– Туда, – с трудом выдохнул Меркурио. Поддерживать Эрколя становилось все труднее – чем больше крови он терял, тем сильнее облокачивался на друзей.

Они свернули на Виа-дель-Орто-ди-Наполи.

Меркурио еще раз обеспокоенно оглянулся.

– Не волнуйся, никто нас не преследует, – сказала Бенедетта.

– Не волнуйся?! – вскинулся юноша. – Да я же убил человека! Обокрал и убил! Если меня схватят, то приговорят к смерти! – Еще раз оглянувшись, он побрел дальше.

– Давай я проверю, что и как, – предложила Бенедетта. – Подотстану немного.

– Ладно, – кивнул Меркурио. – И прекрати уже реветь, это нам ничем не поможет, – прикрикнул он на Цольфо. – Лучше рану ему зажимай.

Всхлипнув, Цольфо зажал лохмотьями рану Эрколя. Громила застонал.

– Прости, – испуганно пробормотал мальчик.

– Дави сильнее, проклятье! – ругнулся Меркурио.

Дойдя до конца Виа-дель-Кавалетто, они увидели впереди солдат и спрятались на Виколо-ди-Маргутта, где воняло конским навозом, потому что на этой улочке размещались конюшни. Меркурио совсем запыхался. Он осторожно выглянул на Виа-дель-Кавалетто. Колокола Санта-Мария-дель-Пополо пробили к вечерне.

– Скоро тут проедет повозка Скаваморто. На нее-то мы Эрколя и погрузим.

Бенедетта посмотрела на него с сомнением.

– А что, у тебя есть идея получше? – резко осведомился Меркурио.

Девушка растерянно покачала головой. Меркурио видел страх в ее глазах. Страх, как и у всех детей, работавших на Скаваморто.

Завидев повозку, Меркурио подал мальчику на козлах знак остановиться. За телегой шла небольшая процессия несчастных, потерявших сегодня родных. Глаза людей потухли от горя. А вокруг царила привычная городская жизнь, все шло своим чередом, и все, даже стражники, старались не смотреть на повозку с отверженными, которых нельзя было хоронить на городском кладбище. Нищие, шлюхи, евреи, ваганты – все те, кого нельзя предавать освященной земле.

– Помогите мне затащить его на повозку, – приказал Меркурио.

Вместе они подняли Эрколя и устроили его в телеге.

– Благослови мою дочь, отче, – взмолилась молодая женщина с воспаленными от слез глазами.

Поцеловав Меркурио руку, она указала на крошечное безжизненное тельце, лежавшее между двумя иссохшими трупами.

Меркурио поспешно перекрестил усопшую.

– Цольфо, ты тоже забирайся на повозку и зажми руками рану, – приказал он. – Сколько еще раз тебе говорить?

Они пошли за телегой. Бенедетта подобралась к Меркурио поближе.

– Спасибо, – сказала девушка.

Меркурио не ответил. Вообще-то это он должен был ее благодарить, но не сумел заставить себя.

– Вот, возьми. – Бенедетта протянула ему льняной кошель с монетами, который Меркурио в ярости швырнул на грудь купцу.

Удивленно посмотрев на нее, юноша молча забрал монеты. Бенедетта тоже не проронила ни слова.

Они миновали церковь Санта-Мария-дель-Пополо и вышли за городские стены за вратами дель Пополо. Некоторое время они шли по Фламиниевой дороге на север от Рима, затем свернули налево к Тибру. Земли здесь были мрачными, в воздухе стоял гнилостный запах разлагающихся тел. Именно тут простиралось кладбище для бедняков.

«Дети Мертвых» – так их называли в городе – уже ждали повозку. Едва завидев движение вдалеке, они разбежались по своим местам, но, когда старшие узнали в юном священнике Меркурио, все остановились. Дети с изумлением смотрели на него, не решаясь заговорить. Бенедетта и Цольфо часто рассказывали о Пьетро Меркурио из сиротского приюта святого архангела Михаила, и потому дети-могильщики знали о нем. Эти сироты работали тут с тех пор, как их за пару монет покупал у монахов Скаваморто, человек, отвечавший за кладбище для нищих.

