1. Проблема Учредительного собрания.

2. Марксистско-ленинское учение о государстве.

3. Создание центрального советского государственного аппарата.

4. Создание органов советской власти на местах.

5. Первые экономические преобразования большевиков.

Одной из самых острых проблем, с которой большевики столкнулись сразу после захвата власти, стала проблема Учредительного собрания, поскольку, как верно отметили многие историки (В. Журавлев, Н. Симонов, Л. Протасов), для разных политических сил и классов идея его созыва все еще оставалась «альфой и омегой демократической революции». Поэтому, захватив государственную власть, большевики, надеясь на положительный для них исход выборов, подтвердили свою готовность провести их в установленный Временным правительством срок.

12 ноября 1917 г. в 68 избирательных округах состоялись выборы во Всероссийское Учредительное собрание, в которых приняли участие более 44 млн избирателей. Согласно статистическим данным, итоги этих выборов оказались неутешительными для большевиков: они получили только 24 % голосов, в то время как эсеры и меньшевики получили 59 % голосов, а кадеты и близкие к ним политические группировки — 17 % голосов. Таким образом, из 703 депутатов, избранных во Всероссийское Учредительное собрание, 105 депутатских мандатов достались кадетам, 168 мандатов получили большевики и 278 мандатов — эсеры и меньшевики, из которых 39 мандатов достались левым эсерам, заключившим политический союз с большевиками.

В подобной ситуации созыв Учредительного собрания грозил большевикам реальной потерей власти, поэтому уже 23 ноября 1917 г. по указанию В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого были арестованы все члены Центральной избирательной комиссии, занимавшиеся подготовкой этих выборов и окончательным подсчетом голосов: М.М. Виновер, М.В. Вишняк, В.М. Гессен, В.Н. Крахмаль, Г.И. Лоркипанидзе, В.А. Маклаков, В.Д. Набоков, Б.Э. Нольде и другие. Одновременно с этой акцией решением Советского правительства был учрежден пост комиссара по делам Учредительного собрания, на который был назначен член ЦК РСДРП(б) Моисей Соломонович Урицкий.

25 ноября ЦК партии левых эсеров, согласившись войти в состав Временного Советского правительства, предложил руководству партии большевиков создать совместную межпартийную фракцию Учредительного собрания и ВЦИК, и образовать на базе этой фракции Революционный конвент. Это предложение вскоре пришлось похоронить, даже несмотря на то, что идею первоначально поддержали Л.Д. Троцкий и Н.И. Бухарин. Тогда В.И. Ленин окончательно сформулировал свой вывод о несовместимости Учредительного собрания и иных форм буржуазно-демократического парламентаризма, основанных на всеобщих и равных выборах, с задачами социалистического строительства. В частности, он прямо писал, что «не общенациональные, а только классовые учреждения, каковыми являются Советы, в состоянии победить сопротивление имущих классов и заложить основы социалистического общества в стране».

Все руководство партии эсеров и меньшевиков (В.М. Чернов, Н.Д. Авксентьев, М.Р. Гоц, Ю.О. Мартов), отказавшись от идеи создания «левого социалистического блока», приняло решение пойти на политический союз с кадетами и любыми средствами заставить большевиков созвать Учредительное собрание, открытие которого было назначено на 28 ноября 1917 г.

26 ноября 1917 г. В.И. Ленин подписал декрет СНК РСФСР «К открытию Учредительного собрания», в котором было заявлено, что оно может быть созвано только при условии прибытия в Петроград не менее 400-х его депутатов. В середине декабря 1917 г. М.С. Урицкий дал понять высшему партийному руководству, что блок большевиков и левых эсеров вряд ли сможет набрать и треть всех депутатских мандатов. В этой ситуации 15 декабря «Правда» опубликовала ленинские «Тезисы об Учредительном собрании», в которых содержалась прямая угроза политическим оппонентам большевиков: «Если Учредительное собрание не признает Советскую власть, то возникший конституционный кризис будет решен революционным путем».

