Книга: Лицо под вуалью
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Раскаяние было, наверное, слишком сильным словом, однако весь тот уик-энд Бёрден чувствовал неудовольствие с легким оттенком стыда. Он сказал себе – и даже повторил это своей жене, которая опять вернулась домой с их сыном, – что именно это характерно для их работы, работы полиции.
– Цель оправдывает средства, Майкл? – спросила она.
– Отрицать это было бы всего лишь идеализмом. Каждый день во всем, что мы делаем, это подразумевается, пусть даже мы и не признаемся в этом. Когда мы переживали трудное время с Марком и решили, что единственный выход – позволить ему плакать, сколько захочется, и что через две ночи он от этого исцелится, мы говорили, что цель оправдывает средства.
Инспектор взял ребенка на колени, и Дженни улыбнулась.
– Ты только не учи его этому, ладно?
Майкл позволил себе поиграть полчаса с сыном и съесть ланч, а потом вернулся в полицейский участок, в комнату для допросов, и снова взялся за Клиффорда Сандерса. Но по пути туда оставшаяся позади и ожидающая его впереди задача продолжала его мучить, неприятная перспектива заставляла морщить нос. Так ли это далеко от пытки, в конце концов? Клиффорду приходится сидеть там, в этой неудобной комнате, его на какое-то время, иногда на целый час, оставляют одного, еду ему приносит на подносе равнодушный констебль… И все было бы не так плохо, если б этот парень был крепче и меньше походил на ребенка. Он выглядел большим ребенком, кем-то вроде Билли Бантера. Его недоумение сменил стоицизм: он напустил на себя вид храброго парня и намеревался немного побыть им. Но тут он ведет себя глупо, сказал себе Бёрден. Мужчина – это мужчина, образованный, возможно, невротичный, но в здравом уме, просто ему не хватает характера и силы духа. А посмотрите, что он сделал! Факты говорят за себя. Клиффорд находился в торговом центре, его видели вместе с миссис Робсон, у него была гаррота, и он убежал.
Вероятно ли, что он нашел тело, накрыл его, потому что оно напоминало его мать, а потом убежал? Никто не ведет себя так, разве что на страницах популярной книги по психиатрии. Все эти теории, которые, несомненно, проповедовал Серж Олсон – насчет того, что невротики выбирают себе определенных подружек, потому что ищут мать, или работодателей, похожих на их отцов, или что можно питать отвращение к сексу после того, как ты увидел свою мать в нижнем белье, – с точки зрения Бёрдена, все это подходило только для книг, читаемых на кушетке. И он, Майкл, – глупец, что позволил себе почувствовать мимолетную жалость к Клиффорду Сандерсу. Этот человек намеревался убить миссис Робсон, и ему это удалось. Разве он не отправился на встречу с ней, специально вооружившись гарротой?
Возможно, причиной неуверенности инспектора в себе было то, что он пока не сумел нащупать связь между Клиффордом и Гвен Робсон. Он знал, что связь должна быть и что, когда он ее найдет, его перестанет мучить это непрофессиональное, и, безусловно, не знакомое ему раньше чувство вины. Снова оказавшись лицом к лицу с Клиффордом, с помогавшим ему в новом допросе Арчболдом и с включенным магнитофоном, Бёрден напомнил себе, что полицейские девять раз допрашивали Сатклиффа, «йоркширского потрошителя», перед тем как арестовали его. А за время этих допросов Сатклифф убил свою последнюю жертву. Хорошенькое было бы дело, если б Сандерс еще раз кого-то убил, потому что он, Бёрден, такой щепетильный!
Он медленно опустился на стул. Клиффорд, который грыз ноготь, выдернул палец изо рта, будто вдруг вспомнил, что не должен грызть ногти.
– Твоя мать когда-нибудь болела, Клиффорд? – начал Майкл.
Непонимающий взгляд.
– Что вы имеете в виду?
– Она когда-нибудь болела так сильно, что ей пришлось лежать в постели? Когда она нуждалась, чтобы за ней кто-нибудь ухаживал?
– Однажды у нее было что-то, не помню названия. Что-то вроде сыпи, но она болит.
– Он имеет в виду опоясывающий лишай, – подсказал Арчболд.
– Правильно, лишай, – кивнул молодой человек. – Один раз она им болела.
– Помощница по дому приходила за ней ухаживать, Клиффорд?
