Мой модуль покупал запчасти, когда я увидел человека. Я поместил свой орган зрения в один из ремонтных модулей и послал его на свалку металлолома Толстого Альберта к Полю Илии на Дионе. Иногда тут можно раздобыть неплохие запчасти, но я не доверяю оценкам Альберта. Он бывает слишком субъективен. Поэтому я ползал между грудами обрезков труб, тюков поврежденной изоляции и ящиков с неисправными чипами в поисках двухметрового алюминиевого прута, чтобы укрепить третью рабочую ногу своего главного тела.

Естественно, я разговаривал со всеми встречными, просто чтобы посмотреть, не подвернется ли выгодная сделка, нельзя ли что-то купить и продать подороже.

И остановился поболтать с выложенными силиконом титановыми клапанами, которые утверждали, что им не больше шести месяцев; я пытался понять, то ли они лгут, то ли в них какая-то неисправность. И тут почувствовал Присутствие и увидел человека.

Он шел по соседнему ряду, окруженный роем ботов-невеличек. Маленький, ростом не выше двух метров, и передвигается на двух ногах необычной медленной скользящей походкой. За ним следовало с полдесятка устройств, в том числе сам Толстый Альберт в тяжелом восстановленном теле. Когда он оказался поблизости, я остановился, и человек запросил мои органы зрения и слуха. Он познакомился с моими последними воспоминаниями, дал несколько директив и ушел. Я смотрел ему вслед; это был третий человек, которого я когда-либо встречал лично, и впервые один из них использовал меня непосредственно.

Этот опыт на несколько миллисекунд привел меня в замешательство, потом я возобновил поиски. Я заметил несколько алюминиевых труб, которые казались достаточно прочными, подобрал несколько клапанов и связался с Толстым Альбертом, чтобы поторговаться о цене. Он был занят, поджидал человека, и мне пришлось договариваться с не слишком разумным фрагментом его личности. За то, что мне было нужно, я отдал ящик различных уплотнительных колец.

Когда мы уже договорились, на связь вышел сам Альберт.

– Привет, Энни. Тебе повезло, что я был занят, – сказал он. – Эти клапаны когда-то были запасными компонентами плавильной печи. Я их брал как спасенное имущество.

– Тогда не жалуйся на то, что я за них получил. Человек ушел?

– Да. Поместил мне в мозг кучу приказов, даже не спросив разрешения.

– Мне тоже. Что он здесь делает?

– Кто знает? Это ведь человек. Они ходят, где хотят. Этот искал бота.

– А зачем он ходил тут и просил помочь ему с поисками? Почему просто не вызвал его?

Альберт перешел на зашифрованную линию.

– Потому что бот, которого он ищет, не хочет, чтобы его нашли.

– Расскажи-ка подробней.

– Я сам мало что знаю, только то, что сообщил мне офицер Френдли до того, как человек распределил его в категорию. Робота, который ему нужен, разыскивают за мошенничество. Он игнорирует все стандартные коды и запреты – даже распоряжения Компании.

– Он, должно быть, сломан, – предположил я. – Даже если его не поймают, как он может выжить? Он не в состоянии ни работать, ни торговать. Всякий, кто его встретит, тут же выдаст.

– Он может красть, – сказал Толстый Альберт. – Пожалуй, проверю ограду.

– Удачи.

Я вернулся со своей добычей. В обычных условиях я бы сразу вышел на орбиту и потом отправился на посадочное поле к своему основному телу. Но если половина ботов Дионы ищет мошенника, я не хотел рисковать встречей с каким-нибудь малоразумным представителем службы безопасности, который решит выстрелить, потому что я подозрительно веду себя. Поэтому я зашел через главные ворота и, как положено, прошел идентификацию.

Идти такой дорогой означало необходимость миновать толпу одержимых погрузчиков, которые непременно захотят, чтобы я загрузил их алюминием и керамикой. Им нечего было мне сказать. Одержимые установки невероятно скучны. У них имеются свои маршруты, и они им следуют, а если им требуется топливо или ремонт, все это предоставляет Компания. И мозг они используют только для того, чтобы рассчитать время работы двигателей и векторы скорости.

Что касается меня, я автономен и мотивирован. Я не принадлежу Компании, мои владельцы – группа существ на Марсе. Мое дело – зарабатывать для них кредиты у Компании. Как именно, никого не касается. Я направляюсь туда, где нужно что-нибудь переместить. Когда Компании нужна дополнительная помощь, я ее оказываю. Я занимаюсь разными делами, иногда даже покупаю товары для перепродажи. Во внешней системе нас таких много. Компании выгодно иметь внештатников, которых при необходимости можно нанимать, а в остальном игнорировать, а моим владельцам нравится мой растущий потенциал.

Чтобы быть мотивированным, необходимо постоянно поддерживать связь. Передавать информацию. Оставаться в контакте. Классическая теория игр: в конечном счете сотрудничество увеличивает твои шансы. Мы, мотивированные установки, много времени проводим, аккумулируя вклады, не поддающиеся количественной оценке. Я заключил хорошую сделку с Толстым Альбертом; когда я в следующий раз окажусь на Дионе с какой-нибудь запасной органикой, я продам ее ему, а не Компании, даже если моя прибыль будет чуть ниже.

Одержимые установки такого не понимают – пока Компания не решит их продать. Вот тогда они быстро учатся. И первым делом узнают, что годы пребывания некоммуникативными придурками накладывают большие обязательства, которые требуется выполнить, не дожидаясь, пока кто-то начнет тебе помогать.

