Глава двенадцатая
– В десять утра у меня назначена встреча с Леной, – сообщила Кэтрин.
– В таком случае у нас полно времени, чтобы позавтракать, – ответил Лиам, спокойно разбивая три яйца. Рядом стояла тарелка с беконом, накрытая салфеткой.
– Если ты не возражаешь, я бы съела тост. Меня что-то подташнивает.
– Тебе нужен белок. Что толку в тосте? В подсушенном хлебе? Что полезного в нем для моего малыша?
– Это единственное, что я смогу проглотить. – Она подавила отрыжку. – Что ты нарыл вчера о семействе Вудвардов?
– Все, как ты и думала, за исключением того, что инвестиционная компания «Ди-Эм-Даблю-Инкорпорейш» – сокращенно от Д. Моррис Вудвард – оказалась намного более успешной, нежели мы ожидали. В прошлом году ее продали за семьдесят пять миллионов долларов компании «Прогрессив».
Кэтрин кивнула:
– Следовательно, речь идет о внушительном имуществе.
– И очень веской причине, по которой Артур хочет наложить лапу на мамины денежки. До продажи он был вице-президентом «Ди-Эм-Даблю». Когда компанию продали, Артур занял должность консультанта в «Прогрессиве», но продержался там всего полгода. Насколько мне удалось узнать, он не очень-то пришелся ко двору и его попросили уволиться.
– Вот так сюрприз! Тебе удалось узнать, какая часть из семидесяти пяти миллионов от продажи компании перешла к Артуру?
Лиам покачал головой:
– Это частная компания. Они не обязаны сообщать доли пайщиков или их дистрибуции. Как я понимаю, Артур процветает. Он живет в Баррингтоне в доме за десяток миллионов долларов. А еще у него есть место на бирже, он торгует от имени «Артур Вудвард Инвестментс». Но Лена является единственной наследницей состояния мужа по условиям завещания, представленного в суде по делам о наследстве. Имущество, которое переходило по наследству, было небольшим. Но это совершенно ничего не означает. Насколько я понимаю, у Лены с мужем был сложный план наследования и все находилось в совместном владении – возможно, через некий трастовый фонд, – а потом все имущество перешло к Лене как пережившей супруга, без обращения в суд.
– Значит, Артур мог ничего и не получить в случае смерти отца?
– Возможно, и нет, но он мог получить часть от продажи компании.
– Странно. Если он катается как сыр в масле, то почему хочет наложить лапу на деньги матери?
– В голову приходит две причины.
Лиам выложил яичницу на тарелку, добавил несколько кусочков бекона и подошел к столу, но Кэтрин протестующе подняла руку.
– Лиам, пожалуйста, не ставь это на стол. Серьезно, мой желудок не выдержит. Ты не можешь поесть в сторонке? – Она отвернулась и замахала руками. – Запах… Прости…
Она выбежала из кухни и бросилась по коридору.
Через несколько минут Лиам заглянул в гостиную:
– Ты как?
– Прости. Сегодня утром твой малыш не хочет яичницу с беконом.
Лиам улыбнулся:
– Что ж, вернемся к Артуру. Почему он хочет наложить лапу на мамины денежки? Мои версии следующие. Первая: несмотря на то что Артур Вудвард кажется богатым, мы точно не знаем его настоящего финансового положения. Я не обнаружил ничего противозаконного – ни тяжб, ни судебных разбирательств, у него хорошая кредитная история, – но, возможно, сведения о его состоянии преувеличены. Он живет на широкую ногу. Его сегодняшние вложения могут быть очень рискованными, а может, он не в силах разобраться в некоторых рыночных позициях компании. Кто знает? Все, что нам известно: он мог бы взять кредит для каких-то финансовых сделок, мог бы убедить остальных увеличить кредитный лимит на том основании, что он унаследует родительское состояние.
– А вторая причина?
– Возможно, он просто алчный человек, который хочет контролировать все состояние Вудвардов.
– Настолько жадный, что готов засудить собственную мать?
– По всей видимости, да. Но почему он хочет засудить Лену, если она не оставит попыток найти дочерей Каролины? Расходы на поиски, даже учитывая твои и мои гонорары, – капля в море. Это и на один процент не уменьшило бы суммы его наследства. Почему выдвигается требование, что либо Лена перестает с тобой встречаться, либо тебя ждет слушание о признании ее недееспособной? Другими словами: какая связь между этими двумя вещами? Не вижу разумного объяснения.
* * *
Лена приехала в контору где-то в начале одиннадцатого, и Кэтрин передала ей копию иска, который намерен был подать Артур. Лена прочитала, покачала головой.
– Почему Артур это пишет? Это же все неправда!