Говаривали, что Меркурио был одним из немногих, кто сумел воспротивиться Скаваморто. И единственным, кто вырвался из его рабства.

Поприветствовав ребят, Меркурио приказал:

– Спустите Эрколя с телеги.

Дети поспешно забрались на повозку.

Эрколя – громила тем временем становился все бледнее – уложили на грубо сбитые носилки из двух деревянных планок, соединенных грязным ошметком ткани.

– Несите его в барак, – сказал Меркурио.

– Что вы тут делаете? А ну беритесь за разгрузку телеги, шалопаи!

Дети, помогавшие Меркурио, испуганно пригнулись, заслышав низкий баритон.

– Он ранен, Скаваморто.

Меркурио явно не боялся этого высокого худощавого мужчину в неожиданно пестрой одежде. Фиолетовый сюртук подпоясывал оранжевый платок. На поясе Скаваморто носил изогнутый кинжал на турецкий манер.

Увидев Меркурио, Скаваморто вначале опешил, но затем на его лице расплылась зловещая ухмылка.

– Вы только поглядите, кто к нам пришел! – расхохотался он. – Отец Меркурио, сколь нежданную честь оказали вы нам своим визитом! – Не спуская с него глаз, мужчина подошел поближе. Он был выше Меркурио на целую голову. – Ага, наш юродивый. – Скаваморто осмотрел рану Эрколя. – Этого можете сразу нести в могилу, – сказал он детям. – Ему уже ничем не поможешь.

Цольфо опять разрыдался.

– Помоги ему, – попросил Меркурио. – Вылечи его.

– Ты меня, должно быть, не понял. Для него ничего больше не сделаешь. – Скаваморто едва заметно улыбнулся, словно происходящее его радовало.

– Я могу тебе заплатить. – Меркурио смотрел ему в глаза.

Узкое лицо Скаваморто приобрело серьезное выражение.

– Мальчик, может быть, эти жалкие мелкие шкодники рассказали тебе байку-другую, а ты, гляди, и поверил, – прорычал он. – Тебе, мальцу, меня не купить, – прошипел мужчина, обнажая кинжал. – И если бы я хотел заполучить твои деньги, то мне не пришлось бы их отрабатывать, поверь. Я просто забрал бы их себе.

– Пожалуйста, – взмолилась Бенедетта.

Скаваморто повернулся к ней.

– Он ведь священник, верно? Пускай помолится за нашего дурачка, – фыркнул могильщик, радуясь собственной шутке.

– Прошу, – произнес Меркурио.

Прищурившись, Скаваморто повел носом, точно учуяв что-то вкусное. Затем обвел взглядом детей. Похоже, сейчас он не замечал ничего вокруг. И наконец наклонился к Эрколю. Громила перестал стонать. Скаваморто постучал пальцем ему по лбу.

– Тук-тук, есть кто дома? – Он рассмеялся.

Эрколь тихо захныкал.

– Ему уже ничем не поможешь. Бросьте его в яму.

– Нет! – завопил Цольфо, становясь перед другом.

– Помоги ему! – повторяла Бенедетта.

Скаваморто задумчиво посмотрел на Меркурио.

– Прошу тебя, помоги ему. – Юноша опустил глаза.

– Отнесите его в барак, – приказал Скаваморто.

Дети Мертвых подняли носилки и потащили Эрколя к длинному сооружению из камней и древесины, построенному без какого-либо плана, по мере потребности.

Бенедетта и Цольфо пошли за носилками.

Скаваморто посмотрел на Меркурио.

– Ему ничем уже не поможешь. Я ничего не могу для него сделать, – вновь покачал головой он.

Меркурио молчал.