По утверждению ряда российских историков (С. Леонов), этот курс высшего партийного руководства в отношении Учредительного собрания привел к открытому конфликту между ЦК РСДРП(б) (В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Я.М. Свердлов) и Временным бюро большевистской фракции Учредительного собрания (Л.Б. Каменев, А.П. Ногин, В.П. Милютин), которое рассматривало его созыв как завершающий этап революции. По итогам этой дискуссии, 20 декабря 1917 г. СНК принял решение о созыве Всероссийского Учредительного собрания 5 января 1918 г. Одновременно ВЦИК РСФСР назначил на 8 января созыв III Всероссийского съезда Советов, который должен был подстраховать советскую власть в случае возникновения любых непредвиденных обстоятельств. Одновременно 23 декабря СНК РСФСР ввел в Петрограде военное положение и привел в повышенную боевую готовность свой главный вооруженный оплот — два латышских стрелковых полка и части и соединения Балтийского флота.

Более того, 3 января 1918 г. СНК и ВЦИК РСФСР приняли декрет «О признании контрреволюционным действием всех попыток присвоить себе функции государственной власти», который совершенно четко дал понять, что Советское правительство самым решительным образом сокрушит все попытки свержения своей власти, в том числе, и со стороны Учредительного собрания.

5 января 1918 г. в Таврическом дворце началась работа Всероссийского Учредительного собрания, председателем которого был избран лидер партии эсеров Виктор Михайлович Чернов. В самом начале работы этого форума председатель ВЦИК Яков Свердлов от имени объединенной фракции большевиков и левых эсеров предложил его делегатам признать легитимность советской власти, утвердить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и все декреты, изданные ею. Однако рассмотрение данного вопроса было провалено, в знак протеста против этого решения большевики и левые эсеры покинули Таврический дворец. В результате Учредительное собрание потеряло свою легитимность, поскольку при необходимом кворуме в 400 голосов в здании дворца осталось всего 272 депутата. Поздним вечером того же дня руководитель охраны всероссийского парламента матрос-анархист А.Г. Железняков настойчиво «попросил» В.М. Чернова покинуть здание дворца, а уже утром 6 января 1918 г. был опубликован декрет СНК РСФСР «О роспуске Учредительного собрания». Как позднее вспоминал Н.И. Бухарин: «В ночь разгона Учредительного собрания Владимир Ильич позвал меня к себе… и попросил рассказать о разгоне Учредилки, а потом вдруг рассмеялся, смеялся долго, весело, заразительно, до слез, просто хохотал».

В тот же день, 5 января, на Марсовом поле меньшевики, эсеры и кадеты предприняли попытку провести манифестацию в защиту «законного органа верховной власти страны», которая обернулась для их сторонников жуткой трагедией: она была хладнокровно расстреляна латышскими стрелками и балтийскими моряками. В результате это расстрела по официальным данным, опубликованным «Известиями ВЦИК», погибло более 50 человек, в том числе видные эсеры Е.С. Горбачевская и Г.И. Логвинов, и более 200 человек получили различные ранения.

10―18 января 1918 г. в Петрограде состоялся III (Объединенный) Всероссийский съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, который принял Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, ставшую прообразом первой советской конституции. Помимо этой декларации, III Всероссийский съезд Советов принял резолюцию «О федеральных учреждениях Российской республики», в соответствии с которой высшим органом государственной власти провозглашался Всероссийский съезд Советов, который делегировал ряд своих управленческих и законодательных функций, в том числе по изданию декретов, ВЦИК и СНК РСФСР. Кроме того, на этом съезде из названия Советского правительства было исключено определение «временное», что однозначно говорило о том, что политический блок большевиков и левых эсеров окончательно узаконил высшую законодательную и исполнительную власть в стране.

В марксистском наследии учение о государстве всегда занимало исключительно важное место. Исходный тезис данного учения состоял в утверждении, что изначально государство является закономерным продуктом процесса классообразования, поскольку оно «возникает там и тогда, где и когда возникают классы». В силу этого обстоятельства всякое государство представляло собой «организованное насилие одного класса для подавления другого» (К. Маркс), или «машину для поддержания господства одного класса над другим» (В.И. Ленин).

По мнению «классиков марксизма», в недрах буржуазной формации не могут быть созданы условия для построения коммунистического общества, поэтому исторически неизбежным становится определенный переходный период от капитализма к коммунизму — социализм, основным элементом которого будет «государство диктатуры пролетариата», которому предстоит выполнить две основных задачи:

1) вооруженной силой подавить все контрреволюционные выступления свергнутых эксплуататорских классов и полностью ликвидировать угрозу реставрации капитализма извне;

2) создать необходимые материальные предпосылки для строительства бесклассового коммунистического общества.

