Основополагающие подходы, или парадигмы практической психологии

Основные общие подходы (парадигмы) в практической психологии, как правило, дихотомичны, формулируются как два противоположных полюса. Таким образом выделяется поведенческая и противоположная ему феноменологическая парадигма, гуманитарный и противостоящий ему естественно-научный подход, подход мужской и дополняющий его (часто спорящий с ним) подход женский. Отдельно нужно выделить психоаналитический, гуманистический и личностно-деятельный подходы.

Гуманитарный и естественно-научный подходы

Естественно-научный и гуманитарный подходы являются основными в психологии вообще и практической психологии в частности.

Можно говорить проще: наука и искусство.

Научно-ориентированная психология – подход строгий, «мужской». Наука опирается на факты, стремится к точным определениям, ясным показателям и наблюдаемым признакам, чтобы любое утверждение можно было проверить, а величину того, что обсуждается, измерить.

Если исследователь начнет говорить о «психической энергии», его спросят, в каких единицах она измеряется и чем. Если вводится понятие «коллективное бессознательное», необходимо определить, что имеется в виду под бессознательным, и предложить процедуру, явно демонстрирующую, что в такой-то ситуации мы имеем дело именно с коллективным бессознательным, а не чем-то другим. «Результаты тестов показали. Экспертные заключения свидетельствуют…» – это язык науки.

Искусство верит в личность, наука – в технологии. Научный подход не применяется к тому, что уникально, неповторимо и существует принципиально в одном экземпляре – зачем? Если нечто может сделать только один уникальный человек – это искусство, но не наука. Она создается для того, чтобы то, что может сделать один, смог по найденной технологии повторить другой подготовленный специалист.

Искусство верит откровению, наука предпочитает воспроизводимость предсказаний. В гуманитарном подходе часто достаточно объяснить произошедшее: если все успокоились, этого хватит. Научно-ориентированный специалист ищет закономерности и алгоритмы, позволяющие уверенно говорить, при каких условиях мы в следующий раз получим нужный нам результат. Наука – это воспроизводимость результатов.

Научный подход всегда основан на логике, удостоверяющей истинность наших построений. В науке логика обязательна, и она должна быть непротиворечива. Там, где логику сменяют чудеса и высшие силы, наука заканчивается. Научный подход чаще адекватен тому, что само имеет жесткую определенность, что является в этом смысле вещью и свободы лишено. Логический язык может описать только то, что само имеет логику.

Как следствие, в научно-ориентированном подходе все потенциально свободное рассматривается как все-таки несвободное. Человек в рассмотрении естественно-научного подхода – скорее биокомпьютер, то есть объект, описываемый схемами и определяемый причинно-следственными связями. Несвободный, неживой.

Гуманитарный подход, подход искусства – подход гибкий и свободный, «женский». В языке активно используются многозначные метафоры, легкие ассоциации, свободные аналогии, это скорее не инструментарий работы, а язык общения свободных живых людей с живыми, свободными и спонтанными людьми, которые сейчас поняли друг друга. Гуманитарий позволит себе строгость и науку тогда, когда ему это будет по душе, и уйдет от этой излишней строгости, когда его душа попросит другого. Если два человека в общении между собой выберут сказку или молитву, поскольку на это откликаются их чувства, – это их право, это может быть частью психологической работы, но это подход гуманитарный, а не научный.

Гуманитарный подход допускает любую произвольность ради достижения ситуативной цели. Чаще адекватен тому, что само лишено жесткой определенности, что не может быть названо вещью, что несет в себе пульсирующую жизнь и свободу.

Как следствие, гуманитарий даже вещи видит скорее как живые существа. При таком взгляде даже каждый автомобиль имеет пол, характер, привычки, что-то любит, а чего-то не выносит. Он чувствующий и живой. При гуманитарном подходе человек свободен сам выбирать, как ему осмыслять свои действия, как понимать себя, представлять свою жизнь, ощущать свое бытие в мире. Мы сочиняем произвольные истории про себя, про других и про жизнь в целом, и насколько эти истории определяются нашей свободой, а не задаются внешними причинами, настолько это соответствует гуманитарному подходу.

Большая часть немедицинской психотерапии существует в пространстве гуманитарного подхода, а еще точнее, живет в пространстве сказок, метафор и прямых внушений. К психотерапевту приходит клиент с проблемами, которые он создал себе сам в своей реальности. Психотерапевт в ответ на это предлагает ему другую реальность, новую сказку с другими сущностями, для убедительности создает там новую проблему (с которой он умеет работать лучше), решает ее и этим фактом убеждает клиента, что теперь его проблема ушла. Добрый сказочник вытеснил злого, и в этой работе близко не было ни науки, ни логики. Это было искусство внушения.

