После ночной встречи с Джеймсом Хелену мучила совесть. Девушка даже не решалась смотреть Глории в глаза, при этом стыдиться ей было нечего. Но она целиком зависела от доброй воли семьи Мак-Кензи. Глория и Джек ни в коем случае не должны были подумать, будто она хочет окрутить их сына. Беременная, без мужа, Хелена наверняка снискала бы себе дурную славу в Польше. На ее католической родине ей перемыли бы кости из-за истории об изнасиловании и шантаже. Хелена не могла поверить, что ни Биллеры, ни Мак-Кензи не увидели в ее рассказе ничего подозрительного. Однако, если теперь ее ночью застали в компании молодого человека…

Хелена волновалась и на следующий день, а потом и всю следующую неделю держалась от Джеймса подальше. Девушка чувствовала, что быстрее устает, поэтому использовала любые предлоги, чтобы меньше помогать в хлеву и больше – в доме. К тому же так шансы остаться наедине с Джеймсом сводились к минимуму.

Близилась Пасха, и Моана вернулась из Данидина в свою мараэ. В первый же день она навестила Глорию и всю семью по особому поводу. Хелена, присутствовавшая при этом, слышала, как девушка маори подробно рассказывала Джеймсу об учебном проекте, которому она хотела посвятить месяцы, оставшиеся до зимних каникул. Моану благодаря этому взяли на учительский семинар. Прежний дом для общинных собраний – центральное строение в мараэ – нужно было переоборудовать под школу. С тех пор как члены племени стали жить в отдельных домах маленькими семьями, он стоял пустой.

Глаза Моаны блестели, она сопровождала свой рассказ грациозными жестами.

– Я думала, ты поможешь мне починить это здание, Джеймс. Оно слегка запущенное, но стены довольно крепкие. Там требуется лишь косметический ремонт. Нужно купить немного гвоздей, пару ведер краски… Я пока не знаю, как за это заплатить, однако еще что-нибудь наверняка придумаю! Может, мне что-то пожертвует церковная община или Коуа расщедрится…

Глория и Джеймс выслушали девушку, однако посчитали оба варианта финансирования в равной степени нереальными.

– А там… достаточное количество детей для школы? – спросила Хелена, стараясь проявлять интерес.

Когда она была в мараэ, то видела играющих детей, но для школы требуется не только частично отремонтированный дом. Нужны книги и, разумеется, учителя.

Между тем такие затраты имели бы смысл, если бы учеников было достаточно много.

Моана отбросила длинные роскошные волосы за плечи. Хелена подумала, что немного завидует ей. Даже этот простой жест выглядел так грациозно!

– Мне кажется, достаточно, – горячо ответила девушка маори. – У нас ведь всегда намного больше детей, чем у пакеха. Школы в Халдоне просто лопались бы по швам от детишек, если бы они туда ходили каждый день. Но я мечтаю не о настоящей школе, а больше о… хм… О летних курсах или вечерних занятиях. Наряду с обычной школой или вместо таковой. Тогда бы дети не прогуливали… Я хочу только начать сейчас, а позже, на зимних каникулах, буду преподавать. Еще несколько моих товарищей из Данидина приедут помогать мне. Образование маори – это перспективная идея, правительство поддерживает подобные проекты.

– Вопрос только в том, будут ли разделять это восхищение дети, – заметила Глория. Она сама неохотно ходила в школу. – Обучение, конечно, должно быть добровольным.

Моана, кивнув, улыбнулась.

– Дети наверняка придут! Это будет совсем иначе в сравнении с обычной школой в Халдоне. Мы преподавали бы не только обычные школьные дисциплины, но также искусство маори, постройку воздушных змеев, ткачество и плетение, садоводство… Мы исполняли бы музыку, танцевали бы… Это вещи, которые всем нравятся. А если будем рассказывать и читать истории, то лишь нашего народа. Никакой литературы пакеха, которая к действительности маори абсолютно не имеет отношения. Мы же должны ею восхищаться! А пока все остается как есть, далеко мы не уйдем. Половина детей в мараэ не умеют ни читать, ни писать.

Хелена вспомнила, что Джеймс рассказывал о чем-то подобном. Дети маори чувствуют себя неловко в школе Халдона, поэтому прогуливают уроки, когда вздумается. Отговорок всяких хватает. Сначала они заявляли, мол, им далеко ходить с О’Кифи-стейшн в Халдон. Потом предметы стали неинтересными. Маори отличаются от детей пакеха. Между этими группами сразу возникло соперничество. Но чем больше дети маори прогуливали школу, тем сильнее белые дети над ними подтрунивали, дразнили их. Учителя даже поддерживали их в этом, чтобы пробудить честолюбие маори. Конечно, такая тактика не сработала, скорее, даже возымела обратный эффект. Маори ушли.

