6
Пока группа чистила оружие, Стольников вынул из-за пазухи полиэтиленовый пакет, а из него карту. Жулин и Пловцов сели рядом, посматривая на высоты.
– Командир, пост бы неплохо выставить, – заметил Жулин.
– Мы через три минуты снимаемся.
Но сняться через три минуты не получилось. Крикунов, забираясь по камням наверх, поднялся на высоту и осмотрелся. Изменить решение капитана заставила карта. Вернее, географические особенности на ней. Как ни старался Стольников в радиусе пяти километров от Ведено найти водопад и озеро, ничего у него не получалось. Ближайший водопад был в Аргунском ущелье, но озера там не предполагалось.
– Что за ерунда, – пробормотал капитан. – Крикунов, что видишь?
– Товарищ капитан, вам следует сюда подняться!
– У тебя голова от высоты кружится, что ли? – съерничал капитан.
– Нет, просто я ничего не понимаю!
Оставив карту прапорщику и штурману, Стольников быстро взбежал на высоту. Уже там, на вершине, пригнулся и добирался до бойца почти ползком.
– Я правда ничего не понимаю… – бормотал солдат.
Стольников добрался до него и улегся, чтобы бинокль оказался в тени. Но увиденное поразило его задолго до того, как он поднес его к глазам.
– Что за хрень, солдат? – выдавил он.
– Вот и я о том же…
Перед Стольниковым раскинулась долина без каких-либо признаков жизни. Веденский район Чечни и эта местность были очень не похожи друг на друга. Отсюда, с высоты, Стольников, как ни старался, не мог увидеть ни одного поселка. Даже если предположить, что они прошли под землей не пять километров, а десять, что невозможно в принципе, они не могли удалиться от обжитой части так далеко.
– Я страшно извиняюсь, но если мы двигались на север, то где Гуни, Регина, Эрсеной?.. Если на юг, куда подевался Харачой?.. Мы не в Дагестане случайно, парень?..
– Я бы не хотел, чтобы в Дагестане… – усмехнулся Крикунов. – Мне письмо от подруги в бригаду везут.
– Мистика, – проговорил, разглядывая в бинокль окрестности, Стольников. Он был потрясен, но ему не хотелось, чтобы люди видели его состояние. – Мы на такой высоте, что не грех и Шатой увидеть! Но его нет. Ничего нет.
Действительно, ничего, что было бы похоже на поселки, с высоты не обнаруживалось. Только лесные массивы темной «зеленки», как кляксы на светло-зеленом листе бумаги, несколько естественных водоемов и, куда ни кинь взгляд – от горизонта до горизонта, – ожерелье гор с тонущими в облаках вершинами.
– Крик, спустись и пригласи сюда штурмана с Жулиным. – Это единственное решение, которое мог сейчас принять Саша после рекогносцировки. – И передай Баскакову, чтобы готовил группу к выходу.
Дождавшись Пловцова, Стольников схватил его за рукав и уложил на землю.
– Сергей, сколько ты летаешь над Чечней?
– Пятый год, – еще не бросив взгляд на пейзаж, машинально ответил штурман.
– Тогда скажи мне, идиоту, какому району Чечни соответствует этот ландшафт?
Через мгновение Стольников заметил, как с лица Пловцова сошел цвет.
– У меня тут мысль родилась, – продолжал Стольников. – Мы не в Дагестане?
Пловцов прокашлялся и размял рукой шею.
– Ну, если мы пробрели в лабиринте километров пятьдесят, тогда пожалуй, – согласился штурман. – Очень похоже на участок местности в районе Дагбаша… Но ты же понимаешь, Саша, что такое невозможно! Тем более мы в кольце гор, в центре кольца диаметром километров в сто!.. Нет в Дагестане такого места!
– Тогда, – Стольников посмотрел по очереди на прапорщика и штурмана, – что это за место?
– Выяснить можно только одним способом.
– Вот именно, – согласился Стольников и посмотрел на часы. – Сверим. Половина двенадцатого. Ермолович, Маслов, Лоскутов и Баскаков остаются у водопада. Мамаев с ними. Я, Жулин и Крикунов отправляемся в район тех двух озер. Сергей, возьмешь остальных и проверишь местность восточнее озер.
Уже внизу, проверяя оружие и боеприпасы, Смольников усмехнулся.
– Товарищ капитан, не могли бы вы ввести нас в курс дела? – попросил Ермолович.
– Сейчас я введу вас в курс дела. Я ничего не знаю. Теперь вы в курсе дела.
Ермолович обернулся в группе, ища поддержки.
– В принципе мне все равно, кого резать. Но где мы все-таки находимся? – спросил Ключников.
Стольников указал Жулину – «наверх!» – и улыбнулся.
– Связи нет. Зато есть много боеприпасов и воды. Это главное. Значит, скоро мы выберемся отсюда. А сейчас Баскаков организует службу войск на этом, отдельно взятом, не существующем в Чечне долбаном водопаде. Думаю, к вечеру вернемся. Думаю, на «вертушках»… Мамаев! Каждые полчаса запрашивай начальника разведки. Каждые полчаса по три минуты и – отключай связь. Все меньше вероятность, что засекут.
И две группы поднялись наверх, чтобы оттуда, с высоты, разойтись в разные стороны.
– Что это значит? – ошеломленно пробормотал Ермолович.
– Это значит, – отозвался Лоскутов, – что долго находиться в холодной воде капитану Стольникову нельзя.
– Рот прикройте! – прикрикнул Баскаков. – Ты за Масловым смотри, Ермола, а не трепись! Вон, трясет парня!
– А что я сделаю? У меня в сумке нет передвижного госпиталя!
– А ты найди и через час доложи! А я проверю!
– Что?.. – Ермолович прильнул ухом к губам Маслова, который снова пришел в сознание. – Что ты говоришь, Васек?..
Раненый прошептал что-то и затих.
– Сооруди над ним шалаш! – приказал Баскаков Лоскутову. – Что он сказал?
– Он сказал, – глядя прямо перед собой, выдавил санинструктор, – что мы не в Чечне…
– Бредит. Ты смотри за Васькой, Ермола, иначе голову сниму, понял? – рассердился сержант и, подхватив с камней автомат, стал подниматься на высоту.
* * *
За час пути Стольникову не встретилось ничего, указывающего на то, что на этой необъятной и в то же время просматриваемой насквозь территории есть обжитые места. Не было следов скота у ручьев и озера, к которому подошла группа, ни разу не были замечены остатки былых костровищ. Складывалось впечатление, что этот район вообще не тронут цивилизацией.
– Глазам не верю, – бормотал Жулин, исколесивший за две кампании всю Чечню по всем направлениям розы ветров. – Мы в каком-то предгорье, а где именно – я понять не могу. Площадь в двадцать квадратных километров – и это только видимо глазу – совершенно безлюдна! Да разве может быть такое в краснознаменной Ичкерии?!