В реальности большинство понятий, используемых в практической психологии, с трудом поддаются точным определениям и не всегда имеют четкие наблюдаемые признаки. Водораздел подходов в том, что гуманитарно-ориентированным психологам научность и не нужна, их не волнуют строгость понятий и процедуры верификации, в то время как научно-ориентированные психологи к научности стремятся, они стараются договориться о четком объеме используемых понятий и найти четкие наблюдаемые признаки того, о чем говорится.

Что выберете для работы? Самый длинный путь начинается с первого шага. Уважаемые коллеги-психологи, начинайте с научного подхода, но ориентируйтесь на лучшие образцы литературы. Талантливые художники в качестве психологов работают глубже и ярче, чем квалифицированные научные психологи.

«Это правда, что по сравнению с гигантами литературы психологи, занимающиеся изображением и объяснением личности, выглядят как бесплодные и порой немного глупые. Только педант может предпочесть необработанный набор фактов, который психология предлагает для рассмотрения индивидуальной психической жизни, великолепным и незабываемым портретам, которые создаются знаменитыми писателями, драматургами или биографами. Художники творят; психологи только собирают. В одном случае – единство образов, внутренняя последовательность даже в тончайших деталях. В другом случае – нагромождение плохо согласованных данных», – слова американского психолога Гордона Уилларда Олпорта.

С другой стороны, подготовка психолога должна начинаться с хорошей строгой научной школы, поскольку свободный гуманитарный подход дает слишком большие возможности для глупости и подтасовок. «В литературе можно найти, например, что послушание определенного персонажа объясняется тем, что „в его жилах течет лакейская кровь“, горячность другого – тем, что у него „горячая голова“, и интеллектуальность третьего – „высотой его массивного лба“. Психолог был бы разорван на куски, если бы он позволил себе подобные фантастические высказывания относительно причин и следствий», – считает Г. Олпорт.

Гуманитарный подход – как езда без правил. Если за рулем мастер, то вы получите настоящее наслаждение от поездки. В другой ситуации вы попадете в ДТП. Гуманитарный подход прекрасен, пока не опускается до недалекой житейской психологии.

Гуманитарный подход предоставляет больше возможностей, научный обеспечивает больше надежности. Лучшая импровизация та, которая заранее подготовлена, лучшее свободное творчество рождается на научной базе. Работа психолога иногда может выглядеть как шаманство и волшебство, но настоящий специалист всегда сможет разложить свою работу на те детали, которые логичны и определяемы. Специалисты должны уметь пользоваться понятиями, которые определены и имеют (или могут иметь) наблюдаемые признаки, должны думать и говорить так, чтобы в их размышлениях и выводах были связность и логика.

Однако в научном подходе мы ценим не только определенность понятий и логичность. Научный подход – это ориентация на человеческий разум, и, выходя за рамки научного подхода, нельзя выходить за рамки разумности. Если после взаимодействия с психологом сотрудники на работе начнут принимать решения, ориентируясь не на статистические данные, а на свою интуицию и помощь высших сил, то психолог сделал нечто неправильное. Опытный специалист волен выходить за рамки научного подхода, но он должен понимать все опасности этого шага.

В процессе психотерапевтической работы вы дали женщине установку, что ваши внушения будут помогать ей дистанционно, то есть в том числе и в ваше отсутствие. Да, это красивый ход, и клиентке это очень помогло. Готовы ли вы к тому, что она вдруг почувствует, что вы стали дистанционно давать ей уже не позитивные, а негативные внушения? И она ночью придет к дверям вашей квартиры, требуя от вас прекратить наводить на нее порчу?

Помочь клиенту важно, но не менее важно, как именно вы это сделали, за счет чего, какие внушения при этом применили. Необходимо думать о дальних последствиях нашей работы. Если мы договорились, что научность нам важна и обязательна, то имеем некоторое обязательство следить за связностью и обоснованностью своих рассуждений, и тогда заклинание «Никогда не подавайте заявление в загс в среду и пятницу, ничего доброго из этого не выйдет!» вызовет у нас только улыбку. Если же научность нам не важна, то мы оказываемся в мире без правил. В этом мире возможно все, но едва ли это нас порадует: здесь нет ориентиров, из-за любого угла может вдруг выскочить страшный птеродактиль, а неуравновешенная соседка способна запросто исковеркать вашу жизнь, зловеще взглянув на вас и прошептав какие-то страшные слова… Чур меня, чур!

Когда психология перестает заботиться о научности, в нее приходит больше свободы, произвольности и одновременно с этим наступает упадок культуры (по крайней мере становится возможным). Гуманитарно-ориентированные раскрепощенные психологи, не имеющие обязательств перед наукой, сегодня распространяют дикое количество мифов: «каждый мальчик хотел или хочет смерти отца (эдипов комплекс)», «сдерживать гнев и агрессию вредно», «выплескивание гнева освобождает от агрессии», «плохих эмоций не бывает», «теория родового поля» в расстановках по Хеллингеру и так далее. Чтобы не наносить подобный вред культуре, конкретным людям и авторитету психологической науки, свободный полет гуманитарной мысли необходимо все-таки поверять научными исследованиями.

