Я удивленно уставился на профессора, не понимая причины его восторга. Цвета тоже смотрела на меня с довольным видом, явно чему-то радуясь.

– О чем это вы? – спросил я недоуменно.

– Коллега Тим, помните, мы говорили про плетение, которое вы вели? В паучьем лесу и при ловле саламандры? – спросил профессор, с победным видом глядя на меня.

– Потом еще в форте разведчик тоже это заметил, – добавила Цвета.

– Ну, помню. Всю душу из меня вытрясли тогда. Но я же ничего такого не плел. – Мне и вправду было невдомек, в чем тут дело.

– Так вы только что сделали набросок плетения! – возмущенно воскликнул Апик и посмотрел на меня, как на упрямого ребенка.

После этого Апик, Цвета и даже Лайна долго объясняли мне суть вопроса, а я упорно не понимал, о чем идет речь. Под конец все устали от моей беспробудной тупости, и за ликвидацию полной магической безграмотности взялась наш самый опытный педагог, тетушка Хтана. После этого дело пошло на лад.

Маги мира Ворк осуществляют свои магические действия согласно определенному ритму, заложенному в каждом человеке. Этот ритм состоит из биения сердца – что является основой. Также в ритм входят колебания волн в мозге и нервной системе, ток крови в венах и артериях и еще многие условия, о некоторых из которых земная наука даже не подозревала. Все это настолько сложно, что наиболее простым управлением этого аритмичного беспорядка является магическое пение – строгая наука, где не только каждая нота, но вдох и выдох, паузы и движения тела – все занимает свое четкое место и все нужные ритмы учтены и прочно заучены. Именно умение уловить эти ритмы и отличает мага от немага. Даже имея магический дар, многие тратят годы на напряженное обучение, чтобы научиться произвести хотя бы простейшее магическое действо. Вот потому так и ценятся сильные маги, у которых умение уловить нужные магические ритмы в крови. Умение вызвать магический резонанс у природных магических полей определяет силу мага, которая зависит только от внутренних способностей организма, то есть от таланта и более ни от чего. Магия похожа на песню, а чтобы петь, нужен голос, и критерии отбора магов совсем не те, что у певцов. Отличие магии от песни в том, что при первой же ошибке исполнителя магическая песня перестает быть магией, но при этом маги прекрасно понимают, что является простой песней, а что имеет отклик у природных сил. Когда я напевал этот жуткий мотивчик, все природные маги интуитивно почувствовали, что он великолепно ложится на внутренние магические ритмы.

– Эта глупая песенка и есть загадочная магия? – спросил я и при этом сам почувствовал, как мои глаза удивленно выпучились.

– Языка, на котором вы плели свою непонятную магию, я не знаю, наверное, какой-то тайный горский диалект, но результаты вашей магии я неоднократно видел сам! – с гордым видом сказал профессор, и ледяные стекла на его очках победно блеснули.

– Вы сейчас пойдете и продемонстрируете перед всем симпозиумом ваше магическое плетение, и пусть после этого доктор Дельф попробует нам отказать, – громыхнул голос тетушки Хтаны.

– Я должен петь это со сцены? Ни за что на свете! – искренне воскликнул я, испуганно озираясь. Петь песню группы «Белые тапки» было выше моих сил.

Дальнейшие события я помню смутно. Меня уговаривали, а я отнекивался, как институтка от непристойного предложения. Цвета упрямо твердила о необходимости выступления, Лайна мягко уговаривала просто попробовать, Апик настаивал, постоянно упоминая о необходимости повышения опыта публичных выступлений, а тетушка Хтана успокаивала меня, как опытный педагог успокаивает истеричную студентку перед серьезным экзаменом. Я действительно находился на грани истерики, как только представлял себе, что буду исполнять репертуар группы «Белые тапки». В конце концов, они меня уговорили только потому, что воздействовали на совесть – дескать, я всех их тут собрал и сам же пытаюсь все испортить. Но все равно я ужасно нервничал.

«Ноги моей в этом мире больше не будет!» – только и мог тихонько бормотать я в тот момент.

Потом тетушка Хтана с профессором Апиком переглянулись и, оставив меня под присмотром Цветы и Лайны, убежали устраивать выступление, а я никак не мог заставить себя войти в зал симпозиума. Посмотрев на эти терзания, лечащий жрец и служитель Некро крепко взяли меня под руки с двух сторон, ввели в зал заседаний и усадили в первый ряд, сев по бокам и продолжая крепко удерживать меня за локти. Я несколько раз порывался убежать, но девчонки крепко меня держали, а тащить их через весь зал было просто неприлично.

– Мы забыли дать слово спасителю нашего уважаемого профессора Апика, – встав со своего стула, сказал доктор Дельф после очередного докладчика таким ехидным голосом, что я чуть не выбежал из зала вместе с целительницами, прилипшими к локтям. – Может быть, он убедит меня, что лед жидкий, огонь твердый, а магия вовсе не наука. Прошу на сцену, уважаемый коллега Тим.

Последовавшие за этим пять минут я до сих пор считаю самым грандиозным позором в своей жизни. Я поднялся с места и на дрожащих ногах взошел на сцену, как на эшафот. Постояв некоторое время под взглядами сотни внимательных глаз, я открыл рот, но не смог издать ни звука, потом закрыл рот с глупым видом и чуть не решился уйти все равно куда, только бы отсюда подальше. Зал смотрел на меня в напряженной тишине.

«Соберись, тряпка!» – обругал я себя, и дело понемногу пошло на лад.