Учителя снова попытались привлечь родителей. В конце концов, школьное обучение в Новой Зеландии обязательно для всех. Но маори было наплевать, ходят их дети на уроки или нет. Этих школьников редко принуждали к чему-нибудь, и лишь немногие родители понимали, насколько важно научиться читать и писать. Иногда объявляется кто-то из ведомства по делам образования, производит инспекцию и угрожает маори лишить их родительских прав, если дети не будут ходить в школу.

В прошлые века белые насильно отправляли детей маори в специальные дома или интернаты, чтобы выбить из них казавшуюся опасной культуру племени. А теперь необходимость в этом отпала. Никто в правительстве не опасается доживающих свой век маленьких общин маори. Больше никто не злится и не выделяет денег на то, чтобы отнимать детей, переучивать и насильно осчастливливать их. Родители маори это очень хорошо знают, поэтому относятся спокойно к угрозам учителей и школьных инспекторов. В конце они кивают, вежливо провожают гостей, а дети все так же предоставлены самим себе.

Моана быстро переключилась.

– Так ты поможешь мне, Джеймс, если я найду деньги, да? – спросила она. – А ты, Хелена? – обратилась она по-дружески к девушке. – Да, я понимаю, тебе больше нельзя лазать по лестницам…

Моана, улыбаясь, указала на уже явно выпирающий живот, и Хелена смущенно покраснела.

– Но, может, ты поможешь с покраской… столов и лавок, которые, надеюсь, сколотит для нас Джеймс. Возможно, к нам присоединятся еще несколько парней и девушек из деревни.

Хелена поджала губы. В последние дни все то и дело намекали ей, что нужно попросить у богов благословения для ребенка. Глория говорила об этом в шутку, Дженет, исполнявшая роль жрицы в ритуалах, которые возрождала Моана, – вполне серьезно. Ее бабушка была тохунгой у нгати кахунгуну, и Дженет видела в этом свое призвание. Хелена упорно отказывалась запускать воздушного змея, объясняя Джеймсу нежелание участвовать в игре своим христианским воспитанием. Девушка чувствовала себя при этом лицемеркой, ведь причиной отказа от написания письма с пожеланиями был вовсе не Иисус, а сам Джеймс. Хелена долго думала над этим и наконец призналась себе, что страстно хочет лишь одного: чтобы молодой человек ответил симпатией на ее возникшую к нему любовь. Хелена все еще старалась побороть чувство, но снова и снова вспоминала прикосновение его руки на своем плече той ночью во время перегона овец. Изо дня в день она заново переживала этот волшебный миг и тут же убеждала себя: Джеймс коснулся ее случайно. Парень и вправду больше не предпринимал никаких попыток сблизиться с ней. Вместо этого, ремонтируя будущую школу, он все сильнее сходился с Моаной. Хелена, сама того не желая, замечала каждую улыбку, каждый разговор и просьбу о помощи. Моана и Джеймс работали слаженно и, казалось, инстинктивно чувствовали, что хочет сделать каждый из них в следующий момент.

Когда наступило утро праздника Матарики, Джеймс сразу оставил Хелену, чтобы присоединиться к группе Моаны. Он поздоровался с Ропатой – рослым маори в одежде пакеха. Парни тут же стали живо обсуждать, как раскалить, а потом перенести в земляной очаг камни, которые брат Моаны и другие мужчины маори собрали накануне. Хелена, отвернувшись, присоединилась к женщинам, готовившим еду. Река, молодая мать, работавшая в магазине ужасной миссис Бойсен, сразу вручила девушке окорочный нож и указала на кучу сладкого картофеля. Сама она плела корзины из тростника, в которых зарывали еду. Казалось, Река не очень верит в то, что может что-то сплести.

– Надеюсь, в них не будет полным-полно песка, – вздохнула она. – Аурева считает, что корзины встанут плотно друг с другом, но я отчетливо не могу себе этого представить. Если бы спросили меня, я бы просто повесила котел над костром. Это тоже вполне традиционный способ…

– Мне казалось, пока не появились пакеха, у вас вообще не было котлов! – задумчиво произнесла Хелена.

Река подняла бокал с пивом, из которого постоянно отпивала, пока плела.

– Тут уж ты права, так права! – улыбнувшись, ответила девушка. – Большое спасибо пакеха! Хорошо, что вы есть!

Большинство мужчин и женщин маори считали так же, как и Река. Они весь день попивали кто виски, кто пиво, и с заходом солнца градус настроения в мараэ повышался.

Моана же и другие молодые учительницы радовались ясному ночному небу. Они собрали возле разожженных костров своих учеников с воздушными змеями.

Несколько стариков, присев рядом, наблюдали за звездами. Моана с радостью заметила, что никто из них пока еще не был пьян. Они рассказывали детям о небесных телах. Ахурева, деревенская повитуха, восторженно жестикулировала. Она говорила о том, как солнце обращается каждый год за помощью к материнским звездам Вхануи. Оно устает, а Вхануи с дочерьми помогают ему, чтобы зима не была слишком холодной. Вхануи собирает своих детей. Если они радостно принимают участие и сверкают ярко, зима будет короткой и сеять можно рано. А если звезды бледные, то дети помогают солнцу неохотно и зима продлится дольше.

