Глава 4

Любите «плато»

С детства нас заставляют прилежно учиться, чтобы получать хорошие оценки. Нам говорят, что нужно успешно окончить школу и поступить в вуз. Потом мы получим хорошую работу. А она нужна нам для того, чтобы купить квартиру и машину. Снова нам говорят, что мы должны сделать, чтобы получить награду. Мы оказываемся в аду «планов на жизнь».

Жизненные планы, конечно, важны. Необходимо уметь добиваться поставленных целей. Но истинный смысл жизни, каким бы он ни был, следует искать в самой жизни. В том, чтобы ощущать себя живым. Нам тысячами разных способов говорят, что мы должны ценить результат, награду, момент торжества. Но даже после того как игрокам в американский футбол удается завоевать Суперкубок, у них появляются новые задачи, а потом другие и т. д. Если жизнь складывается удачно и в ней есть настоящее мастерство, большая ее часть будет проведена человеком на ровном «плато», причем с удовольствием. Если нет, то значительная ее часть пройдет в нескончаемых и деструктивных попытках избежать ровных участков. Остается вопрос: когда в воспитании, в обучении, карьере нас научат ценить и даже любить «плато», эти длинные отрезки жизни, на которых мы проявляем настойчивые усилия?

Я уже в зрелые годы стал заниматься айкидо — настолько сложным видом спорта, что в нем совершенно невозможно насладиться быстрым успехом, поэтому нахождение на «плато» наполняет острым чувством облегчения. Когда я только начинал заниматься, я, конечно же, предполагал, что буду уверенно прогрессировать. Мои первые «плато» тогда были относительно короткими, и я их просто не замечал. Однако через год-полтора я был вынужден признать, что нахожусь на абсолютно ровном и чрезвычайно продолжительном отрезке пути к мастерству. Тогда я испытал сильнейшее разочарование, но проявил упорство и все-таки добился определенного рывка в обучении. Столкнувшись во второй раз с ситуацией, когда я перестал прогрессировать, я сказал себе: «Черт! Еще одно “плато”». Через несколько месяцев вновь появился прогресс, а потом снова настало неизбежное «плато». И тут случилось нечто замечательное. Я поймал себя на мысли: «Еще одно “плато”? Замечательно! Я буду просто оставаться на нем и продолжать тренироваться. Рано или поздно произойдет еще один рывок». Это был один из ключевых моментов моего жизненного пути.

Радость регулярных тренировок

В то время моя школа айкидо насчитывала всего восемнадцать месяцев с момента образования, и в ней не было учеников, которые обладали бы поясом выше, чем синий. Черные пояса были только у наших учителей, и они казались нам небожителями. Я никогда даже помыслить не мог, что могу подняться до их уровня. Так я и жил, довольно одержимый и нетерпеливый человек, привыкший достигать целей легко и быстро, — неожиданно для себя регулярно и упорно тренируясь безо всякой особой цели, просто ради самих занятий. Проходили месяцы, но в стабильном ритме моих тренировок ничего не менялось. Это было для меня почти откровением. Бесконечная череда занятий приносила чувство наслаждения именно тем, что была в дзен-буддистском смысле «ничем не примечательной».

Я ходил на тренировки три или четыре раза в неделю. Занятия шли с семи до девяти часов вечера. Когда приходила пора ехать в спортивный зал (додзе), меня начинали оставлять проблемы и суета уходящего дня. Даже сам процесс складывания белой хлопковой формы успокаивал мое дыхание и приносил чувство умиротворенности. Поездка занимала обычно около получаса. Я ехал через мост в город, преодолевая длинный холм, а затем спускался на длинную и шумную улицу, известную тем, что на ней было много автосалонов. Я поднимался на второй этаж, в зал, и как будто бы попадал в заповедник, в место, которое одновременно было бесконечно родным и знакомым мне и в то же время отличалось от того, что меня окружало в обычной жизни.

Мне все здесь нравилось. Сам ритуал, который всегда был одним и тем же и каждый раз новым: поклон при входе, переодевание в форму ги в раздевалке. Мне нравилось выходить оттуда и видеть, что некоторые ученики уже начали разогреваться. На татами я еще раз с удовольствием кланялся, ощущая его упругость. Мне нравилось занимать свое место в длинном ряду учеников, сидящих на татами в позе сейдза (на коленях). Я любил смотреть, как входит наш учитель, как он и ученики обмениваются ритуальными поклонами. После этого начинались подготовительные упражнения. Во время тренировки я слышал энергичные удары своего сердца.

