Путешествие из Бомбея в Веллингтон стало для Хелены сплошным мучением. Каждый день Витольд требовал от девушки вознаграждения, а Хелена искала любую возможность, чтобы избежать этого. Конечно, она старалась не заходить в общественные помещения после наступления темноты, но вскоре стало заметно, что девушка снова и снова отказывалась относить посуду на кухню. Витольд разыскивал ее где-нибудь и в середине дня, и тогда, кроме стыда и боли, появлялся страх, что их кто-нибудь заметит. Но Витольду, казалось, это абсолютно не мешает. Он вел себя совершенно развязно. Когда Хелене удавалось избежать встречи с ним целый день, он вечером вызывал ее из каюты. После этого девушке приходилось выдумывать для соседок правдоподобные истории о том, почему опекун хотел ее видеть. В тот раз ей удалось наплести что-то, но впоследствии она не стала так рисковать.

Конечно, случались и светлые моменты, когда все шло тихо-мирно, особенно в ясные солнечные дни. Дети носились по палубе, а Наталия не могла отвести взгляда от дельфинов на гладкой поверхности океана вокруг корабля. В такие минуты здравые мысли приходили вместо паники, охватывающей Хелену по ночам. Она все время задавала себе вопрос: насколько серьезны угрозы Витольда, нужно ли приносить такие жертвы? Они ведь уже были на пути в Новую Зеландию. Молодую девушку никогда бы не отправили обратно одну. Витольд никак не мог доказать, что она не Люцина. Слишком расточительно было бы проверять его показания. Захочет ли кто-нибудь выяснить, как на самом деле зовут девушку: Хелена или Люцина? Правда ли то, что ей шестнадцать лет?

Витольд язвительно расхохотался, когда Хелена, собравшись с духом, решилась высказать ему это.

– Ты еще совсем не в Новой Зеландии, моя дорогая Люцина! – издевался он. – Мы сначала прибудем в Веллингтон, а там есть какой-никакой паспортный контроль. Подумай, моя сладкая! Действительно ли ты так похожа на сестру? Разве ни у кого не возникнет сомнений, если пограничники станут присматриваться к фотографии? Ну а потом, дорогая… Люци, потом ты окажешься в новозеландской тюрьме. Пока еще один корабль не отправится обратно. Это называется «депортационный арест». И куда же поплывет тот корабль? В Китай, наверное? Или кто-то станет наводить о тебе справки? Очнись, Хелена! Ни одна страна мира не позволит тебе въехать по поддельным документам! Так что выбрось эти мысли из головы. Уже слишком поздно. Раздевайся!

Хелена снова исполнила его приказание. Витольд в тот вечер вел себя с ней особенно грубо, а она беззвучно плакала, думая о своем будущем. Если все было действительно так, как описывал Витольд, тогда он мог бы спокойно пользоваться ею и в очередном лагере в Новой Зеландии. Она оказалась полностью в его власти. Единственный шанс – поскорее сбежать из лагеря и встать на ноги в этой стране. Разумеется, на следующий день на залитой солнцем палубе Хелена уже не верила в это. Теоретически Витольд мог угрожать ей и после въезда в страну, однако практически ему в этом случае пришлось бы объяснить, почему он так долго не разоблачал девушку. Чиновники и администрация лагеря наверняка зададут вопросы, и Хелене придется раскрыть обман, но тогда вскроется и шантаж Витольда. В итоге девушка пришла к выводу, что сможет почувствовать себя уверенно, когда кончатся все формальности с документами при въезде в страну. А до того она молча сносила ежедневное насилие. Она больше не решалась сердить Витольда: это стоило ей слишком много сил.

1 ноября 1944 года «Генерал Рэндалл» прибыл в Веллингтон. Стоял ясный весенний день. Из писем семьи Нойманнов Хелена знала, что времена года в этой части света совершенно противоположны таковым в Европе: когда в Новой Зеландии лето, в Польше царит зима. И все же ей трудно было представить подобное. Это почти чудо: какие зеленые холмы окружают город, деревья цветут на набережной! Веллингтон, полумесяцем охватывающий бухту, как для столицы страны был сравнительно небольшим. Вода сияла лазурными красками, соревнуясь в яркости с голубым небом.

– Цвета природы, – сказал ей один из американских матросов, с которым Хелена во время путешествия пробовала говорить по-английски.

