ЗАМЕТКА, ПОМЕЩЕННАЯ В АПРЕЛЬСКОМ НОМЕРЕ ЕЖЕМЕСЯЧНОГО ЖУРНАЛА "НАША ОКРУГА" ЗА 1947 ГОД, ИЗДАВАЕМОГО В НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ КОРОНЕЛЬ-ВАЛЬЕХОС, ПРОВИНЦИЯ БУЭНОС-АЙРЕС:

"ПРИСКОРБНАЯ КОНЧИНА. Безвременный уход из жизни 18 апреля сего года в возрасте двадцати девяти лет господина Хуана Карлоса Этчепаре, перенесшего тяготы долгой болезни, вызвал в нашем городке, любимым сыном которого был усопший, всеобщее чувство нежданной печали, хотя многие из близких знали о его серьезном недуге.

Смерть вырвала из нашего окружения человека, чьи превосходные качества духа и характера являли нам похвальные доблести обладателя тех несметных свойств и дарований, какими отличаются носители бесценного дара обаяния, снискавшие восхищение среди своих и чужих.

Останки Хуана Карлоса Этчепаре захоронены в местном некрополе, до места погребения их сопровождала многолюдная и скорбящая процессия".

Буэнос-Айрес, 12 мая 1947 года

Уважаемая донья Леонор!

Я узнала печальную весть из журнала "Наша округа" и после немалых сомнений осмеливаюсь направить Вам мои самые искренние соболезнования в связи со смертью Вашего сына.

Я - Нелида Фернандес де Масса, меня звали Нене, помните меня? Вот уже много лет я живу в Буэнос-Айресе, вскоре после свадьбы мы переехали сюда с мужем, однако, получив ужасное известие, я решила написать Вам несколько строк, хотя еще до моего замужества Вы и Ваша дочь Селина перестали со мной здороваться. Он, тем не менее, всегда здоровался со мной, бедненький Хуан Карлос, да покоится он с миром! Последний раз я видела его лет девять назад.

Не знаю, сеньора, сердитесь ли Вы еще на меня, но я все-таки желаю, чтобы Наш Господь помог Вам, очень трудно, наверное, смириться с такой утратой - потерей уже взрослого сына.

Несмотря на четыреста семьдесят пять километров, отделяющие Буэнос-Айрес от Коронеля-Вальехоса, в эту минуту я рядом с Вами. Хоть Вы меня и не любите, позвольте помолиться вместе с Вами.

Нелида Фернандес де Масса.

Освещенная новой люминесцентной лампой на кухне, она закрывает пузырек с чернилами, осматривает руки и, заметив, что державшие ручку пальцы испачканы, направляется к раковине для мытья посуды. Очищает пемзой чернильные пятна и вытирает руки кухонным полотенцем. Взяв конверт, смачивает клеевой край слюной и несколько секунд смотрит на разноцветные ромбы клеенки, которой покрыт стол.

Буэнос-Айрес, 24 мая 1947 года

Дорогая донья Леонор!

Как радостно было получить Ваше ответное письмо! По правде сказать, я его не ждала, думала - Вы меня никогда не простите. Вижу, Ваша дочь Селина, напротив, продолжает меня игнорировать, и я, как Вы просите, буду писать Вам на абонентский почтовый ящик, чтобы Вы с ней не ссорились. Знаете, что я даже подумала, увидев Ваш конверт? Подумала, что внутри лежит мое нераспечатанное письмо.

Сеньора... мне так грустно, не следовало говорить это именно Вам, лучше бы Вас утешить. Но не знаю, как объяснить, ни с кем я не могу говорить о Хуане Карлосе и целыми днями думаю, какое несчастье, что такого молодого и видного парня поразила эта болезнь. Ночью я часто просыпаюсь и невольно принимаюсь думать о Хуане Карлосе.

