Глава 1

Я шел по Тисре и мысленно поражался: надо же, полвека миновало, а в столице Сазула почти ничего не изменилось! Все те же узкие улочки, в которых едва-едва могут разминуться двое человек; глухие подворотни, куда даже при свете дня не заманишь городскую стражу; разбитые фонари на окраинах; буравящие спину внимательные взгляды из-за занавесок; и огромные, разбросанные повсюду кучи смердящего мусора. От вони не спасала даже плотная повязка на лице.

При этом чуть поодаль, там, где начинались серебряные и золотые кварталы, мир резко менялся. На фонарных столбах горели магические светильники. У домов белели заборы. Ставни многочисленных лавок были приветливо распахнуты днем и неплотно закрыты ночью. Радовали глаз цветущие лилии на подоконниках. А на хорошо освещенных улицах, по которым не страшно было пройтись без надежного телохранителя даже после полуночи, чинно вышагивали патрули.

Я всегда любил Тисру именно за это – за двойственность и потрясающую гармонию в каждом ее проявлении. И, вернувшись сюда через полвека, был приятно удивлен, что в этом смысле столица ничуть не изменилась.

Я намеренно не заходил в богатые кварталы, предпочитая путешествовать по переулкам с крайне сомнительной репутацией. Ничего опасного в этом не было – соответствующая одежда, зловеще поблескивающие знаки на лице, старательно подведенные углем веки, расходящаяся во все стороны аура страха, обеспечиваемая древним, но еще исправным амулетом, – и пожалуйста: на меня не смеют лаять даже дворовые шавки, а все прохожие прячутся по углам, стараясь не попасться страшному чужаку на глаза.

Нича я сегодня оставил дома – отсыпаться и отъедаться после недавних тревог. Зато горгульи следовали за мной неотступно, пугая прохожих и попутно сжирая всех окрестных крыс. Иногда не брезговали и одичавшими кошками. Однажды разинули клювы на какого-то незадачливого воришку, поджидавшего меня за углом. Но тот, к своему счастью, вовремя спохватился и слинял так быстро, что разлакомившийся Бескрылый только досадливо каркнул.

Ключ к моей арке позволял без особых усилий открыть портал в любом месте Сазула и близлежащих территорий при условии, что я точно знаю координаты. А вот обратно переместиться я мог лишь из той точки, куда прибыл. Правда, стационарные арки в этом плане вообще уступали моей – точки входа и выхода для них устанавливались раз и навсегда, тогда как я мог беспрепятственно появляться где и когда угодно. В таком способе передвижения было лишь одно «но» – мои телепорты гораздо сильнее тревожили магический фон, чем стандартные, и поэтому легко отслеживались.

Именно поэтому я выбрал для своего появления крайне малопривлекательное место на улице Жестянщиков, неподалеку от которого в одной из охранительных башен на крепостной стене лет двести назад из-за сбоя в защите произошел спонтанный выброс псевдокхерония.

Осев на крышах близлежащих домов, вещество превратило их в подобие гигантского накопителя, ежедневно собирающего и медленно рассеивающего в пространстве огромное количество магической энергии. Это сделало район великолепным убежищем не только для нарушивших закон магов, но и для всех криминальных элементов, которые не желали быть обнаруженными с помощью магии. Естественно, злополучный квартал неоднократно обыскивали, а во времена моей юности даже пытались проводить зачистки, однако видимых результатов городская стража так и не добилась.

Однажды кто-то из королей даже решил снести старые дома вместе с осевшим на них минералом, а потом отстроить квартал заново. Были даже предприняты некоторые шаги по благоустройству района, но потом что-то где-то не срослось, инициатор этой затеи скоропостижно скончался, остальным вежливо намекнули оставить окраины в покое, и о проекте благополучно забыли.

Свои дела в столице я еще не закончил и как раз планировал навестить старого друга. Однако дурное предчувствие, возникшее у меня неподалеку от одного из трактиров, заставило насторожиться. А когда из ближайшей подворотни пахнуло поразительно знакомой силой изнанки, замер на месте и машинально потянулся к рукояти ритуального кинжала.

На привычном месте его, естественно, не было. Я поморщился и выхватил припрятанный в складках мантии стик, знаком велел Бескрылому убираться на крышу и осторожно принюхался. Скривился, уловив в воздухе аромат серы, и со смешанным чувством подумал, что, кажется, маги Тисры совсем обнищали, если позволяют тут хозяйничать демонам.