То, что не сдерживается наукой, скоро начинает противоречить этике.

Поведенческий и феноменологический подходы

Поведенческая парадигма в центр внимания ставит то, что можно наблюдать внешне и объективно, то есть в первую очередь поведение человека. Действие, поведение, реакции – вот что оценивается и, главное, создается, делается. Важно то, что будет в результате, что будет делаться и что будет сделано, в этом смысле – все внешнее, видимое и объективное. Все внутреннее, душевное и глубинное имеет значение лишь в той мере, насколько связано с реальным поведением, с тем, что делается.

 

Делись со мною тем, что знаешь,

И благодарен буду я.

Но ты мне душу предлагаешь;

На кой мне чёрт душа твоя!..

 

(М. Ю. Лермонтов «Из Шиллера»)

Внутри поведенческой парадигмы есть свои подразделения и подходы: классический бихевиоризм строго настаивает на учете и анализе только внешне видимого и фиксируемого поведения, необихевиоризм и когнитивный подход изучают внутренние переменные в той мере, насколько они получают свое определенное внешнее выражение. Полностью в рамках поведенческой парадигмы – разработки когнитивно-аффективной теории Уолтера Мишела, теории социального научения Альберта Бандуры и теории социального научения Джулиана Роттера. Практически полностью в поведенческой парадигме – рационально-эмоционально-поведенческий подход (РЭПТ), преимущественно в ней – синтон-подход, во многом – НЛП.

Феноменологическая парадигма как антипод поведенческому подходу в центр внимания ставит все внутреннее и субъективное: понимание и видение, состояние и чувства, ощущение и переживание. Феноменологический подход родился в недрах философии, его создатели – Франц Брентано и Эдмунд Гуссерль, однако в настоящее время он переживает настоящий расцвет в практической психологии: в гуманистическом подходе Карла Роджерса, в гештальттерапии, психосинтезе и многих других.

Феноменологический подход – это подход, где главным является не поведение, а содержание воспринимающего и переживающего сознания: что я у себя в сознании вижу и как я это переживаю. В этом подходе важно только то, что внутреннее, что в душе, а все внешнее имеет значение лишь в той мере, насколько связано с внутренним. Неважно то, что было сделано или не сделано, важно, как это отозвалось в душе, как это было понято и пережито.

Чем ближе психология к бизнесу, где требуются эффективность и очевидный результат, тем более в ней востребован поведенческий подход.

Случай из практики консультанта. Женщина разведена, пытается снова знакомиться с мужчинами. Встретилась с одним – больше он ей не звонил. Встретилась с другим – то же самое. Ее запрос к психологу: «Я очень расстраиваюсь из-за этого, боюсь, что впаду в депрессию». Предложение психолога поработать с поведением, чтобы не отпугивать мужчин какими-то действиями, словами и интонациями, стать более привлекательной, явилось для нее откровением: «Я никогда об этом не думала…»

В этом подходе не очень приветствуется логично мыслящая и все объективирующая голова, внутренне ближе оказывается то, что живет в чувстве и проходит через сердце.

 

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

 

(Ф. И. Тютчев «Silentium!»)

Феноменологическая парадигма в центр внимания ставит нашу внутреннюю жизнь, непосредственно переживаемое и ощущаемое, причем схватываемое не путем логического анализа причины и следствия, а через ощущение, на которое отзывается душа и в котором рождается внутренняя правда.

Во всем вроде бы разобрались, в голове все ясно, а в душе осадочек остался… Или: я понимаю, что смерть неизбежна, но как мне это пережить?

Логика, разумная обработка и умные выводы – не сюда, полезность и целесообразность – не из этого мира, в этом мире есть только чувство, ощущение и переживание…

Например, на протяжении полутора часов фильма мы видим растерянного инфантила, не заботящегося ни о себе, ни о других. На взгляд делового человека, фильм пустой и депрессивный, а женщины его смотрят и плачут, смотрят еще раз, возвращаются и плачут. Как же им жалко главного героя, потерянного и несчастного! Душа отзывается на его одиночество и страдания, вспоминает такую же неуютность собственной жизни, душа ноет вместе с таким близким им героем. Логически – пустота. Феноменологически – душевное богатство.

Феноменология – это приоритет содержания индивидуального сознания: главное то, что именно я у себя в сознании вижу, ощущаю, и как я это переживаю. Или: как ты это видишь, понимаешь и переживаешь. Субъективное важнее любого объективного.

Тебе могут рассказывать, что ты объективно счастлив, но если рядом с тобой нет любимого человека и ты ощущаешь боль и пустоту, то что тебе до этой внешней, чужой тебе объективности?