Он хотел поговорить еще, но путь пролегал через лесной массив, и прапорщик вынужденно замолчал. Через пять минут они углубились настолько, что за спиной перестали быть видны просветы меж деревьев, а чириканье сурков окончательно стихло. Теперь глухо покрикивала кукушка. Эти ее объемные, как в колодец, «ку-ку» прокатывались по лесу и глохли. Стольников вынужден был признаться, что устал. Во время последнего привала, еще под землей, он не сомкнул глаз, и усталость давила, заставляя остановиться.
Ориентироваться по компасу и солнцу не было необходимости. Они уже несколько раз заходили в «зеленку», но это были колки дикой айвы и яблонь, а не лес. Если идти все время прямо, то на солнце можно и не смотреть. Двигаясь по наитию, как там, под землей, Стольников выбрал направление строго на север и теперь его придерживался.
Еще через час, зайдя и выйдя еще из двух лесных массивов, они оказались в третьем. Жулин заметил:
– Командир, я ничего не имею против, но если мы присядем на полчаса и перекурим, что-нибудь изменится?
– Да, – отозвался Стольников угрюмо. – Меня беспокоит Маслов, который вряд ли одобрит твое предложение.
– Он обязательно одобрит, если предположит, что мы свалимся через час.
«Он прав», – подумал Саша, чувствуя ломоту во всем теле. Кивнул, и прапорщик с Крикуновым бесшумно опустились на землю. «Но если я сейчас прислонюсь к дереву спиной, у меня закроются глаза», – прикинул Стольников и, заведя руку за спину, вытянул из жилета фляжку с водой из водопада. Несколько глотков освежили его.
– Будьте здесь, я вернусь через десять минут.
Но вернуться не получилось. Через пять минут прогулки наугад он был вынужден опуститься на колено и всмотреться. Сквозь прореху между деревьев он различил очертания какой-то деревни, или сторожки лесника, или жилище отшельника. Как бы то ни было, он видел дом. Грубо срубленный на скорую руку, причем давно – дерево потемнело от старости, – подмазанный глиной и с торчащей из крыши трубой дом. В таком не будешь жить, в таком – «переночуешь».
Еще никогда Стольников так не радовался жилищу. Тем более в Чечне, где каждое строение – это укрытие для врага. Но сам факт существования на этой странной территории дома, объекта творения рук человеческих, заставил капитана возликовать. Он словно нашел доказательство тому, что не спятил. А ведь еще минуту назад он думал обратное.
– Полежите, ребятишки… – пробормотал он, поднимаясь и машинально ощупывая рукой в подсумке магазины и гранаты. – Папа на разведку сходит…
Отделившись от одного дерева, Стольников сделал несколько шагов вперед и прилип к другому. Прислушался, присмотрелся. Очередной переход – и снова осмотр. Он принюхивался к окружающему миру, как собака. Дрогни сейчас на ветке птица – и тотчас он бы устремил туда взгляд. Через несколько минут почти невидимого передвижения капитан наконец-то добрался до дома. Теперь, на расстоянии двадцати метров, он выглядел более старым и сколоченным менее искусно, чем издалека. Стены, крыша, окна – все было сделано хоть и умелыми руками, но наскоро.
Закусив в зубах былинку, Стольников стал ждать. Если есть враг, то он не в единственном числе. Их несколько. Чехи по одному не ходят. Статистика утверждает, что один человек вынужден справлять нужду один-два раза в час. Если чехов несколько, то через десять-пятнадцать минут кто-то выйдет из дома, чтобы облегчиться. По внешнему виду Стольников давно научился отличать чеченца от наемника, будь оба в камуфляже и одинаково вооружены. Так кто здесь – боевики местные или опять солянка? Предположение, что в доме мирные жители, для Стольникова выглядело нелепым и смешным. Мирным людям нечего делать в глуши, вдали от источников еды и воды.
Пятнадцать минут ничего не решили. Никто к избе не подошел, никто из нее не вышел. Уже давно было понятно, что это не дом на отшибе села. Это просто сруб в лесу. Интересно, есть ли здесь те же традиции, что и на севере России, – оставлять для будущих гостей самое необходимое?..
Поднявшись, Стольников двинулся к дому крадучись, как кошка…
«Нет, почему здесь должны быть боевики, спрашивается? – размышлял он, прижавшись спиной к стене рядом с окном. – Здесь могут быть геологи, верно?»
Думать об этом можно было до заката. Предохранитель автомата был установлен на автоматический огонь. Из подствольного гранатомета выглядывала граната. Ручные гранаты рядом – стоит только руку в локте согнуть. Выставив АКС перед собой, Стольников ударом ноги распахнул дверь и вошел в дом.
Ни чехов, ни наемников, ни русских, ни французов. Зато на столе – Коран в сафьяновом переплете с золотым тиснением. Рядом: АКМС со сложенным прикладом, GPRS-навигатор в невиданной Стольниковым ранее конфигурации и початая бутылка минеральной воды «Эвиан». Еще: нож с рукояткой из рога какой-то скотины, воткнутый в столешницу, и пластиковая тарелка.
Все, кроме тарелки, вписывалось в интерьер. На ней лежали две куриные ноги, покрытые мутной поволокой, – сваренные и остывшие.
И в этот момент он услышал чеченскую речь. Стольников быстро взял со стола навигатор и, заведя за спину, уложил в задний карман жилета.
Лихорадочно осматривая интерьер, он подумал, что делать дальше. Тарелка сбила ход его мыслей – это она отняла у него пять секунд времени и столько же отнял навигатор. Чтобы у бандюков, да пластиковая тарелка?.. Стольников присел под окном. Больше прятаться негде. Подняв голову, выглянул.
К дому, переговариваясь, шли трое боевиков. На шеях их болтались автоматы, «разгрузки» были расстегнуты – так ходят люди без предвидения встречи с противником. Вместо привычных военных кепи на головах их бейсбольные кепи. Настроение хорошее.
Стольников стал искать причины его испортить. Он скосил взгляд вправо: маршрут пролегал в сторону отдыхающих в «зеленке» разведчиков.
«Прокашляйся сейчас кто-то из них, и – конец». Стольников поймал себя на мысли, что немного изменился с тех пор, как вошел в пещеру. Ни у одного из его людей не хватило бы ума кашлянуть в поиске. «Нервничаю?» Мозг не получал команд от нервных окончаний. Плохо дело. Ухудшается оно тем, что Жулин и Крикунов ждут его возвращения, а не троих чехов. Встреча может оказаться для всех неожиданной, и тогда три автомата против двух в упор могут сыграть зловещую шутку.
Прятаться негде. Чердака нет. Подпола – тоже. Но Стольникова туда в такой ситуации и силком бы никто не затащил.
Приняв единственное верное решение, капитан придавил плечо прикладом и замер в трех шагах от двери… Когда она заскрипела, открываясь, автомат задергался в его руках, издавая сочный равномерный кашель. Никаких длинных очередей с уводом ствола влево-вверх. Раз-два-три! Раз-два-три!.. И он ощутил сладкий, привычный запах сгоревшего пороха! И услышал приятный цокот гильз по некрашеному полу!