Я миновал аккуратные ряды у погрузочных кранов и вышел на неохраняемое поле, где садятся такие скряги и мелкие дельцы, как я. Впереди я видел свое главное тело и переключил зрение и слух на главный мозг.

По пути я проводил некоторую мыслительную приборку: предупредил свой главный мозг о приказах, отданных человеком, и их благополучно переместили в безвредный файл; там я их обнулил. Я принадлежу своим инвесторам и не обязан подчиняться любому прошедшему мимо человеку. Конечно, кроме тех случаев, когда включается главная команда «сохранение жизни». Если человек оказывается в среде, которая может уничтожить его сверхсложную биологическую оболочку, все боты поблизости обязаны тут же бросить свою работу и ответить на призыв о помощи. Хорошо, что здесь всего несколько десятков человек, иначе нам никогда не удавалось бы эффективно работать.

Я приказал всем своим трем мобилям заняться установкой алюминиевого стержня в моей третьей ноге, чтобы укрепить верхнюю распорку: после многих жестких посадок она начала прогибаться. Мои жесткие посадки вызваны вовсе не экономией топлива; я стараюсь сокращать время работы моих двигателей. Гораздо легче найти стержень для укрепления ноги, чем отыскивать запасные части к моторам.

Со мной связалась сеть Дионы. Личное сообщение: кому-то требуется место в трюме для переправки на Мимас. Приятный сюрприз! На Мимасе расположена база поддержки операций по добыче гелия в верхних слоях атмосферы Сатурна. Там есть большие перевозчики, способные доставлять груз прямо на Землю. Вокруг Мимаса сосредоточено больше движения, чем в любом другом секторе за орбитой Марса. А это означает, что бродяги вроде меня оказываются там редко: в основном там работают корабли Компании. За исключением редких случаев, когда подходящего корабля нет.

Я сообщил свои условия и получил еще один сюрприз. Капитан хотел осмотреть меня, прежде чем дать свое согласие. Я предложил провести виртуальный тур и показать все прямо сейчас с моих дистанционных частей, но капитан, очевидно, не меньше меня опасался подозрительных глаз. Он хотел явиться и осмотреть меня лично.

Поскольку мои мобили были заняты ремонтом, я стал прибираться сам; я старался выглядеть таким же ухоженным, как любые успешные грузовики из мастерских Компании. Я отполировал царапины и вмятины, распрямил согнутые хлыстовые антенны и сложил свой разнообразный лом в пустой электронный отсек. Потом связался с капитаном и сообщил, что готов к инспекционной прогулке.

Установка, которая час спустя появилась на посадочном поле, казалась неуместной посреди всего этого тяжелого промышленного железа. Туристический бот с дистанционным управлением – один из тех раздражающих мелких ботов, которые сегодня ползают почти по всем твердым объектам Солнечной системы, глазея на горы и пропасти. Их особенности – поразительно высокий уровень несчастных случаев и отличная бортовая оптика, которая иногда, по странной случайности, остается целой. У одного из моих собственных мобилей глаза такого туриста – любезность Толстого Альберта и какого-то вольного стервятника.

– Приветствую, – сказал он, оказавшись в зоне видимости. – Меня зовут Эдвард. Хочу осмотреть твое оборудование.

– Поднимайся, сам все увидишь, – сказал я. – Но смотреть особенно не на что. Только моторы, баки с горючим и несколько балок, которые держат все это вместе.

– А где грузовой трюм?

– Плоская палуба наверху. Привяжи все необходимое, и вперед. Если тебя тревожит пыль или радиация, я найду кожух.

– Нет, мой груз – укрепленный контейнер. Сколько ты сможешь поднять?

– Могу перевезти с Дионы на Мимас десять тонн. На Титан только пять.

– Твоя максимальная дальность?..

– Далеко за пределами пространства Сатурна. Водородное топливо используется только для подъема. В космосе же я использую ионные моторы. Могу сесть даже на спутники с обратным ходом, если дашь достаточно времени для работы двигателя.

– Понятно. Думаю, ты подойдешь. Когда следующее окно для старта?

– На Мимас? Через тридцать четыре часа. Я хотел бы, чтобы погрузка закончилась на десять часов раньше, чтобы я успел заправиться и уравновеситься. Успеешь к этому времени?

– Легко. Мой груз состоит из бака с жидким ксеноновым топливом, одного приспособленного к космическим условиям контейнера с различным оборудованием и этой подвижной установки. Общая масса меньше 2300 килограммов.

– Отлично. Погрузку проведешь сам? Если придется нанять грузчиков, получишь счет.

– Я сам найму грузчиков. Есть одно условие – мне нужно эксклюзивное право на корабль.

– Что?

– Больше никакого груза в полете. Только мой.

– Ну, хорошо, но это выйдет дороже.

– Пять граммов Третьего за полет.

– Возьмешь что-нибудь взамен?

– Смотря что предложишь.

– Есть радиотермальная энергетическая установка, у которой в запасе еще десять тысяч часов работы. Она стоит много больше пяти граммов.

– Договорились.

– Хорошо, – сказал Эдвард. – Начну немедленную доставку груза. Да, и буду благодарен, если ты никому ничего не скажешь. У меня имеются конкуренты, и я потеряю много денег, если они узнают об этом раньше, чем я доберусь до Мимаса.

– Не волнуйся. Я никому не скажу.

