Глава 23
Ответы
Между тем Райналь, Алик и Энри сильно пожалели о своем решении отправиться в Мельбурн на «Содфише». Плавание, которое не должно было продлиться более пары недель, в итоге затянулось на три месяца! Сначала налетевший с запада шторм заставил шхуну прятаться в бухте на севере острова Стьюарт. Прошла неделя, прежде чем стало возможным выйти оттуда без риска, и тут же налетела следующая буря, вынудившая капитана поспешить обратно в укрытие.
«Матросы решили, что на шхуне лежит проклятие, – сообщает Райналь, – и ворчат, что на борту Иона».
Их ворчание перешло в громкий ропот после третьей попытки покинуть пролив Фово – по словам Райналя, «мощная волна накренила шхуну на борт и, проломив два люка, залила водой каюту». «Она могла бы и вовсе опрокинуться, не переруби я в эту секунду грота-шкот», – прихвастнул француз.
Им пришлось отвести получившую множество повреждений шхуну в Чалмерс, глубоководный порт города Данидин, для проведения ремонта, на который ушел почти целый месяц. Соответственно, 8 ноября они были еще там, когда в порту, весьма удивив Райналя, появился капитан Масгрейв на «Виктории», зашедшей в порт для пополнения запаса угля по пути в Сидней.
С изумлением Райналь узнал, что Масгрейв еще раз побывал на Оклендских островах. Однако у него тоже были потрясающие новости. Накануне в Чалмерс пришел английский почтовый пароход, и в купленной Райналем газете его внимание сразу же привлек заголовок на развороте: «История крушения “Иверколда” на Оклендских островах, рассказанная капитаном Далгарно». Так члены экипажа «Графтона» узнали, что на острове одновременно с ними были другие потерпевшие крушение, пережившие такие же тяготы, что и они.
В статье с этим заголовком была изложена версия капитана Далгарно этой ужасающей истории, а также некоторые обстоятельства смерти и пропажи шестнадцати из девятнадцати человек, выживших после гибели корабля. Многое, правда, осталось неосвещенным. Ни разу он не упомянул имен Холдинга и Смита, предпочитая неконкретное «мы» при описании таких забот, как строительство лодки или охота на морских львов.
«Мы сочли, что нам крупно повезло, когда наткнулись на морского льва, которого убили дубинками, вырезанными из сучьев карманными ножами», – рассказывает он.
Не дает Далгарно никакого объяснения и тому странному обстоятельству, что он не проявил стремления побудить капитана «Юлиана» обыскать остров, прежде чем отправиться через весь Тихий океан.
В заключение этого мало что объясняющего рассказа Далгарно также допускает непонятную ошибку, заявляя, что корабль «Юлиан», забрав с острова его и двух его товарищей, направился в Вальпараисо, куда они якобы прибыли через несколько недель. В действительности корабль пришел в Кальяо, Перу, 28 июня 1865 года. Там Смита определили в госпиталь, а Далгарно с Холдингом отправились с рапортом к британскому консулу. Далгарно получил необходимую сумму для возвращения в Англию и в тот же самый вечер покинул Кальяо на почтовом корабле, оставив там Холдинга и Смита.
Через неделю он прибыл в Панаму и, переправившись через канал в город Эспинуолл, сел на пароход «Шэннон», следующий в английский порт Саутгемптон, где задержался, чтобы письменно сообщить владельцам «Инверколда» о гибели их корабля.
«Примерно через двадцать минут после столкновения от него остались одни щепки», – написал он в своем скорбном отчете, напечатанном в «Абердин джорнэл» 2 августа 1865 года.
«Юнги Миддлтон и Уилсон, а также четверо матросов утонули. Остальных девятнадцать человек, в большей или меньшей степени израненных, выбросило на берег темной холодной ночью. Нам ничего не удалось спасти, кроме того, что было на нас самих, и, прежде чем меня смыло с разбившегося судна, я сбросил с себя сапоги, чтобы доплыть до берега.
Чтобы хоть как-то согреться, мы тесно сбились в кучу. Долетающие до нас брызги волн превратили ту ночь в едва ли не самую ужасную, что выпадала на долю живых людей, и все мы были очень рады, когда наступил день. Мы подобрали наиболее подходящие обломки корабля, чтобы соорудить себе убежище и укрыться от непогоды, а затем разожгли костер спичками, которые нашлись у стюарда.