Первое впечатление оказалось многообещающим. Дул легкий бриз, воздух над сушей был прозрачным, на горизонте виднелись далекие горы. Хотя формальности с документами еще не начались, но при виде новой страны Хелена позабыла обо всех проблемах. Не видно было также, чтобы на суше их ждали грозные пограничники. Наоборот, все суда в гавани приветствовали корабль «Генерал Рэндалл» радостными гудками, с одного парохода донеслись даже крики на польском. Польский корабль «Нарвик» как раз стоял здесь на якоре, и капитан, наверное, узнал, что прибывает судно с детьми. Делегация, встречающая их на пирсе, тоже состояла преимущественно из земляков. Польский посол Казимир Водзицки с женой Марией ждали их в окружении группы новозеландских школьников, которые пели, держа польские и новозеландские флаги. Даже Питер Фрейзер, премьер-министр Новой Зеландии, прибыл и сразу поднялся на борт, чтобы поприветствовать детей. Он говорил с эмигрантами на английском, а потом вышел Водзицки и тоже произнес несколько теплых слов на их родном языке. Его жена Мария воздержалась от длинных речей, женщина просто взяла двух первых детей за руки и спустилась с ними по трапу на берег.

– Я знаю, что вы пережили ужасные времена, – произнесла она, – однако здесь с вами больше ничего подобного не случится. Это мирная, удивительная страна. Вот увидите, теперь все будет хорошо!

Наталия улыбнулась Хелене, и та просияла в ответ. Девушка была почти счастлива, она шагала по трапу к новой жизни. Если бы только младшая сестра была рядом… Угрызения совести вновь вытеснили радостные чувства: как же Хелена могла это совершить!

Здесь никто и не думал о строгом паспортном контроле. Опять были составлены списки, и какую-то молодую женщину прикрепили к их группе. Правда, она была не полячкой, а новозеландкой и говорила по-английски. Хелене она показалась симпатичной: низенькая и хрупкая, с веснушками на любопытном маленьком носике. Рыжие волосы спадали на плечи и спину бесчисленными завитушками. Вместо шляпы на голове она носила что-то вроде кепки – маленький дерзкий берет, который, казалось, плясал на ее кудрявых волосах. Он очень шел к ее платью в матросском стиле.

– Меня зовут Миранда, – представилась она и бросила искренний взгляд на молодых эмигрантов.

Хелена подумала, что в жизни не встречала таких ярко-зеленых глаз.

– Миранда Биллер. Из вас кто-нибудь говорит по-английски? Или по-французски? Правда… эм-м-м… я тоже… не очень-то им владею…

Смущаясь, она подмигнула молодым эмигрантам. Скорее всего, девушка получила это место исключительно из-за того, что якобы знала французский язык. В Польше очень много людей говорили как на французском, так и на английском.

Хелена не хотела привлекать к себе всеобщего внимания, однако Наталия энергично подтолкнула ее вперед.

– Давай! – шепнула подруга.

Хелена робко присела.

– Я владею английским языком довольно хорошо, – произнесла она официальным тоном и вежливо добавила: – Мисс Биллер.

Миранда просияла от радости. На вид ей было столько же лет, сколько Хелене.

– Просто Миранда, – поправила она ее. – Мы все здесь называем друг друга по именам. Если, конечно, это не какие-нибудь многоуважаемые люди. Майора Фоксли я, разумеется, не назову… хм… какое же у него имя? Ну да, или мистера Следзински…

Миранда говорила очень быстро, Хелене приходилось напрягаться, чтобы поспевать за ее беглым английским. И понятно: полячка совершенно не знала, кто такие майор Фоксли и мистер Следзински, имена которых Миранда произносила абсолютно неправильно. Позже Хелена узнала, что речь шла об американском коменданте их лагеря для беженцев и представителе польского правительства в изгнании, от которого персонал лагеря получал распоряжения.

– Миранда… – медленно повторила Хелена имя молодой опекунши, стараясь произносить его верно.

Миранда весело поправляла ее.

– Это непросто, я знаю, – понимающе кивнула она. – Странное имя. Но моего брата назвали еще хуже – Галахад… А ты? Как тебя зовут? – она с интересом взглянула на Хелену.

– Хе… Люцина! – Хелена покраснела. Из-за настолько приветливой встречи с уст девушки чуть не сорвалось ее настоящее имя.