Тебе рассказывают, что этот человек хороший и подходящий, но ты чувствуешь, что он «не твой», ты его не любишь, душа не поет, сердце не ёкает. И ты против того, чтобы жить с этим человеком.

В феноменологическом подходе важно не объективное положение вещей, а то, что данный уникальный человек при этом чувствует, видит и думает; не собственно поведение, а стоящие за ним переживания, планы и намерения – содержание уникального воспринимающего и переживающего сознания. Когда психологи говорят о субъективности индивидуального восприятия, они переходят в феноменологическую парадигму.

Аутентичность как понятие – яркое выражение феноменологического подхода. Музыкант импровизирует; он, и только он может говорить о том, является ли его импровизация аутентичной, удалось ли ему слить воедино собственное бытие и процесс порождения нот, соединить «точку рождения» действия с «точкой осуществления» его. Слушая ту же импровизацию ретроспективно, он уже не может почувствовать, была ли она аутентичной, если у него не возникло ощущение «внутренней достоверности» в момент ее создания.

Когда вы слышите от психолога: «Проблема есть то, что клиент переживает как проблему», – это феноменологическая позиция. Если объективно не изменилось ничего, но для клиента нечто перестало быть проблемой, то считается, что терапевт выполнил свою задачу. Если клиент теперь энурезом не мучается, а гордится – работа сделана (Т. В. Гагин, С. С. Козакевич «Модели НЛП в работе психолога»). Терапевтическая сессия в гештальт-подходе обычно завершается вопросом терапевта: «Для вас вопрос закрылся?» Это вопрос не о выводах, не о поведении, не о физическом самочувствии клиента, а о субъективном переживании бывшей проблемы. Разговоры с собственным бессознательным, изменение визуальных субмодальностей – типичные примеры феноменологического подхода. Он хорошо зарекомендовал себя в работе с метафорами. Анализ и конструирование метафор – действенное средство влияния на внутренний мир личности.

Спор между «поведенцами» и «феноменологами» длится бесконечно, тем более что поведенческий подход – скорее «мужской», а подход с позиции переживания, чувств и состояний – скорее «женский».

«У меня произошло просветление!» – «Что это такое? В чем это конкретно выразилось?» – «Просто я все поняла, и у меня теперь все изменилось!» – «Что ты с этим собираешься делать?» – «Тут не надо ничего делать, это надо просто прожить! Это вообще нельзя описать, это надо почувствовать!» – иллюстрация непонимания между представителями этих двух подходов.

Зарисовка из жизни. Ученица седьмого класса вздыхает и жалуется: «Я чувствую, у меня сегодня гемоглобин понизился…» Она чувствует и убеждена, что чувствует именно гемоглобин и что он именно понизился, при том что она не может сколь-нибудь внятно даже сформулировать, что такое гемоглобин. Она это чувствует и убеждена, что этого достаточно. Для переживания проблемы многого не нужно…

Чем ближе психология к бизнесу, где требуются эффективность и очевидный результат, тем более в ней востребован поведенческий подход. Чем больше психология сближается с личной жизнью, наполненной чувствами и эмоциями, тем чаще требуются глубина и тонкость феноменологического подхода. Опасности феноменологического подхода – прямое продолжение его сильных сторон. Свобода внутренних интерпретаций подталкивает клиента к фантазиям, никак не связанным с его реальной жизнью, вовлекает в самокопание и погружение в мир иллюзий. Мастерство профессионала в том, что он умеет в своей работе строить крепкий поведенческий каркас как базу, с которой можно уходить в глубины переживаний и подниматься к высотам человеческого духа.

«Мужской» и «женский» подходы

Эти два подхода узнаются очень легко, хотя пишут о них не часто. Сразу нужно заметить, что здесь под «мужским» и «женским» подразумевается гендер, а не биологический пол, это скорее метафора, но метафора очень понятная и важная.

Мужской подход – это стремление к определенности, «или – или», это четкость в определении понятий, поиск наблюдаемых признаков, научная верификация и конкретные инструкции по использованию с подробным указанием уместного контекста. Этот подход скорее естественно-научный, а не гуманитарный, скорее наука, а не искусство, скорее поведение, действие и решение, а не чувства и переживания.

Женский подход, напротив, – гибкость, метафорическая глубина, поиск меры и искусство балансирования. Это меньший интерес к внешнему действию и большая обращенность внутрь, к чувствам и сердцу. В выборе между «быстро» и «прочувствованно» мужчина выберет «быстро», а женщина – «прочувствованно». Женский подход – приближение к тому, что плавно, комфортно и безопасно, мужской – решительность, четкость, преодоление и достижение максимума.

Женский подход любит поговорить о развитии, но чаще склоняется к психотерапии, для которой характерны: позиция «Я маленький, мир большой», работа с неуверенностью и страхами, «поиск себя»; ориентация не на эффективные поступки, а на грамотные переживания; убежденность, что попытки вмешаться или активно воздействовать только усугубляют проблемы, и вместо того чтобы бороться, лучше принять произошедшее; мягкий, теплый, переживательный стиль.