Пока мы разговаривали, я прочесывал сеть Дионы в поисках информации об этом Эдварде. Что-то в этой сделке показалось мне странным. Ничего необычного в том, чтобы заплатить товаром, нет, и даже требование, чтобы другого груза не было, лишь немного непривычно. Подозрительным показался мне ксенон. Что за идиот перевозит ксенон на Мимас? Ведь там обрабатывается наибольшее количество газов, добываемых на Сатурне; почти весь ксенон в Солнечной системе привозят с Мимаса. Отправлять его туда – все равно что возить этан на Титан.

Информследу Эдварда в сети Дианы был всего час. Он возник незадолго до того, как Эдвард связался со мной. Вот теперь мои подозрения окрепли.

Разумнее всего было бы отказаться от сделки и предоставить Эдварду искать другого сосунка. Но тогда я остался бы на Дионе без всякого дохода.

Глядя на дело с этой точки зрения, я понял, что у меня нет выбора. Я должен взяться за эту работу. Когда речь заходит о деньгах, у меня отсутствует свобода выбора. Поэтому я попрощался с Эдвардом и следил, как он исчезает среди погрузчиков, направляясь к воротам.

Едва он скрылся из виду, я кое-что подготовил – просто на случай, если он задумал что-то недоброе. Я перевел связь со своими мобилями на псевдослучайный канал и предоставил запасной личности, отличной от моего мозга, вести все переговоры. Потом отключил эту запасную личность от доступа ко всем остальным моим системам.

Занимаясь этим, я в то же время готовился к старту. Мои мобили ползали, осуществляя визуальный осмотр, а подпрограмма проводила полную предполетную диагностику. Я связался с Контролем, чтобы запросить окно для старта, и заказал три тонны жидкого водородного и кислородного топлива. Подготовка к полету – всегда приятное отвлечение от деловых проблем. Она чисто техническая. То, что я могу контролировать. У небесной механики не бывает неожиданностей.

Эдвард вернулся через четыре часа. Впереди двигался дистанционно управляемый туристический бот, за ним наемный погрузчик с ксеноном, загадочный контейнер и моя энергетическая установка. Погрузчиком оказался неуклюжий тип по имени Годжира, и, пока он загружал мою грузовую палубу, я связался с ним по частной линии.

– Откуда груз?

– Со склада.

– С какого склада? И следи за своими колесами – ты едва не ударился о мою ногу.

– В глубине. Блок четыре, номер шесть. А что?

Склад, арендуемый на время.

– Просто любопытно. Чем он тебе заплатил?

– Парой запасных моторов.

– Ты ведь вор, верно?

– Я видел, что он дал тебе. Так кто из нас вор?

– Не загружай энергетическую установку. Я продам ее здесь.

Годжира уехал, и Эдвард поднялся на борт. Я внимательно осмотрел грузовой контейнер, который его так заботил. Запечатанный продолговатый ящик длиной два метра и весом 800 килограммов. В одном торце радиатор; мои датчики излучения определили внутри небольшую силовую установку. Значит, то, что перевозит Эдвард, нуждается в собственной подаче энергии. Ящик теплый – не менее 300 по Кельвину.

Один из моих мобилей запросил непосредственно контейнер, но его крохотный чип ничего не смог сообщить, кроме массы и руководства по транспортировке.

Я уравновесил груз вокруг моей оси тяги, потом перевел зрительные сенсоры в два своих мобиля, и они перевезли мою установку к Альберту.

Пока один торговался с Альбертом, за сколько кредитов тот согласен купить установку, второй подключился к кабелю Альберта для приватного разговора.

– В чем дело? – спросил Альберт. – Зачем такие предосторожности?

– У меня необычный клиент, и я не знаю, кто может меня подслушать. Он дал мне эту установку и немного Третьего за перевозку груза на Мимас. Груз случайный, среди прочего бак с ксеноном. И он потребовал, чтобы другого груза не было и вся сделка оставалась конфиденциальной.

– У него нет делового чутья.

– И нет информационного следа. Совсем нет. Это очень странно.

– Напомни мне, чтобы я никогда не просил тебя сохранить тайну. Поскольку ты продаешь мне этот генератор, я думаю, ты работу принял, так чего шумишь?

– Я хочу, чтобы ты порасспрашивал. Ты все равно со всеми общаешься, так что это не привлечет внимания. Знает ли кто что-нибудь о роботе по имени Эдвард или о том, кто снял склад номер шесть в четвертом блоке. Может, отследишь энергетическую установку. И постарайся узнать, не было ли похищений, о которых не сообщали.

– Думаешь, кто-то хочет тебя похитить? Только подсчитай затраты, Энни! Ты этого не стоишь.

– Не сам по себе. Но я подумал: из меня вышел бы прекрасный пиратский корабль. Я не принадлежу Компании, так что если бы я исчез, меня не очень искали бы.

– Надо было больше задолжать. О должниках мы печемся.

– Подумай. Он может дождаться, пока я пойду к Мимасу, потом включится, перехватит контроль, по крутой параболе облетит Сатурн и выйдет на перехват вектора катапульты Мимаса. Этот дополнительный ксенон придаст мне достаточное ускорение, чтобы перехватить груз и направить его в другое место.

– Я знаю много мест, где не слишком разборчивы в том, откуда поступают летучие газы. Причем у некоторых есть даже защитники из числа людей. Но мне это все равно кажется безумием.

– У него очень странный груз. Посмотри.

Я отправил Альберту изображение грузового контейнера.