– Мне очень жаль, – ответила Кэтрин. – Я же предупреждала вас: у него очень агрессивные адвокаты.
– Но Артур сам подписал этот иск. И он нотариально заверен. Он клянется, что все это правда. А это не так.
– Нам понадобятся ваши медицинские карты. Они помогут доказать, что его утверждения голословны.
Кэтрин протянула Лене предусмотренное законом заявление о согласии на разглашение и обработку медицинской информации.
– Когда мы должны ответить на этот иск? – спросила Лена.
– Понимаете, иск еще не подан в суд. Если адвокат подаст его, как грозится, предварительное слушание по делу может быть назначено через пятнадцать дней.
– Неужели Артур на это пойдет? Неужели он действительно может отобрать все имущество и поместить меня в сумасшедший дом?
– Получится ли у него? Нет, если мне будет что сказать. Истцом выступает Артур, следовательно, и все бремя доказательств ложится на него. Ему придется представить суду неопровержимые медицинские доказательства вашей недееспособности и невозможности принимать какие бы то ни было решения, касающиеся вас лично и ваших финансов.
– Он не достанет никакого медицинского подтверждения. Мои врачи никогда не скажут, что я страдаю старческим слабоумием. Они знают меня много лет.
– К сожалению, заключение будут давать не ваши врачи. Он пригласит одного-двух сторонних специалистов, которых сам наймет, а они могут быть, а могут и не быть честны и откровенны. Но они будут являться свидетелями-специалистами, а ваши врачи – нет. Вне всякого сомнения, врачи Артура изучат ваши медицинские карты и представят заключение, что вы не способны управлять своими делами, как, вероятнее всего, делали уже десятки раз во время десятков слушаний о признании недееспособным человека, которого они никогда в жизни не лечили.
– Врачи, которые меня даже не знают?
– Именно так. Они прочтут все ваши медицинские документы. И уже основываясь на его мнении и информации, которую предоставит ваш сын, а возможно, и некоторые другие люди…
– Какие еще люди? – вздрогнула Лена.
– Не знаю, Лена. Какие еще люди могут располагать информацией о вашей каждодневной жизни?
– Никто из них никогда не назовет меня сумасшедшей.
Кэтрин подняла руку:
– Послушайте, в конце концов, Артур обязан убеждать суд, приводя неопровержимые доказательства, а не просто голословные утверждения. Слова его врача или свидетеля не будут такими же вескими доказательствами, как слова врача, который лечит вас уже много лет.
Вмешался Лиам:
– Лена, помогите нам в этом разобраться. Адвокат Артура сказал, что даст этому иску ход, если только вы не прекратите встречаться с Кэтрин. Все наши предположения – денежные аппетиты Артура, желание полного контроля, возможные финансовые трудности – строятся на масштабах наследственного капитала. Но это миллионы, а расходы на поиски дочерей Каролины не превысили бы и пары тысяч долларов. Ну, максимально десять-пятнадцать тысяч. Почему Артур готов взорвать атомную бомбу, лишь бы сберечь пару тысяч долларов?
Лена не поднимала головы, глядя на сложенные руки.
– Мне кажется, я знаю.
Лиам и Кэтрин переглянулись. Оба молчали.
– Все дело в завещании. После смерти мужа я попросила адвоката составить новое завещание. И Артуру об этом известно.
– Вы исключили Артура из числа наследников? – поинтересовалась Кэтрин.
– Нет. Не совсем так.
– Артуру известна суть нового завещания? Ему известно, что он частично лишен права на наследство?
– Нет. Он понятия не имеет, что в новом завещании.
– Я читала завещание вашего супруга, – сказала Кэтрин, – которое было представлено в суде. Мистер Вудвард все оставил вам, а если бы вас не было в живых, все перешло бы к Артуру. Следовательно, Артур был бы первым наследником всего состояния, если бы вы умерли раньше супруга. Артур был бы, как мы это называем, наследующим бенефициаром. До того как вы изменили завещание, оно было точной копией завещания вашего мужа?
Лена кивнула:
– Мы с мужем одновременно составили свои завещания много лет назад. Они были аналогичными. Все имущество в случае нашей смерти наследовал Артур. И наши доверенности были одинаковыми.
Кэтрин подалась вперед:
– Лена, вы не обязаны раскрывать нам или кому бы то ни было еще суть вашего последнего завещания или вашей доверенности. Это ваше личное дело.
– Благодарю.
– Как я понимаю, вы не показывали Артуру ни копии нового завещания, ни вашей доверенности? – уточнил Артур.
Лена кивнула:
– Нет.
– Потому что знали, что он бы этого не одобрил?