Но этот подход никуда не привел. Оказалось, что Додо Сандерс провела в постели не больше нескольких часов за всю жизнь ее сына. Бёрден оставил эту линию допроса и заставил Клиффорда вспомнить всю последовательность событий, начиная с того времени, когда он ушел от Олсона, и до того момента, когда он выбежал с автостоянки через ворота для пешеходов. Парень безнадежно запутался во времени: сначала говорил, что приехал в центр в пять тридцать, а потом изменил время на десять минут седьмого. Майкл понимал, что он лжет. Все шло в соответствии с его ожиданиями, и его удивило только то, что произошло, когда он назвал Клиффорда полным именем, и тот спросил у него:
– Почему вы перестали называть меня «Клифф»? Вы можете так меня называть, если хотите. Я не возражаю. Мне это нравится.
* * *
В кабинете инспектора ждал отчет из лаборатории по исследованию той катушки с проводом в оплетке. Там было очень много технических деталей – Бёрден запутался в названиях полимеров, – но легко было понять совершенно определенный факт: кусочки пластика, обнаруженные в ране на шее миссис Робсон, были совсем не такими, как оплетка провода из ящика с инструментами Клиффорда Сандерса. Ну, он ошибся. Это могло означать, конечно, только то, что парень избавился от того провода, из которого сделал свою гарроту: выбросил его в речку, или, что более безопасно, в мусорный контейнер у своего или чужого дома. А пока Клиффорд может пару дней попотеть.
Сейчас заботой Майкла был Вексфорд: доктор Крокер строго запретил старшему инспектору возвращаться к работе в участке, и чтобы повидать его, Бёрдену пришлось поехать в дом Сильвии.
– Во всяком случае, я буду на месте событий, – сказал его шеф. – Я собираюсь поселиться в Хайлендз. Как тебе это нравится?
Инспектор усмехнулся:
– Это хорошо. Там есть два или три дома, принадлежащих полиции. Когда переедешь?
– Пока не знаю, – ответил Вексфорд, просматривая бумаги, которые привез ему Майкл. – Я думаю, та персона – полезное слово, не имеющее рода! – которую кассирша видела беседующей с миссис Робсон, – вовсе не Клиффорд Сандерс. По-моему, это была Лесли Арбел. Но я тебе скажу, в чем согласен с тобой: в том, что миссис Робсон была шантажисткой. Я тоже так считаю.
Бёрден с готовностью кивнул. Он всегда необычайно радовался, когда начальник одобрял что-то из его предположений.
– Она любила деньги, – сказал инспектор. – И готова была почти на все ради денег. Возьмем все то, что ты рассказал мне о завещании старика. Она бегала по всей улице в поисках свидетелей для завещания, по которому должна была стать единственной наследницей. Можно смеяться над тем, что она кого-то купала и стригла ногти какому-то старику, но разве эти, обычно неприятные услуги не хорошо оплачиваются? Наверное, есть еще много таких же вещей, которые мы пока не обнаружили.
– Миссис Яго говорит, что она делала все это ради своего мужа. Подразумевается, что тогда все это хорошо, что это ее оправдывает. Мне кажется, именно так считала и сама Гвен Робсон.
– Но почему Ральф Робсон так уж особенно нуждался в деньгах? – спросил Бёрден. – Кто-нибудь задавал себе этот вопрос? То есть, если б я сказал, что мне нужны деньги, я бы в действительности имел в виду Дженни, Марка и себя, всю семью. А ты имел бы в виду Дору и себя, конечно?
Вексфорд пожал плечами.
– Мы проверили ее счет в банке. На нем довольно много денег – больше, чем можно было ожидать. У Робсона есть собственный, личный счет, у них с женой не было общих сбережений. Но у Гвен Робсон имеется чуть больше тысячи шестисот фунтов, и это может быть результатом шантажа. Твоя идея состоит в том, что Гвен имела доказательства какого-то неблаговидного поступка Клиффорда и шантажировала его?
Майкл кивнул.
– Что-то в этом роде. И гусеница, наконец, превратилась в бабочку. Клиффорд и сам очень похож на гусеницу… я бы сказал, в каком-то смысле, – так почему не в этом?
– И что мог натворить Клиффорд? Наверняка речь идет об убийстве где-то в прошлом. Сексуальные отклонения в наше время никого не волнуют.
Судя по лицу Бёрдена, его они все же волновали.
– Гвен Робсон они волновали.
– Да, но невозможно представить себе, что это волнует школу, где полно учащихся, или Додо Сандерс, если уж на то пошло. Ей трудно приписать какие-то моральные убеждения. Она производит на меня впечатление человека, который никогда не слышал об этике и не считал нужным думать о ней.
Майкла это не интересовало.
