Убийствоцид

Наука развенчивает миф о террористах-смертниках

Ты должна мной гордиться. Это — честь, и ты увидишь, что получится, и все будут счастливы. Я хочу, чтобы ты оставалась такой же сильной, какой я тебя знал, но, что бы ты ни делала, целься высоко, никогда не оставайся без цели, всегда имей перед собой цель и всегда думай «зачем».

— Последнее письмо жене от Зияда Джарраха, террориста, захватившего рейс 93, который разбился в Пенсильвании 11 сентября 2001 г.

Семантическая точность — один из фирменных знаков науки, и поэтому я считаю, что нам нужен новый термин для обозначения террористов-смертников. «Суицид» — это лишение жизни самого себя, самоубийство. Люди, которые взрывают себя, делают это не для того, чтобы самим расстаться с жизнью, а чтобы отнять жизнь у других. Поэтому кажется странным, что Билла Мейхера, ведущего телепередачи «Политическая некорректность» на канале ABC, уволили за то, что через пять дней после 11 сентября он высказал мнение: «Оставаться в самолете, который врезается в здание, — говорите что хотите, но это не трусость». Мейхер прав. Оксфордский словарь определяет труса как «человека, выказывающего позорный страх или недостаток храбрости в условиях опасности, боли или трудностей». Вряд ли террористические организации стали бы склонять таких людей взрывать что-то или кого-то.

(Кто сказал, что это трусость? Президент Джордж Буш. Конечно, он всего лишь следовал президентской традиции обеих партий: президент Клинтон назвал трусами террористов, взорвавших посольства США в Найроби и Дар-Эс-Саламе в 1998 г.; президент Рейган назвал трусостью взрыв посольства США в Бейруте в 1983 г.)

Геноцид — «систематическое намеренное уничтожение этнической или национальной группы» — тоже не совсем подходит, поскольку цель террористов-смертников — навести ужас на этническое или национальное большинство, убив меньшинство из них.

У полиции есть название для людей, которые создают ситуации, вынуждающие полицейских стрелять: «суицид посредством полиции». По правилам этого жаргона террористы-смерт­ники совершают «убийственное самоубийство», так что мы можем охарактеризовать их поступки как «убийствоцид»: «предумышленное убийство человека или людей посредством самоубийства».

Семантическая точность нужна потому, что самоубийства привлекли внимание ученых, по мнению которых есть две предпосылки, не связанные с убийствоцидом: бесполезность и изоляция. Томас Джойнер, психолог из Университета штата Флорида, в раскрывающем многое труде «Почему люди совершают самоубийства» (Why People Die by Suicide, 2006) утверждает: «Люди хотят умереть, когда не могут удовлетворить две базовые потребности: потребности в принадлежности, связи с другими, и потребности чувствовать себя полезным или быть авторитетом для других». Другими словами, люди совершают самоубийства, когда они чувствуют себя бесполезными и отделенными от общества и при этом способны нанести себе вред и привыкли к страху боли, связанной с самим актом. Это необходимые, но недостаточные условия для самоубийства — не все, у кого они выполняются, убивают себя, но у тех, кто себя убивает, они обязательно присутствуют.

По этой теории люди, выпрыгивавшие из окон Всемирного торгового центра, лишь бы не сгореть заживо, не были самоубийцами; не были ими и пассажиры рейса 93, которые смело боролись с угонщиками за управление самолетом, который в конце концов рухнул в безлюдном поле в Пенсильвании; не были ими и угонщики, направившие самолеты на здания.

Представление о том, что террористы-смертники — бедные, необразованные, недовольные или психически больные, противоречит фактам. Марк Сейджман, судмедэксперт и бывший оперативный сотрудник ЦРУ в Афганистане, ныне старший научный сотрудник Института внешнеполитических исследований, изучив характеристики четырех сотен членов Аль-Каиды, выяснил, что «три четверти выборки приходится на высший или средний класс. Абсолютное большинство представителей, 90%, происходят из полных, любящих семей, 63% получили университетское образование (в среднем для стран третьего мира эта доля составляет 5–6%). Это во многом лучшие и умнейшие люди своего общества». Они не были и безработными или одинокими — «73% были женаты, большинство имели детей. Три четверти были специалистами или готовились ими стать. Это инженеры, архитекторы, конструкторы, в основном из сферы точных наук. Очень мало гуманитариев, и на удивление малая доля происходит из религиозной среды».

По словам Джойнера, для самоубийства необходима привычка к страху, связанному с самим актом. Как террористические организации вырабатывают эту привычку у новобранцев? Один из способов — психологическое подкрепление. Политолог Хайфского университета Ами Педахзур пишет в книге «Терроризм смертников» (Suicide Terrorism, 2005), что чествование и торжества в память взрывов смертников в 1980-е гг. привнесли в культуру поклонение мученичеству и его героям. Сегодня террористов изображают на плакатах, как спортсменов-чемпионов.

Другой способ контроля, как говорит Сейджман, — «групповая динамика»: «Потенциальные террористы присоединялись к джихаду под влиянием существовавших социальных связей с людьми, которые уже были террористами, или решали присоединиться за компанию. В 65% случаев важную роль играли предшествующие дружеские узы». Эти личные связи помогают преодолеть естественное стремление избегать самоуничтожения. «Отличный пример — террористы-смертники из Испании. Семеро террористов вместе снимают квартиру, и один говорит: "Ребята, сегодня вечером нам пора, всем вместе". Ты не можешь предать друзей, так что идешь с ними. По отдельности они, может быть, и не совершили бы этого».

Тогда один из способов помешать убийствоциду — нацелить работу на опасные сообщества вроде «Аль-Каиды», которые влияют на отдельных людей. Другой способ, по словам Алана Крюгера, экономиста из Принстонского университета, — это расширить гражданские свободы в странах, где зарождаются террористические группировки. Исследуя данные госдепартамента о терроризме, Крюгер обнаружил, что «в странах вроде Саудовской Аравии или Бахрейна, откуда происходит довольно много террористов, высок экономический уровень жизни, но не хватает гражданских свобод. Воспитание террористов в бедных странах с традицией защиты гражданских прав маловероятно. Выходит, свобода собраний и мирных протестов без вмешательства государства имеет большое значение и является альтернативой терроризму».

Пусть звенит свобода.