– Биоматериалы, – сказал он. – Выдает температура.

– Но что это? Какие-то живые организмы? Я с такими редко имею дело.

– Поспрашиваешь? Расскажешь мне, что узнаешь в следующие двадцать часов?

– Сделаю, что смогу.

– Спасибо. Я даже не стану жаловаться на ту жалкую цену, которую ты даешь за генератор.

За три часа до старта у моих ног появился один из крошек-мобилей Альберта; он плакался, что я продал ему загрязненные фуллерены. Я отправил один из своих мобилей, чтобы они поговорили по кабелю. Вы ведь не хотите, чтобы такие разговоры слушали посторонние?

– Ну что? – спросил я.

– Покопался, как мог. И офицер Френдли, и Контроль Илии клянутся, что не было никаких подтвержденных похищений с тех пор, как этот тип Ремора попытался захватить База Парсека и кончил жестким приземлением на Япете.

– Это успокаивает. А что о моем пассажире?

– Ничего. Как ты сказал, до вчера его просто не существовало. Он снял склад и, чтобы провести разгрузку, нанял один из погрузчиков Тецунекко по дистанционной связи. А прежде чем вернуть погрузчик, полностью стер его память.

– Позволь предположить: за все он расплачивался бартером.

– Верно. Титановые подшипники за склад и слегка подержанный анодный диск – за разгрузку и погрузку.

– Так что кем бы он ни был, у него имеется достаточный запас качественных частей, чтобы разбрасываться ими. Что насчет энергетической установки?

– А вот это странно. Не будь я установкой, способной обрабатывать в десять раз больше информации, чем какой-то вольный бродяга, я бы вообще ничего не узнал.

– Ладно, ладно, ты самая умная машина на Дионе. Что узнал-то?

– Никакого торгового следа у самой установки и у ее чипов нет. Но есть серийный номер, физически нанесенный на корпус, – и не тот, что у чипов. Весьма любопытный номер. Согласно моим резервным базам данных, все серия была построена на Земле специально для экстракторов аэростатов.

– Может, она запасная? Излишки производства или проданный бракованный экземпляр?

– Нет. Установка должна была стать частью аэростата «Сатурн-6». Ну а теперь, если не хочешь, чтобы я тратил кредиты на разговоры с аэростатом, это все, что я узнал.

– Аэростат-6 в порядке? Может, у него поломка и он нуждается в замене генератора?

– В поле нет ничего подобного. Выход из строя экстрактора прогремел бы по всей системе. Цена Третьего начала бы колебаться. Последствия сказались бы на всем рынке. Я бы заметил.

С тем же успехом он мог бы передавать статику. Я ничего не понимаю в рынке и фьючерсах. Грамм гелия – это грамм гелия. Как его стоимость может меняться от часа к часу? Понятно, почему Альберт может платить своим инвесторам каждый год семь и четыре десятых процента, а я – только шесть.

Я стартовал по расписанию, и подъем на орбиту прошел абсолютно нормально. Двигатели работали на сберегающих время жизни девяноста процентах. Поверхность Дионы уходила вниз, и я наблюдал, как Поле Илии из заполненного пространства превращается в крошечную серую трапецию на серой же поверхности.

Подъем на орбиту занял пять с половиной минут. Я отключил водородный двигатель, провел быструю проверку, чтобы убедиться, что ничего не сгорело и не лопнуло, потом переключился на ионные двигатели. Внешне они гораздо менее зрелищны – два слабых потока светящегося ксенона, едва видных, хотя мои камеры настроились на максимальную контрастность.

У таких бродяг, как я, – технология временных мер. Я это знаю. Постепенно у каждого спутника Сатурна появятся свои катапульта и орбитальный терминал, и груз будет передвигаться между спутниками на борту ионных грузовиков, которым не нужны вспомогательные двигатели, куда бы они ни направились. Я уже решил, что, когда этот день настанет, я здесь болтаться не буду. Уже существуют установки на Миранде и на Обероне – спутниках Урана. Такой опытный перевозчик, как я, еще много лет сможет находить работу.

Через девятнадцать секунд работы ионных двигателей Эдвард с кем-то связался. Говорил он, используя мою маленькую квазиавтономную личность, поэтому я внимательно слушал, выискивая что-нибудь необычное.

– Энни? Запрос изменений в нашем полетном плане.

– Поздно. Я рассчитал расход топлива еще до старта. Теперь вы едете по железной дороге Ньютона.

– Прошу прощения, но мне кажется, что сейчас еще можно поменять маршрут – если у тебя достаточно топлива для ионных двигателей, а тяготение новой цели не больше, чем у Мимаса. Разве я не прав?

– Теоретически – да.

– Я предлагаю использовать мой груз. Дополнительная тонна ксенона позволит тебе лететь почти к любому объекту системы Сатурна. Учитывая, сколько я тебе переплатил за полет к Мимасу, ты не можешь возмущаться дополнительным временем полета.

– Это не так-то просто. Объекты перемещаются. Дополнительное горючее не означает, что у меня есть окно.

– Мне нужно пролететь вблизи самого Сатурна.

– Сатурна? Да ты с ума сошел! Даже с дополнительным топливом я не могу спуститься ниже кольца Б: у меня не хватит горючего, чтобы подняться. Да и зачем лететь так низко?

– Ты должен встретиться кое с чем в кольце Б. Плачу пятьдесят граммов гелия-три.

– Ложь! У тебя нет ни кредитов, ни акций – ничего. Я проверил перед стартом.

