Александр медленно вел авто по дороге на Ульгат. Их отъезд был похож на бегство. Супруги согласились оставить Веронику у Бернара с Сандрин: вряд ли атмосфера конфликта пошла бы девочке на пользу. Да и сама Вероника наверняка обрадуется такому сюрпризу. Им же предстояло серьезное выяснение отношений, оба это прекрасно понимали. Когда Элен последовала было за Александром к выходу, Бернар удержал ее за локоть:

– Элен, я уверен, ты до сих пор любишь своего мужа. И нарочно спровоцировала его ревность. Теперь послушай моего совета: будь с ним помягче, обними, поцелуй. И ты увидишь, как все изменится!

Молодая женщина закрыла глаза. Голова у нее шла кругом. Элен не верилось, что можно оживить давно затухшую страсть. С Кентеном все было по-другому… Он сумел убаюкать ее льстивыми речами, сумел всколыхнуть давно уснувшие чувства… Александр на интуитивном уровне почувствовал, что происходит с женой. А уж увидев, как она целуется с другим, совсем потерял над собой контроль. Уязвленное самолюбие и ударившее в голову спиртное превратили его в свирепое существо, способное напасть на соперника и дать пощечину жене. Элен смотрела на него и не узнавала… Уже сидя в машине, оба долго молчали, всматриваясь в ночной пейзаж и будучи совершенно не в состоянии получить удовольствие от красоты спящих полей, деревень и рощ Нормандии. Александр открыл окно, впуская в салон ветерок, в котором явственно чувствовались ароматы свежескошенного сена и луговых трав. И этот запах вызвал у него не самые приятные ассоциации.

– Прекрасная ночь для любви! – язвительным тоном заметил он. – И тот тип этим воспользовался! Хотя тебе, похоже, понравилось с ним обниматься. Ты совсем не изменилась, Элен, – все так же готова броситься на шею первому встречному!

– Приятно, знаешь ли, оказаться в обществе мужчины, который никогда не делал мне больно! И я совсем его не боялась… Меня саму это удивило.

Элен старалась разозлить его еще больше – из-за некрасивой сцены и ее возможных последствий, а особенно из-за пощечины. Щека до сих пор саднила. Александр спросил резко:

– Значит, ты боишься меня?

– Признайся, что у меня есть на это основания. Ты дал мне пощечину, прилюдно!

– Было бы разумнее позволить тебе целоваться при всех с каким-то хлыщом? Значит, с ним ты это можешь, а я уже два года не могу дождаться от тебя малейшего… Мне хватило бы капли нежности с твоей стороны! Мимолетного поцелуя… Но нет! Даже в этом ты мне отказываешь!

– Мне очень жаль, но я не могу! И виновато во всем наше прошлое. Кто может меня упрекнуть за сегодняшнее, кто? Да, я поступила нехорошо, но я об этом не жалею. Этот мужчина нашел ко мне подход, сумел внушить доверие…

Александр был настолько разъярен, что пропустил поворот направо. Элен сухо указала на это. Он ответил криком:

– Ну конечно! Я ни на что не гожусь! Даже до дома доехать не в состоянии! Да я мог бы убить этого типа, когда увидел, как он тебя тискает! Ты меня скоро с ума сведешь, Элен! И если я не впишусь в следующий поворот, тем лучше – умрем вместе!

Он ударил по тормозам, уронил голову на руль и заплакал. Снаружи доносился монотонный стрекот сверчков, похожий на меланхолическую музыку. Элен вдруг стало жалко мужа.

– Александр, ну почему все это с нами случилось? Мне так хочется тебя простить!

Она протянула было руку, чтобы погладить мужа по шее, но уже в который раз удержалась от проявления сочувствия.

– Давай поедем к морю, – дрожащим голосом попросила она. – Эта дорога как раз туда ведет!

Он выпрямился, окинул ее внимательным взглядом:

– Ты правда этого хочешь?

– Да. Хочу побродить по пляжу…

Вечный шепот океана моментально успокоил Элен. Пока они ехали, Александр не проронил ни слова. Как знать, может, и он тоже вспоминал об их с Элен былой страсти, когда постелью им служил мелкий песок вандейских дюн?

Остановились они на открытом месте, недалеко от полоски пляжа. В этот поздний час отдыхающие уже спали за решетчатыми ставнями своих вилл.

– Спасибо, Александр! – прошептала молодая женщина.

Она вышла из машины, даже не взглянув на него, и нетвердой походкой направилась к морю. Волны можно было рассмотреть даже в темноте – их серебристые пенные гребешки блестели под луной. У Элен было чувство, будто она идет по туго натянутому канату.

