Глава 14
Уплывая прочь
По голосу Боудена во время этого телефонного разговора чувствовалось, что он шокирован. Он сообщил, что ему стало известно, что в лабораторию Национального управления подводного культурного наследия в Санто-Доминго поступило заявление от археолога, живущего в Доминиканской Республике, который уже давно занимается в этой стране поисками затонувших судов и перевозившихся на некоторых из них сокровищ. Археолог этот не только заявил, что нашел «Золотое руно» возле Кайо-Левантадо, но и указал его точное местонахождение.
Маттера почувствовал приступ тошноты. Он тут же поклялся Боудену, что такое попросту невозможно, ведь они с Чаттертоном обшарили вокруг Кайо-Левантадо каждый квадратный фут. Однако мысли у него путались. Он лихорадочно вспоминал все события, которые происходили возле Кайо-Левантадо, когда они обследовали морское дно вокруг этого острова при помощи магнитометра. Здравый смысл, какой только можно было отыскать в окружающем его мире, кричал ему, что этого не может быть: чтобы вблизи этого острова они с Чаттертоном нашли все, кроме одного – того, что искали.
Маттера спросил, нельзя ли ему узнать координаты места, которые назвал археолог, где якобы лежит пиратский корабль. Боуден еле слышным голосом ответил, что попытается эту информацию раздобыть.
Поговорив с Боуденом, Маттера тут же позвонил Чаттертону и изложил ставшие ему известными факты. Чаттертон лишь поинтересовался, через какое время Маттера сможет приехать в международный аэропорт Майами, если поторопится.
– А зачем? – спросил Маттера.
– Чтобы мы могли полететь туда и доказать, что это все ерунда.
Уже сев в самолет, Чаттертон и Маттера стали анализировать ситуацию. Никто из них двоих никак не ожидал, что какой-то археолог вдруг покусится на «Золотое руно», однако в этом его заявлении имелся определенный смысл. Объявив о таком своем открытии, этот человек мог вынудить правительство Доминиканской Республики – «во имя науки!» – передать ему права на «Золотое руно» (а для этого забрать их у Боудена). Этот археолог, надо полагать, пользуется хорошей репутацией. Нет никаких сомнений в том, что, дабы оправдать передачу прав, он пообещает передать артефакты какому-нибудь музею или университету.
Во время полета Чаттертон и Маттера также попытались догадаться, где именно возле острова Кайо-Левантадо этот археолог сделал свое открытие. Им не верилось, что в ходе своих поисков они могли что-то упустить. Каждые несколько минут кто-нибудь из них двоих уже в который раз спрашивал: «Неужели этот сукин сын и в самом деле его нашел?» – а второй уже в который раз отвечал: «Этого не может быть».
Они встретились с Боуденом в конце дня в Санто-Доминго. Тот выглядел измученным, но пришел на встречу с важной информацией: он выяснил, в каком именно месте археолог, по его словам, нашел «Золотое руно». Археолог этот представил не координаты в системе GPS, а всего лишь фотографию и описание некоей территории возле западного пляжа острова Кайо-Левантадо. Этого для Чаттертона и Маттеры было вполне достаточно. Они вспомнили это место. Там ничего не было.
«Дай нам несколько дней, – сказал Маттера. – Мы это докажем».
Не успел Боуден что-то возразить, как Чаттертон и Маттера уже направились к входной двери, полные решимости опровергнуть заявление археолога.
Когда они ехали в Саману, им позвонил Гарсиа-Алеконт. Он поговорил с одним своим знакомым в правительстве и кое-что выяснил. На основании поступившего от археолога заявления на Министерство культуры оказывалось давление с целью «отнять» «Золотое руно» у Боудена и объявить место нахождения этого судна местом проведения археологических раскопок – независимо от того, где это судно в действительности находится. Чиновникам втолковали, каким редким и важным объектом являются обломки корабля Баннистера, и подтолкнули их к выводу, что пусть лучше ими займется ученый, а не охотник за сокровищами. Как Чаттертон и Маттера и опасались, не за горами было то время, когда политики и кабинетные ценители старины вмешаются и отнимут сокровища у настоящих трудяг, рискующих каждый день в морской глубине.