– Принеси мне мазь из хвоща на мускусе и настойку торицы, – приказал могильщик. – Ты помнишь, где я храню снадобья?

– Я тут все помню, – ответил Меркурио.

Оглянувшись, он побежал к маленькой лачужке с кривой печной трубой.

– Отлично, Меркурио, – пробормотал Скаваморто и последовал за детьми в барак.

Там он приказал разрезать Эрколю одежду, чтобы обнажить рану. Не проронив ни слова, он осмотрел громилу. Цольфо, затаив дыхание, цеплялся за руку Бенедетты.

Заметив это, Скаваморто мрачно покосился в его сторону.

– Уходи отсюда. Берись за работу, если хочешь вечером поесть и переночевать тут, малец, – рявкнул он.

Цольфо хотел что-то возразить, слезы горя и ярости навернулись ему на глаза. Но, прежде чем он успел произнести хоть слово, Скаваморто влепил ему пощечину.

– Там снаружи стоит повозка, и кто-то должен ее разгрузить, – прошипел он. – Берись за работу!

Бенедетта потянула Цольфо за собой, шепча ему на ухо:

– Пойдем, пойдем.

Скаваморто больше не обращал на них внимания. Он сунул палец в рану Эрколя. Юродивый застонал. Вытащив палец, могильщик принюхался и покачал головой. Цольфо, рыдая, вышел из барака.

– Тебя это тоже касается, – сказал Бенедетте Скаваморто.

Опустив голову, девушка вышла наружу.

В двери она столкнулась с Меркурио.

– Ненавижу его, – шепнула ему Бенедетта.

Меркурио прошел в комнату, ничего не ответив, и передал Скаваморто склянки со снадобьями.

– Ты знаешь, как нужно соборовать, священник? – усмехнулся Скаваморто.

Приподняв голову Эрколя, могильщик влил ему в рот настойку торицы, а затем вытряхнул на ладонь немного мази из хвоща и мускуса и принялся втирать ее в рану. Громила опять застонал, теперь уже тише. Скаваморто ткнул вымазанным кровью и мазью пальцем в сторону Меркурио:

– Это чистое расточительство. Понятия не имею, зачем я это делаю. – Он посмотрел на Эрколя. – Ты не доживешь до завтрашнего утра, верно, дурачок?

Эрколь улыбнулся, глядя прямо перед собой.

– Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное, – буркнул Скаваморто. – Прикройте ему рану тряпкой, чтоб мухи не садились. И разделите его вещи. Завтра он отправится в могилу.

Встав, он вышел из комнаты.

Меркурио дрожал от ярости.

– Укутайте его одеялом. И если хоть попытаетесь стащить у него что-нибудь, будете иметь дело со мной, – мрачно предупредил он.

Выйдя наружу, юноша оглянулся в поисках Цольфо, но того нигде не было.

Тогда он поплелся к телеге, где дети как раз выгружали трупы.

Девочки раздевали умерших (потом эту одежду либо носили сами сироты, либо продавали другим нищим), а затем четыре самых сильных паренька сбрасывали тела с повозки: двое хватали трупы за ноги, двое за руки, раскачивали, словно забавляясь, и бросали в яму.

Мертвые с глухим стуком приземлялись на дно братской могилы.

Меркурио подошел поближе. Внизу, в могиле, он увидел Цольфо. Мальчик раскладывал только что сброшенные тела, чтобы они лежали ровно. Спрыгнув к нему, Меркурио отобрал у него лопату.

– Иди к Эрколю, – сказал он.

Цольфо начал плакать. Меркурио не стал тратить время на то, чтобы утешать его, и принялся за работу. Мальчик выбрался из ямы и исчез из виду, а Меркурио принялся ожесточенно перемешивать известняк с сырой землей, чтобы легче было закапывать тела. Он работал до наступления темноты, стараясь отогнать неприятные мысли.

Затем он вернулся в барак и выхлебал миску жидковатого супа. Бенедетта и Цольфо сидели у лежанки своего друга. Эрколя сильно лихорадило.