– Девочка Карина… – пропел я почему-то фальцетом и пустил петуха. Горло перехватило, я закашлялся, в этот момент в зале послышались смешки.

«Ну ладно, сейчас я вам устрою шоу», – рассердившись, подумал я и стал притопывать и прихлопывать, делая характерные движения тазом и плечами, точно такие же, какие выделывали на увиденном у дочери клипе девчонки из группы «Белые тапки». Поймав ритм, я спел первый куплет и с ужасом понял, что дальше слов не знаю. От безысходности я стал петь его снова, а потом опять и опять повторял ненавистные слова. Я пел, пытаясь дублировать движения нелепого танца, который у полуголых девчонок в блестящих одеждах из ненавидимой мной всеми фибрами моей души группы «Белые тапки» получался легко и изящно. Внезапно на сцену выскочил Рыжик и радостно стал прыгать вокруг меня, создавая полный эффект подтанцовки.

Зал, полный ошарашенных магов, наблюдал за сценой, на которой творилось форменное безобразие. Джисталкер в дырявом плаще, гремя в такт амуницией, беззастенчиво вилял бедрами и махал руками, изредка хлопая в ладоши, и повторял одни и те же глупые слова, по счастью, не понятные никому из присутствующих в зале. Вокруг него прыгал здоровенный рыжий кот, о которого несуразный певец иногда спотыкался. Кот частенько весело мяукал, добавляя в это странное шоу не только подтанцовку, но и подпевку. Через пару минут шоумен увлекся и прыгал уже по всей сцене, амплитуда движений его бедер становилась все больше, а взмахи рук все шире. Дырявый плащ развевался за ним, как флаг над сумасшедшим пиратским фрегатом. Под конец представления танцующий певец выдохся и проговорил напоследок все тот же куплет уже как стихотворение. Шоу закончилось.

«Если сейчас хоть кто-то что-нибудь скажет про мое выступление, я сначала его убью, а потом сделаю себе ритуальное харакири», – подумал я и замер в ужасе.

В зале царила напряженная тишина. За столом Магического совета тоже никто не двигался, и все удивленные лица почтенных корифеев магической науки были устремлены на мою скромную персону. Потом глава Магического совета шевельнулся и встал со своего огромного кресла.

«Это песец, причем пушной полностью», – подумал я и весь покрылся холодным потом.

– Коллега Тим, вы абсолютно точно не маг. То, что здесь было продемонстрировано… – начал доктор Дельф и сделал паузу, после которой мое сердце, разок гулко ухнув, свалилось в какую-то бездну, – несмотря ни на что, является невероятным научным достижением. Использование переменной в линейном магическом уравнении поля – новое слово в магическом плетении. Грандиозно! – продолжил Дельф и в полной тишине громко хлопнул в ладоши три раза.

После его слов зал взорвался аплодисментами. Кот, хитро взглянув на меня, вдруг поклонился. Я, следуя примеру этого рыжего чудовища, тоже отвесил глубокий поклон в зал, и под неутихающие овации мы продолжили эти упражнения в течение еще пары минут. Пока мы с Рыжиком купались в лучах абсолютно незаслуженной славы, тетушка Хтана насела на доктора Дельфа с одной стороны, а с другой ему что-то напряженно говорил профессор Апик. Глава совета только согласно кивал, с удивлением глядя на меня. Аплодисменты немного поутихли, я сошел со сцены и уселся в первом ряду между радостными Цветой и Лайной. Но это было лишь затишье перед бурей. Овации грянули с новой силой, мне пришлось подняться и снова выйти на сцену, где я провел еще пару минут, кланяясь и принимая поздравления вместе с донельзя довольным Рыжиком. Потом аплодисменты опять начали стихать, я сошел со сцены и второй раз уселся между гордыми мной девушками-целительницами. Когда, еще немного пошумев, зал стих окончательно, со своего места поднялся председатель Магического совета, зорким взором обвел аудиторию и поднял руку, требуя тишины. К этому времени я немного отошел от шока, но все равно не думаю, что хоть чем-то в этот момент напоминал светящуюся вдохновением звезду эстрады. Лучше всего мое тогдашнее состояние характеризует выражение «внезапно стукнутый пыльным мешком из-за угла».

– То, чему мы только что все явились свидетелями, бесспорно, большой вклад в современную магическую науку. Если у почетного симпозиума есть возражения, то я хотел бы услышать их именно сейчас. Ну-с, прошу… – И доктор Дельф замер в ожидании.

После его слов в зале стало так тихо, что я смог по достоинству оценить меткое выражение «звенящая тишина». Секретарша-гномочка достала откуда-то из-под своего столика огромные песочные часы, перевернула их и с громким стуком поставила на стол Магического совета. Пока песчинки пересыпались из верхней в нижнюю колбу, зал напряженно молчал. Мы с замиранием сердца следили за тем, как песок тонкой струйкой падает из узкого горлышка и на плоском дне большой колбы образуется сначала маленькая кучка песка, потом она покрывает все дно и, превращаясь в небольшую горку, продолжает расти в полной тишине.

Когда последняя песчинка упала на вершину песчаной горки, доктор Дельф откашлялся и продолжил:

– Я, глава Магического совета, принимаю решение считать вклад в магическую науку воина Тима достойным того, чтобы по его просьбе создать «Камень света», – торжественно произнес доктор Дельф, потом улыбнулся и добавил: – Ну и сам приму участие в этом интереснейшем эксперименте.

После его слов зал взорвался аплодисментами. Все аплодировали стоя.