За последние десять лет мы похоронили плеяду великих актеров. Смоктуновский, Леонов, Пельтцер… много, очень много ушло великих. Юра Демич – для меня особенная потеря. Мы с ним дружили. У нас многое перекликается. Наверное, получится так, что нынешние звезды – Певцов, Соколов, три «М»: Миронов, Меньшиков и Меньшов – станут мостиком через мое поколение к людям, рожденным другим временем и окруженным совсем иными ценностями. Без нашего романтического настроя, без ночных гуляний по городу, без гитары у костра. Многое у нас шло через сопротивление: это нельзя, то запрещено, тут подслушали. Ночью сидим в компании у историка Эйдельмана – это для нас событие! У них ничего подобного не было и, вероятно, не будет.

Действительно ли вырос качественно другой пласт актеров? В начале девяностых, когда рухнула страна, отовсюду раздавалось: звезды кончились, звезд в советском масштабе, когда обожает вся страна, уже не будет. И вдруг появились Безруков, Миронов. Но, с другой стороны, молодых кумиров и послать могут, поскольку не узнают, ведь нет того проката, нет того обожания. Андрей Миронов – народный герой. Сейчас тоже есть герой, но на телевидении, и там он «последний».

…Приходишь домой, тыкаешь в пульт, ища свою по духу программу. Поскольку уже пару раз успел обжечься о доморощенные сериалы, ты их просто промаргиваешь. И дальше выясняешь, что по десяти оставшимся каналам идет американское кино. И сегодняшнее поколение – 12-летние, 13-летние, 15-летние, те, которых мы на американский манер называем тинейджерами, будут знать, на какой стороне задницы родинка у Тома Круза, но не помнить, кто такой Евгений Павлович Леонов. Моему сыну покажи Бориса Андреева, Петра Алейникова – Андрей их не знает. Притом что он – из актерской семьи, через наш дом прошли чуть ли не все знаменитости страны.

То, о чем я сейчас размышляю, для меня серьезная проблема, важная часть моей профессии. Голливуд – кузница миллионов, фабрика грез, кто спорит? Почему платят кучу денег их звездам? Прежде всего за уникальность профессии. Лицедейству не научить. Пусть ты десяти пядей во лбу, отличник, прочтешь всего Станиславского, вызубришь все, что касается Шекспира, и критику всех работ Смоктуновского, от этого ты не станешь артистом! Надо, чтобы Боженька поцеловал. Актерское мастерство – один из тех редких предметов, который невозможно вызубрить. Если я – человек с руками и ногами, более-менее нормальный, не больной физически и психически, то могу научиться почти любой профессии. Могу стать водителем троллейбуса (не хочу никого из них обидеть), могу стать приличным токарем, могу оказаться инженером, врачом. Если я дружил с математикой в школе, могу податься в компьютерщики. Я, кстати, хорошо учился в школе. Но для нашей профессии отметки в аттестате не имеют никакого значения.

Значит, платят за уникальность? Но не только. Голливуд – если под словом «Голливуд» подразумевать американский кинематограф – это мощнейшая пропаганда именно американского образа жизни. Естественно, идет давилово на весь мир. Теперь они, надо признать, завоевали Россию. Ощущение, как от диверсии. Невольно в тебе рождается патриотизм, которого прежде не замечал. Конечно, это профессиональный патриотизм, а не безрассудный шовинизм.

Вы спросите: а если они снимают такой замечательный фильм, как «Крамер против Крамера», где Дастин Хоффман судится из-за ребенка со своей бывшей женой, Мерил Стрип, – в чем там идеология? В чем там давилово? Если снимают вестерн, значит, это Америка полуторавековой давности. Ничего подобного. Как судится Хоффман, так судятся только в Америке. Я смотрю «Охотника на оленей» или «Апокалипсис», и для меня это абсолютно тот же вестерн, просто в нем подряд – «бах-бах» – не стреляют. Но это – вестерн. И если в нем играют такие мощные фигуры, как Джек Николсон или Марлон Брандо, наши дети будут играть в их персонажей. Во всяком случае, не в Чапаева, как раньше. По-моему, все, что я сейчас написал, лежит на поверхности. То есть бесспорно.

Почему я сказал про «Охотника на оленей» или «Апокалипсис»? В них показана вьетнамская война. И ты будешь на стороне американцев, а не этих вьетконговцев. Причем осознаешь это подспудно.

Женю Миронова так, как Ди Каприо, никогда не признают. Достаточно спросить стайку 13-летних девочек. Я не говорю ни про Леонова, ни про Смоктуновского. Никто из них и фамилий таких не знает. Зато в курсе, с кем сейчас Брюс Уиллис. Девочка уже не влюблена в Янковского, да и в тех, кто помоложе, из родных осин, а будет хотеть замуж за Брэда Питта. Меня девочка знает только потому, что в детстве видела «Электроника». Раз – в детстве зацепило, два – она снова по телику меня увидела, потом вновь мелькнуло знакомое лицо, предположим, где-то на концерте, рядом с любимыми «нанайцами», так оно и пошло и поехало. Я же еще песни пою.