Данная теоретическая схема, впервые высказанная в 1848 г. в знаменитом «Манифесте Коммунистической партии», долгое время не была наполнена конкретным содержанием. Первая попытка определить возможную форму пролетарского государства нового типа была предпринята К. Марксом в его работе «Гражданская война во Франции» (1871), которую он посвятил истории знаменитой Парижской коммуны. Анализ ее деятельности окончательно убедил отца-основателя «научного коммунизма», что именно данный тип государства-коммуны, основанный на широком самоуправлении трудящихся, и есть самый оптимальный вариант реализации идеи «государства диктатуры пролетариата» на практике.

В 1916 г. на страницах партийной печати прошла дискуссия между В.И. Лениным и Н.И. Бухариным по основным проблемам социалистической государственности, которая, по мнению ряда современных авторов (С. Коэн, С. Леонов), вскрыла полное отсутствие у большевиков четких представлений по данному вопросу. В январе 1917 г. В.И. Ленин вынужден был признать справедливость основных марксистских положений о необходимости полного разрушения буржуазной государственной машины и уничтожения «мнимого государства», которые в полемике с ним отстаивал Н.И. Бухарин.

Эта доктринальная установка ортодоксального марксизма была взята за основу В.И. Лениным при написании им знаменитых «Апрельских тезисов», в которых он выдвинул два принципиально новых положения:

1) о республике Советов как форме будущей диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства;

2) о Парижской коммуне как прообразе нового типа государства «диктатуры пролетариата».

Первый шаг к признанию ленинских идей государства-коммуны был сделан на VII Всероссийской конференции РСДРП(б). Вопреки устоявшемуся мнению всех советских историков, она не приняла целиком ленинский тезис о республике Советов «снизу доверху». Ряд делегатов этой конференции, в частности С.А. Багдатьев, Л.Б. Каменев, В.Н. Ногин, А.И. Рыков, П.Г. Смидович и П.И. Эйланд, активно выступая за традиционную парламентарную республику, рассматривали Советы как временные, переходные органы народного самоуправления, предназначенные только для овладения государственной властью в стране.

Все эти обстоятельства подвигли В.И. Ленина, который в тот период находился в подполье, завершить свою работу «Государство и революция», которую он начал писать в январе 1917 г. Именно в этой работе лидер русских якобинцев развил и конкретизировал марксистскую идею «полугосударства», или «отмирающего государства», в котором традиционный чиновничий аппарат будет заменен широчайшим самоуправлением трудящихся. Реализации этих исторических задач должны были способствовать:

1) полное уничтожение регулярной армии и чиновничьего аппарата;

2) предельно простая, нерасчлененная структура власти, которая соединит в себе законодательные, исполнительные и контрольные функции, то есть станет настоящей работающей корпорацией;

3) выборность и постоянная сменяемость государственного аппарата, наделенного минимальным количеством функций, и т. д.

Кроме того, в этой работе В.И. Ленин прямо заявил, что не парламентарная республика, а именно республика Советов может и должна стать полноценным «государством диктатуры пролетариата», т. е. государством-коммуной. По твердому убеждению вождя мирового пролетариата, этот тип советского государства представляет собой существенный шаг вперед по сравнению с парламентарной республикой, которая является скрытой формой «буржуазной диктатуры», истинным хозяином которой является финансово-олигархический капитал.

По мнению ряда историков (С. Леонов), накануне октябрьских событий концепция государства-коммуны, предложенная В.И. Лениным, была единственной оригинальной концепцией пролетарской государственности в России. Хотя уже тогда целый ряд видных российских социал-демократов, в частности А.А. Богданов и Ю.О. Мартов в своих работах «Государство-коммуна» (1918) и «Мировой большевизм» (1919), высказались против данной ленинской концепции, указав на ее ключевые противоречия и слабые места.