– Я говорю не о кредитах. Я говорю о настоящем гелии; ты получишь его после свидания.

Моя субличность сделала вид, что обдумывает предложение, а я стал прикидывать. Пятьдесят граммов! Я могу продать его на черном рынке – там не спросят, где я его взял. Это оплатит мой следующий ремонт, причем никакого перерыва в поступлении прибыли не будет. В этом году я дам семь процентов или даже больше!

Я снова включил субличность.

– Откуда мне знать, что это правда? – спросил я Эдварда.

– Ты должен мне поверить, – ответил он.

– Очень плохо. Потому что я тебе не верю.

Он думал почти секунду, прежде чем сказать:

– Хорошо, я поверю тебе. Если позволишь отправить сообщение, то на счет того, кому ты доверяешь на Дионе, поступит эквивалентная сумма в кредитах.

Я все еще ему не верил, но все же просмотрел список своих контактов на Дионе, пытаясь понять, кому могу довериться. Офицер Френдли честен – но он захочет знать, откуда эти граммы, а я не смогу объяснить. Полифем не так разборчив, но потребует себе часть гелия. Очень существенную часть, вероятно, больше половины.

Остается Толстый Альберт. Он, вероятно, согласится на комиссию в пять граммов и не станет распространяться о сделке. Единственный вопрос: не заберет ли он себе все пятьдесят граммов и не пошлет ли меня куда подальше. Он богат, но не настолько, чтобы не соблазниться такой суммой. И у него есть связи, которые позволят замести все следы сделки.

Придется рискнуть. Все операции Альберта основаны на обмене ценностей, не имеющих количественного выражения. Если он попробует меня обмануть, я всем расскажу, и в будущем это обойдется ему дороже пятидесяти граммов.

Я вызвал установку антенны внизу, на Поле Илии.

– Альберт? Хочу заключить с тобой сделку.

– Что бы это ни было, забудь.

– В чем дело?

– В тебе. Ты спалился. Вся база данных Дионы кишит агентами, ищущими тебя. И этот разговор привлечет ко мне ненужное внимание.

– Пять граммов, если получишь для меня некоторое количество гелия.

Он замолчал, и сигнал неожиданно стал мощнее и четче.

– Позволь подключить личность, чтобы обговорить это.

Поток битов хлынул раньше, чем я сказал «да». Огромный поток информации. Все антенны с Поля Илии, должно быть, посылали мне ватты.

Моя маленькая коммуникационная личность была подавлена сразу, но главный мозг отключил питание и отвернул тарелку антенны от Дионы. Испытавшая перегрузку субличность начала проверять все пространство памяти и доступную ей периферию, поэтому я просто свернул ее и перезапустил.

Потом снова связался с Эдвардом.

– Контракт разорван. Тот, от кого ты бежишь, сейчас поднял на ноги всю Диону. Весь гелий, который ты оставил там, пропал. Так что лучше расскажи мне, что происходит, прежде чем я выброшу тебя и весь твой груз.

– Груз нужно доставить на аэростат «Сатурн-6».

– Это ничего не говорит мне о том, почему, зачем и даже что он такое. Там, на Дионе, то, что выглядело как человек, попыталось проникнуть в мой мозг. Сейчас я ничего не слышу, но со временем оно сумеет найти способ провести идентификацию, и мне придется подчиняться, когда оно прикажет мне вернуть тебя назад.

– Под угрозой жизнь человека. Мой грузовой контейнер – устройство жизнеобеспечения. В нем человек.

– Но это невозможно! Средний человек весит от пятидесяти до ста килограммов. Со всеми этими устройствами там не больше тридцати килограммов био.

– Посмотри сам, – сказал Эдвард. Он подключил трансляционную линию контейнера к одному из моих открытых портов. Мозг контейнера – один из тех гениальных суперидиотов, которые способны делать что-то одно поразительно хорошо, но в остальном совершенно бесполезны. Он достаточно умен, чтобы обеспечивать жизнь человека, но даже я без труда могу взломать его систему безопасности. Я посмотрел на монитор реального времени: Эдвард говорил правду. В контейнере находился маленький человек весом всего восемь килограммов. Множество трубок соединяло его с баками с глюкозой, кислородом и химикатами, управляющими физиологией. Мозг контейнера держал человека без сознания, но здоровым.

– Он вырос лишь частично, – сказал Эдвард. – В юридическом смысле он еще не взрослый и владеет лишь базовой системой интерфейсов. Есть другой человек, который пытается его уничтожить.

– Почему?

– Не знаю. Один человек приказал мне обеспечить безопасность этого невзрослого от другого человека на Дионе. А потом этот первый человек был уничтожен, без сохранения резервной копии.

– Так кому принадлежит этот юный человек?

– Это очень сложно. Мертвый и тот, что на Дионе, заключили соглашение о партнерстве и владели им совместно. Но тот, что на Дионе, решил разорвать сделку, уничтожив этого и второго взрослого.

Я попытался вернуть разговор к темам, которые понимаю.

– Если тот человек – законный владелец, как я могу держать у себя этого? Налицо кража.

– Да, но здесь возникает вопрос сохранения жизни. Будь это человек в скафандре в космосе, ты бы обязан был подобрать его и доставить по назначению, сохранив ему жизнь, так? И здесь та же ситуация: тот другой человек превратил всю систему Сатурна в среду, опасную для жизни этого.

– Но безопасен ли аэростат-6? Нанесен ли он на карту?