Покуда руководители нашего государства не задумаются о том, почему во Франции помнят наизусть каждую песню Эдит Пиаф, знают каждую картину Ива Монтана и Жана Габена, да еще ими гордятся, никаких сдвигов в культуре нашей страны не произойдет. Во Франции работает государственный закон: не более двадцати процентов кинопроката отдавать зарубежному – не американскому, вообще зарубежному – кино. В эти двадцать процентов войдет итальянское, японское кино – Курасава и Феллини. А восемьдесят – для того, чтобы они на руках носили Алена Делона и Бельмондо. Там все поколения французов обожают своего Депардье. А у нас готовы лизать ж… их же Депардье, пьяным приехавшему на фестиваль. «Вот настоящая звезда». Что крайне обидно, поскольку мировой кинематограф во многом вырос из Эйзенштейна, из Пудовкина. Из Калатозова, из его фильма «Летят журавли». Когда «Летят журавли» побеждали на Каннском фестивале, там все «по-русски» говорили. «Журавли» не делались на продажу, хотя фильм стал в тот год лидером кинопроката. Сейчас о нашем кинематографе плохо судят еще и потому, что его не знают. Знают только тех, кто с западными звездами «вась-вась». Вместе пьют и вместе угощаются.

Пока государство раскачается, пока наши олигархи поделят нахапанные бабки, а потом решат, что все-таки пора отстраивать страну, два поколения окажутся потерянными. Это и есть антипатриотизм. Извините, ни Чапаева – Бабочкина, ни Петра Алейникова с Борисом Андреевым, ни Смоктуновского с его фильмом «Девять дней одного года» и «Берегись автомобиля» уже никто знать не будет. Кто вспомнит, что ни один фильм Андрея Миронова не получил ни одной премии ни на одном фестивале. Кто вспомнит фильмы Анатолия Дмитриевича Папанова! А огромная страна ими жила, бегала, искала, в каком кинотеатре идет фильм, который не успели посмотреть. Сегодня прокатчик боится взять отечественный фильм, потому что основной зритель – молодежь, а они на него не пойдут, они не знают свое кино, у них нет ностальгии. Она осталась лишь у нашего поколения, пожилых и небогатых зрителей.

Мы своими руками убили родное кино, потому что в последние советские застойные годы ничего приличного не снимали. Потом – сумасшествие 90-х, когда напичкали кинотеатры таким количеством дерьма, что хочешь не хочешь, зрители откатились к профессиональному американскому кино… Но профессиональное кино мы отныне не смотрим. Мы смотрим, к сожалению, в основном третьеразрядное барахло. А хорошее кино – его все равно не больше пяти процентов.

Если вспомнить ранние застойные годы, то и тогда снимались хорошие фильмы. Тот же Тарковский вырос в те времена. Может, еще только в конце 80-х, редко-редко появлялось что-то приличное, и так до той поры, покуда все не развалилось. Раньше существовал «Мосфильм», сейчас он – концерн. Распродается студия Горького. В ее павильонах давно уже не снимают кино. Слава богу, сериалы стали делать. А так пустовали студии, их начали использовать как ангары, как какие-то склады. В кинотеатрах продают мебель и автомобили. Я отнюдь не ратую за возвращение советской власти. Но я считаю: государство должно задуматься, что не хлебом единым… Что, теряя собственный дух, мы теряем и веру в свою страну. Появилась плеяда молодых режиссеров, снимающих кино профессионально, но это кино не несет такого заряда, как, предположим, «Я шагаю по Москве». Оно все равно какое-то бандитско-страшное, давящее, да и режиссеры, в общем-то, средние, чему здесь радоваться? Большая часть молодых – дутые фигуры, порождение тусовки. Если бы они учились у тех, кому в их возрасте запрещали снимать, то из двоек бы не вылазили. Сегодня новый Шукшин не появится, он уже давно спился. Остался минимум профессионалов – небольшой перечень режиссеров, которым государство обязано каждый год давать деньги, чтобы они снимали фильмы. Но я не назову имена, списков быть не должно. Все должно происходить органично.

Мало, чтобы государство выделяло деньги на кино, надо, чтобы кинематографом руководили люди, которые в этом деле понимают. Прежде существовало такое понятие, как «худсовет», и оно было далеко не бессмысленным. Худсовет – это не только вырезать то, что против советской власти, худсовет – это прежде всего художественный совет, он определяет по чисто профессиональным параметрам, имеет ли право на существование та или иная работа. Сегодня подобный критерий отсутствует. Оттого мы и смотрим с утра до вечера эстрадное г… Ух ты, какой Пупкин! Но тогда возьмите за образец Майкла Джексона, и где будет Пупкин? Надо с пяти лет каждый день по десять часов работать. Вот и получится Майкл Джексон. А он хочет быть похожим только потому, что фальцетом поет? Мы смотрим серость, раскрученную и всю в сверкающих костюмах. Ужас. Пошлые тексты, мелодии никакие. У самых больших звезд нынешней эстрады больше двух песен за пять лет запомнить невозможно. У нас даже нынешний главный композитор эстрады с характерной фамилией. Конечно, все можно отнести к издержкам времени, проблемам переходного периода, который, к сожалению, проходит: а) слишком долго; б) слишком уродливо.