– Я выясню, что это было, – пообещал он. – Я над этим работаю. – Он стал внимательно изучать лицо Вексфорда: уже бледнеющие синяки, порез, от которого может навсегда остаться шрам, хотя может и не остаться. – Пришлось отпустить того парня, которого они считали твоим террористом. Это передавали в утренних новостях.
Старший инспектор кивнул. Ему уже позвонили и сообщили об этом, и последовала долгая беседа, закончившаяся просьбой принять участие в совещании в Скотленд-Ярде. Доктор Крокер дал на это разрешение очень неохотно, и он бы ни за что не согласился, если б знал, что Вексфорд собирается поехать туда за рулем автомобиля. Когда Бёрден ушел, его начальник закутался в теплую одежду – в том числе и в шарф Робина, висевший в прихожей: на тот случай, если б Дора или Сильвия рано вернулись домой и увидели его. Его машина стояла на дорожке, ведущей к гаражу, и он в первый раз заметил – никто ему не сказал, – как сильно поцарапан ее бок осколками стекла. Он сел за руль с таким ощущением, будто делает нечто незнакомое, странное, чего не делал уже очень давно.
Закрывая дверцу, полицейский думал, что просто отдохнет пару минут, посидит там, держась за ключ зажигания. Если б это был триллер или телевизионный спектакль, а он – второстепенным персонажем или даже злодеем, он вставил бы ключ в зажигание, повернул его, и машина взорвалась бы. Старший инспектор попытался посмеяться над этим, но не смог, что было абсурдно, потому что у него не осталось воспоминания о взрыве, и тот грохот, который он, как ему казалось, помнил, был не воспоминанием, а плодом его воображения. Давай, прыгай, сказал он, ведя рукой вдоль панели и потихоньку приближаясь к ее краю. Затем глубоко вздохнул, вставил ключ и повернул его. Ничего не произошло: мотор даже не завелся. Да и как бы он завелся? Дора оставила рычаг переключения скоростей в положении «вождение». Вексфорд переключил его на автоматический режим и только потом осознал, что делает тот ужасный шаг, который станет точкой невозврата.
Теперь оставалось только продолжать, и он повернул ключ в зажигании.
* * *
Бёрден шел по Хай-стрит, время от времени поглядывая на витрины магазинов, уже украшенных к Рождеству, когда увидел идущего навстречу Сержа Олсона. Психотерапевт был одет в легкую твидовую куртку, и ее воротник из искусственного меха был поднят от резкого восточного ветра.
Он приветствовал полицейского так, словно они были старыми друзьями:
– Привет, Майкл, рад вас видеть. Как поживаете?
Ошарашенный Бёрден ответил, что хорошо, и Олсон спросил, далеко ли он продвинулся. Инспектор привык к этому вопросу – обычно его задавали люди, которых он считал «публикой», и он невольно показался ему несколько нахальным. Но Майкл дал уклончивый, внушающий легкий оптимизм ответ, а потом Серж удивил его, заявив, что стоять на улице слишком холодно, и почему бы им не зайти в кафе «Куинс» и не выпить по чашке чая?
Бёрден сразу же понял, что психолог хочет рассказать ему о чем-то таком, что ему самому представляется важным. Зачем бы еще он это предлагал? Несмотря на то что тот называл инспектора по имени, они встречались всего два раза до этого и строго в рамках отношений «полицейский – свидетель».
Но когда они сели за столик, Олсон, вместо того чтобы поделиться с ним секретами своего консультационного кабинета, начал говорить о недавнем суде над арабскими террористами, об огромных сроках, которые получили трое обвиняемых, и об угрозе, которую опубликовала связанная с ними террористическая организация, обещая «достать» прокурора. Бёрден, в конце концов, вынужден был спросить, о чем именно Серж хотел с ним поговорить.
На лице психолога блеснули яростные, сверкающие глаза, больше похожие на глаза животного. Здесь было некое несоответствие, так как голос Олсона всегда звучал спокойно и неторопливо, а поведение его было безмятежно спокойным.
– Поговорить с вами, Майкл? – переспросил он.
– Ну, понимаете, вы пригласили меня на чашку чая, и я подумал, что должно быть нечто конкретное…
Серж мягко покачал головой:
– Вы предположили, что я скажу вам, будто Клиффорд Сандерс при определенных обстоятельствах мог бы стать убийцей? Или что он вел себя очень странно, когда ушел от меня в тот вечер? Или что те мужчины двадцати трех лет, которые живут дома вместе с матерью, относятся к психотическому типу по определению? Нет, я ничего подобного не собирался вам говорить. Я замерз и подумал, что хорошо бы выпить хорошего горячего чая, который мне не придется самому заваривать.