Она пыталась удержать равновесие, и пустота под ногами пугала ее настолько же, насколько и манила. По одну сторону была незамысловатая жизнь и любимая дочка, по другую – пропасть смутных ощущений, немой крик тела, лишенного любви…

Волнение, испытанное ею в объятиях Кентена Мейро, – почувствует ли она еще когда-нибудь нечто подобное? И означает ли это, что она должна бросить мужа, с которым они только изображают счастливую семейную пару?

– Элен!

Александр шел за нею следом. Он испугался, увидев, что она идет прямо к воде. Молодая женщина не обернулась. Знакомый голос, ее зовущий, был похож на призыв привидения, от чьего преследования ей никогда не избавиться. И только соприкосновение с холодной водой вернуло ее в настоящее.

– Элен, дорогая! Что ты делаешь?

Накатившая волна достала ей чуть ли не до груди, но Элен не сдвинулась с места.

– Я хочу умереть! – всхлипнув, произнесла она.

Встревоженный Александр схватил ее за руку. Она дернулась, увернулась, сгорая от странного внутреннего жара. Он вошел в воду, но удержать ее не смог. Элен осела на песок и, опираясь на локоть, подставила лицо пенистой, соленой и горьковатой на вкус волне. Вся мокрая, с закрытыми глазами, она была похожа на выброшенную волнами на берег русалку.

– Элен, тебе нужно подняться! Элен!

Мокрая легкая ткань облепила миниатюрную фигурку этого несчастного существа, которое теперь уже безудержно плакало, да так, что плечи его тряслись. Александр склонился над ней, трепеща от желания. Никогда еще она не казалась ему такой красивой.

– Любовь моя! Бедная моя любовь!

Он присел на корточки, обнял ее. Его руки были теплыми и ласковыми. Элен даже не шевельнулась, когда он стал гладить ее груди с затвердевшими под мокрой тканью сосками.

– Иди ко мне! Я так тебя люблю!

Она помотала головой, но объятиям противиться не стала. Александр вывел ее на полоску влажного песка, куда не доставали волны. Начался отлив. Ночь была теплой, звезд – несметное количество…

Элен почувствовала, как платье соскальзывает с плеч, и прикосновение ветерка к обнажившейся груди взволновало ее. По телу пробежала дрожь – это было как пробуждение давно онемевших чувств. Ее губы не протестовали, когда крепкие, искусные губы Александра властно потребовали поцелуя.

Удовольствие зарождалось – сперва робкое, вскоре оно запылало, как пламя. Она попыталась удержать мужа, когда он осторожно высвободился из ее объятий:

– Не оставляй меня!

– И не думал даже… Я просто любуюсь тобой! Ты прекрасна, так прекрасна… и я хочу тебя!

Он лег на нее, стал целовать ее груди и живот, снимая при этом одежду. Она ловила ртом воздух, ощущая внезапный прилив нетерпения и наслаждаясь неожиданным откликом ее тела на ласки.

– Александр! Александр… Ты нужен мне… Я люблю тебя! Люблю!

Он овладел ею неистово, в ритме этих признаний в любви, которые она выкрикивала наконец после стольких лет, стольких попыток изгнать его из своего сердца! Слишком долго сдерживаемая страсть вибрировала в каждой клеточке ее тела. Всепожирающее пламя, которое так пугало Элен, непобедимый огонь, с которым она так долго – и напрасно! – сражалась…

Ее белокурая голова металась по песку из стороны в сторону – неосознаваемое движение, выдававшее глубину ее забытья. Наконец Александр с хрипом повалился на нее. Он все еще не мог поверить в случившееся. Это чудо – ощущать ее под собой, податливую, любящую. Закрыв глаза, он стал осыпать нежными поцелуями ее лоб, щеки и подбородок.

– Элен, моя милая Элен! Я люблю тебя…

Он все еще боялся услышать резкое слово, ощутить толчок, который разрушит волшебство момента, но она даже не шевельнулась, не произнесла ни звука. И только ощутив, что молодая женщина дрожит, он встревожился:

– Дорогая, ты совсем продрогла! Едем домой! Конечно, если ты хочешь…

– Я замерзла… Александр, никогда больше меня не бросай! Никогда!

– Никогда не брошу! Обещаю это тысячу раз!