Мужчины пишут, что они готовы делать, женщины ищут внутри себя понимание и свои ошибки. Формулировка мужчин: «Сформулировать свои цели, определить какие их них важнее», женщин: «Узнать, чего я хочу на самом деле». Женский подход – это желание найти уже где-то существующее, и скорее отыскать в себе, а не сделать или сконструировать; это путь к себе. Мужской – решение задач через анализ исходных данных.

Решая вопросы, мужчины включают волю и разум, используют для решения внешние, объективные ориентиры, женщины – прислушиваются к себе, полагаются на свои чувства и голос интуиции. Жизнь Процессника ближе к женскому пониманию, стратегия Результатника понятнее мужчинам. В процессе личностных изменений женщины обращают внимание преимущественно на субъективный фактор, на то, произошли ли желанные изменения в процессе самоосознания, переживании и стиле жизни. Что касается мужчин, то они больше обращают внимание преимущественно на объективный результат: произошли ли изменения в объективных, внешних, итоговых показателях. Поиск техник и технологий ближе мужскому подходу, понимание и поддержка – подходу женскому.

Психоаналитический подход

Понятия «психоанализ» и «психоаналитический подход» в широкий психологический и культурный обиход ввел Зигмунд Фрейд, в связи с чем до сих пор для многих людей «психоанализ» означает подход Зигмунда Фрейда: представление об Ид (Оно), Я, Сверх-Я, главенство либидо и эдипов комплекс. Сегодня, однако, так говорить уже нельзя, поскольку в настоящее время достаточно много авторитетных специалистов с разными теоретическими представлениями причисляют себя к психоаналитическому течению, и психоанализ Фрейда является теперь только одной из разновидностей психоанализа. Чаще его именуют классическим психоанализом, или фрейдизмом.

Рядом с Фрейдом основную линию психоаналитического подхода представляют Альфред Адлер (индивидуальная психология) и Карл Густав Юнг (аналитическая психология, юнгианская психотерапия). Представители неофрейдизма, в частности Гарри Салливан, Карен Хорни и Эрих Фромм, уже исходили из социальной детерминированности психики человека, однако это также представители психоанализа.

Что объединяет сегодня всех исследователей, так или иначе придерживающихся психоаналитического взгляда на происходящее в человеке и с человеком? Психоанализ и психоаналитический подход сегодня – это объяснение поведения человека глубинными психологическими причинами в нем самом, которые он сам не осознает и осознание которых вызывает у него сопротивление (см. гл. 3, «Сознание и бессознательное»).

Привычки, настроение, оперантное обусловливание, формирование рефлексов и другие обстоятельства, влияющие на поведение человека, – не предмет психоанализа, поскольку эти причины вполне проверяемые, скорее телесно-физиологические, нежели психологические, и их осознание обычно не вызывает сопротивления. Глубинно-психологическими такие причины назвать трудно.

Две основные разновидности психоанализа – это бытовой психоанализ и глубинный психодинамический подход.

Бытовой психоанализ живет тем, что в силу самых разных причин люди не осознают достаточно, вроде бы, очевидные для внимательного человека, тем более специалиста, вещи.

Мама называет дочь бездельницей, но сама же не пускает ее работать. Почему? Сама мама объясняет это тем, что она беспокоится о дочери и боится за нее. Психоаналитик скорее предположит, что на самом деле мама больше беспокоится о себе, бессознательно боится самостоятельности дочери, которая тогда сможет оставить ее одну. Понятно, что такое, вполне правдоподобное, объяснение, такой психоанализ внутренних выгод маме может не понравиться и вызвать у нее предсказуемое сопротивление.

Или описанный Зигмундом Фрейдом случай, когда, открывая собрание, председательствующий объявил: «Собрание предлагаю считать закрытым!» Какова природа этой оговорки? Председатель собрания будет настаивать, что оговорка случайна, психоаналитик же здесь разглядит его скрытое желание закрыть собрание.

Если взрослая девушка избегает близких, доверительных отношений с мужчинами, она может объяснять это тем, что у нее «просто такой характер». Психолог поведенческого плана предположит, что причина здесь в неумении девушки строить близкие отношения, соответственно в страхах и истории неуспеха. Психоаналитик в подобной ситуации скорее будет отрабатывать гипотезы, связанные с трудными событиями ее детства, и, возможно, откопает, что в детстве мама часто говорила дочери: «Мужчинам доверять нельзя!» Объяснения подобного рода достаточно просты, практически очевидны и укладываются в понимание здравого смысла как вероятные причины: бытовой психоанализ копает неглубоко.

Глубинный психодинамический подход отличается от бытового психоанализа тем, что применяемые в нем объяснительные модели довольно сложны и с обычным здравым смыслом не согласуются.