Мы оставались четыре дня у места крушения, затем поднялись на высокий берег острова, чтобы посмотреть, не найдется ли там чего-либо съестного или какой-нибудь живности. Было нелегко забраться наверх, преодолев 2000 футов в высоту по почти отвесному обрыву. На следующее утро мы двинулись к бухте, расположенной на восточном берегу, на что у нас ушло несколько дней, поскольку было очень трудно пробираться через заросли низкого кустарника. В это время умерли кок и трое матросов. Все мы быстро теряли силы из-за недостатка пищи и переохлаждения. Дойдя до бухты, мы нашли там на камнях морские блюдечки. Мы поймали двух тюленей, и они оказались хорошей едой.
В течение трех месяцев мы питались блюдечками, но потом они закончились, и у нас снова не было ничего, кроме кореньев и воды. Тюлени не встречались. К концу августа в живых остались собственно я, мой помощник и Роберт Холдинг, столяр. Юнги Лиддл и Лэнсфилд умерли одни из последних».
Из юридической необходимости Роберт Холдинг здесь назван по имени (правда, его находчивость не отмечена), а Эндрю Смит – нет. Предполагалось, что владельцы поймут, кого он называет «мой помощник». В более полном варианте «Истории», который Далгарно опубликовал в местной газете после возвращения домой, той самой, которую прочли Райналь, Масгрейв, Алик и Энри в Инверкаргилле, Далгарно не упоминает имени Холдинга вовсе, называя его просто «матрос», а Смит, опять же, фигурирует как «помощник».
Отправив это уведомление владельцам судна, капитан Далгарно наконец был волен отправиться в Абердин, задержавшись лишь с тем, чтобы записать свою более длинную «Историю» для газетной публикации. Управившись с этим, он вернулся домой в селение Баксбёрн, что в четырех милях к северо-западу от порта, где его юные сын и дочь проживали после смерти своей матери Хелен Мак-Миллан Далгарно.
«Его здоровье все еще не пришло в норму», – отмечает местная газета.
Далгарно и сам это подтверждает, заканчивая «Историю» следующими словами: «Я отправился в Англию на борту пакетбота, куда, слава богу, и прибыл несколько дней тому назад, но мое здоровье настолько надломлено, что, боюсь, мне придется оставить свою профессию навсегда».
И эти его слова оказались пророческими, поскольку ему больше никогда не доверили командование судном.
Эндрю Смит, ни разу не названный по имени ни в одном из повествований Далгарно, прибыл в Абердин в августе. «Абердин джорнэл» сообщил 6 сентября, что «мистера Смита, бывшего помощника капитана корабля “Инверколд”», посетивший его репортер застал в добром здравии, «если не считать болей и онемелости в ногах». Журналист навестил его с тем, чтобы побудить написать собственную версию злоключений потерпевших крушение, но Смит не поддавался на все подобные уговоры вплоть до следующего года, когда он написал короткий рассказ для издательской фирмы «Браун, сын и Фергюсон» из Глазго под названием «Выброшенные на берег. Повесть о крушении корабля “Инверколд” из Абердина и страданиях его офицеров и матросов на Оклендских островах».
Начинается она так:
«Поскольку меня просили предоставить повесть о крушении корабля “Инверколд” из Абердина и страданиях его офицеров и матросов, должен заявить, в некоторой степени оправдывая задержку в ее появлении, что ожидал изложения оных от капитана Далгарно и по этой причине откладывал их описание».
Тем не менее маловероятно, чтобы он не знал о написании Далгарно его собственной версии, что свидетельствует об ухудшившихся отношениях между ними. Опубликовав этот документ, Эндрю Смит, равно как и Далгарно, пропал из виду. Газеты перестали печатать заметки на эту тему в том же сентябре 1865 года, и более ни он, ни Далгарно на их страницах не упоминались.
Но они хотя бы пережили свой миг славы. А вот Роберт Холдинг газетных репортеров не заинтересовал. Английский консул в Кальяо определил его в пансион для обычных матросов и даже не предоставил билет домой, что свидетельствует о разнице в отношении к офицерам и простым матросам и о том, что простому человеку приходится рассчитывать только на собственные силы.
У него не было ни гроша, и три матроса с «Юлиана» собрали для него по пять долларов с каждого, что позволило ему продержаться какое-то время. Члены экипажа зашедшего в порт британского военного корабля, видя стесненные обстоятельства Холдинга, сбросились и дали ему 35 долларов. «Век буду помнить военно-морской флот», – отмечает он.
После трех недель ожидания в перуанском порту, в течение которых он время от времени проведывал в госпитале Смита, Холдингу удалось наняться матросом на «Мейтуан», небольшое судно из Уэльса, направлявшееся в Европу.
«Мне предстояло обойти мыс Горн, и я не могу сказать, что меня это радовало», – пишет он, но ему, нищему, выбирать не приходилось.