Новый этап теоретического осмысления концепции пролетарского государства был связан с выходом знаменитой ленинской работы «Пролетарская демократия и ренегат Каутский» (1918), где в ходе заочной полемики с К. Каутским В.И. Ленин особо подчеркнул тот аспект, что «государство диктатуры пролетариата» будет самой оптимальной формой реализации классовой демократии рабочего класса и беднейших слоев крестьянства, поскольку «чистой» демократии в природе не бывает. Всякие ссылки своего давнишнего оппонента на парламентскую демократию как форму «чистой демократии» В.И. Ленин с присущим ему сарказмом и полемическим задором вполне справедливо высмеял и разоблачил: «Если не издеваться над здравым смыслом и над историей, то ясно, что нельзя говорить о "чистой демократии", пока существуют различные классы, а можно говорить только о классовой демократии. "Чистая демократия" есть не только невежественная фраза, обнаруживающая непонимание как борьбы классов, так и сущности государства, но и трижды пустая фраза… "чистая демократия" есть лживая фраза всякого либерала… и при капитализме она не может не оставаться узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной формой диктатуры крупной буржуазии».

Тогда же в марте 1918 г. на VII съезде РКП (б) при обсуждении новой программы партии произошла очередная полемика между Н.И. Бухариным и В.И. Лениным по проблеме социалистического государства. В частности, Н.И. Бухарин потребовал включить в программный документ положение о полной ликвидации государства при социализме, заявив, что социалистическое государство является абсолютной чепухой и полностью отвергалось К. Марксом и Ф. Энгельсом. В.И. Ленин разнес это предложение своего оппонента в пух и прах, и заявил, что раз до «коммунизма…все еще далеко, то мы сейчас, безусловно, стоим за создание сильного пролетарского государства».

Дальнейшее развитие событий неизбежно обнаружило невозможность практического воплощения исходной модели пролетарской государственности, которая мыслилась как «непосредственная власть вооруженных и организованных рабочих». Как верно отметили многие историки (Д. Боффа, С. Леонов), полное отсутствие формационных предпосылок социализма в России, а также новые тенденции в государственном строительстве после Октября заставили большевиков вначале скорректировать, а затем принципиально изменить свои прежние взгляды на пролетарскую государственность и демократию. Уже на VIII партийном съезде, который состоялся в марте 1919 г., В.И. Ленин вынужден был признать, что построение государства-коммуны фактически зашло в тупик.

Более того, в начале 1920 г. в ходе так называемой «дискуссии о профсоюзах», которая вновь обнажила кризис теоретических представлений большевиков о социалистической государственности, у В.И. Ленина начинают складываться контуры новой концепции всей политической системы страны. В частности, он пришел к твердому убеждению, что осуществление диктатуры пролетариата в России возможно только через коммунистическую партию большевиков. А Советы, профсоюзы и другие органы самоуправления трудящихся могут и должны стать «системой зубчатых колес» от партии к широким народным массам. Таким образом, новая концепция пролетарской государственности предусматривала не «отмирание» государства, а создание сильного централизованного государства, в основе которого будет лежать не непосредственная, а представительная демократия.

Таким образом, Карл Каутский («Терроризм и коммунизм» 1919) и Роза Люксембург («Рукописи о русской революции» 1919) были недалеки от истины, когда утверждали о том, что «пролетарская диктатура в России» при полном отсутствии мировой пролетарской революции является нелепой «квадратурой круга» и может привести к созданию «азиатского социализма».

С началом работы II Всероссийского съезда Советов, который узаконил вооруженный захват власти большевиками, началось создание принципиально новой государственной системы, основой которой стали органы советской власти в центре и на местах. Однако, как верно отметили ряд историков (Е. Гимпельсон), власть оказалась в руках большевиков довольно неожиданно и застала руководство партии практически врасплох. В силу этого обстоятельства реальных схем организации государственной власти и конкретных решений, связанных с созданием работоспособных аппаратных структур, у руководства партии в принципе не существовало. В данном случае голый теоретический тезис о том, что Советы представляют собой готовый институт государственной власти, был малопригоден для решения практических государственных задач. Поэтому поиски конкретных форм организации органов государственной власти и управления в центре и на местах пришлось вести в круговерти событий пролетарской революции. По сути, весь процесс формирования советского государственного аппарата красноречиво говорил о том, что он проходил чисто прагматически, или, говоря словами Л.Д. Троцкого, был «величайшей импровизацией».

