Устранение ошибок с помощью аффилирующейся субличности
Даниэль Канеман и Амос Тверски составляют очень динамичный дуэт, открытия которого, потрясающие основы науки, были увенчаны Нобелевской премией. Среди их многочисленных вкладов в поведенческую экономику есть и разработка ряда весьма остроумных задач, показывающих ошибочность логических рассуждений, свойственную человеку.
Представьте, что Соединенные Штаты готовятся к вспышке необычной азиатской болезни, которая, как ожидается, убьет 600 человек. Для борьбы с болезнью предложены две альтернативные программы.
Программа А. Если будет утверждена эта программа, то будет спасено 200 человек.
Программа Б. Если будет принята эта программа, то вероятность, что будет спасено 600 человек, составляет один к трем; а вероятность, что не удастся спасти ни одного человека, составляет два к трем.
Какую из этих двух программ вы поддержите?
Первое, что бросается в глаза: обе программы имеют абсолютно одинаковую «ожидаемую стоимость» с точки зрения количества людей, которых предполагается спасти — 200 человек из 600. Различие между двумя программами состоит в следующем: если программа А дает точное количество людей, которые будут обязательно спасены, то программа Б содержит неопределенности. Тверски и Канеман установили, что большинство отвечавших на задачу людей (72%) выбрали более определенную программу А.
Но Нобелевскую премию ученые получили не за обнаружение того, что люди предпочитают более определенный выбор. Важный поворот дальше. Второй группе людей предложили ту же задачу про азиатскую болезнь и предоставили два выбора. Но варианты были сформулированы несколько иначе.
Программа А. Если будет утверждена программа А, то погибнет 400 человек.
Программа Б. Если принимается эта программа, то имеется вероятность один к трем, что никто не умрет, а также вероятность два к трем, что погибнет 600 человек.
Какую из двух программ вы поддержите?
Принципиально важно отметить, что с логической и математической точек зрения второй вариант задачи абсолютно идентичен первому. Кроме того, обе программы одинаково оценивают количество людей, которые, как ожидается, останутся в живых — 200 из 600. Однако получив второй вариант задачи, большинство участников эксперимента (78%) на этот раз сделали выбор в пользу менее определенной программы Б. Такой обратный поворот в предпочтениях, судя по всему, указывает на вопиющую разрегулировку процесса принятия решений.
Переменчивость преференций людей в задаче об азиатских болезнях часто представляется как критерий человеческой иррациональности и сокрушающий удар по главным положениям классической экономической модели человека как существа рационального.
И дело здесь не в том, что люди не сильны в математике (в задаче специально применялись простые числа, чтобы студенты университета могли легко просчитать варианты в голове).
Суть состоит в том, что люди, оказывается, проявляют иррациональную непоследовательность в принятии математически идентичных решений.
Но до того как мы расстанемся с этой проблемой и сделаем вывод, что большинство людей не очень хорошо справляются с принятием решений, давайте проведем некоторую детективную работу с использованием нашего эволюционного увеличительного стекла.
Мы знаем, что наши предки жили группами по 50-100 человек или даже меньше. Также теперь известно, что наш мозг не приспособлен к восприятию больших чисел. Помните, что наши прародители вряд ли встречались с такими множествами.
Специалист по принятию решений К. Т. Ванг предположил, что классическая проблема азиатской болезни является для нас с точки зрения эволюции новомодным изобретением, которое не может задействовать логику наших предков. Ванг считает, что ставить перед человеком эту задачу — все равно что просить неграмотного что-нибудь написать или обратиться к Дугласу и Владу с предложением исполнить несколько балетных па из «Лебединого озера» (поверьте нам на слово, если вы не хотите увидеть одного из нас в обтягивающем трико).
Поскольку численность групп в обществах охотников и собирателей редко превышает 100 человек, Ванг пришел к логическому заключению о том, что
люди могут по-разному реагировать на задачи, если они включают числа, которые могли быть понятны нашим предкам.
Что если вместо 600 человек в задаче имелось бы число 60 — как раз та величина, которая находилась в пределах понимания аффилирующихся субличностей наших предков?
Ванг провел эксперимент, в котором представил участникам ту же задачу Канемана и Тверски. Единственным отличием было то, что число людей в формулировке Ванга приближалось к размерам групп, в которых проживали первобытные люди.
Первая группа испытуемых теперь должна была выбирать между программами, одна из которых спасла бы 20 человек, а другая 60 с вероятностью один к трем (с постоянной вероятностью два к трем, что спасти не удастся никого).
Другой группе нужно было выбирать между вариантом, когда погибнут 40 человек, и вариантом, что никто не умрет с вероятностью один к трем (и вероятностью два к трем, что умрет 60 человек).
Ванг сделал удивительное открытие. Когда число в задаче уменьшилось до 60 человек (против 600 ранее), формулировка уже не играла роли. Независимо от того, говорилось ли в условиях задачи о потерях или спасении, люди последовательно делали один и тот же выбор. Результаты экспериментов, проведенных Вангом, подвергают серьезным сомнениям модель человека как иррационально заблуждающегося существа и показывают, что люди вполне способны избегать ошибок. Вся соль в том, что ставить перед людьми вопросы нужно таким образом, чтобы это соответствовало опыту наших предков.