Однако имелись еще кое-какие плохие новости.
По мнению Гарсиа-Алеконта, через Министерстве культуры усиленно проталкивается идея о том, что необходимо урезать территорию, которая покрывается выданной Боудену лицензией. Недавно министерство совершило подобное действие в отношении еще одного обладателя такого рода лицензии и, похоже, намеревалось поступить так же со всеми остальными охотниками за сокровищами, уже работающими в этой стране. Путем привлечения большего числа охотников за сокровищами на все тех же территориях Министерство культуры рассчитывает на бульшую результативность и увеличение лицензионных платежей. Пока что еще не было разговоров о том, какую именно территорию начнут кромсать в первую очередь.
«Ну и что нам делать?» – спросил Маттера.
Гарсиа-Алеконт не дал на этот вопрос ответа, а всего лишь высказал свое мнение: он посоветовал отправиться к Кайо-Левантадо и найти наиболее убедительные доказательства того, что заявления археолога о том, что он нашел затонувший пиратский корабль, не соответствуют действительности. Чем дольше сотрудники лаборатории Национального управления подводного культурного наследия будут верить утверждениям археолога, тем больше вероятность того, что «Золотое руно» заберут у Боудена. И тогда все остальное уже не будет иметь значения.
«Мы уже едем туда, Виктор, – сказал Маттера. – Едем так быстро, как только можем».
На следующее утро Чаттертон, Маттера, Кречмер и Эренберг отправились на «Исследователе глубин» к Кайо-Левантадо. Их терзала мысль, как им теперь самих себя уважать, если кто-то нашел пиратский корабль там, где, по их недавним клятвенным заверениям, его попросту не может быть.
Когда катер достиг западной оконечности острова, Чаттертон снизил обороты двигателей и затем стал маневрировать, держа в руках предоставленную Боуденом фотографию, пытаясь найти изображенный на ней участок острова и давая указания Кречмеру, стоящему за штурвалом. В конце концов они нашли нужное им место – оно находилось в паре сотен ярдов от берега – и бросили якорь. Эренберг просмотрел на своем ноутбуке файлы с собранными ранее данными. Несколько месяцев назад они обследовали весь этот участок и не обнаружили вообще ничего – а значит, здесь нет затонувшего судна.
Тем не менее они приготовили свое снаряжение ныряльщиков, чтобы окончательно в этом убедиться.
Нарисовав для себя сетку, они обследовали в соответствии с ней морское дно – и визуально, и при помощи металлоискателей.
Очень тщательно.
Уже во второй раз.
Они обнаружили керамические кирпичи и куски древесины, все из которых относились к какому-то судну, затонувшему здесь столетия назад. Однако никого из них это не обеспокоило. Они находили эти обломки и несколько месяцев назад, во время одного из этапов своей поисковой работы возле этого острова. Судя по форме и площади залегания этих обломков, они принадлежали кораблю, который по своим размерам был не больше одной трети «Золотого руна». Это были обломки небольшого суденышка шестнадцатого или семнадцатого века, которое перевозило грузы и пассажиров между местными островами и которому было далеко до большого парусного корабля, способного пересечь океан и разместить на своем борту сотню пиратов.
Вернувшись на катер, они разработали план. Они отправят в лабораторию Национального управления подводного культурного наследия отчет, в который включат фотографии, результаты батиметрических исследований, записи показаний магнитометра и цветные гидроакустические изображения. Этот отчет будет таким всеобъемлющим, что навсегда исключит данное место из перечня потенциальных мест нахождения «Золотого руна».
Направляясь обратно на виллу, они серьезно призадумались. Не было никакой гарантии того, что Министерство культуры примет их доказательства того, что заявления археолога – пустышка. А даже если и примет, то, вполне возможно, свои права на «Золотое руно» вскоре попытаются предъявить какие-нибудь другие ученые или же охотники за сокровищами. Чаттертон и Маттера полагали, что их конкурентам есть смысл заявить о себе именно сейчас, поскольку, должно быть, побежали слухи, что Боуден уже вот-вот найдет «Золотое руно». Если достаточное число конкурентов сделает заявления, подобные заявлению археолога, – пусть даже эти заявления и будут чушью, – то Министерство культуры может решить забрать права на «Золотое руно» у Боудена. Единственный способ защиты заключался в том, чтобы найти «Золотое руно», а самый лучший шаг в этом направлении – это убедить Боудена возобновить работу над «сахарным судном», причем сделать это немедленно. Если под донным илом все еще находятся неопровержимые доказательства, они их найдут.