Правда, судя по слабому аромату и отсутствию трупов на улицах, демон был мелким, неопытным или же сильно ослабевшим. Поначалу я не собирался туда лезть, но потом заколебался. А когда из подворотни поползли клочья серо-зеленого тумана, от которых буквально несло потусторонней тьмой, окончательно передумал: появление тумана означало, что демон не просто слаб, а серьезно ранен, ведь туман – материальная составляющая его боли. А значит, у меня появился реальный шанс добыть весьма ценную кровушку, прекрасно подходящую для ряда сложных ритуалов.

Достав на всякий случай ограждающий амулет, я осторожно двинулся в подворотню, аккуратно обходя медленно выплывающие навстречу клубы почти осязаемого тумана.

Ночное зрение практически не спасало – подворотня была затоплена таким плотным мраком, что даже заклятие не помогло его рассеять. А потом я заметил бьющуюся возле кучи ошеломительно смердящего мусора совершенно неописуемую тварь, состоящую, казалось, из одних только щупалец, каждое из которых заканчивалось зубастым ртом, и запоздало понял, что все-таки вляпался.

Как известно, рвач – существо стадное и поодиночке никогда не летает. Причем чем меньше размеры тварей, тем в большие стаи они сбиваются. Так что влип я по самое не могу. Причем по собственной инициативе и именно тогда, когда наиболее уязвим.

А потом неподалеку раздался смех. Тихий, издевательский и абсолютно безумный, от которого по коже пробежали ледяные мурашки.

Не медля больше ни мгновения, я активировал амулет и выбросил вперед руку, надеясь, что не опоздал с принятием мер. С боем добытая еще в незапамятные времена и долго валявшаяся без дела штуковина, которой я просто не мог найти применение, ярко вспыхнула, больно опалив мне кожу на ладони и вынудив прищуриться.

Зрелище стремительно ползущих по стенам, по земле и по мусорной куче абсолютно безмолвно окружающих меня тварей, каждая из которых была размером с теленка и щерилась сразу несколькими десятками разинутых в предвкушении ртов, было впечатляющим. Мое человеческое тело издало подозрительный булькающий звук и чуть не попыталось задать стрекача.

Усилием воли удержав его на месте, я с интересом уставился на ближайшую тварь, оказавшуюся от меня на расстоянии одного прыжка. Приземистая, уродливая каракатица вечно жрущая мерзость, чьего чучела мне так не хватало в богатой коллекции, холоднокровная дура, которой не по вкусу пришелся яркий свет и которая поразительно тяжело оторвалась от земли, когда заклятие, предназначенное именно для гостей из чужих миров, мощным ударом отшвырнуло ее куда-то назад.

Я только ухмыльнулся, когда в воздух одна за другой поднялись ее товарки, которым не хватило какого-то мгновения, чтобы накинуться на меня всем скопом. Проводил глазами их разинутые в беззвучном крике рты. Брезгливо отряхнулся, когда от одной из них в мою сторону прилетело несколько капелек слюны, прожегшей каменную стену соседнего дома. Убедился, что поблизости больше никто не прячется, и только тогда позволил амулету угаснуть.

В подворотне наступила оглушительная тишина. И такая непроглядная темень, что я снова зажмурился, пережидая, пока в глазах перестанут плавать разноцветные круги. Потом помотал головой, с сожалением ощупал еще дымящийся артефакт. Убрал его обратно за пазуху, подул на обожженную ладонь и, дождавшись, когда глаза снова начнут различать предметы, огляделся.

Отлично. Мрак в подворотне слегка рассеялся. Все до единой твари оказались парализованы и примерно полчаса проведут во временном стазисе, оставаясь при этом уязвимыми и беззащитными. А вот демона что-то нигде видно не было.

Большинство тварей валялось прямо на земле в самом конце тупика между двумя домами. Несколько рвачей оказались вморожены заклинанием прямо в стену и раскинули свои длинные щупальца в разные стороны, став похожими на пришпиленных бабочек. Одну тварь забросило прямиком на крышу, и теперь ее отростки печально свисали с низко расположенного парапета. А еще трех разложило прямо на мусорной куче, в паре шагов от меня – видимо, они попали под действие амулета в числе последних, и их просто не смогло отшвырнуть далеко.

Их-то я, достав из ножен обычный кинжал, добил первыми, чтобы не вздумали раньше времени оживать. Затем, пройдясь между неподвижными телами, методично всадил клинок в каждый выпученный глаз. Умаялся до безобразия, пока добрался до конца тупика. Устал, пока сцеживал в пустую склянку пузырящуюся кровь. Вспотел с непривычки. А когда дошел до тех, пришпиленных, с которых рассчитывал без помех содрать еще и шкуру, вдруг снова услышал в нескольких шагах тихий, совершенно неуместный в данной ситуации смех и как ошпаренный отпрыгнул в сторону. И только после этого осторожно всмотрелся в мусорную кучу, возле которой, наполовину прикрывшись разбитыми деревянными ящиками, кто-то лежал.