Мозги, ошметки бейсбольной кепки и щепки из дверного полотна смешались в кучу, взлетели, и чех, вошедший первым, умер так быстро, что не успел даже удивиться. Он грохнулся назад, на спину, и из груди его от удара вылетели наверх струйки крови.
Второго Стольников ранил, но это ранение было пустячным. Точно так же ранен был Лоскутов, который матерился от злобы и чувствовал боль, какую чувствует человек, вбивавший гроздь, но промазавший молотком.
Этого второго загораживал, как щит, товарищ, теперь уже покойный, остальное пространство закрывал узкий проем двери. Последняя пуля, выбивая из старого дерева пыль, впилась в самый косяк. Она-то и должна была прошить второго. Но ему повезло. Лишь крик дал понять Стольникову, что цель поражена.
Теперь чеченская речь звенела в ушах как единственный фон. В доме резало глаза от гари. Капитан поморщился и переместился ближе к окну. Схватив со стола АКМС за ствол, он с размаху врезал им по неумело слепленному оконному переплету.
Звон разбитого стекла, треск сухого дерева. Одна из створок осталась на месте. Стольников добавил по ней ногой, и она вылетела куда-то вперед и вниз. В ответ раздалась очередь, и стена напротив от окна застонала от пуль. Выходить через окно было поздно.
Задыхаясь от гари, Стольников бросился к двери, но тут же заскочил обратно. Напротив входа расположился один из чеченцев и тут же врезал по двери очередью. Так, наудачу.
Откинувшись в сторону, капитан выпустил очередь в проем, тоже наугад, заведя автомат меж колен.
«Они там что, не слышат?!» – пронеслась в голове мысль.
Откатился и вдруг услышал звуки, которые разведчик не перепутает ни с какими другими: тяжелый удар по деревянному полу – и как будто гайка размером с кулак покатилась. Стольников резко перевернул стол и упал за него, чтобы укрыться как за щитом.
Грохот разорвал замкнутое помещение, и осколки разметались по комнате, выбив из всех четырех стен щепки. От стола оторвало угол – капитан видел, как ножка, проскакав как живая, ударилась в стену и упала к его ногам.
«Еще одна граната, и мне конец», – успел подумать Стольников. И в этот момент в дверной проем залетела вторая. Вскочив, капитан бросился в окно, как с тумбы бассейна, и вылетел из дома в тот момент, когда грянул взрыв. Вслед ему полетели доски от стола, щепки и потянулся дым…
Над головой что-то просвистело. Несколько осколков, не зацепив разведчика, улетели в лес. И тут же ветки, срезанные очередью с айвы, посыпались ему на спину. Раздался грохот двух очередей сразу. И следом – чеченская речь.
Вскочив, Саша различил в ландшафте полянки, на которой стоял дом, неглубокую ложбинку. Скатившись в нее так, чтобы чехи видели – он уходит влево от них, то есть готов к обороне именно там, капитан, отплевываясь от слежавшейся гнилой листвы, пополз по дну канавы в обратную сторону.
Его выкурили из избушки и теперь теснили в лес. Он почти забыл о Жулине и Крикунове. Щадящая подчиненных мысль, что разберется сам, что два чеха – это не противник, запрещала ему даже думать о том, что стрельба и взрывы, конечно, услышаны ими, и сейчас прапорщик и солдат окажутся здесь. Он разберется сам, сам!.. Как-нибудь потом поможете, хорошо, ребята? Когда его зацепят и он не сможет идти – вот тогда вы и поможете… Но не сейчас – хорошо?..
Он лег на бок и положил АКС на землю. Несколько минут была тишина. Наверное, от него ожидали каких-то действий.
Хорошо, он согласен.
Эти трое скорее всего имеют какую-то специальную задачу. Не Аллах их завел в эту глушь, а навигатор. Кстати, как он там?.. Стольников ощупал карман жилета. Главное, чтобы в него не угодили пуля или осколок.
Хотя Саша и ждал появления чехов рядом, но не думал, что это произойдет так нелепо. Бородатая морда в кепке нью-йоркских «Янки» с любопытными, как у собаки, глазами появилась над капитаном, как в кино. И потому реакция его была тоже как в кино – молниеносной. Кровь сливалась по кулаку Стольникова с зажатой в нем рукояткой ножа и сразу теряла блеск. Выпученные глаза чеха в тридцати сантиметрах от лица Стольникова, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
Кха!.. – и изо рта боевика хлынула густая, черная кровь.
Над головой Стольникова качала зеленые плоды айва. Как-то нечаянно вспомнилось: чеченки кладут айву в сосуды с мукой – так мука не сыреет и дольше хранится…
Где третий? Он мог сейчас все испортить. Коренастый, с рыжей бородой, голубоглазый чеченец. С короткими сильными руками и кривыми мощными ногами – где он? Стольников машинально, по привычке разглядел всех троих за те несколько секунд, что смотрел в окно.
Вытянув нож из горла мертвеца, он не глядя, так же машинально, вставил его в ножны и взялся за автомат. Когда такая тишина – это всегда плохо. Стольников не любил тишину, потому что она обещает большой шум. И вообще пора уже выбираться из этого леса и двигаться дальше. Теперь на душе капитана было легко и свободно: он убедился, что находится в Чечне.
Поднявшись, он двинулся вдоль ложбинки таким образом, чтобы обойти дом слева. И, пока шел, раздумывал: «А где, простите, Жулин с Крикуновым?..» Куда они пропали? С момента его первой очереди прошло три-четыре минуты. Достаточно, чтобы всполошиться и поспешить на помощь командиру. Но в «зеленке» была точно такая же тишина, какая встретила его в момент знакомства с фасадом дома.
Обойдя колок леса по периметру, Стольников не услышал ни одного хруста, и ни одна ветка не качнулась вопреки ритму остальных. Пригнувшись и просчитывая, сколько патронов осталось в магазине, он решил, что немного, и перевернул связку. Так, осторожно ступая и двигаясь по петле, вновь вернулся к дому.
Где третий?.. И вдруг Стольников подумал: «Он уже далеко». Увидев смерть двоих приятелей, он дал деру. Капитан уже встречал чехов, которые покидали бой из страха. Они возвращались к своим, чтобы доложить о русских. Так получалось, что они не сбегали, а уходили, чтобы доложить полевым командирам о «федералах».
Не опуская автомата, он выпрямился и быстро направился к дому. Рванул дверь, вошел. Тихо. Вышел и тут же услышал:
– Стоять!.. – Это «стоять!» прозвучало для Стольникова как гром среди ясного неба.
«Твою мать…» Остановившись и замерев, он услышал, как сзади, шагах в пяти, хрустнула ветка. Именно сейчас. Почему это не произошло двумя минутами ранее, когда он прочесывал лес?
– Бросай оружие!..