Позвонив Боудену, Маттера уверил его, что заявление археолога не может быть правдой, и стал уговаривать его возобновить работы над «сахарным судном». Боуден, как показалось Маттере, слегка воспрял духом, но снова стал переживать, что кто-нибудь еще может заняться поисками «Золотого руна» возле Кайо-Левантадо.
«Совершенно верно, – сказал Маттера. – Именно поэтому нам следует предпринять что-то прямо сейчас».
Боуден соглашался с тем, что нужно что-то предпринять. Однако он хотел, чтобы Чаттертон и Маттера возобновили поиски возле Кайо-Левантадо. Маттера рассердился так сильно, что у него даже помутнело в глазах.
– Это никуда не годится, Трейси. Чаттертона к тому острову уже не затащишь.
– Он очень вспыльчивый…
– Я не собираюсь больше этого слушать, – перебил его Маттера. – Чаттертон – мой компаньон. Тебе нужно забыть про Кайо-Левантадо.
Однако Боуден, похоже, и не собирался забывать про этот остров. Когда разговор был закончен, Маттера подумал: «Он потерял к нам доверие. Он в нас уже больше не верит».
Во второй половине дня, сидя с Чаттертоном в пиццерии «Фабиос», Маттера рассказал ему о телефонном разговоре с Боуденом. Он ожидал, что его компаньон вспылит, или вскочит и выбежит на улицу, или позвонит Боудену и начнет на него орать, или заявит, что уходит из данного проекта. В действительности вышло еще хуже: Чаттертон просто продолжал сидеть за столом и есть пиццу, глядя то куда-то сквозь него, Маттеру, то на улицу. Текли минуты, одна длиннее другой, пока из телевизора, стоящего в углу пиццерии, не послышались знакомые звуки. Чаттертон, подняв взгляд, увидел самого себя в одном из выпусков «Детективов морских глубин» – телесериала канала «История», в котором два ныряльщика разъезжают по всему миру и разгадывают тайны затонувших кораблей. Он стал смотреть эту передачу – не потому, что ему нравилось видеть самого себя на экране, а потому, что каждый из таких документальных фильмов, снятых на кинопленку с его участием, имел свое логическое завершение.
Чаттертон позвонил Маттере поздно вечером по сотовому телефону. Он сказал, что не хочет иметь никаких дел с Боуденом, но не может смириться с мыслью о том, что какие-то жулики заграбастают то, над чем они, Чаттертон и Маттера, работали – нечто такое, чего сами они найти не смогли. А ведь наверняка рано или поздно заграбастают, поскольку уже расползлись слухи о том, что Трейси Боуден занимается поисками «Золотого руна».
Как-то раз утром, после того как Эренберг случайно стер какие-то данные на компьютере, Чаттертон вспылил и обвинил своего друга и соседа по каюте в небрежном отношении к работе и отсутствии целеустремленности.
«Попридержи этого парня. Я отправляюсь домой. Мне здесь нет смысла оставаться, – сказал Эренберг Маттере. – Мне здесь не платят. Я не получу никакой платы, пока мы чего-нибудь не найдем. И мы пока что не обнаружили никаких сокровищ. Мне такое не нужно».
Прежде чем Чаттертон успел вышвырнуть Эренберга с веранды виллы, Маттера разнял их, а затем отвел Эренберга в сторону и уговорил его остаться.
Эренберг зашел внутрь виллы, чтобы успокоиться. А несколько минут спустя Чаттертон пошел за ним, и они пожали друг другу руки.
Однако установившийся мир длился недолго. В тот же самый день Чаттертон набросился на Кречмера, попросившего позволить ему сделать передышку, чтобы он смог съездить к своей семье.