Сначала я подумал, что это обычный человек: две руки, молитвенно сложенные на груди, две ноги, безжизненно раскинутые в стороны, бритая налысо голова, сплошь покрытая сложной татуировкой, как и лицо. Через порванную одежду была видна залитая кровью кожа, а на животе незнакомца зияла широкая рана, откуда вывалились внутренности. Затем я обратил внимание на украшающие пальцы незнакомца когти. После чего снова услышал безумный смешок и наконец-то понял, на кого довелось нарваться.

Сами они называли себя насмами. Остальные звали их насмешниками за необъяснимую привычку смеяться, находясь на пороге смерти, и непонятные обычаи, которые даже мне, некроманту со стажем, казались ненормальными.

У них была своя община, своеобразный кодекс чести, весьма необычные способности и своя собственная вера. Обладая потрясающей живучестью, невероятной скоростью и устойчивостью почти к любой магии, эти существа по праву считались лучшими наемными убийцами. При этом нанимателя они выбирали сами и сами же предлагали свои услуги. Как правило, тогда, когда заказчик затевал какое-нибудь очень уж хитрое дело или если ему предстояло пойти на сумасшедший риск.

Откуда об этом узнавали насмы, неизвестно. О них вообще почти никто и ничего не сумел выяснить, кроме того, что они всегда селились поблизости от человеческих городов, потребляли неимоверное количество всевозможных эликсиров, неизменно держали свое слово и относились к Хозяйке душ как к лучшей подруге.

Они словно чуяли (а может, предвидели?) предстоящее дело, каким-то образом разыскивали нужного человека и появлялись ровно в тот момент, когда наниматель уже отчаивался отыскать специалиста нужного профиля. При этом беспрепятственно просачивались через любые щиты и спокойно проходили даже сквозь самую сложную магическую защиту. Порой даже встречали будущих заказчиков на пороге их собственных спален и невозмутимо интересовались, не желают ли те предложить им работу.

Иными способами отыскать их было невозможно: насмы всегда приходили сами. И всегда брали за свои услуги одну и ту же цену, которая оставалась неизменной на протяжении многих веков – ровно шестьдесят шесть золотых монет и живой (необязательно здоровый) младенец, который, как говорят, через некоторое время пополнял их ряды.

Как правило, с этой ценой соглашались – сильным мира сего не было нужды переживать из-за смешной суммы и выкупленного за гроши у каких-нибудь бедняков ребенка. Тем более насмы охотно забирали и мальчиков, и девочек и не предъявляли претензий к качеству «товара»: ребенок просто должен был быть живым и суметь выдержать один переход через портал.

Правда, я думал, что после войны гильдий, в которой, насколько мне было известно, они тоже успели поучаствовать, от этого необычного народа практически ничего не осталось. Однако, как выяснилось, я ошибся и теперь мог вдоволь любоваться насмешником, который недвижимой колодой валялся на куче мусора и изучал меня с издевательской усмешкой на бескровных губах.

С сожалением отказавшись от мысли забрать с собой труп, я попятился, не отрывая взгляда от умирающего. Жажда экспериментов, конечно, бурлила в моей крови в полную силу, но рисковать не хотелось: еще никому из темных не удалось заполучить в свои лаборатории тело настоящего насма – убийцы всегда забирали своих родичей и иногда оставляли вместо них свежий труп некроманта, вознамерившегося раскрыть их секреты. А поскольку даже смертельно раненный насм был крайне опасен и вполне мог до меня дотянуться, то я благоразумно попятился к выходу.

– Умно, – внезапно прохрипел, все еще насмешливо скалясь, насм. – Другой бы не утерпел – добил. А ты уходишь.

Я промолчал: разговаривали насмешники только с потенциальным нанимателем и вполне могли убить за то, что тот не оправдал их ожиданий. А поскольку предложить мне им пока было нечего, я предпочел держать рот на замке и осторожно двинулся к выходу.

– Даже не спросишь ничего? – с наглой ухмылкой продолжал провоцировать меня нелюдь. – Тебе разве неинтересно, откуда тут взялось столько рвачей?

Гм… Может, и интересно, но в данный момент сохранность собственной шкуры заботит меня гораздо больше.

Я оглянулся по сторонам, беспокоясь об оставшихся тварях, а насм так же хрипло расхохотался, словно не замечая, что с каждым смешком его рана расширяется.

– А ты молодец! Но я все равно вижу твою ауру!