Что будет, если он не бросит? Чех расстреляет его в упор. Конечно, ему очень хочется взять русского витязя в плен. За это хорошо платят. И заплатят еще лучше, когда выяснится, что это офицер. И отвалят совсем уже немыслимые деньги, когда станет ясно, что пленный – командир разведвзвода Стольников. За Стольникова Алхоев уже обещал десять тысяч долларов здесь и сто тысяч во Владикавказе. Правда, и Караев тоже обещал… Но сколько ни обещали бы покойник и еще живой полевой командир, биться насмерть этот чех не будет. Он просто прошьет Стольникова очередью.
Вытянув руки, капитан разжал ладони. Автомат шлепнулся на землю.
– На колени!..
Редко можно увидеть капитана Стольникова на коленях перед боевиком. Об этом мечтали и мечтают многие. Как был, спиной к нему, Саша встал сначала на одно колено, потом на другое.
– Лицом ко мне!..
Стольников почувствовал досаду. Если бы можно было последние две команды поменять местами! Смешно переставляя ноги, он повернулся лицом к рыжебородому чеху.
Коренастый, лет тридцати, с забуревшим от постоянного нахождения на ветру и солнце лицом, он стоял, широко расставив косолапые ноги. Сжимал АКС уверенно, не как солдат-первогодок, и руки у него не дрожали. Половина его лица была перепачкана кровью. Рукав на плече чуть надорван и тяжел от крови. Так вот кого капитан зацепил, стреляя из дверей на улицу…
Стольников медленно поднял на меднобородого тяжелый взгляд. Чех должен почувствовать страх. Только это сейчас может заставить его совершить необдуманный поступок. Например, сделать шаг вперед. Или поднять ствол автомата сантиметров на десять. Или окинуть взглядом окрестности над головой Стольникова. Любое из этих действий может породить страх, который и нужно в нем породить.
– Шакал!.. Собака!.. – закричал чех. – Ты убиль его, ты убиль Исмаила!.. Русская свинья, ты убиль мой брат!..
Еще один кровник. Сколько их у Стольникова в Чечне?
А он в истерике. Это даже лучше, чем взгляд над головой. Это не страх, это жажда мести. Она одна стоит тысячи страхов. Он не убил сразу, значит, хочет насладиться убийством. Например, связать руки, а потом снять с живого разведчика кожу. Начинать они любят с ног. Просто отрезать голову – мелко. Не соответствует тяжести содеянного Сотниковым.
«Ну, иди, свяжи мне руки», – мысленно попросил капитан, наблюдая за истерикой боевика.
Реактивное психомоторное состояние – так это психи в белых халатах называют, кажется. Пациент не контролировал себя, не контролировал обстановку. Пациент, как заведенный ключиком, твердил, что Стольников убил брата. Саша увидел, как палец чеха, лежащий на спусковом крючке, чуть побелел. Нехорошая примета…
Крючок отъехал назад. Свободный ход закончился. Еще чуть-чуть, и он умрет.
– Смотри мне в глаза!.. – заорал меднобородый. Выпуклые белки его глаз блестели от напряжения. На губах появилась пена. Ему было плохо – Стольников понимал это. Даже если не позже, а сейчас начать оказывать чеху психологическую помощь, понадобится много времени и куча антидепрессантов. – В глаза мне смотри, животная!..
Он хочет, чтобы Стольников смотрел ему в глаза. Чех желает увидеть в них страх или мольбу о пощаде. Только это компенсирует ему хоть какую-то часть морального ущерба.
Стольников мог бы объяснить ему, что уже минуту смотрит ему прямо в глаза и смотреть в глаза еще более внимательно нельзя, но разве можно объяснить что-то сумасшедшему? Больной даже не заметил, как капитан опустил руки. А Саша, нащупывая пальцами и вынимая из ножен на голени нож для метания, улыбнулся.
Чехи после этого не убивают. После этого мечтают умертвить жертву страшным, мучительным способом. Стольников не первый день на Кавказе. Но вдруг раздалась короткая очередь. Этот грохот Стольников не мог спутать с другим – работал не АК, это прозвучала очередь из АКМ.
«Так не бывает…» – еще успел подумать он. Изумленный, он не чувствовал ударов. Капитан посмотрел на грудь. Кровь – была. Засохшая, она покрыла куртку черными пятнами. В эту степь не заходят распространители «Тайда». Но это была не его кровь.
Подняв взгляд, он увидел, что меднобородый, выпучив глаза, держит автомат стволом вниз и не шевелится. Саша оглянулся и никого не увидел. Из уголка рта чеха, появившись и набрав силу, выскользнула и помчалась к подбородку тонкая струйка крови.
И вдруг раздалась еще одна очередь. Ослепленный брызнувшей ему в лицо кровью, капитан зажал в руке нож и откатился в сторону. Не хватало еще стать мишенью для последнего выстрела меднобородого! Но тот, качнувшись, повалился вперед и упал плашмя. Его изувеченный лохматый затылок замер в шаге от колен капитана.
Саша быстро поднял голову, качаясь как пьяный. В стороне стоял Жулин. Он тупо смотрел прямо перед собой и держал потертый АКМС. Разгрузочного жилета на нем не было, кепи тоже. Кажется, он даже не видел Стольникова.
– Жулин?.. – осторожно позвал Саша.
Вместо ответа прапорщик, глядя куда-то вдаль, подошел к капитану, опустил ствол автомата и нажал на спусковой крючок. Несколько пуль заставили пошевелиться уже мертвого меднобородого.
– Ему хватит, – чувствуя, что Олег не в себе, заметил Стольников. – Жулин… Что с тобой?
– Они взяли его, Саша…
– Кто взял? – вскипая, Стольников вскочил на ноги. – Кого взял?! Где Крикунов?!
– Они взяли Крика, Саша…
– Кто взял?! Ты одурел, Жулин?! – не помня себя, вскричал капитан и тряхнул прапорщика. – Ты ранен?!
– Меня ударили по голове… чем-то… Я видел, как вязали Крикунова… Сань, я сейчас вырублюсь, прости…
Сказал – и тут же упал, точно так же, как меднобородый, так что Стольникову пришлось подхватить его, чтобы прапорщик не разбил себе лицо.
Почувствовав во рту воду, прапорщик снова пришел в себя.
– Как чехи смогли вас взять, Жулин?! Вы что, спали, мать вашу?!
Прапорщик посмотрел на командира пустым взглядом.
– Это не чехи, Саша…
– А кто? – уже почти сходя с ума от непонимания, выдавил Стольников. Ему казалось – шутка вот-вот закончится и из кустов выйдет не подозревающий, что сейчас будет жестоко избит вместе с остроумным прапорщиком, Крикунов.
– Я не знаю, кто это, но это не чехи. Нам нужно уйти отсюда, скорее… – Взгляд у него был какой-то странный, блуждающий.
Впервые за все время поиска группы Стольников почувствовал страх. Он не мог припомнить случая, когда бы Жулин, служивший вместе с ним уже четвертый год, был выбит из равновесия и выглядел испуганным.
Но он прав. Пора отсюда убираться. К тому месту, где взяли Крикунова. Сейчас Стольников ругал себя за слабость. Ему нельзя было оставлять этих двоих в лесу. Хотя кто мог предположить, что опытные Жулин и Крикунов поведут себя как дети?.. Если только те, кто на них напал, не были опытнее во сто крат, конечно.