Так было не всегда. Иногда я чувствовал апатию. В такие моменты я готов был делать что угодно, только бы не оказаться сегодня на татами. Увы, иногда я уступал. И я проводил вечера впустую, занимаясь всякой ерундой.

Однако я хорошо знал, что стоит мне преодолеть апатию, как я буду вознагражден маленьким чудом. Я понимал, что как бы ни чувствовал себя, поднимаясь по лестнице на второй этаж в додзе, через два часа, после сотен бросков и падений, я выйду из зала, полный энергии и таких позитивных ощущений, что даже самый унылый вечер будет казаться мне полным волшебства.

Я повторюсь: эта радость не была напрямую связана с моим прогрессом в занятиях или достигнутыми целями. Для меня, например, было полной неожиданностью, когда однажды после марафонской тренировки в выходной день учитель пригласил меня и еще одного ученика в тренерскую и вручил нам коричневые пояса, обозначавшие вторую степень в айкидо. Однажды вечером спустя год после этого события четверо наиболее продвинутых обладателей коричневых поясов, включая меня, туманно заговорили о том, что, возможно, когда-нибудь мы сможем получить и черный пояс. Эта мысль и волновала, и пугала. Когда после этого разговора я пришел на тренировку, то испытал новое чувство: честолюбие, который незаметно стало пожирать меня изнутри.

Возможно, это было совпадением, но через три недели после разговора все мы — четверо его участников — получили различные травмы: перелом пальца ноги, порванная связка в локтевом суставе, сломанная в трех местах рука и выбитое плечо (у меня). Эти травмы послужили для нас хорошим уроком. После выздоровления мы вновь вернулись к спокойным, неамбициозным тренировкам. И только через полтора года мы все четверо получили черные пояса.

Это не значит, что мы тренировались без усердия. Помните: пофигист добирается до первого «плато» и комфортно пребывает там, перестав трудиться. Несмотря на все наши недостатки, мы все-таки постоянно совершенствовались, а значит, твердо шли по пути мастерства. В отличие от пофигиста, мы упорно трудились и делали все, что было в наших силах, чтобы в полной мере постичь искусство айкидо. И мы хорошо усвоили печальный урок. Теперь мы даже хотели оставаться на нашем очередном ровном «плато» столько, сколько это было необходимо. Амбиции, конечно, все равно бурлили в нас, но они были укрощены. Мы снова наслаждались процессом тренировок. И полюбили свои «плато». Мы прогрессировали.

Этот фундаментальный парадокс жизни особенно ясно проявляется в боевых искусствах. Однако, я думаю, он присутствует и в других видах человеческой деятельности: мышлении, физической активности, эмоциональной сфере и духовной жизни. И несмотря на ту безжалостную и, к сожалению, эффективную борьбу нашего общества с мастерством, среди нас все еще находятся миллионы людей, которые, достигая вершин в работе, любят процесс не меньше, чем результат. Жизнь у таких людей обычно особенно яркая и приносит им настоящее удовлетворение.

«Для меня это минуты наивысшего счастья, — рассказал мне один мой друг-писатель. — Это минуты, когда вся чепуха уходит куда-то. Как только я вхожу в кабинет, то чувствую радость. Это мои книги на полках, это особый запах рабочего места. И все элементы начинают соединяться в тех произведениях, которые я уже создал и только собираюсь написать. Даже если я провожу за работой всю ночь, я не испытываю усталости. Ведь меня ждут все тридцать три удовольствия — от написания одного-единственного предложения до придумывания нового сюжета».

«Многие люди делают что-то, потому им сказали делать это учителя или родители, — говорил призер Олимпийских игр по гимнастике Питер Видмар. — Те, кто берется за какое-то дело ради денег, славы или медалей, не справятся с ним по-настоящему эффективно. А вот когда вы открываете в себе собственное призвание, вы уже не ждете, чтобы кто-то другой решил ваши проблемы за вас. Вы решаете их сами. Конечно, я ставил перед собой какие-то определенные цели. Но в основе всего лежало то, что гимнастика мне нравилась и приносила настоящую радость. Я вообще-то никогда и не думал, что когда-то смогу стать участником Олимпийских игр».

«Для меня важен сам процесс творчества, — рассказывала мне известная художница, которая каждый рабочий день проводит в мастерской по четыре часа. — Когда я берусь за кисти, у меня возникает удивительное ощущение счастья. Мне нравится корпеть над своими работами. Я специально использую это слово “корпеть”. Когда работа выходит хорошо, я чувствую, как она отзывается во мне. Меня вдохновляет сам процесс творчества. Если бы я им не занималась, я бы предала себя».