Выйдя из барака, Меркурио медленно побрел по кладбищу. В слабом лунном свете, пробивавшемся сквозь облака, он заглядывал в каждую могилу.

– Ты до сих пор делаешь это, мальчик?

Повернувшись, Меркурио увидел Скаваморто.

– Что?

– Когда я купил тебя у монахов в приюте святого Михаила, ты по нескольку часов в день рассматривал могилы. Однажды я спросил тебя, зачем ты это делаешь, и ты ответил, мол, хочешь проверить, не лежит ли там твоя мать. – Голос могильщика звучал совершенно серьезно.

Меркурио промолчал, но явно напрягся.

Скаваморто засмеялся.

– Ты не помнишь?

– Оставь меня в покое, – прорычал парень.

– Ты сказал тогда, что узнаешь ее, хотя никогда ее не видел. Просто потому, что она твоя мать.

– Детские сказки, – мрачно буркнул Меркурио.

– Может, и так. Но самое интересное, что ты искал ее среди мертвых, а не среди живых. Должно быть, ты очень злился на нее тогда.

– Сейчас я плевать на все это хотел, Скаваморто.

– То есть ты больше не ищешь ее среди трупов?

– Не ищу я ее! Все! Баста!

Скаваморто опять рассмеялся. Тихо и совсем беззлобно.

– Ну, рассказывай. Кем была твоя мать, Меркурио? – Он опустил юноше ладонь на плечо, и в этом жесте не было угрозы. Так мог бы поступить добрый отец. Или наставник.

Меркурио не отстранился. Он почувствовал, как у него перехватило горло.

– Она была дамой благородных кровей… – начал юноша, точно рассказывая какую-то историю. – Она была несчастна, потому что ее муж был настоящим поганцем, постоянно шлявшимся по всяким войнам… Она переспала с молодым слугой и забеременела. Прежде чем муж вернулся с войны, она отдала бастарда и приказала убить того слугу.

– Или? – спросил Скаваморто.

– Моя мать была служанкой из порядочной семьи горожан. Она работала в доме настоящего поганца, который никогда не ходил на войну и трахал ее каждую ночь. Заметив, что служанка забеременела, он вышвырнул ее на улицу. Мать подбросила меня в сиротский приют и заколола своего бывшего хозяина кинжалом. За это ее казнили у городских ворот возле пьяцца дель Пополо.

– Или?

– Мне надоела эта игра, Скаваморто. – Меркурио отступил на шаг в сторону. – Я уже не маленький мальчик.

– Или?

– Моя мать… – Лицо юноши озарилось печалью.

– …была сиротой, – предложил могильщик.

– И ее соблазнил священник, – продолжил Меркурио. – И поэтому ее сын вынужден всегда носить эту дурацкую сутану.

Скаваморто рассмеялся.

– Или она была…

– Хватит. Это глупая игра.

– «Кем была моя мать» – отличная игра, – возразил могильщик. – Я играю в нее и с другими сиротами, но никто из них не сочиняет такие отличные истории, как ты. Эти гаденыши цепляются за одну версию и не могут двинуться дальше. А вот ты каждый день мог придумывать себе новую мать…

– Скаваморто…

– У них нет воображения, понимаешь?

– Сегодня я убил человека, – признался Меркурио. – Еврейского купца.

Могильщик разровнял землю носком сапога.

– Меня повесят, – тихо, едва слышно продолжил юноша.

Оба помолчали. Временами лик луны закрывали облака, и тогда на тела в могилах падала густая тень.

Меркурио закрыл глаза.

– Мне страшно.

– Понимаю, – кивнул Скаваморто.

– Мне страшно, – повторил парень. – Я боюсь смерти.

Подняв горсть земли, Скаваморто бросил ее в могилу.

– Ты не должен умирать, мальчик.

Меркурио не шелохнулся.

– Но ты должен бежать. Прочь из Папской области.

– А потом?