Я знала, что он болен, что снова ездил в горы Кордовы лечиться, но почему-то... не жалела его, а может, не думала, что смерть его близка. Теперь мне не дает покоя одна мысль, ведь он никогда не ходил в церковь: исповедался ли он перед смертью? Хоть бы исповедался, так будет спокойнее для нас, еще не ушедших в мир иной, правда? Я давно не молилась, уже три года, с тех пор, как мой младшенький тяжело хворал, но теперь я снова стала молиться. Еще я боюсь, что все-таки выполнили его желание. Вы о нем что-нибудь знали? Надеюсь, нет! Понимаете, сеньора, об этом я тоже думаю, когда просыпаюсь по ночам: ведь Хуан Карлос не раз говорил мне, что хочет, чтобы его кремировали, когда он умрет. По-моему, католическая религия относится к этому неодобрительно, ведь в Катехизисе сказано, что после Страшного суда наступит воскресение и души, и тела. Я не исповедовалась несколько лет и уже отвыкла ходить в церковь, но обязательно спрошу какого-нибудь священника об этом. Да, сеньора, наверняка Хуан Карлос покоится с миром, я вдруг ощутила уверенность, что он, по крайней мере, обрел покой, если не попал еще в Царство небесное. Ах, в этом-то мы должны быть уверены, ведь Хуан Карлос никогда никому не делал зла. Ладно, с нетерпением жду Вашего письма. Обнимающая Вас

Нелида.

В ящике платяного шкафа, рядом с маленькими детскими четками, свечой для причастия и памятными открытками со святыми на имя мальчика Альберто Луиса Масса лежит книга в обложке под перламутр. Полистав книгу, она находит место, в котором говорится о начале Страшного суда и воскресении плоти.

Буэнос-Айрес, 10 июня 1947 года

Дорогая донья Леонор!

Сегодня вечером, вернувшись из центра с покупками для мальчиков, я обнаружила Ваше письмо. Почувствовала большое облегчение, узнав, что Хуан Карлос исповедался перед смертью и похоронен по-христиански. Что ни говори, это очень большое утешение. А Вы как поживаете? Чуточку пободрее? Я пока все хожу как в воду опущенная.

Теперь позволю себе некоторую смелость. Когда он уехал в Кордову первый раз, то написал мне в Вальехос несколько писем о любви, такие слова говорил, что я никогда их не забуду, мне бы не следовало этого писать, ведь я теперь замужняя женщина, у меня двое детей, два сына, оба, слава Богу, здоровы, одному восемь, другому шесть, да хранит их Господь, и не надо бы вспоминать о прошлых делах, но, просыпаясь среди ночи, я все думаю, как отрадно было бы снова перечитать письма, которые писал мне Хуан Карлос. Когда мы с ним перестали разговаривать, и после случившегося с Селиной, мы вернули друг другу письма. Мы даже не обсудили этого между собой, однажды я просто получила по почте все письма, которые посылала ему в Кордову, и тогда я тоже вернула ему все, какие он мне написал. Не знаю, сжег ли он их, может, нет... Они у меня были перевязаны голубой лентой, ведь это были письма от парня, а когда он вернул мне мои, они были небрежно запихнуты в большой конверт, я страшно рассердилась, что они не связаны розовой лентой, как я просила, когда мы еще разговаривали, видите, чему я тогда придавала значение. То были иные моменты жизни.

Кто знает, сохранились ли те письма. Найди Вы их, Вы бы их сожгли? Что вы собираетесь делать со всеми этими вещами Хуана Карлоса, с личными вещами? Я знаю, он как-то сохранил платок с губной помадой другой девушки - он мне рассказал, чтобы позлить. И тут я подумала, если Вы не возражаете и найдете те письма, что он мне писал, может, Вы мне их пришлете.

Ну вот, сеньора, хочется, чтобы Вы и впредь мне писали, меня поразил Ваш твердый почерк, кажется, что это рука молодой особы, поздравляю, и не подумаешь, что в последнее время Вы перенесли такое большое горе. Разве что за Вас пишет кто-то другой, правда же нет?

Запомните: мои письма с голубой лентой, этого довольно, чтоб отличить, а то они без конверта, я, когда собирала, по глупости выбросила конверты, мне казалось, они затасканы, в чем-то я была права, не так ли? На почте к конверту прикасается много рук, а тот листок, что внутри, никто не трогал, только Хуан Карлос, бедненький, и потом я, только мы двое, листок внутри это и правда очень интимное. Так что знайте, Вам даже не придется читать начало, сразу поймете, где мои письма, - по голубой ленточке.

