67

Когда О’Брайен неторопливо подъехал к тренажерному залу на Шестой улице, уже стемнело и накрапывал дождь. Зал помещался в двухэтажном здании в стиле арт-деко, отремонтированном и выкрашенном в оттенок чуть светлее ломтика свежей дыни. На красной неоновой вывеске под холщовым тентом значилось:

О’Брайен прочитал вывеску, пока проезжал мимо, сделал круг и припарковался за квартал, на Семьдесят первой улице. Он шел под дождем, наблюдая за светом фар, проносящимся по мрачным мокрым улицам, и за неоном, лавой затекающим в темные лужи.

О’Брайен заметил женщину, которая вылезла из машины, припаркованной на противоположной стороне улицы. Женщина обеими руками поправила мини-юбку, зашла под навес, чтобы закурить сигарету, выпустила клуб дыма через плечо и пошла дальше. Ее каблуки отбивали барабанную дробь по мокрому тротуару.

Мужчина в машине отъехал от обочины, газанул на блестящей от дождя улице, потом притормозил у поворота – стоп-сигналы оставили на мостовой красный след – и исчез.

О’Брайен подошел к передней двери зала на Шестой улице. У обочины стояли «Кадиллак Эскалада», белый пикап «Шеви» и желтый «Феррари». Черные буквы надписи на дынного цвета двери, имитирующие японские иероглифы, были составлены из маленьких самурайских мечей. Надпись гласила:

Вход в логово драконов, подумал О’Брайен, открывая дверь в громкую музыку и запах тренировочного пота. Вестибюль напоминал зал славы. На обеих стенах висели фотографии боксеров и знаменитостей мира бокса. Кид Гэвилан. Шугар Рамос. Кид Чоклит. Сталлоне. Али. Мики Рурк. Форман. Шугар Рэй. Анджело Данди. Среди них была и старая черно-белая фотография, на которой Эрнест Хемингуэй стоял на ринге против мужчины помельче. Под фотографией значилось: «Пончо и Папа».

О’Брайен слышал звуки глухих ударов по боксерским мешкам, трескотню груш, звон металла о металл, жужжание машин и рок-н-ролл из динамиков. Поворачивая за угол, ко входу в зал, О’Брайен думал: увидит он Карлоса Салазара поднимающим тяжести, бьющим по мешку или готовым снести ему, О’Брайену, голову.

О’Брайен вошел в зал. За стойкой администратора было пусто. В дальнем конце зала висел большой американский флаг. С десяток мужчин занимались на тренажерах, поднимали штанги или крутили педали велотренажеров, еще человек пять работали с тяжелыми мешками. С беспроводными наушниками на головах, они молотили по мешкам в ритме слышной только им музыки.

В зале было два отдельных ринга. Тренеры на рингах одобряли удары, били сами или издевались над боксерами. В руках они держали доски, а боксеры лупили по ним кулаками в легких перчатках.

О’Брайен встал рядом со свободным мешком. С этого места он старался разглядеть как можно больше лиц. В основном – мужчины. В основном – белые. На обнаженных торсах много татуировок. Тестостерона в воздухе не меньше, чем запаха пота.

Латиноамериканка лет двадцати пяти с прекрасной фигурой, в узких черных шортах и розовых боксерских перчатках, спарринговала с тренером.

О’Брайен прошел через зал, стараясь не казаться человеком, который кого-то ищет. Футах в десяти справа от него мужчина приступил к упражнению на массу бицепса с тридцатифунтовым весом. На плече у него виднелся вытатуированный ирландский трилистник – сходящиеся листочки клевера образовывали «666». В левом ухе у мужчины была сережка из черного оникса в форме глаза.

О’Брайен взглянул мужчине в лицо. Румяный. Американский ирландец. Ширококостный. Плечи как у буйвола.

– Эй, приятель, я тебе кого-то напоминаю? – спросил мужчина с простонародным ирландским акцентом.

– Нет, просто иду мимо, – сказал О’Брайен.

Мужчина промолчал, но подозрительно посматривал на О’Брайена. Потом поднял вес, и сухожилия на шее натянулись, как струны рояля.

О’Брайен направился к центральному рингу. Тренер как раз закончил раунд спарринга с мужчиной, который явно служил в армии. Бритоголовый. На правом предплечье татуировка – американский флаг, а под ним эмблема спецназа. На левой руке – маленькая карта Ирака и даты «2006–2007». Мужчина снял перчатки, вытер лицо и спрыгнул с ринга на противоположной от О’Брайена стороне.

Тренер подошел к О’Брайену:

– Могу чем-то помочь?

Мужчина в пропотевшей майке, лицо квадратное, угловатое. Один глаз немного косит, между левой ноздрей и губой белый шрам. Стальные бицепсы и предплечья. Тренер развязывал зубами шнурок на левой перчатке.

– Мне нравится ваш зал. А сколько стоят тренировки с личным тренером?

– По-разному. Лучше всего работать вместе с тренером с тяжелым мешком. Отлично подходит для сердца и торса. Станете выносливее и нарастите мышцы ног.

– А как насчет тренировок на ринге?

– Супер. Закаляет душу и тело. Зачем сидеть на велотренажере и пялиться на какого-нибудь клоуна в телевизоре, если можно выйти на ринг, один на один?

– Кажется, вы предлагаете обучение боевым искусствам?

– Точно так. У нас лучшие тренеры в Майами.

– Карлос Салазар – один из них?

Тренер чуть повернул голову, стрельнув в О’Брайена левым глазом, и напрягся, как ящерица, готовая атаковать жука.

– Никогда не слышал о таком парне.

– Если он не обучает боевым искусствам, может, он просто заходит сюда как посетитель. Крупный парень, вроде вас. Короткая бородка…

– Нет, такого чувака не припомню. Меня ждет другой клиент.

– Этого чувака несложно узнать. Он выглядит как трус, потому что бьет женщин и священников. Если увидите Салазара, передайте ему наилучшие пожелания от Шона О’Брайена.

Тыльной стороной кисти с разбитыми костяшками тренер стер с подбородка каплю пота. Он обошел О’Брайена, задев его левым плечом и оставив темное пятно пота на рубашке.

О’Брайен отошел в дальний угол зала и позвонил Рону Гамильтону.

– Я в зале на Шестой. Говорил с одним из тренеров. Он знает Салазара. Не признался, но определенно знает.

– Я у «Стикса». Сделал кружок, смотрел машину Салазара на парковке. Ее здесь нет.

– На чем он ездит?

– Мы проверили базу. В мире контрабанды и выборочного истребления неплохие зарплаты. На имя Карлоса Салазара зарегистрирован «Феррари» 2009 года.

– Он здесь. Срочно приезжай сюда.

Прерывая звонок, О’Брайен увидел отражение в темном экране телефона. Слабое движение. Кто-то сзади. И уже не успеть уклониться.

Время замерло в яркой вспышке белого света, а потом исчезло во тьме.