– Ты можешь идти? – спросил Стольников.
– Я готов бежать! Чтобы догнать этих тварей!..
– Каких именно?
– Тех, кто увел Крикунова! Да, – сбросив обороты, вдруг заговорил прапорщик, – готов… Только послушай меня внимательно, командир…
Стольников усадил его под айву, и Жулин сразу стал похож на потерявшего дорогу домой пропойцу: ноги раскиданы в стороны, руки – вдоль туловища, голова опущена, подбородок упирается в грудь.
– Когда поймешь, что я уже не ходок, не тащи меня, договорились?
– Нет, я тебе сегодня все-таки набью морду, – пообещал Стольников.
– Уходи один, когда поймешь, хорошо?
Ни слова не говоря, Стольников подсел под Жулина, взвалил его на себя и, держа в каждой руке по готовому к немедленной стрельбе автомату, направился к тому месту, где оставил прапорщика и бойца…
– Почему они взяли Крикунова, а не тебя? – спросил он. – Почему чехи решили взять Крикунова, который в полтора раза крупнее, а тебя оставили, хотя то, что ты старше по званию, у тебя на лице написано?
Жулин поднял измученный взгляд.
– Это были не чехи…
– Прекрати пороть чушь! Кто еще здесь может быть?! Гвардейцы швейцарской армии, охраняющие Папу Римского?!
– Это были не чеченцы, командир!..
– Тогда кто?!
– Я не знаю, мать твою!..
Стольников заставил себя успокоиться. Он даже представить не мог, что Жулин мог убежать, оставив в беде Крикунова. Тем непостижимее для понимания было происходящее. У дерева, где он их оставил, он свалил прапорщика на землю.
– Как они были одеты?
Жулин плеснул на голову из фляжки. По щекам его тут же поползли розовые струйки.
– Ты видел когда-нибудь этих… сеятелей?
– Кого?
– Тех, кто ходит по полям и зерно разбрасывает?
Стольников вынул из кармана аптечку и разыскал в ней релиум. Штатное содержимое не предусматривало его нахождение в аптечке, но капитан уже много раз убеждался – иногда он просто необходим. Каждый раз, приезжая в отпуск, Саша просил тетку, и она доставала ему релиум без рецепта.
– Сунь под язык и рассоси.
– Ты думаешь, я псих? – разозлился прапорщик.
– Да.
– Я не псих! – побледнел Жулин.
– Ты появляешься передо мной без Крикунова, без «разгрузки», с каким-то полинявшим «шмайссером», говоришь, что вас двоих, отличников рукопашного боя, избили сеятели, и после этого пытаешься уверить меня в том, что ты не псих?!
– Это автомат чеха, которого ты убил!
– Это я понял! И оттого ситуация еще страннее!
Жулин отобрал АКМ у капитана и глотнул воды из фляжки.
– Их было четверо или пятеро. Одеты в холщовые штаны и рубахи. Меня вырубили и отшвырнули в сторону. – Жулин скрипнул зубами в бессильной злобе. – Они сильны как тигры, Саша… Я видел, как трое вяжут Крикунова, а двое собирают наше оружие.
– А ты?
– Мне все это не понравилось, я вскочил и бросился к оружию. И тогда получил по голове во второй раз.
– В последнее – верю.
Стольников прокашлялся, сплюнул и потянулся к карману, в котором лежала непочатая пачка «Мальборо». В крайний раз он всегда курил в «вертушке», закуривал во второй раз там же, возвращаясь. Сейчас хотелось курить так, что сводило скулы. Но позволить себе распространять по «зеленке» табачный дым он не мог.
– Теперь можно и отдохнуть, – неожиданно для Жулина заявил капитан. – Полчаса. Мне просто нужно поспать тридцать минут. Ты можешь охранять меня полчаса, Олег? Так, чтобы я был уверен во сне, что не проснусь связанным и без оружия?
– Саша!..
– Верю.
Стольников лег так, чтобы в бок и спину не давили гранаты, магазины и трофейный навигатор, поерзал, как кот, устраиваясь поудобнее, и через минуту уснул.
Но перед тем как уснуть, подумал:
«…Жулин невысокий, коренастый, у Крикунова рост сто девяносто, стройный как тополь; Жулин черноволос, Крикунов – блондин; у Жулина татарская внешность, хотя татарин у меня Айдаров, а не он, у Крикунова лицо рязанского парня… Жулину тридцать четыре, Крикунову двадцать пять; Жулин – прапор, Крик – рядовой. Они берут в плен Крика, а Жулин этого не достоин… Они его просто бьют по голове. Не перерезают горло, не душат, не пристреливают. А просто бьют по голове и выбрасывают как мусор, даже не проверяя, жив он или мертв…»
Таким образом, если подвести итог, выходило следующее: нападавших интересовал высокий, молодой, со славянской внешностью человек. Звание – не в счет, так как погон нет. А невысокому, коренастому, темноволосому спутнику его они дали по голове, чтобы не мешался.
– А на каком языке они разговаривали, когда работали, Олег? – не открывая глаз, спросил Саша.
– Они не разговаривали, когда работали.
«Мечта командира разведвзвода, а не сеятели», – подумал Стольников и тут же уснул.
В ста метрах от них за ними наблюдали две пары внимательных глаз…
7
Крикунов очнулся от ощущения, что вот-вот упадет с верхней полки купе. Его трясло, и от этой тряски голова болела даже тогда, когда он не мог воспринимать действительность. И вот сейчас, когда появился свет и он стал понимать, что все происходящее не сон, догадался, что его несут на плече. «Минута все равно ничего не решит», – подумал боец и постарался вспомнить все, что с ним случилось.
Он сидел у дерева с Жулиным, ожидал возвращения Стольникова. Когда раздались выстрелы, они вскочили, чтобы бежать на помощь капитану, но…
И здесь воспоминания Крикунова заканчивались. Потому что больше он ничего не помнил. Он даже не разглядел нападавших. Только сейчас, приоткрыв глаза, он видел какие-то странные брюки, мелькавшие под его опущенной головой. Он бы назвал ткань, из которой они шиты, мешковиной, но все-таки материал был благороднее. Новая форма чеченцев? Закупили опять у америкосов?..
Ну да и хватит уже висеть. Олега эти сволочи убили, капитан если не погиб, то ранен. А в плен – не надо. Начнется там то, о чем вспоминать потом будет неприятно: отстрелят палец, будут просить назвать адреса родственников, чтобы выкуп попросить. Он откажется от предложения, ему отстрелят еще один палец. Потом следующий и так далее. Чтобы кровь не вытекла, перетянут запястье бечевкой… Через полчаса боль от этого будет невыносимой, и захочется, чтобы пристрелили. Но они вместо этого начнут отстреливать пальцы на другой руке. На следующие сутки ему, уже не жильцу, придумают еще какое-нибудь развлечение. А после отрежут голову – и все это под запись видеокамеры. Нет. Лучше пусть прикончат здесь и сейчас. А он отобьет им желание тянуть время.