Ну ладно, сеньора, желаю, чтобы при чтении этих строк у Вас на душе уже было полегче. Обнимаю Вас и целую

Нене.

Она заклеивает конверт, включает радио и не спеша надевает вместо поношенной домашней одежды выходное платье. Передача "Танго против болеро" едва началась. Попеременно звучит танго и болеро. Танго повествует о злой судьбе человека, который в ненастье под холодным дождем вспоминает, как знойной лунной ночью он познакомился с любимой и как потерял ее на другой день, дождливым вечером, он боится, что наутро, когда взойдет солнце, она все равно к нему не вернется, и это значит, что, возможно, она умерла. Под конец он молит, если возвращение не свершится, пусть в саду не распускаются вновь цветы герани, раз этим лепесткам суждено вскоре увянуть. Вслед за тем в болеро рассказывается о расставании влюбленных, они так любят друг друга, но все же расстаются, а причины разлуки известны только ему: он не может признаться, в чем дело, и просит поверить, что вернется, если ему повезет, как возвращается на рейд рыбацкая шхуна, если шторм в Карибском море ее не потопит. Передача заканчивается. Неотрывно глядя в зеркало, подкрасив губы и припудрив лицо, она подбирает волосы, пытаясь воссоздать прическу, которая была в моде несколько лет назад.

Буэнос-Айрес, 22 июня 1947 года

Дорогая донья Леонор!

Я уже собиралась писать Вам, не дожидаясь ответа, когда, к счастью, пришло Ваше письмецо. Рада узнать, что теперь Вас меньше беспокоят визиты, люди приходят из добрых побуждений, не понимая, что причиняют неудобство, когда их столько.

Я уже собиралась писать Вам, потому что в последнем письме забыла спросить, где похоронен Хуан Карлос: в земле, в нише или в каком-нибудь семейном склепе. Так хочется, чтобы он не лежал в земле... Вы никогда не забирались в вырытую кем-то яму? Тогда, прикасаясь рукой к твердой земле, сразу почувствуете, какая она холодная и сырая, с острыми кусками щебня, а где земля мягче, еще хуже, ведь там черви. Я не знаю, может, это те самые черви, которые потом ищут себе пропитание, ах, страшно сказать, не представляю, как они проникают в гроб из такого толстого и прочного дерева. Разве только через много лет гроб прогнивает и они могут пролезть, но тогда непонятно, почему не делают гробы из железа или стали. Но сейчас я думаю и вспоминаю, что еще черви вроде находятся у нас внутри, кажется, я где-то читала, что студенты-медики, когда занимаются в морге, видят червей, разрезая труп, не помню, читала я это или мне кто сказал. В нише было бы гораздо лучше, хотя туда и не положишь сразу много цветов, это даже предпочтительнее, чем если бы он лежал в красивом склепе, но у чужой семьи, а то вроде как одалживается. Сеньора, я теперь вспоминаю, кто мне говорил эти ужасы про червей у нас внутри, это был сам Хуан Карлос, потому он и хотел, чтобы его кремировали, лишь бы черви не ели. Простите, если Вас это впечатляет, но с кем мне еще говорить об этих воспоминаниях, как не с Вами?

Не знаю только, как Вам объяснить, с чего начинались письма Хуана Карлоса. Очень странно, что они теперь без голубой ленты. Неужели Вы нашли столько писем? Странно, ведь Хуан Карлос поклялся, что до меня не переписывался ни с одной девушкой, конечно, потом прошли годы, но поскольку наша переписка окончилась ничем, раз мы все равно порвали, у меня в голове засело, что он, наверное, поставил крест на всякой мысли о переписке с девушками. Это я так, просто подумала.