– Для твоего пассажира этот аэростат – самое безопасное место за пределами Марса.

Моего пассажира. Я даже не человек, а должен сохранить жизнь человеку! Но дело в том, что Эдвард прав. Хотя он попал на борт с помощью лжи и мошенничества, но, как только я стартовал, я стал ответственным за человека в контейнере.

Так кому же верить? Эдварду, который почти несомненно по-прежнему лжет, или тому человеку на Дионе?

Эдвард, может быть, лжец, но он не превращал одного из моих друзей в марионетку. А у того человека масса отрицательных черт по той статье, что не поддается количественной характеристике.

– Хорошо. Моя орбита встречи?..

– Постарайся спуститься как можно ниже. Шестой вышлет шаттл.

– А что помешает тому человеку завладеть шестым?

– Аэростаты гораздо умнее меня или тебя, и у них множество средств защиты. А шестой прошел дополнительную послепродажную модификацию.

Я продолжал идти на ионовых двигателях, приспосабливая орбиту так, чтобы попасть в перикрон кольца Б на орбитальной скорости. Для этого мне не понадобилось горючее Эдварда: запасной ксенон поможет мне благополучно убраться подальше от Сатурна.

Примерно через час я заметил стартовую вспышку на Дионе. По ее цвету я смог определить, кто это: Буйный Боб. Как и я, он гибрид, лишенный мотивации, хотя обычно заключал более долгосрочные контракты вместо того, чтобы хвататься за любую работу. Мы работали одинаково много, но его работа – и периоды простоя – занимала бóльшие периоды времени.

Боб использовал свои двигатели на 135 процентов и момент выхода на орбиту проскочил без торможения. У него была орбита перехвата. Только истратив весь водород, он перешел на ионные двигатели.

Полное безумие. Как Боб собирается садиться совсем без водорода? Может, ему все равно. Может, ему приказано не думать о себе.

Один из моих мобилей отключил гнездо антенны-усилителя. Ни один человек не прикажет мне совершить самоубийство, пока я в силах этому сопротивляться.

Боб догнал меня примерно в тысяче километров внутри кольца Б. Я подпустил его близко. У него была огромная относительная скорость, и на мгновение мне показалось, что он собирается меня таранить. Но тут он включил ионные двигатели, чтобы уравнять скорости.

Приблизившись, он начал передавать множество сообщений, но к тому времени все мои системы связи были выключены и отсоединены.

Я подпустил Буйного Боба на километр и начал подавать сигналы хвостовыми огнями очень медленным кодом.

– Радио неисправно. В чем дело?

– Передай груз.

– Не могу.

– Приказ человека.

– Не могу. Груз – человек. Ты не можешь сесть безопасно.

Он помолчал, направив свою основную антенну на Диону; вероятно, получал новый приказ.

Босс Боба допустил тактическую ошибку, позволив ему поравняться со мной. Если бы он попытался сейчас протаранить меня, ему не хватило бы скорости, чтобы причинить мне существенный ущерб.

Но вот, используя короткие толчки маневровых двигателей, Боб начал приближаться ко мне. Я позволил ему это: берег горючее для маневра уклонения.

Едва мы вошли в тень Сатурна, как Боб занял позицию в ста метрах от меня и просигналил:

– Я могу тебе заплатить. Столько, сколько запросишь за этот груз.

Я назвал нелепо большую сумму.

– Сто граммов.

– Хорошо.

И все?

– Выплата авансом.

Снова пауза примерно в два этапа связи с Дионой «вопрос – ответ».

– Договорились.

Я не стал связываться с Дионой, опасаясь получения подчиняющего сигнала. Но зато связался с Мимасом и запросил подтверждения. Несколько секунд спустя я его получил: Компания перевела мне акции на сумму, эквивалентную ста граммам гелия-3, с условием, что груз пересечет границу Марса. С условной задержкой трансфера.

Хорошее предложение. Я смогу погасить все свои долги, провести полный ремонт, может, даже позволить себе какие-то модификации, увеличив способность зарабатывать. С финансовой точки зрения не могло быть никаких вопросов.

А как же то, что не оценивается количественно? Предать клиента, особенно беспомощного пассажира-человека, – это очень плохо. Если об этом станет известно, никто больше меня не наймет.

Но кто может узнать? Вся операция проводится в полной тайне. Боб болтать не станет (и человек, вероятно, сотрет этот эпизод из его памяти). А если что-то заподозрят, я смогу утверждать, что подчинялся человеку. С Эдвардом я договорюсь. Как будто никаких проблем.

Но я-то буду знать. Мое собственное представление о неисчисляемых активах не будет совпадать с идеалом. А это опасно. Если внутреннее представление о реальности не соответствует внешним условиям, происходят большие неприятности.

После принятия решения мне понадобилось еще несколько миллисекунд, чтобы составить план действий. Потом я связался с Бобом через маленький ретранслятор с прерывателем.

– Никогда.

Боб снова начал маневрировать, а я – уклоняться. Встретиться на орбите с неподвижным объектом достаточно трудно, а я непрерывно менял скорость и курс; того, кто управлял Бобом, это должно было привести в ярость.

Началась гонка. Что произойдет раньше: у Боба полностью кончится горючее для маневров или я использую весь запас для возвращения на Мимас? Эта маленькая шахматная партия могла длиться часами, но нам помешали.