Бёрдену не хотелось закончить на этом разговор, и он спросил:
– Вы действительно не хотели ничего подобного мне сказать? – Олсон закивал быстрее. – Наверняка странно, что мужчина живет вместе с матерью, даже если она вдова. Миссис Сандерс нельзя назвать старой.
Олсон в ответ произнес нечто не совсем понятное:
– Вы когда-нибудь слышали о «парадоксе энкекалимменоса»?
– О чем?
– Это означает «под вуалью». Сам парадокс звучит примерно так: «Вы можете узнать свою мать? – Да. – Вы узнаёте эту женщину под вуалью? – Нет. – Женщина под вуалью – ваша мать. Следовательно, вы можете узнать свою мать и не узнать ее».
«В миссис Сандерс и правда есть нечто завуалированное. Ее собственное лицо – это в каком-то смысле вуаль», – подумал Бёрден, пораженный игрой собственного воображения. Но разговор он продолжил в резкой манере полицейского:
– Какое это имеет отношение к Клиффорду?
– Это имеет отношение ко всем нам и нашим родителям и к тому, знаем мы их или не знаем. Над входом к Дельфийскому оракулу были написаны слова «Узнай себя», и это были очень давние времена. За прошедшие с тех пор две или три тысячи лет следовали ли мы этому совету? – Олсон улыбнулся и, помедлив мгновение, чтобы эти слова дошли до сознания Бёрдена, прибавил: – И она не вдова.
– Не вдова? – Это была более твердая, более знакомая почва. Майкл подавил вздох облегчения. – Значит, отец Клиффорда еще жив?
– Они с мужем развелись много лет назад, когда Клиффорд был маленьким. Родители Чарльза Сандерса были фермерами, и их дом принадлежал семье много поколений. Он жил там вместе со своими родителями, когда женился. Откровенно говоря, его жена Дороти работала у них служанкой: она приходила ежедневно убирать в доме. Неизвестно, что думали об этом родители Чарльза – Клиффорд этого явно не знает. Не нужно так смотреть, Майкл, я не сноб. Меня заставляет задуматься не столько ее умственное развитие, сколько, скажем так, ее непривлекательная личность. Полагаю, она была хорошенькой, а на своей работе я понял, что в девяти случаях из десяти этого достаточно. Через пять лет Чарльз оставил их и отдал дом жене и сыну.
– А как же бабушка с дедушкой? – спросил Бёрден.
Серж, который к тому времени уже съел два затейливо украшенных пирожных и кусок фруктового рулета, с улыбкой начал вытряхивать из бороды крошки при помощи желтой бумажной салфетки.
– Клиффорд их помнит, но очень смутно, – ответил он. – Когда отец ушел, бабушка жила с ним и с его матерью. А дедушка незадолго до этого умер. Денег было немного, и Чарльз Сандерс, по-видимому, им не помогал. Они вели трудную, одинокую жизнь. Я никогда не заходил в их дом, но догадываюсь, что он мрачный и стоит вдалеке от других домов. Дороти ходила убирать по домам, немного шила… Следует отдать ей должное: она настояла, чтобы Клиффорд поступил в университет – Южный университет в Майрингхэме, хотя ему пришлось жить дома и работать на каникулах. Не сомневаюсь, что ей было одиноко и она нуждалась в том, чтобы он жил с ней.
Бёрден встал, чтобы расплатиться. Он почувствовал странную признательность к Олсону за то, что тот обошелся без жаргона и греческих слов и разговаривал как обычные люди. Но что-то из того, что сказал психотерапевт, задело какую-то струнку в его мозгу, и она звенела.
– Я пригласил вас, – сказал Серж, – но если вы гарантируете, что налогоплательщики оплатят этот счет, я с благодарностью соглашусь.
– Что вы сказали насчет того, что Клиффорд работал на каникулах? – спросил полицейский.
– Обычная история, Майкл, но даже такую работу найти в наши дни стало сложнее. Неквалифицированный труд, работа в саду, в магазине…
– В саду? – переспросил Бёрден.
– По-моему, у него действительно была однажды такая работа. Он рассказывал мне о ней довольно подробно – в основном потому, что терпеть ее не мог, как я подозреваю. Ему не нравится жизнь на воздухе, да и мне тоже, между прочим.
Здесь никаких шансов, подумал инспектор. Желания не исполняются вот так…
– Полагаю, вы не помните имени тех, у кого он работал? – решил Майкл все же попытать счастья.
– Не помню. Но это была одинокая старая дева в большом доме в районе Форест-парка.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11