Таким образом, в этом скромном положении он оставил Тихий океан и связанные с ним ужасные воспоминания позади.
Роберт Холдинг уволился с «Мейтуана» в Роттердаме 21 октября 1865 года, после чего, проведав в Англии своих родных, продолжил плавания. В 1888 году он бросил профессию моряка, эмигрировал в Канаду, затем, поработав машинистом в Торонто и Кингстоне в провинции Онтарио, отправился на золотые прииски на озере Уэст-Шайнинг-Три. Достигнув определенных успехов в старательском деле, он на заработанные деньги купил отель и стал трактирщиком. Закончилась его насыщенная разнообразными яркими событиями жизнь 12 января 1933 года. В наследство своим родным он оставил замечательные мемуары о своих приключениях на необитаемом острове, которые он начал писать в 1926 году в возрасте восьмидесяти шести лет.
В ноябре 1865 года, несмотря на неопределенность в отчете о гибели «Инверколда», капитан Норман пришел к твердому заключению, что никого живого ни на острове Кэмпбелл, ни на островах Оклендского архипелага не осталось. Поэтому он распорядился поднять якорь и «Виктория» отправилась из Чалмерса в Мельбурн, в Австралию. Выражая свое уважение, лоцманы, что выводили его из порта, отказались взять плату за свои услуги.
Спустя несколько дней Райналь, Алик и Энри направились туда же на шхуне «Содфиш». На этот раз, как отмечает со сдержанной радостью Райналь, их путешествие «было спокойным и благополучным», и они прибыли в Мельбурн через несколько дней после «Виктории». В это время трое товарищей потеряли след Джорджа Харриса.
«Я не знаю, проживает ли он все еще в Новой Зеландии и преуспел ли в своем новом занятии золотоискателя», – позже писал Райналь.
Через месяц после приезда в Мельбурн Алик Макларен вернулся к профессии моряка, нанявшись в команду на клипер из Ливерпуля. Энри Форжес, который счел, что для него уже достаточно океана с его превратностями, устроился работать у владельца крупной овцеводческой фермы, располагавшейся в двухстах милях от берега, то есть достаточно далеко от моря, чтобы чувствовать себя в безопасности. Таким образом, Франсуа Райналь остался в порту один, где он должен был находиться под врачебным надзором, так как его здоровье было по-прежнему крайне слабым. Правда, вскоре к нему присоединился Масгрейв, который приехал в Мельбурн, чтобы поселиться тут с семьей. В своем отчете о плавании на «Виктории» капитан Норман чрезвычайно высоко отозвался о Масгрейве за оказанную ему помощь, которую считал неоценимой. Его отзыв вкупе с горячей поддержкой Джона Макферсона, дельца из Инверкаргилла (кроме прочего, личного друга министра торговли Джеймса Дж. Френсиса), помогли Томасу Масгрейву получить работу в этом порту по ведомству Департамента торговли и таможни.
За этой удачей вскоре последовал выход в свет книги Масгрейва, опубликованной местным издательством «Генри Т. Дуайт» ближе к концу этого же 1865 года под названием «Выброшенный на берег на Оклендских островах. Рассказ о крушении “Графтона”. Из личных записей кап. Т. Масгрейва, с картой и некоторыми описаниями архипелага». Советовался ли Масгрейв с Райналем при составлении этой книги или нет – неизвестно. Зато доподлинно известно то, что редактор Масгрейва, местная знаменитость по имени Джон Джозеф Шиллинглоу, оказал на ее окончательный вид существенное влияние.
Этот Шиллинглоу был не только выдающимся рассказчиком и желанным гостем на обедах, но также талантливым редактором. Помимо того что он смог убедить Масгрейва обогатить сопутствующими описаниями сухую констатацию его периодических записей в журнале, превратив ее в книгу, он, понимая, что повествование Масгрейва отличается неподдельной искренностью, позволил ему вести его от первого лица. Книга, посвященная Джону Макферсону и министру торговли Джеймсу Дж. Френсису «в знак благодарности», имела громкий успех среди местной публики. Это привело ко второму изданию, опубликованному в 1866 году в Лондоне издательством «Локвуд» под названием «Выброшенный на берег на Оклендских островах. Рассказ о крушении “Графтона” и спасении его экипажа после двадцати месяцев злоключений. Из личных записей капитана Томаса Масгрейва с некоторыми описаниями архипелага». Эта книга, несмотря на незначительные отличия в названии и последовательности размещения приложений (описывающих морских львов и Оклендские острова), была идентична первой.