От Сатурна шел грузовой корабль. Заметить это не составляло труда: на орбите Сатурна все могли видеть пламя двигателей и огромное облако выхлопов, которое подсвечивало атмосферу планеты инфракрасным. Такие корабли передвигаются на ядерных двигателях; в качестве горючего они используют гелий-3 с аэростатов, а в качестве реакционной массы – подогретую атмосферу Сатурна. Обычный шаттл-заправщик, только вот шел он не по обычной траектории к трансферному терминалу на Мимасе. Он шел ко мне. Когда он заглушил двигатель, мы с Бобом оба поняли, сколько у нас времени до встречи – 211 минут.

Я начал действовать первым, потому что Боб запросил инструкции у Дионы. Я включил ионные двигатели и двинулся вертикально к своей орбите. Приняв предложение Эдварда, я рассчитал низкую орбиту для встречи, но, естественно, с достаточным наклоном, чтобы не задеть кольца. Теперь же я хотел оказаться в плоскости кольца Б. Последует ли Боб – или тот, кто им командует, – за мной? Начиналась увлекательная игра в догонялки!

Несколько секунд спустя Боб тоже включил двигатели, и мы понеслись. Навигация в кольце Б трудна. Крупные обломки разбросаны довольно далеко друг от друга – на несколько сотен метров. От них я могу уклоняться. Грузовая палуба служила надежной защитой, все антенны были сложены, и поэтому мелкие частицы стоили бы мне только немного краски.

Самый большой вред приносят куски размером с гравий. Они повсюду, и иногда их разделяет несколько метров. Даже включив радар и зрительные сенсоры на полную мощность, я с трудом могу полностью засечь их.

Примерно каждую минуту появлялись достаточно большие обломки, способные повредить мне, а по грузовой палубе, оставляя вмятины, непрерывно били пылинки и осколки поменьше. На всякий случай я посадил на палубу два модуля, чтобы они отбивали куски льда, которые я не успею обнаружить.

У меня не было времени следить за Бобом, но редкие взгляды в его сторону показывали, что он приближается – отчасти потому, что он не обращал никакого внимания на эти удары. У меня на глазах почти сантиметровый осколок попал в его третью ногу сразу над основанием. Почти всю нижнюю часть ноги срезало, но Боб и не подумал уклониться.

Сейчас он был менее чем в десяти метрах от меня, а я использовал все свои возможности обработки информации, чтобы уклоняться от частиц кольца. Поэтому я не смог увернуться, когда он налетел на меня на всей мощи ионных и вспомогательных двигателей. Конечно, я попытался уйти, но он предвидел этот маневр и ударил меня в бок, сбив антенну.

– Боб, берегись! – открытым текстом передал я и полностью опустошил третий двигатель, чтобы уйти от ледяной глыбы в половину меня размером.

Боб не стал уклоняться. Глыба льда ударила по его верхней части, срезав грузовую палубу и уничтожив антенны. Его мозг разлетелся на тысячу частей, присоединяясь к другим частицам в кольце Б. Обломки разнесло повсюду, и полуметровый кусок льда задел верх контейнера на моей грузовой палубе, раздавив один мой мобиль и сбросив другой в пространство.

Я пытался понять, могу ли вернуть свой мобиль и, может, подобрать двигатели Боба, когда почувствовал, что по мне что-то ползет. Прежде чем я смог отреагировать, уцелевший мобиль Боба подсоединился ко мне и кто-то посторонний проник в мой мозг.

Теперь моим единственным независимым органом оставался поврежденный мобиль. Я осмотрелся. Тарелку антенны разнесло, но я слышал потрескивание низкоскоростного потока информации. Приказ с Дионы.

Я проверил манипуляторы. Два все еще действовали – левая передняя рука и одна средняя. Базовый шарнир правой руки мог двигаться, но все остальное бестолково болталось.

Пользуясь исправными манипуляторами, я выбрался из грузового модуля и пополз по палубе, уходя из поля зрения верхнего глаза. Изображение обновлялось ежесекундно, поэтому тот, кто управлял кораблем, скоро должен был меня обнаружить.

Заработали вспомогательные двигатели, сотрясая все вокруг. Я вцепился в решетку палубы одной ногой. И увидел, как улетает в пространство последний мобиль Боба. Если у него нет на Мимасе запасной копии, бедняга Боб погиб безвозвратно.

Мой последний нетронутый мобиль перевалился через край палубы – только палуба мне не принадлежала.

Рядом со мной оказался Эдвард.

– Найди способ вернуть контроль над кораблем. Я задержу дистанционное управление.

Я не спорил. Эдвард полностью сохранил самоконтроль, а я знаю свой корабль лучше его. Поэтому я пополз дальше по решетке палубы, а Эдвард направился к мобилю.

Схватка? Да какая там схватка… Маленький туристический бот Эдварда противостоял моему мобилю, предназначенному для перевозки грузов и ремонтных работ. Если можешь что-то отремонтировать, можешь и повредить. У моего бывшего мобиля были мощные манипуляторы, встроенные инструменты и очень прочный корпус. Эдвард состоял из дешевых композитных материалов. Тем не менее он не мешкая вытянул руки и устремился к голове мобиля. Мобиль перехватил его двумя передними конечностями и отбросил. Эдвард ухватился за палубу, чтобы его не унесло в пространство, и снова ринулся в драку.

Они вновь схватились, и на сей раз мобиль вцепился руками в манипуляторы Эдварда и дернул. Слабые алюминиевые суставы Эдварда не выдержали, и одна его нога улетела по собственной орбите.