– Понимаете… Как вы сами сказали, это мое личное дело.
– Не является ли адвокат, который составлял это завещание, одновременно и адвокатом Артура?
– Разумеется, нет. Артур никоим образом не мог узнать о моем завещании. Но он точно знает, что завещание я переписала.
– Откуда ему это известно?
– Он видел, как я доставала из сейфа копию старого завещания, и поинтересовался, куда я собралась. Я сказала, что иду к своему адвокату, а когда вернулась, он спросил, что я там делала. Я ответила, что его вопрос неуместен.
Лиам посмотрел на Кэтрин и пожал плечами.
– Нетрудно догадаться.
– Что ж, вернемся к делу. Мне понадобятся копии всех ваших медицинских документов и разрешение побеседовать с врачами, – сказала Кэтрин.
Лена взяла иск и потрясла им в воздухе.
– То, что он утверждает в этой бумажонке, – вранье! Я не могу управлять своими делами? Я путаюсь в повседневных делах? Врачи советовали мне переехать в дом престарелых? Я представляю угрозу для себя и окружающих? Откуда он это взял?
– Это всего лишь голословные заявления. Ему придется представить фактические доказательства, и достаточно подробные. Общие утверждения меня не слишком-то заботят, больше беспокоит текст на странице три, абзац, в котором утверждается: «Ответчицу преследует навязчивая идея о существовании воображаемых детей. В последнее время она все свои силы и значительную часть сбережений тратит на поиски тех, кого в реальном мире не существует. Ни один здравомыслящий человек не станет так себя странно и эксцентрично вести».
Лена опустила голову, как будто внезапно она стала слишком тяжелой.
– Артур, Артур… Несмотря на то что жил в достатке, Артур всегда был закомплексованным ребенком, и я уверена, что в этом отчасти есть и моя вина. В группах психологической поддержки переживших войну всегда обсуждается эта тема: отношения в семье – это борьба. Поверьте, я старалась наладить отношения с Артуром. Но еще мальчиком он был очень скрытным. Постоянно сидел в своей комнате. Мы с Артуром… никогда не были достаточно близки. Тем не менее я не думала, что дойдет до такого. – Лена постучала пальцем по странице. – Неужели суд может признать меня слабоумной и отправить в дом престарелых? Я уверена, что дети Каролины существуют.
– Все не так просто. Мания – это психическое расстройство, вера в то, во что ни один человек в здравом уме никогда бы не поверил. Но для того, чтобы признать человека недееспособным или нетрудоспособным, суд обязан установить, что эта мания настолько овладела вами, что ваше личное и финансовое состояние под угрозой.
– А разве не об этом говорит Артур?
Кэтрин кивнула:
– Да, именно об этом. Иск очень искусно составлен. И я обязана предупредить вас, что в Иллинойсе прошла череда дел, когда завещание признавалось недействительным и не имеющим юридической силы, если было составлено под воздействием некой абсурдной мании. Подобное решение суда будет означать, что ваше новое завещание и доверенность аннулируются, а старое завещание вступает в силу.
– И тогда Артур после моей смерти унаследует все состояние?
– Совершенно верно.
– И как же нам его обыграть?
– С помощью доказательств. Конечно, убедительнее всего было бы доказать, что девочки существовали.
– За пятнадцать дней? – удивился Лиам.
Кэтрин покачала головой:
– Думаю, я смогу выиграть немного времени. Но вы уверены, что хотите продолжить поиски? Дело может оказаться очень мучительным. И мы можем проиграть. Мы можем не найти доказательств того, что близнецы живы, что вообще когда-либо существовали. Все может закончиться тем, что вашим опекуном назначат Артура. Вы можете оказаться в доме престарелых.
– Вы должны, по крайней мере, рассмотреть альтернативу, – посоветовал Лиам.
– А какая альтернатива?
– Мне кажется, мы могли бы обсудить это с ними и достичь компромисса, – сказала Кэтрин.
– И нарушить мое обещание, данное Каролине, прекратить поиски и порвать новое завещание? Ни за что! Я на это не пойду. Буду с ним бороться. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
– Всенепременно, – ответила Кэтрин. – Буду готовить ответ на иск. Как я понимаю, они подадут его в суд уже в понедельник, а слушание назначат на начало января.
Кэтрин встала и направилась к выходу из комнаты.
– А сегодня у вас нет для меня времени? – спросила Лена. – Раз уж я здесь…
– Я только принесу стакан молока, Лена, – улыбнулась Кэтрин. – Но не прямо из-под коровы. И возьму свои записи.
Лиам потянулся за курткой и сказал:
– Прошу меня извинить. У меня небольшое дельце вне конторы. Позже увидимся.