В мгновение сгруппировавшись, Крикунов обхватил мощную шею несшего его чеха и, завалившись вперед, резко повернул в сторону. Раздался знакомый треск, и «несун» упал вперед, заливая руки Крикунова кровью изо рта. Вскочив на ноги, он впечатал ногой в грудь стоявшему перед ним здоровяку. Выдохнув, тот спиной вперед полетел на землю. Но в какое-то мгновение Крикунов растерялся. Он видел четверых высоких мужчин с накачанными торсами и крепкими ногами. В этом ничего необычного, среди чеченцев часто встречаются крупные ребята. Дело было в другом. Они не были похожи на чеченцев. Русоволосые, голубоглазые, с откровенно славянскими чертами лица, они ничем не походили на горцев.
«Что за ерунда?!» – только и успел подумать Крикунов, увертываясь от руки одного из них.
Кулак со свистом разорвал над его головой воздух, и Крикунов с удовольствием пробил в открывшуюся ему печень. Противник устоял, но Крикунов, делая два шага назад и поглядывая, чтобы не обошли, особенно на этот счет не тревожился: через секунду правый бок здоровяка резко сожмет боль, а дышать будет нечем.
Так и вышло. Русоволосый гигант, его ровесник, упал на колено, лицо его стало молочного цвета, и рот гиганта стал открываться, как у выброшенной на берег рыбы.
К Крикунову бросился третий, но разведчик, сделав ложный выпад в сторону, изо всех сил пробил ему ногой в голову.
Обычно после таких его ударов люди падают как подкошенные. Но этот устоял и даже, кажется, разозлился.
– Ну, иди сюда, сука! – прикрикнул Крикунов, потеряв из виду четвертого.
– Не дергайся, – послышался совет сзади, и боец почувствовал на выбритом затылке ствол оружия. – Здоровее будешь.
Логика проста. Если не убили сразу, значит, он нужен для разговора. Послали «шестерок», значит, те просто обязаны довести его до нужного человека живым. Соответственно, убивать не станут ни в коем случае. Это давало некоторую свободу в действиях. «Дергаться» он, конечно, не стал. Просто повернулся на сто восемьдесят градусов. Повернулся и увидел два взволнованных лица. Нервничают. Понимают – выполняют важное задание. Если не выполнят – пострадают.
Перед глазами Крикунова продолжал дрожать дульный срез пистолета. Переведя взгляд, он рассмотрел «кольт» сорок пятого калибра. Подарок Соединенных Штатов Америки. Он мешал хорошо разглядеть стоящего перед ним, но вполне позволял сопоставить силы и возможности. Вот этого, что перед ним, Крикунов уберет одним ударом. Выбить пистолет – не проблема. Но вот второй… Второй весил около ста килограммов, он пришел в себя и стоял сзади. Сцепиться с ним означало потерять времени и, как следствие, инициативу. А там и третий в себя придет.
Четвертому уже никогда не суждено подняться. Шейные позвонки восстановлению не подлежат.
Теперь их нужно немного расслабить…
– Что за шутки, братва?
Расслабились… Крикунов прикинул, кто перед ним. За три последних года службы в разведке со Стольниковым он впервые встречался с типами, одетыми в домотканые одежды. Но удивительнее всего для Крикунова было то, что это русские.
– С тобой никто не шутит. – Владелец «кольта» аккуратно взял Крикунова за рукав куртки и потянул в сторону прежнего маршрута. – Двигайся своими ногами. Только больше так не делай. И тогда все будет хорошо.
– Что с Петром делать? – услышал Крикунов за спиной.
– Он мертв? – спросил этот, с пистолетом, главный, по всей видимости.
– Не то слово.
– Забери его, – вынимая из-под одежд веревку, приказал русоволосый хозяин «кольта». – Чеченам его не оставим.
– Да кто вы такие?! – изумленный до того, что позволил поставить себя на колени, прогрохотал Крикунов. – Чехи ваши враги, тогда какого черта вы меня вяжете?!
Вместо ответа старший присел перед ним и без злобы заглянул ему в глаза.
– Тебе придется хорошо потрудиться, парень, чтобы заслужить прощение и остаться среди нас.
Устало – ему так хотелось, чтобы это выглядело устало, – боец поднялся с колен и завел руки за спину. Когда великан приблизился к нему, разведчик решил действовать. Если они сейчас завладеют его обеими руками, рассчитывать будет уже не на что…
Короткий удар с выдохом через нос! «Кольт» летит в одну сторону, старший – в другую. Великан полез правой рукой за пазуху. Молодец, спасибо!.. Не так часто ты на улице дрался, видимо!..
Крикунов молниеносным ударом раскроил обе губы амбала сквозь открывшийся промежуток. Удар был настолько силен, что кровь из рассеченных губ брызнула еще тогда, когда кулак бойца не успел отлететь от головы жертвы. Но для стокилограммового тела этого было мало. Тот лишь на мгновение потерял ориентацию в пространстве. Нокдаун вместо предполагаемого нокаута.
Старший, собрав в кулак волю и желание выполнить поставленную задачу, уже поднимался с пола. Его рука, как в фильме ужасов, медленно ползла по земле к пистолету…
Крикунов с размаху опустил на нее каблук ботинка и одновременно уклонился от летящего кулака амбала. Надавив плечом, старший пытался сдвинуть разведчика со своей руки. А Крик, продираясь сквозь заслон, выставленный ему громилой, качнулся и головой ударил амбала в лицо. Раздался короткий треск. За пять секунд драки «великан» потерял два зуба, и теперь ему свернули набок нос.
Крикунов вырывался из крепких рук. Там, в Софрино, когда он сдавал экзамен сначала на краповый берет, а после на значок «Отличник рукопашного боя», было так же трудно. Двенадцать бойцов по очереди поднимались с татами и крушили его, как мешок. Там главным было просто устоять на ногах, не упасть, здесь – выжить… И сколько потом было таких драк, сколько рукопашных… Но сегодня разламывалась от боли голова, и избыток адреналина не снимал эту боль…
Вырываясь из рук, Крикунов оказался спиной к тому, кто стоял на коленях и глубоко дышал, успокаивая потревоженную печень. Казалось, еще одно мгновение, еще пара мощных ударов… Не важно куда, главное – в цель. На поражение… Удар, еще удар!.. Из оружия у них «кольт» и автоматы разведчиков, но они почему-то не хотят ими пользоваться.
Громила стал обмякать, но продолжал держать Крикунова мертвой хваткой… Старший – тот уже не входил в боевой расчет. Фаланги его пальцев были сломаны, и сейчас он пребывал в состоянии болевого шока.