Другой теоретический вывод большевиков о том, что старая государственная машина, и прежде всего, органы управления старой армией, полицией и судами должны быть уничтожены, тоже не нашел своего подтверждения на практике. Более того, как верно заметили многие историки (Е. Гимпельсон, М. Иропшиков, Е. Кореневская, С. Леонов), целый ряд важнейших элементов старого государственного аппарата был воспринят большевиками не только при создании центральных финансово-экономических ведомств страны, в частности наркоматов промышленности и торговли, продовольствия, связи и финансов, но и при создании всех центральных силовых структур, то есть наркоматов внутренних и иностранных дел и наркомата по военным и морским делам. Более того, сам Совет Народных Комиссаров РСФСР, по сути, стал точной копией старого Совета министров, состоящего из тех же министерств, которые стали теперь называться народными комиссариатами (наркоматами).

К весне 1918 г. в структуре Совета Народных Комиссаров РСФСР, председателем которого являлся В.И. Ленин, уже существовало восемнадцать наркоматов: по военным и морским делам (Л.Д. Троцкий), иностранных дел (Г.В. Чичерин), внутренних дел (Г.И. Петровский), юстиции (П.Я. Стучка), по делам национальностей (И.В. Сталин), финансов (Н.Н. Крестинский), промышленности и торговли (В.М. Смирнов), путей сообщения (А.Г. Рогов), почт и телеграфа (В.Н. Подбельский), государственных имуществ (В.А. Карелин), земледелия (С.П. Середа), продовольствия (А.Д. Цюрупа), труда (В.В. Шмидт), государственного призрения (А.Н. Винокуров), государственного контроля (К.И. Ландер), народного просвещения (А.В. Луначарский), местного самоуправления (В.Е. Трутовский) и здравоохранения (Н.А. Семашко).

Особое место в структуре власти и управления страной заняла Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК), которую возглавил Феликс Эдмундович Дзержинский. Первоначально органы ВЧК были наделены традиционными для всех спецслужб функциями оперативного розыска и следствия. Однако уже в феврале 1918 г. решением СНК РСФСР органы ВЧК получили право внесудебного решения всех дел, связанных с покушением на основы советской государственности, в том числе вынесения и исполнения всех смертных приговоров.

В середине декабря 1917 г. Военная организация ЦК РСДРП(б) пришла к выводу о необходимости создания регулярной Красной армии (РККА), декрет о создании которой был принят СНК и ВЦИК РСФСР 15 января 1918 г. Тогда же, в январе 1918 г., было принято решение о создании полноценного Наркомата по военным и морским делам, который вначале возглавил Николай Ильич Подвойский.

Кроме того, в январе 1918 г. была создана постоянно действующая Комиссия СНК РСФСР, приобретшая статус Малого Совнаркома, в состав которого входили по одному заместителю всех наркомов. Все решения, одобренные им, принимались правительством уже без повторного рассмотрения вопросов на его заседаниях. В этот же период было принято решение ликвидировать возникший параллелизм в работе ВЦИК и СНК и слить ряд отделов ВЦИК с наркоматами. В частности, экономический отдел вошел в структуру ВСНХ, юридический отдел — в Наркомюст, отдел по местному самоуправлению — в НКВД, отдел по делам национальностей — в Наркомнац и т. д.

По мнению ученых (Е. Гимпельсон, С. Леонов), довольно быстро созданный большевиками государственный механизм обнаружил целый ряд серьезных управленческих дефектов, которые вначале казались вполне разрешимыми, но в реальности ставшие родовыми пороками всей советской государственной системы. Одним из основных ее пороков стал махровый советский бюрократизм, который был характерной чертой всех государственных ведомств страны и в центре, и на местах. Реальная опасность бюрократизма в советском властном аппарате стала очевидной для политического руководства страны уже весной 1918 г. Хотя еще в августе 1917 г. в своей знаменитой работе «Государство и революция» В.И. Ленин всячески подчеркивал, что с приходом пролетариата к государственной власти в стране будет окончательно покончено с бюрократизмом — основной болезнью царского государственного аппарата. Это была очередная иллюзия вождя мирового пролетариата, который не учитывал того важнейшего обстоятельства, что любое государство, независимо от общественно-экономического строя, просто не может существовать без армии чиновников, которые априори являлись носителями бацилл бюрократизма.