Повседневность вошла в свое привычное русло. Однако же уроки в музыкальном классе стали более оживленными, и ученики не могли не заметить, что Элен стала чаще улыбаться и шутить. После той безумной июльской ночи многое переменилось. Молодая женщина возвращалась к ней мысленно, стоило ей остаться в одиночестве. Каждое мгновение той любовной схватки на мокром песке навсегда запомнило ее тело.

Тогда Александр усадил ее, продрогшую и смущенную, на пассажирское сиденье автомобиля. С каким же восхищением он на нее смотрел! Они подъехали к дому – тому самому, где прожили первые счастливые месяцы… несколько лет назад. Александр перенес ее в спальню и снова, волнуясь и трепеща, раздел.

Вся бездна любви, хранимая Элен в своем сердце, вырвалась на свободу. Они так и не уснули в ту ночь, опьяненные страстью, испытывая невероятное наслаждение. Он один мог дать ей это ощущение полнейшего единения тела и души… В руках Александра ее тело трепетало – разгоряченное, жаждущее удовольствий, и она была не в состоянии оторваться от любимого. Как могла она так долго жить без его ласк, его поцелуев? Как могла так его мучить?

Эта загадка так и осталась нерешенной. Теперь уже Элен не понимала причин своей холодности, не могла себе объяснить, за что так его ненавидела и в то же время что заставило ее так резко переменить свое отношение к нему. Разумеется, она обо всем рассказала Бернару. Доктор сказал с ноткой иронии в голосе:

– Ищи объяснение в себе, Элен. Как говорится, от ненависти до любви – один шаг… Ты отталкивала мужа потому, что из-за него тебе пришлось страдать. И боялась чувств, которые продолжала к нему испытывать. Александр полностью искупил свои ошибки, и я желаю вам обоим настоящего счастья!

И все же кое-какие проблемы в их жизни остались. Элен и Александр договорились, что он каждый вечер будет ужинать с семьей и, конечно, оставаться на ночь. Но к настоящей совместной жизни молодая женщина была еще не готова и попросила мужа пока не переносить в дом личные вещи, книги и одежду.

– Я и себе не могу объяснить почему! Александр, только не сердись на меня! Дай мне время! Я уже привыкла жить одна…

Элен действительно не понимала подоплеки своих решений. На самом же деле она приняла Александра как любовника, но не как супруга. Несмотря на это, когда они втроем собирались за столом, всем было весело и атмосфера в доме становилась по-настоящему семейной. Приходя вечером, Александр не мог отказать себе в удовольствии поцеловать жену. Она смущалась, но заставляла себя улыбнуться, очаровательная в своем цветастом фартуке.

До счастья можно было дотянуться рукой – они оба жили с этим ощущением. Почти магнетическое притяжение, которое они друг к другу испытывали, снова сыграло свою роль. Под взглядом черных глаз Александра Элен краснела и забывала о своих опасениях относительно того, что ждало их в будущем. Ночь бросала их, изголодавшихся и пылких, в объятия друг друга, и каждый раз происходящее казалось настоящим чудом.

Однажды утром на рассвете они проснулись, так и не разомкнув объятий, и Александр проговорил тихим, ласкающим голосом:

– Элен, дорогая, я хочу тебя поблагодарить. Я уже отчаялся, не надеясь, что мы когда-нибудь снова будем вместе. Мне не забыть нашу ночь на пляже! Я так тебя хотел, и ты подарила мне столько радости! Почему ты открыла мне объятия именно той ночью?

Она посмотрела на него и грустно улыбнулась.

– Я и сама точно не знаю… Мне было очень плохо, я чувствовала себя потерянной. И, если бы Вероника была с нами, ничего бы этого не случилось. Когда в машине ты заплакал, мне стало стыдно за нас обоих и за то, что нас преследуют неудачи… Мне захотелось умереть, но ты был рядом, ты, которого я так любила… Твои руки имеют надо мной такую власть!

Он притянул ее к себе, внезапно повеселев:

– А ты имеешь огромную власть надо мной! Элен, ты – единственная женщина, к которой я когда-либо прикасался. И я не хочу, чтобы это изменилось. Может, Господь сжалился над нами…

Она высвободилась из его объятий, соскочила с кровати. Это упоминание о Боге, прозвучавшее из его уст, ей было неприятно. В глубине ее сердца все еще жил всесильный страх – что наступит день и Александр отвернется от нее и их девочки. Когда-то он был священником, такое не забывается. Обязательства, принятые им при рукоположении, стали для влюбленных преградой, причиной ссор, отдалявших их друг от друга на многие месяцы. Элен чувствовала себя бессильной перед божественными силами, у которых когда-то посмела отнять Александра.