– Люцина… Прекрасно! Тоже, конечно, не простое имя. Но все равно, пожалуйста, Люцина, скажи детям, что мы всех рады здесь видеть! А дальше отправимся на поезде в Паиячуа. Вокзал совсем недалеко, мы пойдем туда пешком. А багаж… У вас ведь его немного, правда? Думаю, вещи вы просто донесете сами. И еще раз… Очень хорошо, что вы к нам приехали!

Хелена перевела, и Миранда побежала впереди прибывших. На платформах уже можно было видеть два ожидавших их поезда. По сторонам улицы стояли школьники из Веллингтона, они пели и размахивали флажками. Маленькие эмигранты шли попарно. Улыбчивые учителя приветствовали детей. На платформе всем раздали пакеты с ужином, маленькая Катарина хихикала, впервые пробуя пенящийся лимонад.

– А здесь разве нет… паспортного контроля? – осторожно спросила у Миранды Хелена, после того как опекун о чем-то договорилась с остальными воспитателями и указала детям на их вагон.

Хелена нервно озиралась в поисках Витольда, но так нигде его и не обнаружила. В такой толчее это было и неудивительно. Хелена все равно опасалась. Если он осознает, что тут у него совершенно нет власти над Хеленой, не захочет ли разоблачить ее как можно скорее просто из злости?

Миранда равнодушно пожала плечами в ответ.

– Понятия не имею. Они проставляли печати на каких-то документах… А у вас паспорта вообще-то при себе или их собрали?

– Собрали, – ответила Хелена. Она отдала документ сестры еще в Персии.

– Тогда вам больше не о чем беспокоиться, – беззаботно объяснила новозеландка. – Вам когда-нибудь их вернут. Или выдадут новые… А почему тебя это так интересует? Ты хочешь замуж? – хихикнула Миранда. – Моя мать расписалась с отцом в семнадцать лет, история с ее паспортом вышла весьма драматичная. Я тебе ее как-нибудь расскажу!

Казалось, Миранда уже считала Хелену подругой. Очевидно, она и не подозревала, что в разрушенной войной Европе паспорт был жизненно необходим.

В вагоне Миранда распределила детей по купе, изъясняясь на смеси английского, французского и языка жестов.

– Ваш лагерь в Паиячуа, почти в ста милях отсюда, – сказала она Хелене и попросила перевести это остальным. – Паиячуа на языке маори означает «место богов». Но там, конечно, боги не живут. Название придумал один из вождей маори, который скрывался от врагов. Бог войны указал ему путь к этому месту. Вождь смог там спрятаться и уцелел.

– И сейчас Бог посылает нас туда! – благоговейно произнесла Наталия.

Хелена уже давно заметила, что девушка была очень набожной. Она повторила ее фразу для Миранды по-английски.

Та рассмеялась.

– Это хорошая мысль. Вы сможете обсудить ее с польским священником. Он тоже живет в этом лагере. И там есть кирха, или капелла, или как там это у вас называют. Вы все католики, да? Здесь католиков почти нет, только дальше, на севере, где селились французы…

Казалось, Миранда решила как можно скорее выложить подопечным всю историю Новой Зеландии. Поток ее слов невозможно было остановить. Когда поезд наконец тронулся, Миранда вкратце поведала Хелене историю Веллингтона:

– Город – одно из самых старых мест заселения Новой Зеландии. Первые англичане прибыли сюда в 1840 году и назвали его в честь герцога Веллингтона. Поселение было довольно маленьким, меньше, чем Окленд, и все же через двадцать лет именно оно стало столицей. Этот город, в отличие от других, расположен в центральной части острова.

Когда поезд, оставив городские окраины позади, направился сначала к холмистой, а потом и нагорной местности, Миранда принялась рассказывать о железной дороге, расхваливая участок, пролегающий через горный хребет Римутака. Это чудо инженерного искусства – путь, по которому они как раз сейчас и едут. Хелена только поддакивала ей.

Чем дольше они ехали, тем восхитительней были виды, опаснее и ненадежнее мосты и все длиннее туннели. Иногда поезд останавливался на станциях, таких как «Аппер-Хатт» или «Грейтаун», а дети радостной гурьбой стояли на платформах.

– Мы уже видели этих ребят! – удивилась Хелена.

– Да, это те же самые, – открыла ей секрет Миранда. – Они возят детей на автобусах от вокзала к вокзалу, чтобы те пели для вас. Это немного дико, но, с другой стороны, и приятно, правда? Вы же должны чувствовать, что вам здесь рады!