Люди часто не осознают очевидные для внимательного наблюдателя, а тем более специалиста, вещи. Если взрослая девушка избегает близких, доверительных отношений с мужчинами, психолог предположит, что дело в неумении строить отношения, в страхах и истории неуспеха.

Там, где в детской истерике в универмаге поведенческий психолог увидит элементарную невоспитанность ребенка, психоаналитик разглядит глубинную борьбу Ид и Эго, проблемное прохождение через оральную стадию психосексуального развития и, возможно, эдипов комплекс. В этом случае причиной является не какой-то один страх или одно подавленное желание: в подобного рода объяснениях описываются столкновение и конфликт нескольких противоборствующих сил. А это уже психодинамика.

Под термином «психодинамика» в психологии понимают движение, разворачивание, рост и затухание, взаимодействие и борьбу сил внутри психики человека. Тогда глубинный психодинамический подход – это подход, согласно которому видимые человеку происходящие в его психике процессы определяются не внешними обстоятельствами, не его разумом или волей, а самостоятельной динамикой (взаимодействием и борьбой) глубинных сил внутри психики. В этом подходе психическая жизнь человека – это только поверхность, под которой лежит огромное, как у айсберга, основание – область бессознательного, которое живет конфликтами, борьбой внутренних сил.

«Мы хотим не просто описывать и классифицировать явления, а стремимся понять их как проявление борьбы душевных сил, как выражение целенаправленных тенденций, которые работают согласно друг с другом или друг против друга. Мы придерживаемся динамического понимания психических явлений» (З. Фрейд «Введение в психоанализ»).

Согласно глубинному психодинамическому подходу, настоящие направляющие и движущие процессы нашей душевной жизни являются бессознательными, скрытыми от нас. Мы склонны считать себя вполне осведомленными относительно мотивов и причин своего поведения, но в глубинном психодинамическом подходе это ставится под сомнение. Один из лейтмотивов психодинамического подхода – недоверие к человеческому разуму. В отличие от общераспространенной точки зрения, психоаналитик полагает, что выбор того или иного стиля поведения, склонность к той или иной работе, особенности нашего романтического идеала, привычки и сексуальные предпочтения часто складываются не в силу нашего сознательного и контролируемого выбора, а лишь осмысливаются и оформляются сознанием, будучи уже сформированы скрытыми душевными процессами.

Глубинная динамическая психотерапия известна также под названием психоаналитической психотерапии, ориентированной на инсайт терапии, эксплоративной психотерапии. В психодинамическом подходе работали К. Юнг, А. Адлер, О. Ранк, Г. Салливан, К. Хорни, Э. Фромм и многие другие. Сегодня в практической психологии в рамках этих подходов работают такие наиболее известные школы и направления, как трансактный анализ, психодрама (и ее разновидность – системные расстановки) и телесно-ориентированная психотерапия. Стремление к превосходству, комплекс неполноценности – это также понятия психодинамического подхода. Отечественная личностно-ориентированная реконструктивная психотерапия Владимира Николаевича Мясищева, основанная на психологии отношений, – разновидность психодинамической психотерапии, так же как и экзистенциально-гуманистическая психотерапия.

Откуда у психологов и их клиентов интерес к глубинным динамикам внутренних энергий человека? Как ни странно, это непростой вопрос. Знание закономерностей в науке дает (по крайней мере теоретически) возможность предсказывать течение исследуемых процессов, однако психоанализ таких возможностей не давал и не дает. Фрейд и его последователи верили, что понимание клиентом его внутренней ситуации, осознавание им внутреннего конфликта снимает противоречие, однако и это предположение не подтвердилось: осознание может повлиять, а может и не повлиять на то, что происходит внутри нас.

Скорее всего, многим клиентам становится легче просто от того, что они получили объяснение происходящего, даже если реально у них ничего не изменилось. Кроме того, нельзя исключать простое любопытство и желание многих людей покопаться в себе.

Глубинный психодинамический подход не всегда дает четкие ответы о причинах происходящего и закономерностях протекания, нередко нас устраивают общие указания на направления поиска таких механизмов. Если в нас раз за разом, во сне или наяву всплывают странные образы и воспоминания, словно мы стоим на краю обрыва и никак не можем решиться сделать шаг вперед, хотя чувствуем, что у нас могут появиться крылья, то мы можем предположить, что такие картины могут быть связаны с какими-то подавленными желаниями. Разбираясь, когда и зачем мы подавляли эти желания и что теперь эти подавленные желания делают с нами, мы оказываемся внутри психодинамического подхода.

Психодинамический подход допускает, что какие-то моменты нашего поведения в принципе не могут получить простых объяснений.

Если мы предполагаем, что в нас живут идеи наших предков, что мы проживаем очередную жизнь из вереницы своих жизней, то свои странные прозрения мы будем истолковывать в связи с этими предположениями. Это тоже глубинный психодинамический подход, хотя и не имеющий отношения к какой-либо науке.