Когда я был ребенком, мой отец разрешал мне ходить с ним на работу по субботам. Думаю, ходить в офис субботним утром ему было не обязательно. Но его просто тянуло туда. Он работал в страховой компании. И пока отец просматривал почту и документы, я играл с восхитительными вещами тех дней: величественными печатными машинками с прямыми клавишами, ручными механическими калькуляторами, степлерами и дыроколами, а также со старым диктофоном, на котором я мог записывать и воспроизводить свой писклявый голос.

Я любил эти субботние утра, в которых для меня царила тишина, витал запах клея и чернил, ластиков и хорошо послужившего дерева. Обычно я делал бумажные самолетики и запускал их. Но изредка мне удавалось зайти в кабинет отца и просто сидеть там. Я поражался его глубокой концентрации. Он находился в своем мире, расслабленный и в то же время сосредоточенный на открывании конвертов самых разных размеров, прочтении содержащихся в них писем и складывании их в стопки для секретаря. При этом на каждом из них он делал какие-то пометки. Во время работы губы у него были чуть приоткрыты, дышал он ровно, а его взгляд выражал умиротворение. Его руки двигались очень уверенно и даже как-то гипнотически. Я помню, что еще тогда, когда мне было не больше десяти лет, я задавал себе вопрос, смогу ли я когда-нибудь достичь такой концентрации внимания и буду ли получать такое удовольствие от работы. Конечно, мне это было недоступно ни в школе, ни дома во время моих зачастую пустых усилий по выполнению домашних заданий. Даже тогда я понимал, что мой отец — человек с амбициями, который стремится к получению видимого вознаграждения за свою работу, в том числе общественного признания и даже какой-то славы. Но я также понимал и то, что он любит свою работу: ее ритм, получаемые от нее ощущения и саму ее суть. Коллеги моего отца позже рассказывали мне, что он был одним из лучших в своем деле. Надо признать, его стремление к общественному признанию и славе никогда не материализовалось. Но ведь признание не всегда приносит удовлетворение, а слава для многих становится тяжким испытанием. Любовь к вашей работе, желание трудиться даже при отсутствии видимых наград — это и есть самый верный залог мастерства.

Лицо мастерства

Выражение глубокой сосредоточенности на лице отца в те моменты, когда он отдавался любимому делу, нельзя не сравнить тем, что я видел на лицах всех тех, кто находится на пути к мастерству. Даже если они испытывают при этом муки или страдания из-за физического напряжения. Жанр спортивной фотографии почти всегда демонстрирует кульминационные моменты — «счастья победы / горечи поражения». Нам снова и снова показывают лица, искаженные от боли или триумфа. Однако мне кажется, что лицо настоящего мастерства — расслабленное и спокойное, возможно, с легкой улыбкой. В действительности те герои спорта, как представляется, иногда переходят в какое-то другое измерение. Противостоящие спортивному противнику, измученные криками возбужденной толпы, они заставляют казаться простым то, что на самом деле очень трудно и, похоже, выходит за пределы человеческих возможносткй. Этим людям каким-то образом удается создавать гармонию там, где в другое время царил бы хаос.

Когда я готовил для Esquire специальные разделы, посвященные мастерству, я искал фотографии, которые бы наилучшим образом показывали лицо мастерства. Я пересмотрел сотни снимков самых известных и крупных фотоагентств. И среди ставших уже привычными изображений «счастья победы / горечи поражений» я нашел то, что искал. Бегун Стивен Скотт на последнем повороте дистанции в одну милю. Его лицо безмятежно, его тело расслаблено. Прыгун в воду Грег Луганис на краю доски: его лицо спокойно и сконцентрировано. Гимнаст Питер Видмар, выполняющий вольные упражнения: его тело в чрезвычайно напряженной позе, но лицо задумчивое и невозмутимое. Баскетболист Карим Абдул-Джаббар, совершающий свой знаменитый «небесный хук» через руки защищающегося соперника: его лицо светится от внутреннего восторга. Абдул-Джаббар — яркий человек. Я уверен, что он любил деньги, славу и те преимущества, которые приносила ему спортивная карьера. Но «небесный крюк» он любил больше.

Как я уже говорил раньше, цели и планы очень важны. Но они существуют в будущем и в прошлом и недоступны нашим органам чувств. Постоянная практика и тренировки — путь к мастерству — существуют только в настоящем. Вы можете их видеть, слышать, осязать или обонять. Любить ровные участки «плато» — значит любить бесконечное настоящее и спокойно наслаждаться неизбежным прогрессом и достижениями, когда придет их черед (вместо того чтобы жить только их ожиданием). После чего с радостью предвкушать новое «плато». Любить «плато» — это значит любить все самое главное в вашей жизни.

Отправить