– Сейчас? – завопил Чаттертон. – Черт бы тебя побрал, Хейко, ты что, издеваешься надо мной?
– Знаешь, что, Джон, – сказал Кречмер, – с меня хватит. Меня приглашают на работу на нефтеперегонный завод. Это постоянная работа. Там хорошо платят. Я ухожу.
И на этот раз Маттера вмешался и попросил Кречмера остаться. Кречмер отрицательно покачал головой. Ночью его мучают москиты. В его квартире нет интернета и нет горячей воды. Он скучает по своей семье, и ему предлагают хорошую работу, на которой не будет чокнутых боссов.
Маттера не мог позволить себе потерять Кречмера точно так же, как он не мог себе позволить потерять Эренберга: Кречмер все ремонтировал, первым приступал к работе утром и последним заканчивал ее вечером. Кроме того, он был одним из самых приятных и уживчивых из всех людей, с которыми Маттера когда-либо был знаком.
– Тебе нужно воспринимать Чаттертона таким, какой он есть, со всеми его достоинствами и недостатками, – сказал Маттера. – У нас с ним разная линия поведения. Но он выжимает из людей больше, чем кто-либо другой во всем мире. Он добивается того, чтобы работа была выполнена.
– Он доводит меня до бешенства, – пожаловался Кречмер.
– Меня тоже, – усмехнулся Маттера. – Но мы должны помнить, что этот сукин сын – как раз тот человек, который поможет нам войти в историю. Он выжимает из трехнедельной экспедиции столько, сколько большинство людей не осилят и за год. Ты не можешь с этим не согласиться, Хейко.
Кречмер кивнул.
– Если ты уйдешь, нам конец, – сказал Маттера. – Хуже того, я потеряю хорошего друга, потому что мне придется тебя убить. Так что оставайся.
Кречмер вздохнул и рассмеялся.
– Хорошо, – сказал он. – Ради тебя я остаюсь.
Лежа в постели в тот вечер и обливаясь путом, потому что кондиционер вышел из строя, Маттера открыл книгу, которую он читал уже два раза: «Флот Бенедикта Арнольда». В этой книге рассказывалось о боевых действиях, которые вел американский генерал Бенедикт Арнольд против британского флота на озере Шамплейн в 1776 году. Маттера читал ее до глубокой ночи, переживая за Арнольда – участника войны за независимость США – и за его роковое решение, превратившее его из героя в предателя.
Через неделю наступало Рождество, и все они и без слов понимали, что им нужен перерыв, что им нужно отдохнуть от этого места, от этих поисков, друг от друга. Поэтому они решили разъехаться по домам, чтобы побыть со своими семьями и заняться личными делами. Никто из них не верил, что какие-нибудь другие охотники за сокровищами могут появиться возле Кайо-Левантадо в праздничные дни: ленивые люди ведь так не работают.
У Чаттертона ушло более двадцати часов на то, чтобы добраться из Саманы в штат Мэн. Зайдя к себе домой, он поцеловал жену, лег на диван в гостиной и стал упиваться мыслями о том, что тут и освещение, и домашняя техника, и туалет всегда работают исправно. Затем он насобирал гребешков возле скалистого берега, находящегося за его задним двориком, набрал хвороста для костра и выбрал подходящую бутылку вина. Ночью он лежал молча в постели, и его не донимали москиты и жара. Утром он долго принимал горячий душ.