– Это так мило!

Казалось, Хелена теперь наконец была счастлива. Но все же она ощущала усталость и совершенно утомилась от назойливой доброжелательности Миранды. В окне поезда тем временем мелькали леса и горы, потом – фермерские поля… Хелена задремала, а когда проснулась, была уже вторая половина дня.

– Мы почти приехали! – объяснила Миранда. – Следующая станция – Паиячуа. Я с нетерпением жду приезда в лагерь, ведь я сама там еще никогда не бывала.

Последние полчаса путешествия Миранда рассказывала Хелене историю своей семьи. Лицо Наталии сияло радостью, она смотрела из окна и считала овец, которые паслись справа и слева от железной дороги. Иногда виднелись ухоженные фермерские подворья, преимущественно деревянные дома, возле которых стояли пикапы, а на лужайках – лошади.

– Собственно, я со своей семьей живу в Веллингтоне, – рассказывала Миранда. – Мой папа – профессор университета, а мама пишет книги. Но книги серьезные – романы. Любовные романы. Папа считает их отвратительными, а мой брат только… Да, в общем, все книги очень хорошие. Такие романтичные! Люди просто с ума по ним сходят.

– А твой брат служит в армии? – спросила Хелена. Она знала, что в Европе любого здорового мужчину забирали служить.

Миранда отрицательно покачала головой.

– Нет, мой брат в Греймуте, это город на Южном острове. У наших дедушки и бабушки там были угольные шахты, а Гал изучал горное дело. Теперь он работает там. Добыча угля, конечно, очень важна в военное время, поэтому брата не призвали. Я точно не знаю, что думает Гал по этому поводу. Но мой дедушка говорит, что ни в коем случае нельзя призывать в армию человека по имени Галахад. Мама этого совсем не понимает, ведь Галахадом звали одного из рыцарей короля Артура… И все же она рада, что ему не нужно идти на войну. Хватит того, что мой двоюродный брат Джеймс там. Он не должен был идти: у его родителей огромная ферма в Кентербери, работать на которой тоже важно в военное время. Его отец категорически не хотел, чтобы сын шел в армию. Он сам был в Галлиполи, знаешь?

Хелена не знала. О битве при Галлиполи, одной из множества драм Первой мировой войны, она никогда не слышала. Для нее было достаточно уже того, что она сама пережила трудное время Второй мировой.

– Он считает, что вообще не было никаких причин затевать эту войну. Война – всегда преступление, при любых обстоятельствах. Вообще-то это неправильно… Джеймс видит все иначе. Никому не известно, чего следует ожидать от Гитлера. Хотя, я думаю, Джеймс мечтает о полетах. Джеймс просто с ума сходит от самолетов. Мы предполагаем, он сейчас служит в ВВС…

– Вы предполагаете? – неуверенно переспросила Хелена. В Европе, как она думала, в армии существовала полевая почта, дающая возможность поддерживать связь с военными, отправлять письма.

– Джеймс сбежал туда несколько месяцев назад, тайно. Как только ему исполнилось девятнадцать. Записался добровольцем. А теперь от него ни слуху ни духу. Джеймс боится, что отец вытащит его оттуда. И не зря. Дядя Джек уже задействовал свои связи и ведет поиски…

– Следующая остановка конечная: Паиячуа! – Резкий голос проводника прервал увлекательный рассказ Миранды.

Девушка тут же вскочила.

– Вот, вы слышали? Мы приехали! – радостно сообщила она. – Значит, собирайте вещи, ничего не забывайте. Последний отрезок пути придется преодолеть на грузовиках. Это не очень далеко, лагерь располагается всего в миле южнее города, так нам говорили. И, выходя из вагона, не спешите, мы никого не забудем!

На платформе маленьких эмигрантов ждала не только группа поющих школьников с флажками, но также колонна армейских грузовиков.

Миранда и остальные опекуны позаботились о том, чтобы каждому хватило места. И вот машины отъехали. Хелена переводила все указания Миранды. И вдруг она вновь увидела Витольда и остолбенела от ужаса. Мучитель лукаво улыбнулся ей, проезжая мимо на грузовике с детьми.

– Увидимся еще, Люци… – произнес он одними губами.

Хелена догадывалась, что скрывается за этой фразой.