– Если он и в этот раз не возьмет трубку, то больше никаких звонков, ясно? – рычит усатый полицейский.

Габриэль сидит, прижимая трубку к уху, смотрит на унылый пол камеры и надеется, что этот морж как-нибудь ненароком сунет свои усы в шредер. И вдруг гудки в трубке сменяются щелчком. Габриэль задерживает дыхание.

– Науманн. – У Дэвида всегда был не очень низкий голос, но звучит он неожиданно по-взрослому.

– Привет, – хрипло говорит Габриэль. – Это я.

На другом конце воцаряется тишина.

– Дэвид?

«Только не бросай трубку», – думает Габриэль. Тишина длится, кажется, целую вечность.

– Габриэль? Это ты?

– Да.

Дыхание Дэвида в трубке – словно шум прибоя.

– Удивлен? – смущенно спрашивает Габриэль.

– Я… Нет. Скорее шокирован.

– Давно уже списал меня со счетов, да?

Молчание.

– Ну ладно, – бормочет Габриэль. – Все в порядке. Я не жалуюсь.

– Ты… ты как? – спрашивает Дэвид.

Габриэль задумывается, что же на это ответить, но в дверь стучат. Морж подносит к окошку свои наручные часы и выразительно указывает на циферблат.

– Слушай, Дэвид, – поспешно говорит Габриэль. – Все это сейчас неважно. Я должен…

– Где ты, черт побери, был?! – наконец не выдерживает Дэвид. – Я думал, ты… то есть… Ты как сквозь землю провалился. В последний раз мы виделись в «Конрадсхее». Сколько лет с тех пор прошло? Двадцать? И теперь ты появляешься, как черт из табакерки, звонишь мне и делаешь вид, будто ничего этого не было?

– Дэвид, это важно, послушай меня! У меня проблема, я…

– У тебя всегда какие-то проблемы, – презрительно заявляет Дэвид.

Габриэль поджимает губы.

– Речь не обо мне, а о моей девушке. На нее напали в парке Фридрихсхайн, и теперь она исчезла.

– Обычно такими делами занимается полиция.

– Ты же знаешь, что я думаю о копах.

– Ну да. К тому же ты ведь все равно как раз у них, верно?

Габриэль замолкает. Он смотрит на окошко в двери камеры. Морж повернулся к двери спиной, и сейчас видна только его зеленая форма.

– Что тебе от меня нужно, Габриэль? Я имею в виду, если твоя девушка пропала, почему ты сам ее не ищешь? При чем тут я?

– Ты и не должен ее искать. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь обзвонил больницы, ну и все такое. Я очень волнуюсь.

– Кто-нибудь… – ровным голосом повторяет Дэвид. Габриэль мог бы поклясться, что сейчас он качает головой. – Тебе нужно, чтобы кто-то позвонил в больницу.

Габриэль прикусывает губу.

– Нет. Конечно нет. Мне нужен ты!

– А почему ты сам не позвонишь?

– Я… меня задержали.

Следует неприятная пауза.

– Тебя задержали?

– Все не так, как ты думаешь, не волнуйся. У нас тут просто возникло небольшое недоразумение.

– О нет, – стонет Дэвид. – Ты в тюрьме, да?

– Да не в тюрьме я, – поспешно говорит Габриэль. – Меня арестовали, я в полицейском участке. И скоро выйду отсюда.

– Ну да. Понятно. Недоразумение. – Дэвид вздыхает. – Что ты натворил?

– Это сейчас…

– Неважно? – раздраженно перебивает его Дэвид. – А что важно? Мне двадцать лет пришлось привыкать к мысли, что ты мертв или еще бог знает что с тобой случилось, а теперь ты как ни в чем не бывало звонишь мне из камеры и я должен разыскивать твою пропавшую подружку? Что за бред?! Ты из психушки сбежал? Или наркотой обдолбался? Ты представляешь себе, какой это все бред?

«Из психушки».

Габриэль поджимает губы.

– Ты мне не веришь, – горько говорит он.

Молчание.

Только дыхание Дэвида в трубке.

– Ладно, – наконец сдается Дэвид. – Прости меня, ну, насчет психушки. Но серьезно, я не знаю, во что должен верить. В последний раз, когда я тебя видел, тебя силком запихнули в смирительную рубашку. Ты был просто недееспособен.

– Меня накачали наркотой.

– Ты сам себя много лет накачивал наркотой.