Лишь после Рождества, когда Чаттертон пробыл дома уже целую неделю, Карла спросила у него: «Ну и где же наш пират?» Она, конечно же, знала, что он еще не нашел корабль Баннистера, но отнюдь не выражала никакого недовольства. Ему очень нравилась эта ее черта характера с тех самых пор, когда они познакомились. Карла никогда не жаловалась по поводу его работы – на то, что он часто уезжает, подолгу не бывает дома, подвергает себя опасности – и никогда не требовала изменить самому себе. Однако теперь он чувствовал, что его образ жизни начинает ее утомлять. Во время поисков пиратского корабля Карла не один и не два раза говорила ему, что он все время только то и делает, что работает, и это было правдой. Он уже почти не появлялся дома, понимая, что стоит ему чуть-чуть недоработать – и он потеряет «Золотое руно». Каждый день ему хотелось сказать Карле, что ему уже больше не нужна эта дурацкая возня в Доминиканской Республике, что его решение отправиться на поиски пиратов и сокровищ было, похоже, ошибкой. Что он сам не может поверить, что принял подобное решение на таком этапе своей жизни, когда уже нельзя разбрасываться не только годами, но даже днями. Но что толку от нытья? Поэтому он всего лишь говорил ей, что одно дело тягаться с океаном – если океан победит тебя, в этом нет ничего унизительного, и совсем другое – оказываться бессильным в противостоянии с упрямым стариком. Такого в этом мире быть не должно.
Люди, собравшиеся в магазине оборудования для дайвинга, с нетерпением ждали выступления Чаттертона, и он их не разочаровал. Начав без долгих вступлений рассказывать об обнаружении таинственной немецкой подводной лодки, он жестикулировал, описывая первые моменты своего пребывания внутри этой подлодки, и изгибался всем телом, чтобы показать, как он ухитрился вовремя выбраться наружу и тем самым спас себе жизнь.
После его выступления слушатели выстроились в очередь, чтобы он подписал им книги, обложки DVD-дисков и футболки. Они обращались к нему за советами и признавались, что он является для них источником вдохновения. Время здесь для Чаттертона пролетело быстро.
Когда он вернулся домой, ему позвонил Терри Керби, директор лаборатории подводных исследований на Гавайях. Керби задумал снять документальный телевизионный фильм, в котором проводилось бы расследование относительно того, могла ли двухместная японская миниатюрная подводная лодка выпустить торпеды по боевому кораблю военно-морского флота США «Аризона» во время нападения японцев на Пёрл-Харбор. Чаттертону эта идея показалась замечательной. В ней содержалось все, что он любил: история, тайна, ныряние глубоко под воду. И логическое завершение. Чаттертон подумал, что такой фильм прекрасно подойдет для службы телевещания «Пи-би-эс» и ее документального сериала «Нова», в котором он, Чаттертон, уже когда-то снимался.
«Это может быть замечательным проектом, Терри. Я с тобой свяжусь через некоторое время».
В предновогодний вечер Карла устроила дома званый ужин для ближайших друзей, на который пришла и Диана Норвуд, вдова бывшего коллеги Чаттертона по программе «Детективы морских глубин». Карла подала на стол сыр «Стилтон», арктическую форель и домашний творожный пудинг со свежими ягодами местной голубики. Именно о такой еде мечтал Чаттертон, когда находился в Самане.
Вскоре после этого Чаттертон и Карла приняли участие в мероприятиях, проводимых организацией, которая обучала нырянию с аквалангом группу людей, ставших инвалидами во время службы в армии. Данной группе предстояло нырять к затонувшему судну в Карибском море. Будучи ветераном боев во Вьетнаме, Чаттертон счел своим почетным долгом помочь этим людям.
Находясь уже в море на катере рядом с другими армейскими ветеранами, он стал надевать на себя оснащение для ныряния с аквалангом. Он размышлял о том, каким образом он мог бы помочь им под водой и как ему следует действовать в том случае, если кого-то придется спасать. Группу повел за собой в воду другой инструктор по нырянию с аквалангом, а Чаттертон стал замыкающим. Вскоре его внимание привлек к себе один молодой человек, который был парализован ниже уровня талии и использовал только руки для того, чтобы передвигаться в воде. К тому времени, когда вся группа добралась до затонувшего судна, этот парень уже почти выбился из сил. Чаттертон спросил его при помощи жестов, не хочет ли он вернуться на поверхность, но понял по выражению его глаз, что тот не намерен сдаваться, и поэтому Чаттертон поплыл вслед за ним внутрь корпуса затонувшего судна.