В 1867 году Томас Масгрейв получил должность капитана катера гавани, иными словами лоцмана, в Гипслендском проливе гавани с окладом двести фунтов в год и командой из шести человек. В дальнейшем он стал заведовать несколькими маяками и в конце концов умер на одном из них – «Пойнт Лонсдейл», штат Виктория, 7 ноября 1891 года в возрасте всего лишь пятидесяти девяти лет.
Ныне он покоится под мраморным надгробием на живописном кладбище Квинсклифф, рядом со своей женой, ушедшей из жизни на несколько месяцев раньше него. Его окружают могилы людей, многие из которых утонули в море, но еще больше жизней уберегли смотрители маяков и лоцманы, что лежат тут же.
«Что касается меня, – пишет Райналь, – то, восстановив силы, я покинул Мельбурн, увозя с собой исключительно приятные воспоминания о том внимании, которым меня сердечно окружили его жители во время моего пребывания здесь».
Чем он занимался в это время, чтобы сводить концы с концами, неизвестно, правда, в газете «Австралиан» позже была опубликована заметка о том, что он «практиковал гипноз», во что трудно поверить. Автор этой статьи также проявил осведомленность о таинственных рудных залежах на острове Кэмпбелл, богатых, по его утверждению, медью, а не серебросодержащим оловом. Шарль Сарпи, если верить этим ни на чем не основанным измышлениям, был женат на внучке совладельца компании «Ундервуд и Ко», каким-то образом связанной с инициированным Эндерби созданием колонии, и от кого-то из Хардвика слышал о залежах меди. Хоть Райналь и был отпрыском хорошего семейства и получил прекрасное образование, как заявляет автор заметки, француз принял участие в экспедиции только лишь с тем, чтобы добраться до меди.
По словам самого Райналя, после того как он уехал из Мельбурна, его единственным стремлением было вернуться во Францию. Сперва он, однако, заехал в Сидней и встретился с уважаемыми партнерами. «Кроме выражения своего собственного возмущения, я должен был восстановить справедливость», – пишет он и далее сообщает, что «отчитал их в самых жестких выражениях» за безразличие и «предосудительную забывчивость в официально принятых на себя обязательствах».
У Шарля Сарпи и дяди Масгрейва нашлось множество оправданий, в числе которых они назвали недостаток средств для снаряжения спасательной экспедиции. Кроме того, они горячо уверяли его, что поставили власти в известность о пропаже судна. Правда, наведя справки, он выяснил, что они ждали тринадцать месяцев, прежде чем сделать это, что сильно превышало установленные властями сроки.
«В конце концов 6 апреля 1867 года, – продолжает он, – я вышел из Сиднея на борту “Джона Мастермана”, направлявшегося в Лондон».
Прибыл он туда 22 августа и уже через несколько дней с переполняющей его сердце радостью «высадился во Франции, ступив на родную землю». Он не был дома целых двадцать лет.
Родители Франсуа Райналя в это время проживали в квартире в семнадцатом округе Парижа. Некоторое время он оставался вместе с ними, пока работал над своей книгой и искал издательскую фирму для ее публикации, которая оказала на его творение даже больше влияния, чем Джон Шиллинглоу на книгу Масгрейва. Это было издательство «Либрери де Л. Ашетт», чья история весьма интересна.
Его основатель, Луи Ашетт, будучи выходцем из бедной семьи, тем не менее был допущен к обучению в престижной парижской школе, поскольку его мать работала там служанкой. Не успел он сдать выпускные экзамены, чтобы получить квалификацию учителя, как в 1822 году школа была закрыта властями, которые сочли, что она излишне «левой» ориентации. Таким образом, Луи остался без аттестата. В 1826 году Ашетт сумел собрать средства для приобретения крошечной книжной лавки на улице Сен-Жермен. В следующем году он, что любопытным образом перекликается с судьбой молодого Райналя, принял ответственность за всю свою родню, взвалив на себя заботу о своей матери и сестрах, помимо жены и двух малых детей. В это же время он пробует себя в издательском деле, став первым в истории издателем, специализирующимся на выпуске учебников для начальной школы. Когда поездки по железной дороге стали доступными для простых людей, Ашетт был первым, кто стал продавать в киосках на железнодорожных станциях недорогие увлекательные книжки, позже прибавив к ним путеводители. К тому времени, когда он умер в 1864 году, он был одним из самых состоятельных людей Франции.