Крикунов скорее почувствовал, нежели услышал, как спину его окатил поток воздуха. Он даже успел обернуться. Но увидел лишь белый свет. Свет, ударивший его по глазам…
«Я знал, что умру в Чечне, – подумал, угасая, Крикунов. – Но не думал, что от рук русских…»
* * *
– Я не могу понять, что он показывает, – признался Стольников, вглядываясь в экран навигатора и поочередно нажимая на нем кнопки. – Какие-то названия на английском, маршруты следования…
– Мамаева бы сюда, – с досадой выдавил Жулин, который после пленения Крикунова не находил себе места. – Как я не заметил?.. Саша, скажи, как я мог не заметить, что нас окружают?
– Надо было по сторонам смотреть, – отвлеченно, почти не слушая прапорщика, заметил капитан. Поняв, что изучение навигатора ничего не даст, он снова спрятал его в жилет. – Давай обсудим ситуацию. Крикунова увели. Раз так, то не для того, чтобы убить сразу. Полагаю, будут требовать выкуп или выходить на меня, чтобы поменять на Крикунова. Алхоеву нужен я, вот в чем дело.
– Да я тебе уже тысячу раз говорил, что это были не чехи!.. – заорал Жулин. – Русоволосые, у них морды часовых почетного караула у Мавзолея!.. Ты видел на посту у Мавзолея хоть одного чурку?!
Стольников криво ухмыльнулся.
– Олег, тебе же не по ноге ударили, правда? А по голове. У тебя сейчас сотрясение. Ты же принял их за сеятелей? Отчего же тебе не могло показаться, что они светловолосые?
– Как мне воевать с тобой, если ты мне не доверяешь? – уже с отчаянием проговорил Жулин.
– А как мне воевать с тобой, если тебя пионерским звеном взять можно? – Помолчав немного, Саша сунул в зубы былинку и посмотрел в сторону дома, от которого они отошли километра на три. – Меня другое заботит. Чехи оставили навигатор на столе и ушли куда-то. Потом возвращались. Там же, на столе, лежал автомат. Чехов было трое, все с оружием. Чей это был «калашников»? Четвертого?
– Хочешь сказать, что он все видел и сейчас спешит сообщить главным силам о появлении разведки «федералов»?
– Это я и хочу сказать. Там – чехи, здесь – русские. Очень странные русские… Почему ты им не понравился, Олег? Почему они взяли Крика?
– Не знаю!
– А я знаю, – подумав, заметил Саша. – Потому что он больше похож на русского.
– А я не похож на русского?! Олег Жулин!.. Мой род ведет начало с семнадцатого века! Мой предок плечом к плечу с Ермоловым воевал! У меня в генах никаких примесей!..
Некоторое время Стольников сидел с безразличием в глазах. А потом вдруг ожил.
– В генах никаких примесей… – Встав, он поднялся на пригорок. – «Бог оставил нас»… Олег, а что ты знаешь о том своем предке?
– Каком предке?
– Который с Ермоловым воевал, – Стольников наморщил лоб.
– Только то, что он погиб в одна тысяча восемьсот двадцать пятом году. Письмо из канцелярии есть, но оно в музее Твери. Бабка отдала.
– И где он погиб? Где именно?
– Где именно неизвестно, знаю лишь, что служил он рядовым в первой роте, в Черданском полку. Зачем спрашиваешь?
– Пустое, – отозвался Стольников. – Не обращай внимания.
И в этот момент Жулин, резко развернувшись, разрезал заросли кустарника длинной очередью. Автомат в его сильных руках даже не повело в сторону. В зарослях раздалась чеченская речь, если так можно было назвать дикие крики. Ветки полетели вертикально вниз, а Стольников, перехватив АКС, стал стрелять по кустам не целясь, от бедра. Когда в магазине закончились патроны, он нажал на спуск «подствольника», и граната с грохотом ушла в заросли. Через мгновение раздался взрыв. Капитан и прапорщик бросились к поросшей неопределенного вида растительностью ложбине. Это было единственное укрытие.
– Вот тебе и сеятели! – прокричал Стольников, переворачивая связку магазинов и вставляя в АКС тот, что был полон. – Странно, что они нас не пристукнули первыми!
– Это потому что я их первым увидел! – отозвался Жулин.
– И сколько их было?
– Видел троих!
– Если только это не те самые ожили, значит, дело рук четвертого! Привел-таки!
«Навигатор? – пронеслось в голове Стольникова. – Им так нужен навигатор или это как раз навигатор их навел?»
Поливая кусты очередями, разведчики добрались до оврага.
– Олег, ты сейчас уйдешь и будешь искать группу Пловцова!
– Я никуда не уйду!
– Нет, ты уйдешь! – Стольников вынул из жилета навигатор и протянул его прапорщику. – Я не знаю, что это такое, но Мамаев должен разобраться! Пока единственная дорога домой – через него!
– С чего ты взял?
– Я так думаю! Разыщешь Пловцова, вернетесь к водопаду, и пусть Мамаев поговорит с этой приблудой! Выполняй!..
Спорить было бесполезно, тем более что прозвучал конкретный приказ. Жулин вяло пошевелился.
– Иди, я разберусь! – успокоил его капитан. – Встретимся обязательно!
Спрятав прибор, прапорщик стал пробираться по ложбине, чтобы выйти из зоны вероятного обстрела.
– Ничего, ничего, я вас тут приторможу, ребятишки… – криво усмехнулся Стольников, вынимая гранату из кармашка.
Жулин ушел. Стреляя коротко по кустам, чтобы к его местоположению привык снайпер, Стольников перебирался на другое место и стрелял оттуда. Скоро снайпер к этому действительно привык. И когда в следующий раз капитан выглянул, чтобы оценить обстановку, нажал на спусковой крючок. Пуля ударилась в камень, выбив искры в нескольких сантиметрах от головы разведчика, и с гулом ушла в небо.
Равнина была перед Стольниковым как на ладони. Чехи сгруппировались в лесу и не могли начать обходной маневр. Они сделали бы это чуть позже, но внимательность Жулина спутала их планы. И теперь неясно было, кто находился в более выгодной позиции – капитан на высоте или боевики в «зеленке» чуть ниже. Стольников стрелял коротко, нечасто, и в лесу было неясно, куда направится его следующая очередь. Сам же Саша ждал пулю в любой момент, зная, что автоматы боевиков ищут одну-единственную цель. Меняя позиции, он долго мог так держаться. Мог, но при других обстоятельствах. Автомат у него не вечный, и сколько выдержит сам Стольников, не смыкавший глаз уже двое суток?
– Сашья!.. – раздался из кустов знакомый голос, и Стольников рассмеялся.
– Да, Магомед!
– Как ты себья чувствуешь?
– Спасибо, дорогой, хорошо! Лучше, чем твой брат в то утро!
– Выйди, поговорим как мужчины, – предложил Алхоев.
– А разве не это мы сейчас делаем?
– Пуля – дура, Сашья.
– У вас не только пули дуры.
Алхоев что-то прокричал своим, и вдоль опушки шевельнулись кусты. Боевики занимали позиции. Разговор разговором, а Магомед между тем делал два дела сразу.
– Ответь мне на один только вопрос, Сашья, – голос Алхоева донесся уже левее того места, откуда звучал прежде. – Как ты здесь со своими воинами оказался?