Не имея возможности работать ногами, это парень ухватился за какие-то поручни и начал двигаться вдоль них. Когда эти поручни закончились, он стал хвататься за трубы и дверные рамы и благодаря этому без особого труда перемещался внутри судна. Таким способом он двигался даже быстрее, чем Чаттертон мог плыть. Используя выступающие части корпуса судна для того, чтобы приводить самого себя в движение, этот парень стал проворно петлять по проходам и коридорам. Когда Чаттертон наконец-таки его догнал, он увидел в его глазах гордость и вспомнил о том, как чувствует себя человек, когда он находит способ сделать что-то такое, что поначалу казалось всем невыполнимым.
Находившийся в Санто-Доминго Маттера занимался регистрацией свежих заявок от желающих воспользоваться услугами принадлежащего ему центра дайвинга. Каждая транзакция была совсем не трудной: звонок по телефону, галочка напротив какой-то даты в календаре, «спасибо». По утрам он гулял по пляжу, после обеда курил сигары «Коиба», вечером ужинал с Каролиной при свечах. Его невеста ни разу не вышла из себя, не обругала Трейси Боудена и не пожелала, чтобы вся эта страна ушла под воду. Возможно, она не осознавала, какое умопомрачительное фиаско предстояло потерпеть им с Чаттертоном.
Иногда мысли Маттеры снова обращались к галеонам, и ему становилось интересно, сумел бы он уже найти сокровища, если бы они с Чаттертоном не переключились на поиски пиратского корабля. Однажды утром он позвонил Франсиско – одному своему знакомому инструктору по дайвингу – и пригласил его в гавань Санто-Доминго, до которой можно было добраться из его квартиры, всего лишь пройдя вниз по улице. На протяжении многих лет Маттера слышал рассказы о галеонах, которые затонули, будучи пришвартованными у причала в этой гавани. Он даже когда-то нырял там с аквалангом. Сейчас – просто в силу своей прихоти – он решил еще раз прочесать это место.
Расположившись в устье реки Осама, они надели свои легкие водолазные костюмы. Всего лишь в нескольких ярдах от них по проспекту, названному в честь президента Биллини, проезжали легковые автомобили и грузовики. Их водители, куда-то торопясь, сигналили и мигали другим водителям фарами. Глядя на этих водителей, Маттера задавался мыслью, сколько из них могут представить себе, что здесь, совсем рядом, четыре сотни лет назад затонул какой-то галеон и что он покоился все это время возле этого города, жизнь в котором течет очень быстро.
Вскоре они с Франсиско опустились на глубину двадцати футов. Со дна поднялись частицы песка и ила, в результате чего они оба стали видеть на дистанции не более нескольких ярдов от надетой на голову маски. Через минуту они уже потеряли друг друга из виду.
Маттера начал водить металлоискателем над дном, прислушиваясь, не раздадутся ли звуковые сигналы, свидетельствующие о наличии здесь сокровищ. Интересно, какие его охватят чувства, если он найдет вот прямо здесь золотую монету? Сможет ли он различить выбитую на ней дату? Будет ли эта монета блестеть?..
Маттера остановился: впереди себя он различил еле заметный контур массивного объекта. Этот темный тяжелый объект двигался по направлению к нему медленно, но неуклонно – так, как будто хотел настичь его. Когда этот объект подплыл поближе, он показался Маттере старинным деревянным брусом – таким, какие он, Маттера, видел в своих книгах про галеоны. Он подплыл к этому объекту и протянул к нему руку – протянул руку к своему сокровищу. Однако когда его пальцы прикоснулись к этому объекту, они нащупали какую-то морду, у которой там, где когда-то были глаза, теперь зияли пустые глазницы-дыры. Через секунду этот объект навалился на Маттеру, вырвав регулятор из его рта и заставив его потерять равновесие. Невольно вскрикнув (его крик поглотила вода), Маттера увидел, что этот «деревянный брус» в действительности был лошадью, которая когда-то утонула и теперь, разлагаясь, плыла прочь, в Карибское море.
Когда Маттера поднялся на поверхность, ему первым делом захотелось позвонить Чаттертону, который любил подобного рода истории, но он не стал этого делать. Он с тревогой подумал, что это будет выглядеть так, как будто он тоже уплывает прочь из их проекта по поиску пиратского корабля, и – хуже того – он с еще большей тревогой подумал, что это вообще-то правда.