– Элен! – услышала она шепот. – Элен, не бойся! Много лет назад я понял, что можно любить и Бога, и женщину. Год назад мне позволили вернуться в мир, и теперь мое заветное желание – соединить наши судьбы перед алтарем здесь, в местной церкви. Как только ты будешь готова… Я хочу, чтобы у Вероники была настоящая семья!

– Не знаю, буду ли я когда-нибудь готова, Александр, – ответила молодая женщина, не глядя на мужа.

Элен положила трубку телефона с озадаченным выражением лица. Ее бывший импресарио Пьер Паскаль только что предложил ей дать концерт в Париже. Молодая женщина задумалась. У нее были приятные воспоминания о том периоде жизни, когда, юная и трепетная, в белом платье, она играла перед полным залом. Аплодисменты, охапки цветов, хвалебные отклики в прессе – по всему этому она не скучала. Единственное, что было для нее важно, – мистический транс, который дарила ей музыка… Душа Элен словно взмывала ввысь, легкие пальцы рождали мечту не только в ней самой, но и в завороженных слушателях… Концерт? В Париже? А почему бы и нет?

«Но смогу ли я и сейчас поразить публику, играть с той же страстью, что и раньше? Тогда я верила в будущее, в любовь, мне казалось, что я стою на пороге светлой, многообещающей жизни! А теперь…»

Элен решила спросить совета у Бернара, которому полностью доверяла и к мнению которого прислушивалась. Ей не пришло в голову поделиться своими сомнениями с мужем. Она не спешила открывать Александру свою душу, несмотря на недавнее примирение. Он был для нее любовником, мужчиной, с которым она чудесным образом снова ощущала себя женщиной, способной испытывать наслаждение. Она позволяла ему увлечь себя в эту чувственную ловушку, но часто спрашивала себя, является ли чувство, которое она испытывает к мужу, любовью…

Она набрала номер Бернара, но дома его не оказалось. Сандрин пообещала, что муж позвонит, как только вернется. Она успела достаточно хорошо узнать Элен, чтобы понять: подруга чем-то обеспокоена.

– Элен, что-то случилось? Не хочешь мне рассказать? Я – твоя подруга…

– Да, конечно, Сандрин. Я с удовольствием послушаю, что ты об этом скажешь. Глупо с моей стороны так нервничать по каждому малозначительному поводу… Словом, мне предложили дать концерт в Париже! Оплата весьма достойная, но я не уверена, что окажусь на высоте…

– Элен! Ты играешь божественно! И это прекрасный шанс для тебя вернуться на сцену! Соглашайся!

Сандрин была очень убедительна, ее искренние слова подействовали на Элен успокаивающе. И все же полностью отделаться от беспокойства она не могла.

– Если я соглашусь, у меня будет всего две недели на подготовку. Программу выступления я могу составить на свой вкус, и я уже представляю, какой бы она могла быть, если…

– Элен, у тебя все получится! Жаль только, что я не смогу присутствовать на твоем блистательном концерте…

– Блистательном? Скажем так, уроки, которые я даю детям, и выступление перед публикой – далеко не одно и то же… Мне придется работать целыми днями, отложить все другие дела…

– Я буду чаще забирать к себе Веронику, можешь на меня рассчитывать!

Элен горячо поблагодарила Сандрин. К вечеру решение было принято, и, когда Александр пришел ужинать, она с неким вызовом в голосе заявила:

– Через две недели я даю концерт в Париже, и меня не будет дома четыре дня. Будет лучше, если в это время Вероника поживет с тобой.

– Но, дорогая…

– Ты не согласен?

– Я этого не сказал. Объясни хотя бы, что происходит!

Они проговорили с четверть часа, потом Элен ушла наверх, чтобы помочь Веронике искупаться. Когда они втроем сели за стол, Александр выглядел задумчивым. Мало улыбался, почти ничего не ел. Элен это сердило. В поведении мужа она увидела холодность и, разочарованная, поспешила вырваться из этой давящей атмосферы.

– Идем, я уложу тебя спать, любовь моя! – сказала она Веронике.

– Но мы с папой хотели поиграть…

Элен с улыбкой поставила дочь на ноги.

– Хочешь, я отнесу тебя на руках? Сегодня я почитаю тебе длинную сказку… А потом поцелую, чтобы тебе снились самые сладкие сны!

– Ладно! Спокойной ночи, папочка!

– Спокойной ночи, мой ангел!