Как психотерапевтическая техника аналитический подход бывает полезен, однако сегодня психоанализ все настойчивее вытесняется более современными и более эффективными подходами. В системной модели Оудсхоорна аналитический (психодинамический) подход рекомендуется в случаях, когда не срабатывают поведенческие методы. Подобная рекомендация не означает, что аналитический подход будет более эффективен, скорее это принцип «А вдруг поможет?». Сами психоаналитики практически не проводят исследований эффективности собственной работы, а сторонние оценки результативности психоанализа невысоки и скорее критического плана.

В оценке подхода играет роль и личностный фактор: многие клиенты ищут не результат, а то, что им нравится и подходит. Мужчины чаще предпочитают поведенческий подход, женщины больше любят покопаться в себе, им ближе аналитический подход. Многие клиенты посещают психоаналитические сеансы и предпочитают их всех другим формам психологической или психотерапевтической работы просто в силу того, что им близки сама атмосфера и стиль этого подхода. Им это нравится так же, как посещение парикмахерской, бани, общение с подругами, и основной лечебный эффект для них – гармоничное самоощущение от встречи с любимой процедурой и любимым психотерапевтом.

Гуманистический подход, гуманистическая психология

Если вы когда-либо видели, как любящая мама относится к своему ребенку, то знаете, что такое гуманистический подход. Для любящей мамы ребенок – это всё, это самоценность, божество, собрание всего лучшего – не потому что он такой объективно, а потому, что он такой в глазах человека, который его любит. Материнская любовь безусловна: мама любит своего ребенка всегда и всякого, и она знает, что все, что нужно ее ребенку, – это ее любовь. Любящая мама всегда верит в лучшие намерения своего ребенка, и если он сделал что-то дурное, виновата в этом она сама или кто-то из окружающих, но никогда не ребенок. Он – это святое, нечто хрупкое, к нему нужно относиться только бережно и удовлетворять все его потребности. В ребенке заложено желание делать добрые дела и стремление к саморазвитию, и всё, что должны сделать взрослые, – это создать условия для того, чтобы это раскрылось.

Перенеся все вышесказанное на отношение психолога к своим клиентам, вы поймете, что такое гуманистический подход.

Гуманистический подход появился как ответ и противопоставление административно-авторитарному, безличному подходу к человеку, господствовавшему в начале XX века. Он оформился в 1960-х годах в западной, преимущественно американской культуре как гуманистическая психология (от англ. humanistic psychology). Ее основные представители – Абрахам Маслоу, Карл Роджерс, Виктор Франкл, Ролло Мэй, Джеймс Бьюдженталь, Эверетт Шостром и другие.

Гуманистическая психология тяготеет скорее к гуманитарному крылу в психологии и во многом противопоставила себя естественно-научному подходу. Каким-либо строгим образом взгляды и принципы гуманистической психологии сформулировать сложно, гуманитарии не склонны к четким формулировкам. Тем не менее ей близки взгляды, что человек целостен и должен изучаться в его целостности, что каждый человек уникален, поэтому анализ отдельных случаев (case study) не менее оправдан, чем статистические обобщения. В отличие от бихевиоризма гуманистическая психология считает, что человек обладает определенной степенью свободы от внешней детерминации благодаря смыслам и ценностям, которыми он руководствуется в своем выборе. В отличие от психоанализа, от которого также происходило явное дистанцирование, взгляды гуманистической психологии на человека очень позитивны: по мнению ее представителей, человек есть активное, интенциональное, творческое существо, обладающее потенциями к непрерывному развитию и самореализации, Близость к экзистенциализму выразилась в постулате, что человеческая жизнь должна рассматриваться как единый процесс становления и бытия человека, при этом переживание человеком мира и себя в мире – главная психологическая реальность. Здесь, очевидно, гуманистическая психология примыкает к феноменологическому подходу, отстраняясь от подхода поведенческого.

В меньшей степени гуманистической психологии удалось противопоставить себя психотерапевтической работе: несмотря на призыв одного из ее основателей А. Маслоу изучать психологически здоровых, зрелых, творчески активных людей, основное приложение гуманистическая психология нашла все-таки в психотерапии. Основной областью практического приложения гуманистической психологии сегодня выступает психотерапевтическая работа: недирективная психотерапия К. Роджерса (клиент-центрированная психотерапия) и логотерапия В. Франкла относятся к числу наиболее популярных и распространенных психотерапевтических систем. Другая немаловажная область практического приложения гуманистической психологии – гуманистическая педагогика, которая основана на принципах недирективного взаимодействия учителя с учеником и направлена на формирование творческих способностей личности. Третья область практического приложения гуманистической психологии – социально-психологический тренинг, одним из зачинателей которого был К. Роджерс.