Письма в мой адрес все были написаны на листах из блокнота, который я сама купила ему в подарок вместе с авторучкой, когда он уезжал в Кордову, а я купила еще блокнот для себя. Это такая белая бумага с морщинками, почти как шелк-сырец. Обращение в письмах иногда меняется, он не писал моего имени, говорил, что это может скомпрометировать, а если их нашла бы моя мама, я всегда могла сказать, что они адресованы другой девушке. Важнее, по-моему, то, что они датированы с июля по сентябрь 1937 года, и если Вы немного из них прочтете, не думайте, будто там все правда, это штучки Хуана Карлоса, он любил меня позлить.

Умоляю Вас, постарайтесь их найти, и большое спасибо, если Вы их мне пришлете. С нежными поцелуями

Нене.

Не успев надписать конверт, она резко поднимается, оставляет чернильницу открытой, а ручку поверх промокательной бумаги, на которой выступает круглая клякса. Сложенное письмо исчезает в глубине кармана халата. Закрыв за собой дверь спальни, она подходит к комоду, снимает пушинку со святой Девы Луханской, вырезанной из куска каменной соли, и бросается на кровать лицом вниз. Рука ее стискивает шелковую бахрому, окаймляющую покрывало, другая рука замирает, и открытая ладонь покоится возле куклы в костюме одалиски, восседающей посреди подушки. Она вздыхает. Несколько минут гладит бахрому. Внезапно за входной дверью слышатся голоса детей, поднимающихся по лестнице, она выпускает из рук бахрому и нащупывает в кармане письмо - убедиться, что не оставила его на виду у всех.

Буэнос-Айрес, 30 июня 1947 года

Дорогая донья Леонор!

Я так обрадовалась, получив Ваше письмо раньше, чем думала, но потом расстроилась, прочитав его и поняв, что мое последнее письмо до Вас еще не дошло. Я написала Вам больше недели назад, что же случилось? Боюсь, кто-то мог забрать письмо из ящика, как Вы добиваетесь, чтобы Селина никогда не ходила за письмами? Или она не знает, что у Вас есть абонентский ящик? Если Селина ходит за письмами, возможно, мои она сжигает.

Знаете, сеньора, если Вам трудно разобрать, какие письма адресованы мне, можете прислать все, я потом верну те, что меня не касаются. Я очень его любила, сеньора, простите за все плохое, что я могла сделать, это все было из любви.

Умоляю, ответьте мне поскорее, крепко обнимаю Вас.

Нене.

Она встает, переодевается, пересчитывает деньги в портмоне, выходит на улицу и идет шесть кварталов до почты.

Буэнос-Айрес, 14 июля 1947 года

Дорогая сеньора!

Вот уже больше десяти дней, как я Вам написала, и никакого ответа. К чему рассказывать, какие мысли лезут мне в голову. Кто знает, куда подевалось письмо, которое Вы не получили, потом я отправила другое, - Вы его тоже не получили? Может, Вы передумали и больше мной не дорожите, кто-то сказал Вам еще что-нибудь, снова что-то дурное про меня? что Вам сказали? Если бы Вы знали, как мне худо, все кругом опротивело. Ни с мужем, ни с детьми ничем не могу поделиться, так что сегодня, едва накормив мальчиков обедом, я сразу легла - хоть не надо притворяться. Лицом я очень осунулась. Детям говорю, что болит голова, так они меня на время оставляют в покое. С утра я хожу на рынок за продуктами и готовлю, пока служанка убирает в доме, затем приходят мальчики из школы и мы обедаем. Муж днем не приходит. Утром я еще как-то отвлекаюсь, но под вечер до чего же тоскливо, сеньора. К счастью, служанка уходит к себе домой сразу после мытья посуды, но вчера и сегодня она не приходила, и вчера я еще сделала над собой усилие и помыла тарелки, а потом легла, но сегодня не могла, прямиком отправилась в кровать, даже не убрала со стола, - так хотелось побыть немного одной. Лишь это мне приносит облегчение, и я поплотнее задергиваю шторы. Тогда я могу представлять себе, как мы с Вами идем на могилу бедняжки Хуана Карлоса и вместе плачем, пока не выплачемся. Теперь четыре часа дня, солнце прямо весеннее, но гулять совсем не хочется, сижу взаперти, чтобы меня никто не видел. В кухонной раковине у меня громоздится гора грязных тарелок, позже я за них возьмусь. Сказать Вам одну вещь? Сегодня заходила соседка вернуть мне утюг, который я одолжила ей вчера, а я чуть не повернулась к ней спиной, без всякой причины. Я вся дрожу от мысли, что муж придет из конторы рано, хоть бы он задержался, тогда я успею отправить письмо, точно успею. Но Вас-то я, конечно, хотела бы видеть и поговорить обо всем, что мне не терпится узнать про те годы, пока я не видела Хуана Карлоса. Клянусь, сеньора, когда я вышла за Масса, то больше не вспоминала Хуана Карлоса, я продолжала ценить его как друга, и все. А сейчас не пойму, что со мной, думаю, если бы Селина не говорила обо мне плохо, может, Хуан Карлос был бы теперь жив, и женат на какой-нибудь хорошей девушке, или на мне.