Александр подошел поцеловать улыбающуюся дочь. С этими черными кудряшками Вероника была хорошенькая, как кукла. Он бросил на жену пламенный взгляд, значение которого она сразу поняла. Черные глаза Александра были так красноречивы…

– Жду тебя в гостиной! – неожиданно мягко проговорил он.

Элен вернулась через час, готовая к ссоре, но Александр подал ей руку:

– Дорогая, иди ко мне!

После недолгих колебаний она подчинилась. Он обнял ее и стал целовать в шею, шепча:

– А почему бы нам не поехать в Париж вместе? Раньше, когда я еще жил в Вендури, мне так хотелось приехать к тебе туда! Тогда это было невозможно, так почему бы не сделать это теперь?

Ища нежности и ласки, она прижалась к нему.

– А как же твоя работа? И Вероника?

– Всегда можно что-нибудь придумать. Я отпрошусь на пару дней, а Веро пока поживет у Сандрин. Элен, представь: только ты и я!

И он прижал ее к груди, словно желая поделиться своей мужской силой. Она поддалась, позволила себя ласкать. Его лицо, чуть искаженное желанием, было так близко…

– Что скажешь? Да или нет?

– Не знаю, Александр… Перед концертом мне понадобится время, чтобы настроиться, сосредоточиться… Я буду много репетировать, и у нас совсем не будет возможности побыть вдвоем!

Александр словно окаменел. Брови его сошлись от гнева. Было очевидно, что он уязвлен.

– Прекрасно! Ты не хочешь подарить мне эти несколько часов счастья, несколько ночей, когда ты была бы только моя… И я даже не смогу приехать тебя послушать! Что ж, поступай как хочешь! Я останусь дома с Вероникой. Думаю, ты сумеешь воспользоваться своей свободой. Встретишься с кем-нибудь из старых знакомых, благо никто вас не застанет…

– Александр! Что ты несешь?!

Бледная как полотно, Элен вскочила на ноги и запахнула пеньюар, на котором муж минуту назад медленно расстегивал пуговицы. Их с Александром взгляды скрестились. Старые обиды, до поры до времени дремлющие в душе, снова встали между ними.

– А что я такого сказал? Ты прекрасно понимаешь, о ком идет речь. Об этом мерзком типе, который разрушил нашу семью, о Люке Ловаре! Если вы встретитесь, кто может дать гарантию, что ты не упадешь в его объятия, как раньше?

– Только поэтому ты и хочешь поехать со мной, да? Чтобы за мной надзирать? Какое трогательное доказательство любви!

Взбешенный Александр вскочил, схватил пиджак и широким шагом покинул комнату. Элен пальцем не шевельнула, чтобы его удержать. Подобные сцены между ними случались и раньше. Хлопнула входная дверь, сорвался с места автомобиль… Она ощутила мучительное одиночество. Неужели снова разрыв? Элен закрыла глаза, и слезы унижения покатились по щекам. Счастье по-прежнему от нее ускользало, но кто виноват в этой череде ссор? Она или Александр?

Но, к ее величайшему изумлению, муж очень скоро вернулся.

– Элен, милая, прости! Я люблю тебя, я схожу от тебя с ума… и ревную, да! Я ревновал тебя уже тогда, в Вендури, когда ты была далеко и я знал, что на тебя смотрят, тобой восхищаются! Ты звонила, а я отвечал грубо, старался задавить любовь, которая жгла меня изнутри и на которую я не имел права. Теперь я волен тебя любить и доказывать свою любовь. Я – твой муж, но ты меня презираешь, обращаешься со мной, как будто это я во всем виноват, и для меня это очень тяжело!

Элен была потрясена. Неужели он так переменился? Некогда такой гордый, не желающий никому открывать свою душу, как быстро он теперь опускает оружие! Не осознавая, что делает, Элен взъерошила ему волосы. Он положил голову ей на колени. И пусть хлесткие обвинения Александра ее обидели, оттолкнуть его она не могла.

– Идем спать! Я не хочу оставаться одна. Я боюсь!

Он вздрогнул – настолько голос жены показался отстраненным и слабым. Он напомнил ему о той юной миловидной Элен, которая приходила в пресбитерий ему помочь, и о том, какой сдержанной и несмелой она в те времена была. Быть может, когда-нибудь они освободятся от своих навязчивых идей, от болезненных воспоминаний и снова будут счастливы?

– Не бойся, любовь моя, я с тобой!

Он подхватил ее на руки, благоговейно поцеловал в лоб. Элен робко улыбнулась: забавно, что он несет ее, как маленькую девочку! И в сердце ее, невзирая ни на что, проснулась смутная надежда…