Сегодня гуманистическая психология занимает важное и устойчивое место в западной психологии; наметились тенденции частичной интеграции ее с другими школами и направлениями, в том числе с психоанализом и необихевиоризмом.

Личностно-деятельный подход

«Прости, я подумал о тебе плохо». За что человек тут просит прощения? За свои мысли. Он неправильно подумал, и теперь за этот свой поступок просит прощения. «Прости, я поторопился с эмоциями. Я обещаю больше не сердиться на тебя, пока не разберусь в ситуации». Эти слова говорит человек, понимающий ответственность за свои эмоции. «Он был счастлив, а потом отвлекся…» – тут действие внимания рассматривается именно как действие человека. Если вы согласны с тем, что мысли, чувства и эмоции могут считаться вашими поступками, то вы разделяете принципы личностно-поведенческого подхода.

В личностно-деятельном подходе поведением считается не только внешне наблюдаемое, но и внутреннее поведение, внутренние действия, куда включаются мысли, решения и запреты, чувства и эмоции, управление своим состоянием, настроениями и энергетикой. Не всякий человек умеет управлять своими мыслями, не все умеют контролировать свои чувства и эмоции, но личностно-деятельный подход настаивает, что это возможно, необходимо и достойно. Человек ответственный отвечает за свое поведение – как внешнее, так и внутреннее.

Личностно-деятельный подход отмечает и описывает в первую очередь то, что приводит к результатам.

Что при этом человек думает, откуда это взялось и с чем это связано – в поведенческом подходе это вопросы второго плана. Хотя они бывают исключительной важности, и умные люди о них обязательно задумываются.

В личностно-деятельном подходе факты поведения важнее намерений, потому что ответственность порождается только результатами наших действий.

Ты хотел как лучше – это здорово. Но сделал ты как всегда, и за это отвечаешь.

Это личностный подход, поскольку здесь психолог видит в человеке, с которым он работает, не объект воздействия, а личность, которая может управлять своим поведением и с которой можно обсуждать ее выбор. И это поведенческий подход, поскольку процедуры влияния должны быть описаны на поведенческом языке: что нужно реально сделать, куда повернуться и какие слова сказать.

Если для успешного влияния нужно состояние вдохновения, то замечательно, просто добавьте дополнительные инструкции: что нужно конкретно сделать, чтобы это состояние вдохновения появилось, как получить уверенность, что оно уже пришло в достаточной степени, и каким образом теперь этим ресурсом управлять, каков его «способ употребления».

Это деятельный поведенческий подход, поскольку здесь решение и действие важнее страхов и прочих чувств. «Я боюсь…» – «Ну, бойся, что ты мне про чувства-то рассказываешь… Ты скажи главное: сделаешь или нет?» Ощущения и переживания – это любопытно, но не более. «Мне больно». – «Насколько больно, идти можешь?» – «Могу…» – «Значит, иди!» Объективные вещи и поставленные задачи тут важнее субъективных отношений. «У нас как-то не сложились отношения». – «Ты хочешь об этом поговорить? Подойди после работы, обсудим, а пока займись делом».

В этом подходе психология как содержание внутреннего мира человека всегда вторична по отношению к жизни. Реальность, деятельность определяет сознание и внутреннее.

Если хочешь хорошо выступить, в первую очередь подготовься. Психология как внутренняя настройка тоже важна, но начинать нужно с реальности: со знания материала. Почему этот оратор так красиво и уверенно выступает? Секрет прост: во-первых, он профессионал в своем деле и знает о чем говорит, во-вторых, выступать он учился и имеет опыт. Будет такой же опыт у тебя – станешь выступать так же.

В управлении внутренним состоянием это подход от внешнего к внутреннему, от поведения к чувству.

В личностно-деятельном подходе поведением считаются не только внешние, наблюдаемые действия, но и внутренние: мысли, решения и запреты, чувства и эмоции, управление своим состоянием, настроениями и энергетикой.

Не сутулься, расправь плечи и подними голову. Тот, кто распрямился, начинает чувствовать себя более уверенно. Когда о своей уверенности говорят мужчины, они чаще имеют в виду свое поведение. Он может говорить и о своем чувстве неуверенности, но за этим он видит и его реально беспокоит то, как он держится, как звучит его речь, как выстроено его поведение. Мужчина уверен: если он научится уверенно держаться, говорить, действовать, это даст ему и нужный внутренний настрой.

В консультировании деятельно-поведенческий подход – это перевод сообщений с языка чувств на язык действий. В выборе «разбираться с прошлым» или «менять актуальное поведение» личностно-поведенческий подход чаще занимается актуальным поведением.

В парадигме личностно-деятельного подхода сегодня работают психологи синтон-подхода, частично НЛП. Тесно примыкают к этому подходу трансактный анализ Э. Берна, когнитивно-поведенческая психотерапия (А. Эллис и А. Бек) и позитивная психология, представленная М. Селигманом и А. Бандурой.