Посылаю Вам эту вырезку из журнала "Наша округа" о Празднике весны, это был, скорее всего, 1936 год, ну да, мне едва исполнилось двадцать лет. Тогда-то все и началось. Если Вам не трудно, верните ее мне, ведь это память.

"ЯРКОЕ ПРАЗДНОВАНИЕ ДНЯ ВЕСНЫ. Следуя установившейся традиции, Частный спортивный клуб отметил открытие весеннего сезона блистательным танцевальным вечером, который состоялся 22 сентября под чарующие звуки оркестра "Лос Армоникос" из нашего города. В полночь, во время перерыва между танцами, Королевой весны 1936 года была избрана очаровательная Нелида Фернандес, чей стройный силуэт украшает эту страницу. На снимке рядом с новой обладательницей короны - ее предшественница, привлекательная Мария Инес Линуцци, Королева весны 1935 года. Вслед за этим Комиссия по проведению праздников клуба представила сценку из прошлого под названием "Три эпохи вальса", подготовленную под руководством любительницы искусств госпожи Лауры П. де Баньос, которая также прочла красивые глоссы. Завершил музыкальную кавалькаду венский вальс конца века, с необыкновенной увлеченностью исполненный сеньоритой Нелидой Фернандес и господином Хуаном Карлосом Этчепаре, которые убедительно продемонстрировали "силу любви, преодолевающую все преграды", как декламировала г-жа де Баньос. Особо отмечены поистине эффектные наряды сеньорит Родригес, Саэнс и Фернандес, прекрасно дополненные статностью кавалеров и их безупречными фраками. С другой стороны, следует учитывать, какая это хитроумная задача и отнюдь не простое дело - вникнуть в музыкально-исторический смысл и затем выразить его с непринужденным изяществом после нескольких репетиций, проведенных наспех, в ущерб сну и отдыху. Здесь уместно философское отступление: о, сколько нас, непрестанно скитающихся по этому миру-балагану, каждодневно завершает очередной этап, так и не поняв, какую роль играли мы на сцене жизни! Последняя пара снискала самые бурные аплодисменты, однако наша редакция поздравляет в равной степени всех. Это был трогательный и во многом незабываемый вечер, на который собралось немало гостей, оживленно танцевавших до предрассветных часов 23-го числа".

Ну вот, видно, я не сказала главного, почему шлю Вам это письмо: пожалуйста, напишете мне скорее, а то, боюсь, муж заподозрит что-нибудь, если я так и буду ходить чернее тучи.

Обнимаю,

Ваша Нене

P. S. Вы мне больше не напишете?

Она складывает письмо и вырезку втрое и помещает в конверт. Резким движением вынимает их, разворачивает письмо и перечитывает. Берет вырезку и целует ее несколько раз. Вновь складывает письмо и вырезку, кладет их в конверт, который запечатывает и прижимает к груди. Открывает ящик кухонного буфета и прячет конверт среди салфеток. Поднимает руку, запускает пальцы в волосы, почесывает кожу головы короткими ногтями, покрытыми в темно-красным лаком. Зажигает газовую колонку, чтобы помыть посуду горячей водой.