– Что ты имеешь в виду? – понимая, что именно сейчас наступает самая интересная часть громкого разговора, уточнил капитан.
– Здесь, в этой местности, – объяснил Алхоев. – Мы гоняемся с тобой друг за другом вот уже два года…
– Два года и два месяца, Магомед!
– Правильно, Сашья. Ты Чечню хорошо знаешь. Тогда скажи, где мы сейчас находимся?
– Может, ты мне скажешь?
– Скажу, – согласился Алхоев. – Но сначала отдай мне ту штуку, которую ты в домике прихватил.
Навигатор.
– АКМ?
– Не дури, Сашья. Зачем мне АКМ? Я себе другой найду.
– Тогда какую штуку?
– Ты знаешь, Сашья. Если отдашь, я отпущу тебя сейчас, чтобы найти в следующий раз.
– Найти? Меня? – Стольников рассмеялся. – Магомед, ты забыл! Это ведь я тебя ищу!
– Это не имеет никакого значения по сравнению с тем предметом, о котором мы говорим.
– Тебя интересует навигатор? Я спрятал его в лесу. Можешь начать раскопки от домика до этого места. Прятать я умею, поверь.
– Верю. Поэтому и прошу миром – отдай.
Стольников поступил по примеру Алхоева. Шевельнув куст над головой, он быстро сменил позицию. Но никто и не думал стрелять.
– Расскажи, где мы, – попросил он.
– Ты не поймешь, – тут же ответил Алхоев. – Ты посчитаешь, что я обманываю тебя, Сашья.
– Попробуй правду говорить, тогда получится.
– Эта правда хуже самой изощренной лжа…
Алхоев был настоящим горцем. Он четко выговаривал слова сложные и совершенно не умел склонять слова простые. Насмешливый тон бандита сохранился, однако манера говорить резко отличалась от их последнего разговора. Тонко реагирующий на любые изменения речи Стольников мгновенно обратил на это внимание. Если раньше полевой командир Алхоев обещал спустить с него шкуру, и причиной тому была кровная месть, то теперь бандит, отрезавший не одну солдатскую голову, почти уговаривал и был учтив. И позор родного брата во главу разговора уже не ставился. «Неужели ему так необходим этот чертов навигатор? – думал, лежа на спине и глядя в небо, капитан. – Это же просто навигатор».
– Прапорщик Жулин! – раздалось вдруг из кустов, и у Стольникова испортилось настроение. – Ты слышишь нашь разговор? Скажи командиру, чтобы он уступил.
Пока Алхоев не знает, что Жулина в ложбине нет, он не организует за прапорщиком погоню. Олег хороший мастер путать следы и уходить от преследования, но у него ранение и он не понимает, где находится. Он идет на ощупь, по наитию, по солнцу.
– В моем подразделении, Алхоев, подчиненные разговаривают только тогда, когда я им разрешаю!
«Ему крайне нужен навигатор. Этот прибор, видимо, больше чем просто путеводитель…»
– Жулина нет с тобой, да, Сашья? Ты отправил его к выходу из пещеры? С навигатором, да, Сашья? Капитан, у меня портится отношение к тебе… Сейчас я потеряю к тебе интерес, и у тебя начнется проблема…
Стольников глухо рассмеялся.
– Магомед, Магомед… Это вечная история. Я неинтересен женщинам, которые интересны мне.
С опушки «зеленки» раздался механический кашель. Словно трижды пролаял плохо работающий громкоговоритель.
Сообразив, в чем дело, Стольников вскочил на ноги и, стараясь, чтобы тело его не выглянуло из-за края овражка, разбежался и рыбкой бросился на его дно.
На том месте, где он только что лежал, раздались три взрыва. Боевики стреляли по ложбине из подствольных гранатометов прямой наводкой. Расстояние было достаточным, чтобы граната пришла в действие. Еще на заре своей боевой службы, во время зачистки Грозного, Стольников, услышав шум в подвале одного из домов, направил ствол автомата в подвальное окно и отстрелил гранату. Она глухо ударилась о стену и не разорвалась. Уже потом опытные бойцы подсказали, что стрелять в упор нужно не менее чем с двадцати метров.
– Началось. – Саша сплюнул и, выглянув, дал прицельную очередь по кустам.
Алхоев догадался, что Жулин ушел, и уже не сомневался, что навигатор у прапорщика. Только так объяснялась эта пальба. Зачем капитану прикрывать отход прапорщика, оставляя у себя предмет, в предназначении которого только предстоит разобраться?
И еще один вопрос: значило ли это, что навигатор для Алхоева важнее, чем месть за брата? Ведь Стольников ему живой нужен был для этого?
Затрещала по кустам чеченская речь. Двое боевиков вырвались из «зеленки» с флангов и с криками «Аллах акбар!» бросились, поливая ложбину огнем из автоматов, вперед. Поднявшись по пояс, Стольников очередью повалил одного на землю, стрелять во второго было нельзя – он уже находился на прицеле. Упал, прослушал свист пуль над головой, снова вскочил и в упор расстрелял второго. Тот сменил направление после появления капитана и бежал прямо на него. Две пули остановили его движение, заставив упасть и забавно поднять ноги. Но пуля из его автомата – она все-таки успела вылететь и ударить Сашу в грудь. Он сначала даже не понял, что произошло.
«Ранен?!»
Хлопок на груди был ему ответом.
Он посмотрел туда, куда угодила пуля. Ударившись о ребристый корпус гранаты, она сорвала кольцо и выдернула его вместе с усиками.
«Твою мать!» – пронеслось в голове Стольникова, и он понял, что у него секунды две, не больше.
Бросив автомат, он правой рукой сорвал «липучку» на кармашке, выхватил гранату за взрыватель, швырнул в сторону и упал на дно ложбины. В метре от него раздался грохот, взметнулась земля и посыпалась на лицо.
Нащупав автомат, капитан поднялся и, ослепленный, стал стрелять наугад веером, зная наверняка, что после попадания в него чехи рванули вперед. Крики «Аллах акбар!» слышались со всех сторон. Со слезящимися глазами Стольников расстрелял первый магазин, перевернул связку, передернул затвор и стал посылать перед собой короткие очереди. Он стрелял в боевиков в упор, чувствовал их запах, пробивающийся сквозь пелену сладкого запаха сгоревшего пороха. Бандиты падали один за другим, кто раненный, кто – увертываясь от очереди, и в тот момент, когда он насчитал двенадцатую по счету очередь, Саша понял две вещи: рукопашной не избежать, и – его не пытались убить, его хотят во что бы то ни стало взять живым. Алхоев готов класть во имя этого столько чужих жизней, сколько понадобится.
Последняя очередь попала в голову добежавшего до Стольникова боевика, и автомат разведчика стал бесполезен как огнестрельное оружие. Но еще годился для драки. Поняв, что русский утратил возможность стрелять, чехи замедлили шаг. Из «зеленки» – Саша видел – вышли около двадцати человек, среди них Алхоев. Еще с десяток окружили капитана и дышали тяжело, говоря друг с другом отрывисто, зло.