– Ты всегда был самым умным из моих детей. – Могильщик легко хлопнул его по затылку. – Начни новую жизнь. Или ты боишься, что будешь скучать по сточным водам в катакомбах у Тибра?

– Ты знал, что я там? – удивился Меркурио. – Почему же ты не забрал меня? Ты ведь купил меня и…

Скаваморто улыбнулся. Он ничего не ответил.

Меркурио отвел взгляд.

– Завтра ты украдешь у меня телегу. Ту, которая с двумя лошадьми, а не с ослами, они слишком старые и медлительные, – сказал Скаваморто. – К тому времени Эрколь будет уже мертв. А тех двоих ты возьмешь с собой.

– Да я их даже не знаю…

– Прекрати дурака валять, – приструнил его могильщик. – Зачем тебе притворяться чурбаном?

– Ты о чем?

– Ну, прям как я, – словно мимоходом заметил Скаваморто. – Только потому, что кто-то живет один, это еще не значит, что ему никто не нужен. – Он легонько постучал кончиком пальца по лбу Меркурио. – Но когда привыкаешь жить в одиночестве, то превращаешься в настоящую скотину… И тогда себя уже не изменить. Поэтому меняйся, пока еще есть время. – Он отвернулся. – Цольфо не переменится, он слабак. А вот девчонка – молодец. Она прошла через ад, устроенный ее матерью… Знаешь, иногда лучше бы ребенку оказаться в сиротском приюте, чем жить с родителями.

Меркурио промолчал.

– Оставь сутану. Она вам поможет, если в дороге наткнетесь на разбойников. Бегите на север. И не задерживайтесь подолгу в деревнях. Такой городской мошенник, как ты, в селе будет что в ловушке. Тебе подойдут два города – Милан и Венеция. Туда и отправляйся. – Скаваморто пошел к своему дому, но, сделав два шага, остановился. – Я еще вот о чем забыл. Раз уж ты будешь меня обносить, то заплати. Сколько у тебя деньжат?

Они уставились друг другу в глаза, ожидая, кто первым отведет взгляд. Как и всегда.

– Сольдо, – сказал Меркурио.

– Серебряный?

– Золотой.

– Этого недостаточно. Мне нужно три.

– Трех у меня нет.

– Чушь.

– Два.

– И третий за твоих спутников.

– У них нет.

– Да ты шутник, – рассмеялся Скаваморто. – Ты точно поделился с ними, ты ведь у нас честный плут.

– Ну ладно, три. – Меркурио сплюнул на землю. – Душегуб ты.

Скаваморто протянул ему руку. Тонкие, точно паучьи лапки, пальцы подергивались.

Меркурио достал из-под сутаны три монеты.

– В конце и ты умрешь, мальчик, – уже привычным, грубым тоном сказал могильщик.

– Спасибо тебе, – улыбнулся Меркурио.

Скаваморто пошел в барак. Парень услышал, как распахнулась дверь, и в этот самый миг внутри раздался неаппетитный хрип, что-то среднее между кашлем и отрыжкой.

– НЕТ! – завопил Цольфо.

– Смерть забрала его раньше, чем я думал, – кивнул Скаваморто. – Все, уходи, мальчик. Прямо сейчас. – С этими словами он закрыл дверь дома.

Вокруг царила темнота. Меркурио зябко поежился. Подойдя к коновязи, он взял под уздцы двух низких коренастых лошадок, уже впряженных в повозку. Обычно на этих лошадях Скаваморто сам ездил по улицам Рима.

Подведя лошадей к бараку, в котором жили Дети Мертвых, парень вошел внутрь.

– Вы не похороните Эрколя голым, – громко произнес Меркурио, выделяя каждое слово. – Он был одним из нас.

Дети Мертвых задумчиво кивнули.

В комнате повисла тишина, и только Цольфо плакал навзрыд.

Меркурио подошел к Бенедетте и ее маленькому другу.

– Вы пойдете со мной.