Хелена слушала легенды о путешествиях звезд с таким же интересом, как и дети, и затаила дыхание, когда в ясном ночном небе над равниной наконец появилось созвездие Плеяды.

– Короткая и милосердная зима! – растолковала положение звезд Ахурева, отхлебнув немного пива. – Мы сможем начать посевную раньше и собрать хороший урожай…

Хелена задавалась вопросом, много ли нгаи таху еще сеют и собирают урожай. Маори больше не обрабатывали землю, разве что несколько заброшенных садов возле домов на ферме. Тем временем Ахурева затянула песню, которую тут же подхватили молодые учителя и дети.

Старики не очень-то радовались – они плакали. Несомненно, Моана, когда созвездие появилось на горизонте, попросила их произнести имена умерших в этом году. Вновь пролились слезы по умершим, прежде чем те окончательно канули для племени в небытие, а живые обратились к новой жизни. Дети должны были познакомиться и с этой традицией. Но женщины вскоре прервали ритуал.

– Собственно, в прошлом году никто не умер, – открыла Хелене тайну старуха. – Если не считать Пету, который наконец окончательно спился. Но он не из нашей деревни, он родом из Киакоура…

Звездное небо теперь сияло во всей красе, и Моана с Дженет и Лаурой предложили детям запустить воздушных змеев. Мальчики и девочки гордо держали свои поделки на ветру. Хелена надеялась, что родители и другие члены племени не слишком напились, не утратили интереса и все же похвалят детей за старательно выполненную работу. Многие детишки целыми днями клеили свои ману, раскрашивали их и украшали перьями и ракушками. Джеймс и Моана давали советы.

Джеймс… Куда он вообще подевался? Хелена уже некоторое время нигде его не видела. Позже девушка поняла почему. Она услышала тихое урчание мотора, которое все нарастало, а потом показались бортовые огни, светившиеся в небе словно глаза дракона. У Джеймса была собственная связь со звездами! Его Пиппа низко пролетел над площадкой, но достаточно высоко, чтобы не задеть детских воздушных змеев. При этом, к удивлению детей и всеобщему восхищению, за самолетом тоже вился змей! Хелена узнала ману пакау в форме крыла птицы, разрисованного в ее любимые цвета!

– Это твой змей! – воскликнула маленькая девочка. – Посмотри, Хелена, твой летит выше, чем все остальные!

Девушка тоже теперь заметила это. Джеймс запустил ее змея! И она помахала ему вместе с детьми.

– А теперь давайте еще раз громко споем песню воздушных змеев, чтобы Джеймс и Пиппа смогли ее услышать даже там, наверху! – предложила Моана своим воспитанникам.

Хелена снова удивилась тому, какой сильной должна была быть любовь Моаны и Джеймса, если маори спокойно позволяла, чтобы ее друг поднимал в небо воздушного змея другой девушки…

Молодой пилот посадил Пиппу на дорогу, ведущую к маорийской деревне, и с радостью присоединился к празднеству. Вовремя отцепив воздушного змея, Джеймс вернул его девушке.

– Вот, он просто обязан был сегодня подняться в небо и поговорить с богами!

– И что они сказали? – поинтересовался Ропата еще до того, как Хелена успела что-либо произнести.

Он протянул Джеймсу кружку пива. Это была первая выпивка для обоих за тот вечер. Ни Джеймс, ни брат Моаны не пили до начала праздника. А вождь Коуа, стоявший рядом с племянником и разговаривавший с ним о его семье в Данидине, был уже довольно пьян.

Джеймс с радостью выпил с ними.

– Главное – то, что сегодня передали по радио, – весело промолвил он и подмигнул Коуа. – Это будет хороший год. Наконец наступит мир на земле… Германия только что капитулировала – война кончилась. Многие люди, которым пришлось уехать, смогут теперь вернуться на родину…

Хелена закусила губу. Неужели это коснется и ее? Неужели Джеймс хочет отправить ее обратно в Польшу?

– Родственники, потерявшие друг друга, снова обретут семьи… – Джеймс опять повернулся к Хелене. – И дети уже родятся в лучшем мире. Вот, это боги передали мне для тебя. – Он протянул девушке хей-тики из нефрита.

Хелена с благодарностью приняла подарок.

– Я… у меня уже есть один, – смущенно пробормотала она.

– Но у твоего ребенка еще нет, – широко улыбнулся парень. – А кто может защитить лучше матери-земли и отца-неба?

Когда Хелена внимательнее рассмотрела маленькую фигурку, она действительно увидела двух обнимающихся богов: Папатуануку и Рангинуи – прародителей мира.