– Ах, вот, значит, как дело-то было! Хорошо, что ты напомнил! – У Габриэля живот сводит от ярости. – Но если даже и так… Неудивительно после того, что они со мной вытворяли.

– Не думаю, что у них была какая-то альтернатива…

– Это у меня не было альтернативы. У меня! – кричит Габриэль.

«Наш разговор ходит по кругу, – думает он. – Мы едва начали говорить, а он уже пошел по кругу».

– Дэвид, послушай. Неважно, что тогда случилось. Я не принимаю наркотики уже почти девятнадцать лет. Ты должен мне поверить. Пожалуйста.

Дэвид ничего не говорит. Тишина накатывает и отступает, как волны, бьющие в песчаный берег.

– Ты ходишь на могилу? – спрашивает Дэвид.

Габриэль вздрагивает. Этот вопрос застает его врасплох, как грабитель в темном переулке.

– Иногда, – говорит он. На самом деле после похорон он был там всего один раз. – А ты?

– Каждые два-три месяца.

На мгновение Габриэль вспоминает царившее раньше в их отношениях доверие. Тогда, в той общей детской с голубыми стенами и окошком, в которое стучал дождь. С постером Люка Скайуокера на стене и игрушечными световыми мечами на полке. Все видится ему настолько ясно, отчетливо, будто он смотрит на свою жизнь из озаренного светом Зазеркалья. Та жизнь, где были постеры, полки и кровати. И родители. У Габриэля сжимается горло, ему приходится откашляться.

– Помоги мне, Дэвид. Пожалуйста.

– Хорошо. Я попытаюсь.

От облегчения кружится голова.

– А знаешь, – задумчиво говорит Дэвид, – что сейчас ты впервые меня о чем-то попросил?

– Что?

– Серьезно. Мне кажется, это самые рассудительные слова, которые я от тебя когда-либо слышал.

Габриэль потрясенно молчит.

– Когда на нее напали?

– Прошлой ночью, во Фридрихсхайне, около полуночи.

– Хм… Фридрихсхайн. Частная клиника «Вивантес» находится прямо у парка.

Габриэль, опешив, присвистывает.

– Черт! И как я не подумал!

– Наверное, ее отвезли туда. Эта больница ближе всего. Я заеду туда. Как ее зовут?

– Кого?

– А ты как думаешь, кого? – передразнивает Дэвид.

– Ну да. Лиз. Лиз Андерс.

– Лиз Андерс? – Дэвид потрясенно молчит. – Та самая Лиз Андерс?

Габриэль раздумывает, что ему сказать на это. «Да»? Почему-то этот ответ кажется ему неподходящим. Он представляет, как брат замер в задумчивости. Отдельные мысли наваливаются друг на друга, как костяшки домино, и вся конструкция рушится. Щелк-щелк-щелк…

– Ты встречаешься с Лиз Андерс? Журналисткой? То есть ты уже давно живешь здесь, в Берлине?

– Да.

– Насколько давно?

– Насколько давно я живу в Берлине?

– О господи, да! Прекрати тянуть кота за хвост.

– Я отсюда и не уезжал.

Еще одна костяшка домино. Щелк… Наверное, Дэвид думает, как Габриэлю удалось не пересечься с ним в городе за последние двадцать лет.

– Это… это безумие какое-то, – бормочет Дэвид. – Я…

– Так, хватит, – прерывает разговор полицейский. – Время вышло. Хватит. – Он стучит по узкой планке у окошка, на которую обычно ставят тарелку с едой.

– Мне нужно заканчивать разговор, – поспешно говорит Габриэль. – Я с тобой свяжусь, как только…

– Эй, я же сказал, хватит! – Морж стучит ладонью по двери.

– Ладно-ладно. – Габриэль передает ему трубку.

Голос Дэвида все еще слышится.

– Алло? – переспрашивает Морж. – Кто это? – Он слушает, затем презрительно фыркает. – Подозрение в убийстве, – говорит он и отключается.

Подозрение в убийстве. От этих слов у Габриэля мурашки бегут по спине, хотя он и знает, насколько абсурдна вся эта ситуация.

– Что это за адвокат такой? – спрашивает Морж.

– Мне не нужен никакой чертов адвокат!

Полицейский качает головой, словно кто-то только что сказал ему, мол, Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Резким движением он захлопывает окошко.

«Ну надо же, – ворчит голос в голове Габриэля. – Этот коп звезд с неба не хватает. Но по сравнению с тобой этот толстяк – просто гений».

«Оставь меня в покое».

«Главное, что Дэвид позаботится о Лиз».