенный мистер Уэмисс.
– Э… Все хорошо, сэр? – поинтересовался он, близоруко моргая. – Дочка разбудила, сказала, крики какие-то, а потом мы услышали стук.
Он торопливо отвел от меня глаза, уставившись на выбоину в белой стене.
– Все хорошо, – успокоил его Джейми. – Просто ловили котенка.
– Правда? – Джозеф расплылся в улыбке, увидев на кровати серый комочек. – Cheetie, да? Что ж, на кухне ему будут рады.
– А то. Кстати, о кухне. Джозеф, отправьте девочку, пусть принесет киске немного сливок, хорошо?
Тот кивнул и исчез.
Джейми потянулся и зевнул, еще сильнее растрепывая руками волосы. Я окинула его придирчивым взглядом.
– Ты похож на мамонта.
– Да? А кто такой мамонт?
– Доисторический слон – ну, ты знаешь, животное с длинным хоботом.
Он покосился вниз и выразительно приподнял бровь.
– Что ж, спасибо за комплимент, саксоночка. Мамонт, значит, да?
Он снова вскинул руки и от души потянулся, прогибаясь в спине, тем самым невольно усиливая сходство между некоей частью мужской анатомии и слоновьим носом.
Я захохотала.
– Я не совсем это имела в виду. Хватит бахвалиться, сейчас Лиззи придет. Или надевай штаны, или возвращайся в кровать.
В коридоре раздались шаги, и Джейми нырнул в постель, спугнув котенка, который ринулся прочь, цепляясь коготками за простыню. Сливки принес сам мистер Уэмисс – решил избавить дочку от лицезрения обнаженного горца.
Погода была хорошей, ставни на ночь оставили открытыми. Теперь в них заглядывало небо цвета свежих устриц: влажное и жемчужно-серое. Мистер Уэмисс покосился в окно, моргнул, кивком ответил на благодарность Джейми и поплелся обратно в постель, намереваясь подремать еще полчасика до рассвета.
Я выпутала котенка из моих волос, где он укрылся, и поставила перед миской со сливками. Вряд ли он хоть раз их видел, но запах взял свое, и котенок сунул в миску усы.
– Вот это чавкает! – одобрительно заметил Джейми. – Я отсюда слышу.
– Чудесный котенок. Ты где его взял?
Я устроилась рядышком с Джейми, наслаждаясь его теплом. Огонь за ночь прогорел, в комнате было свежо и горько пахло золой.
– В лесу нашел. – Джейми широко зевнул и пристроил голову мне на плечо, наблюдая за котенком, предающимся греху чревоугодия. – Думал, что потерял, когда Гидеон понес. А он, наверное, залез в седельную сумку.
Мы сонно блаженствовали, обнимаясь в теплом коконе постели, а небо за окном понемногу светлело. Одна за другой пробуждались птицы, а вместе с ними и дом – снизу донесся детский плач, потом шаги и ропот голосов. Надо было вставать – предстояло немало дел, но мы не двигались с места, не желая покидать тихое убежище.
Джейми вздохнул, обдавая горячим дыханием мое плечо.
– Неделя осталась, – пробормотал он.
– До твоего отъезда?
– Угу. Как раз успею здесь все наладить и поговорить с мужчинами из Риджа. Потом еще неделя, чтобы проехать от границы до Дранкард-Крик и собрать людей. Если Трион объявит мобилизацию…
– Если объявит, я поеду с вами.
Джейми поцеловал меня в шею.
– Вряд ли. Ведь вы с Бри не слышали о боевых действиях в здешних местах.
– Значит, крупных стычек не было. Колонии огромны, Джейми. За двести лет мы могли просто забыть о мелких битвах, особенно если те происходили на другом конце страны. А в Бостоне сейчас…
Я вздохнула. Я и о Бостоне знала немного, однако Бри там выросла, и в школе им неплохо преподавали местную историю. Дочь рассказывала нам о Бостонской бойне – уличной стычке между горожанами и английскими солдатами, которая случилась в прошлом марте.
– Да, возможно, – согласился Джейми. – И все же не думаю, что нас ждет война. Скорее всего, Трион лишь хочет припугнуть регуляторов.
Возможно, так и будет. Однако я помнила старую поговорку: «Человек предполагает, а Бог располагает», и от кого бы ни зависели грядущие события – от Бога ли, от губернатора, – одним лишь небесам ведомо, что нас ждет.
– Ты правда так думаешь? Или просто надеешься?
– И то, и другое. Хотя больше надеюсь. И молюсь. Но все равно верю, что обойдется.
Котенок тем временем опустошил блюдце, шумно шлепнулся на зад, слизал с мордочки последние капли и вразвалку, покачивая округлившимися боками, побрел к кровати. Запрыгнул, примостился у меня под боком и заснул.
Точнее, задремал – я даже сквозь одеяло чувствовала, как он мурлычет.
– И как мне его назвать? – задумалась я, поигрывая с кончиком пушистого хвоста. – Пятнышко? Пушок? Тучка?
– Что за дурацкие клички, – лениво отозвался Джейми, не страдая толерантностью. – Это ты в Бостоне так называла котят?
– Нет. У меня раньше не было кошек, – призналась я. – У Фрэнка была аллергия, он от них чихал. А как шотландцы называют кошек? Диармайд? Макгилливри?
Джейми фыркнул и расхохотался.
– Адсо, – уверенно сказал он. – Назови его Адсо.
– Это что за кличка такая? – поразилась я. – Впервые слышу это слово.
Джейми пристроил подбородок мне на плечо, глядя на спящего котенка.
– У моей мамы был кот по кличке Адсо. Серый чертенок, очень похожий на этого.
– Правда?
Джейми редко говорил о матери, та умерла, когда ему было восемь.
– Ага. Тот еще мышелов и мать обожал, а нас, детей, терпеть не мог. – Джейми улыбнулся. – Наверное, потому, что Дженни наряжала его в платьица и кормила сухарями, а я однажды кинул в мельничный пруд – хотел проверить, умеет ли он плавать. Умел, кстати, – добавил Джейми. – Только не любил.
– Кажется, я его понимаю. И все-таки, почему Адсо? В честь какого-то святого?
Кельтских святых порой звали очень странно: например, Онху или Дарлугдаха. Но о святом Адсо я слышала впервые. Какой-нибудь покровитель мышей?
– Не святого, – поправил Джейми. – Монаха. Мать, как ты знаешь, получила хорошее образование, она училась в Леохе с Колумом и Дугалом, умела читать на греческом и латыни, немного на иврите, а еще на французском и немецком. В Лаллиброхе, конечно, библиотека была маленькой, но отец старался выписывать для нее книги из Эдинбурга и Парижа.
Джейми почесал коту полупрозрачное ухо, и тот смешно дернул усами, прищурился, будто собираясь чихнуть, однако глаз так и не открыл. Мурлыканье притихло.
– Одну из ее любимых книг написал австриец, Адсо из Мелька. И она решила, что его имя отлично подходит для кота.
– Почему?
– Потому что Мельк… – Джейми выразительно кивнул на опустевшее блюдце, – …значит «молоко».
Котенок приоткрыл зеленый глаз, будто бы отзываясь на кличку, и замурлыкал с новой силой.
– Что ж, раз он не против, я – тем более. Пусть будет Адсо.