В советской исторической науке (Б. Морозов, Е. Гимпельсон, И. Ирошников Е. Городецкий, М. Андреев) проблему бюрократизма в советском государственном аппарате вполне сознательно упрощали и сводили к проблеме использования старого чиновничьего аппарата царской России, который был главным виновником тех бюрократических извращений, которые поразили всю советскую государственную систему снизу доверху. Конечно, свойственный царскому государственному аппарату бюрократизм неизбежно передавался советскому аппарату через старых чиновничьих зубров, которых большевики были вынуждены привлечь к управлению сложнейшим государственным механизмом. Но, по справедливому мнению большинства историков (С. Леонов, Е. Гимпельсон), главная причина стремительного роста бюрократизма в советском властном аппарате состояла совершенно в другом, в частности, в создании сверхцентрализованной системы власти и управления страной. Одним из первых эту характерную тенденцию увидел И.В. Сталин, который в январе 1918 г., выступая на III Всероссийском съезде Советов, прямо заявил, что страной управляют не те, кто выбирает и кого выбирают, а те кто «овладел исполнительным аппаратом государства… и руководят им».

В обуздании бюрократических тенденций, поразивших советский государственный аппарат, высшее партийное руководство наивно возлагало большие надежды на собственный партийный аппарат. Но, как верно отметили многие российские историки, он был просто не способен решить эту важнейшую задачу, поскольку сам являлся несущей конструкцией всего государственного аппарата страны.

Проблема бюрократизма напрямую была связана с проблемой управленческих кадров, которым предстояло управлять страной в новых исторических условиях. По верному замечанию ряда историков (Е. Гимпельсон), Октябрьская революция прервала прежнюю «кадровую преемственность во властной вертикали и вытолкнула на вершины власти представителей люмпенских слоев». К власти и управлению страной пришли большевистские кадры, которые тут же заняли командные посты в создаваемой ими государственной системе. За счет старой партийной гвардии, составлявшей накануне революции всего 7 % численности партии, оказалось невозможным решить кадровый вопрос даже в центральных государственных ведомствах страны. Да и сами представители старой партийной гвардии, за редчайшим исключением, не обладали элементарными управленческими навыками, что затруднило даже формирование центрального правительства, поскольку многие большевики, в частности Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев и Н.И. Бухарин, буквально шарахались от предложенных им наркомовских постов.

Подавив к весне 1918 г. саботаж чиновников, высшее партийное руководство (В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин) вынуждено было взять курс на массовое привлечение к управлению старых буржуазных специалистов. Они отчетливо осознали, что при формировании новой управленческой элиты необходимо учитывать не только политический фактор и социальное происхождение потенциальных управленцев, но и их профессионально-деловые качества. Поэтому подавляющее большинство представителей непролетарских слоев оказались в верхних структурах управленческой иерархии — в наркоматах и ВСНХ, где существовала острая нужда в специалистах с реальным опытом административно-управленческой работы. По данным советских историков (Е. Гимпельсон, М. Ирошников), уже к осени 1918 г. удельный вес бывших царских управленцев среди руководящего состава наркоматов составлял абсолютное большинство: в Наркомате финансов — 97%, в Наркомате путей сообщения — 88%, в Наркомате госконтроля — 80% и т. д.

В связи с данным обстоятельством следует сказать, что традиционный для советской историографии тезис о том, что первым в мире государством рабочих и крестьян управлял пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством, являлся настоящим мифом. Реальная власть в стране находилась в руках профессиональных революционеров и старых буржуазных спецов.

Кроме того, по мнению ряда современных историков (С. Леонов, А. Киселев), уже к лету 1918 г. Советское государство стало обладать лишь чисто внешними признаками «государства-коммуны», поскольку по всем направлениям шел процесс свертывания принципов самоуправления трудящихся, а реальная власть оказалась в руках мощного бюрократического аппарата в центре и на местах.