«Надо же, какая новость, – тут же взял на заметку я новые сведения. – Интересно, как у него получается, если магией насмы, по слухам, не владеют? Или это умение они развивают эликсирами?»

– Я тебя запомнил, – неожиданно сменил тон убийца, пронзив меня острым взглядом, в котором отчего-то сквозила ненависть, и разом прекратив лыбиться. – Если выживу – найду.

Я остановился, всерьез задумавшись о последствиях. А насм искривил лицо в болезненной гримасе и неожиданно отвернулся, устало откинувшись на мусорную кучу.

– Передай своему Совету, что демона я убил, – тихо обронил он, прикрывая веки. – Но его свита меня все-таки достала. Много их оказалось, тварей. А демон был младшим, из числа поглотителей. Так что пусть отдают положенную плату и не вздумают увильнуть.

Я нахмурился.

Поглотители – один из самых неприятных подвидов младших демонов, обладающих редкой способностью питаться помногу, почти постоянно и абсолютно бесшумно. Рядом с ними люди не испытывали неконтролируемого страха, не разбегались в стороны и не паниковали. Напротив, если от пожирателей их гнал прочь дикий ужас, то поглотитель приманивал жертвы к себе, как опытный суккуб. На его зов живые шли охотно и целыми толпами. Один такой демон мог уничтожить население целого города.

– Демон был пришлым, – словно прочитал мои мысли умирающий насм. – Мы выследили его еще в Локре, но не успели остановить – у него был одноразовый телепорт, как раз до Тисры, и, восстановившись после призыва, он метнулся сюда. Я едва успел его перехватить. Передай своему паршивому Совету, что я выполнил условия сделки, но пусть ищут предателя среди своих.

Я поджал губы, но к замершему нелюдю все равно не вернулся. Может, он и помрет прямо у меня на глазах, героически пожертвовав собой ради спокойствия местных жителей, но у меня нет никакого желания выяснять, что к чему.

Говорят, кровь мага для насмов – особый деликатес, а мне моя кровушка очень дорога. Так что пойду-ка я отсюда, пожалуй. А Совет, если ему нужно, пусть сам разбирается с последствиями: они эту кашу заварили – им теперь и расхлебывать.

В самый последний момент мне в голову пришла еще одна мысль. Кинув настороженный взгляд на хрипящего убийцу, я снова задумался, заколебался, а потом все-таки решил рискнуть и, выудив из складок мантии пузырек с зельем быстрого восстановления, с сожалением вздохнул.

Эх, я, наверное, дурак, но, кажется, даже спустя столько лет я так и остался ненормальным экспериментатором. Может, оно, конечно, выйдет мне боком. Может, я сошел с ума, но мне нестерпимо захотелось проверить: если сегодня я дам этому нелюдю хотя бы крохотный шанс, сумеет ли он выкарабкаться?

Оценив расстояние до мусорной кучи, я мысленно махнул рукой.

Ладно. Если что, он меня все равно не отыщет – я изменил запах, намеренно исказил ауру и предпринял все меры, чтобы остаться неузнанным. Так что если ничего не выгорит, то я всего лишь зря потрачу пузырек с баснословно дорогим составом, а если выгорит…

Правда, просто так взять и кинуть лекарство издыхающему насму было нельзя – он, как только встанет на ноги, тут же отправится мстить за нанесенное оскорбление, ведь я предлагаю ему помощь, когда он не просит, а это – нарушение кодекса убийц. В ближайшие полчаса он может перевернуть весь город, не дав мне спокойно исчезнуть. Но поскольку мне было жутко любопытно, выкарабкается он или нет, я все же решил оставить склянку, но усложнить задачу, поэтому не просто выдернул тугую пробку и отошел на приличное расстояние, но еще и поставил пузырек на каменный выступ, расположенный на уровне моей головы.

Дотянуться туда с такой раной, как у насма, – практически невыполнимая задача. Кроме того, эликсир скоро начнет испаряться и всего минут через пятнадцать полностью улетучится. Не зря его считают самым сложным для создания и хранения составом. А еще через десять минут отомрут рвачи, до которых я не успел добраться.

Меня-то к этому времени тут уже не будет, а вот насмешнику придется туго – обозленные твари не убьют его быстро. Так что, как ни крути, его задачу я не облегчил, а, напротив, даже усложнил. Придумал, так сказать, дополнительное испытание его выдержке, умениям и силе воли.

Услышав тихое звяканье стекла о камень, насм едва заметно дрогнул, но головы не поднял. А я, мысленно пожалев о том, что уже не увижу результата, быстро вышел из подворотни и, сделав знак терпеливо дожидающимся на крыше горгульям, устремился прочь.