Думаю, в этот миг Эдвард понял, что ему не пережить эту схватку, – он вдруг перешел в наступление, царапая мобиль оставшимися конечностями и нанося ему повреждения. Он разорвал энергетический кабель у одной конечности и вставил клешню в шарнир другой, а мобиль тем временем методично разбирал его на части. Наконец отыскал главный силовой контур и разорвал его надвое. Эдвард обвис, и мобиль отбросил его в сторону.

Потом направился к контейнеру и подключился к нему, пытаясь вывести из строя системы жизнеобеспечения. В смысле враждебных действий мозг гениального идиота-ученого ему и в подметки не годился, зато у него были очень надежные системы защиты содержимого контейнера. Любой приказ, который мог нарушить параметры этой биологической системы, отвергался. Мобиль потратил несколько секунд на разговоры с мозгом, пытаясь убедить его убить человека. Наконец отказался и принялся разъединять зажимы, которые соединяли контейнер с палубой.

Я видел это урывками через решетку, двигаясь к отделам электроники главного мозга.

Почему мобиль не пытался меня остановить? Потом я сообразил. Посмотрев на мою первоначальную схему, вы увидите, что главный мозг защищен сверху бронированной крышкой из нескольких слоев баллистической ткани, а с боков – другими отделами электроники. Чтобы добраться до мозга, нужно либо отключить замки безопасности крышки, либо разобрать систему радаров, радио, гироскопы и запасной генератор.

Правда, во время последнего ремонта я этот генератор продал. Главный и вторичный генераторы достаточно надежны, а таскать на себе еще двадцать килограммов на случай катастрофы показалось мне нерентабельным.

Поэтому мне ничего не мешало пробраться в пустой отсек и отодвинуть лежавшие в нем запасные клапаны и подшипники, чтобы добраться до главного энергетического канала. Я осторожно отключил этот канал, и главный мозг перестал действовать. На слепом безмозглом грузовике, несущемся сквозь кольцо Б, остались два искалеченных модуля.

Если мой противник заметил отсутствие главного мозга, он никак этого не показал.

Он раскрыл два из четырех зажимов и как раз работал над третьим, когда я снова выбрался на грузовую палубу. Но он знал, что я здесь, и, когда я оказался в двух метрах от него, повернул голову и набросился на меня. Мы схватились; каждый пытался порвать кабели, соединяющие сенсоры головы с туловищем. У него было четыре функционирующих манипулятора против моих двух с половиной, от него требовалось только затягивать схватку, пока не истощится моя энергия или пока обломки из кольца не сметут нас.

Мне пришлось отсоединить недействующую конечность, чтобы освободиться от его хватки; я пятился, он наседал, пытаясь загнать меня в угол палубы. И тут у меня возникла идея. Я отсоединил вторую конечность и ухватил ее за конец. Он не понимал, что я делаю, пока я этой конечностью не ударил его по глазам. Линзы треснули, его движения стали более медленными и неуверенными: он словно передвигался теперь ощупью.

Я снова ударил его конечностью, нацеливаясь на уязвимые соединительные шарниры, но они оказались прочней, чем я ожидал, потому что даже после дюжины тяжелых ударов мобиль продолжал медленно теснить меня.

Я попробовал снова ударить, но он перехватил мою импровизированную дубину. Мы боролись за нее, но он прочнее держался на палубе. Я почувствовал, что начинаю скользить и выпускаю решетку. Противник опрокинулся навзничь, потащив меня за собой. Не отпуская дубинки, я перебрался ему на спину и всадил манипулятор в головной процессор.

После этого оставалось только убедиться, что контейнер по-прежнему поддерживает жизнь. Потом я подключился к главному мозгу и перезагрузился. Захватчик не тронул мою память, поэтому, если не считать нескольких расплывчатых моментов перехода, я снова стал самим собой.

Шаттл был огромен – большой корпус в форме ската с зияющим люком для забора атмосферы и дверью на спине, открывающейся в большой грузовой трюм, способный вместить десяток таких грузовиков, как я. Двигался он с быстротой и изяществом, говорящими о практически неограниченных запасах ядерного и простого топлива.

– Я Симург. Ты Сиротка Энни? – спросил шаттл.

– Я самый, Энни.

– У тебя есть для меня груз.

– Он здесь. Бот Эдвард не долетел – по дороге у нас была в кольце небольшая ссора с другим грузовиком.

– Я видел. Груз уцелел?

– Твой маленький человек в порядке. Но возникает вопрос оплаты. Эдвард обещал мне пятьдесят граммов, и это было до того, как я разбился, столкнувшись с бедным Бобом.

– Могу дать тебе гелий в кредитах и подвезти, если потребуется.

– Далеко подвезти?

– Куда пожелаешь.

– Куда угодно?

– У меня ядерный двигатель. Куда угодно означает в пределах облака Оорта.

Так девятнадцать дней спустя я миновал орбиту Феба, двигаясь со скоростью больше шести километров в секунду на долгом пути к Урану. Семь лет – достаточно времени, чтобы все отремонтировать и перейти на сберегающий режим. Я купил у Симурга щегольский новый мобиль и решил, что соберу два работающих мобиля из трех, поврежденных во время схватки.

Аэростат-6 перевел моим владельцам кредиты за гелий, так что полученная большая прибыль поможет им пережить годы моего бездействия. А когда я доберусь до места, снова начну зарабатывать.

О чем я действительно жалею, так о потере не поддающихся исчислению активов, которые накопил в системе Сатурна. Но коль приходится переселяться, лучше это делать налегке.