В советской историографии (И. Лепешкин, А. Разгон, Е. Городецкий) начальный процесс становления органов советской власти на местах традиционно называли триумфальным шествием советской власти. Такая оценка этого процесса, которая впервые прозвучала из ленинских уст в марте 1918 г., не вполне отвечала реальному положению вещей, поскольку сам процесс перехода властных полномочий к органам советской власти на местах во многих регионах страны приобрел характер предельно кровавой и жестокой классовой борьбы. Зримым доказательством этого факта явились события, которые развернулись в тот период во многих ключевых регионах страны.

1) В Москве кровавое противостояние между местным ВРК, который возглавляли Г.А. Усиевич и Н.И. Бухарин, и командующим Московским военным округом полковником К.И. Рябцевым продолжалось более десяти дней (7―16 ноября) и стоило жизни тысячам москвичей.

2) В середине ноября 1917 г. на территории Области войска Донского начинается формирование Белого движения, главными идеологами которого стали бывшие февралисты В.В. Шульгин, П.Б. Струве и Н.Н. Львов. Первоначально это движение возглавил «триумвират» в составе генералов М.В. Алексеева, А.М. Каледина и Л.Г. Корнилова, создавших прообраз будущего общерусского правительства — Донской гражданский совет. В начале декабря 1917 г. войска Добровольческой армии генерала Л.Г. Корнилова начали активные боевые действия на Дону, где большевикам пришлось срочно создать Южный фронт, который возглавил В.А. Антонов-Овсеенко. Первоначально лидерам Белого движения сопутствовал успех, однако уже в конце февраля 1918 г. большевики смогли переломить ситуацию и взять под свой контроль Ростов, Таганрог и Новочеркасск. В результате произошедших событий генерал А.М. Каледин застрелился, а остатки войск Добровольческой армии отошли на Кубань и в Сальские степи. В марте 1918 г. во время Первого Кубанского («Ледяного») похода от разрыва шального снаряда при штурме Екатеринодара трагически погиб генерал Л.Г. Корнилов, и серьезно поредевшие части и соединения Добровольческой армии возглавил генерал М.В. Алексеев, который в октябре 1918 г. скончался от скоротечного воспаления легких.

3) В середине ноября 1917 г. войсковой атаман Оренбургского казачьего войска генерал-майор А.И. Дутов, подняв мятеж против Советов, захватил Оренбург, Челябинск, Верхнеуральск и полностью взял под контроль железнодорожное сообщение между Сибирью и Центральной Россией. В этой ситуации по распоряжению правительства на Южный Урал были направлены части и соединения только что созданной РККА во главе с В.К. Блюхером, А.Л. Борчаниновым и П.З. Ермаковым, которые в ходе ожесточенных боев в марте 1918 г. выбили А.И. Дутова из Оренбурга и восстановили на Южном Урале советскую власть.

4) Не менее сложная ситуация сложилась в Малороссии и Новороссии, где войска Центральной рады Украины (В.К. Винниченко, С.А. Петлюра) до февраля 1918 г. вели активные боевые действия против войск РККА, которые возглавил левый эсер М.А. Муравьев.

Вряд ли можно согласиться с мнением ряда зарубежных советологов (Р. Пайпс, что власть большевиков распространялась по стране вопреки воле Советов и завоевывалась исключительно силой оружия. По данным советских и российских историков (И. Минц, П. Абрамов, В. Гришаев, Э. Щагин), к моменту большевистского переворота на территории России было уже создано 67 губернских, 437 уездных и 593 городских Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вместе с тем, отсутствие прочной центральной власти порождало разного рода парадоксальные явления. В частности, в конце 1917 г. на всей территории страны возникла огромная масса различных квазигосударственных образований: «трудовые коммуны», уездные и волостные «совнаркомы» и иные госструктуры местного розлива, которые явно не вписывались в общую систему организации советской власти на местах.

Более того, во многих регионах страны продолжали существовать старые городские думы, губернские и уездные земства, существование которых также противоречило принципу единовластия Советов на местах. В условиях шаткости собственной власти большевики вынуждены были пойти на компромисс, и до конца 1917 г. терпеть разного рода коалиции, в том числе советско-земские, советско-думские, советско-профсоюзные и иные органы провинциальной власти.