Хотя Луи Ашетта уже не было в живых, когда Райналь принес свою рукопись в издательство, либеральные традиции продолжали его преемники, поэтому «Либрери де Л. Ашетт» как нельзя лучше подходило для публикации этой книги. Описанное Райналем равноправие в ведении хозяйства в Эпигуайтте особенно пришлось по вкусу демократически настроенной редколлегии, и этот аспект повествования был должным образом освещен. Всему, что вызывало восхищение: технической смекалке Райналя, мужеству Алика, добросовестному исполнению Масгрейвом обязанностей руководителя – было уделено максимум внимания как красноречивым свидетельствам торжества человеческого духа перед лицом непосильных трудностей.
Позиция издательства также повлияла на выбор иллюстратора. К этой работе был привлечен Альфонс де Нёвиль, знаменитый художник, иллюстрировавший книги Жюля Верна и Александра Дюма-сына. Что было характерно для издательства Ашетта, де Нёвиль работал в тесном сотрудничестве с редактором, выбиравшим сюжеты для рисунков, сообразуясь с их вдохновляющим и воспитательным содержанием. Даже размещение иллюстраций в тексте было тщательно продумано: каждая предшествовала соответствующему ей месту в повествовании на две-три страницы, что должно было поддерживать в читателе неугасающий интерес.
Было объявлено, также в традициях издательства, что размещенные в книге иллюстрации были сделаны на основе рисунков автора, который, в отличие от иллюстратора, не был назван по имени, оставшись таинственным анонимом. Вообще об авторстве Франсуа Райналя можно говорить с уверенностью, только сравнивая его книгу с книгой Масгрейва.
Подготовка к продаже книги была проведена с той же продуманной тщательностью. Чтобы разжечь читательский интерес, были последовательно опубликованы три отрывка в очень популярном журнале «Ле тур дю монд», принадлежащем редакции, начиная с июльского номера 1869 года. Затем, в следующем году, вся повесть была опубликована под названием «Les naufrages; ou, Vingt mois sur un recif des îles Auckland: recit authentique, illustrè de 40 gravures sur bois dessinès par A. de Neuville».
Книга мгновенно стала бестселлером, была переведена на итальянский и немецкий языки в 1871 году, на английский в 1874-м и на норвежский в 1879-м. Тираж следовал за тиражом, в то время как критики, восторгаясь, сравнивали книгу с классикой жанра – «Робинзоном Крузо». Для этого были вполне очевидные причины. Как и книга Даниеля Дефо, «Les naufrages» увлекала и захватывала читателя, в ней была воспета ценность прилежного труда и человеческого упорства. Во времена, когда технический прогресс стремительно набирал обороты, книга способствовала восприятию обществом машин и механизмов как безусловное благо. Она даже повлияла на проведение досуга читателями – вошли в моду такие занятия, как садоводство, отдых в палатках на природе, гончарное ремесло, шитье, изготовление изделий из кожи и содержание домашних животных. Ранее эти простые умения были отринуты как присущие нашим скромным сельским пращурам, коими те зарабатывали себе пропитание, теперь же они стали для просвещенных горожан способом отдыхать и приводить свой внутренний мир в гармонию. Поскольку книга побуждала людей к подобному времяпрепровождению, «Либрери де Л. Ашетт» стала выпускать специальные издания: одни были предназначены для домашних библиотек, иные, особенно красиво оформленные, для поощрительных подарков школьникам в конце учебного года. И французская, и английская редакции книги издаются по сей день, по-прежнему без имени Райналя на обложке и титульном листе.
С помощью рекомендации, данной ему главой издательской компании, Райналь получил хорошее место в муниципальном совете Парижа и с тех пор неуклонно продвигался вверх по карьерной лестнице госслужащего. Получил он признание также и в высших кругах парижского просвещенного общества: в 1868 году его приняли в члены Географического общества Парижа, а в 1873-м Райналю предложили выступить в Академии наук на заседании комиссии по наблюдению за кульминацией Венеры, где он дал совет (которому они последовали) разместить обсерваторию на острове Кэмпбелл, а не на Оклендских островах. В 1874 году Французская академия присудила «Les naufrages» Монтионовскую премию, которая, помимо лестного отзыва, принесла ему круглую сумму в 1500 франков. В 1875 году Райналь был делегирован на Международный конгресс географических наук, а в 1881-м получил Орден Академических пальм.
Однако здоровье Райналя оставалось по-прежнему шатким, и в 1888 году он был вынужден уйти в отпуск по болезни, но так никогда уже и не поправился в достаточной мере, чтобы вернуться к работе. 18 августа 1889 года ему была пожалована досрочная пенсия по состоянию здоровья. Менее чем через десять лет, 28 апреля 1898 года, удивительная жизнь Франсуа Райналя оборвалась смертью в возрасте шестидесяти восьми лет.