Разгон Учредительного собрания и решения, принятые на III Всероссийском съезде Советов в январе 1918 г., вынудили политическое руководство страны начать борьбу за единовластие Советов на местах, в которой главная роль была отведена Наркомату внутренних дел РСФСР во главе с новым наркомом Г.И. Петровским. К весне 1918 г. эта борьба увенчалась временным успехом, и на всей территории страны была установлена советская власть. Однако реальными органами власти на местах стали не сами Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а их исполнительные комитеты (исполкомы), которые частично вобрали в себя технические аппараты ликвидированных земств и дум. В строгом соответствии с большевистским принципом объединения властей в деятельности всех губернских, уездных, городских и волостных Советов, а также их исполкомов совмещались функции законодательства и исполнения. В самой структуре исполкомов долгое время существовал полный разнобой, и только к концу 1918 г. количество, названия и функции отделов и комиссий этих исполкомов стали в основном едиными.

По мнению ряда историков (А. Рабинович, С. Леонов), к весне 1918 г. наметилась общая тенденция снижения влияния органов советской власти в политической системе государства за счет опережающего расширения функций центрального государственного аппарата и появления различных военных и чрезвычайных органов, которые абсолютно не контролировались органами власти на местах. Более того, в марте 1918 г. на VII съезде РКП(б) была четко сформулирована официальная установка на частичное перераспределение властных функций от Советов всех уровней к партийным большевистским комитетам, которые, по выражению Я.М. Свердлова, могли более резко и открыто проводить свои решения в жизнь.

По мнению большинства историков (В. Семьянинов, Г. Бордюгов, В. Козлов), новый удар по местным органам советской власти был нанесен летом 1918 г., когда решением СНК и ВЦИК РСФСР были созданы знаменитые комбеды, которые, по выражению наркома продовольствия А.Д. Цюрупы, «стали новой точкой опоры на местах и укрепили советскую власть по новому базису». Эти комитеты деревенской бедноты стали действовать как параллельные структуры власти, которые в значительной мере вытеснили кулацко-середняцкие Советы из политической жизни страны и свели их функции практически к нулю. Кроме того, по мнению ряда историков (В. Данилов, В. Кабанов), из-за слабости деревенских Советов определенные регулирующие функции в деревне продолжала выполнять крестьянская община, которая сохраняла не только хозяйственные и управленческие, но и фискальные функции.

Таким образом, фактический отказ от советской системы государственного управления страной произошел уже летом 1918 г., когда начался процесс создания альтернативного аппарата государственной власти по партийным и иным каналам. Этот процесс, прежде всего, выразился в повсеместном создании большевистских партийных комитетов во всех волостях, уездах и губерниях страны, которые вкупе с комбедами и органами ВЧК полностью дезорганизовали деятельность Советов всех уровней, превратив их в придатки партийно-административных органов власти.

По мнению большинства историков, после прихода к власти руководство большевиков первоначально стремились реализовать тот экономический курс, который был предложен В.И. Лениным в его «Апрельских тезисах», где он писал, что в условиях катастрофической хозяйственной разрухи и отсутствия формационных предпосылок для строительства социализма, непосредственной задачей партии являлось «не введение социализма тотчас», а лишь создание необходимых экономических условий для строительства основ социализма в стране. Основными элементами новой экономической доктрины должны были стать:

а) полная национализации земли;

б) полная национализации всей финансово-банковской системы страны;

в) установление со стороны советской власти жесткого учета и контроля за производством и распределением общественного продукта.

Но по объективным причинам руководство партии вынуждено было отказаться от своих грандиозных планов и остановить свой выбор на организации всеобщего рабочего контроля.

По мнению ряда историков (Д. Боффа, С. Кара-Мурза, Д. Чураков), при подготовке декрета о введении рабочего контроля на производстве возникла острая дискуссия между представителями всероссийских профсоюзов, верхушка которых по-прежнему состояла из меньшевиков, и руководством фабрично-заводских комитетов, которые находились под влиянием большевиков. Первые склонялись к идее ограничить рабочий контроль процедурой наблюдения и получения общей информации о работе всех крупных промышленных предприятий страны. Вторые выступали за наделение органов рабочего контроля реальными полномочиями, которые позволили бы им активно влиять на принятие важных управленческих решений, в том числе в хозяйственно-административной и финансовой сферах. Именно этот «фабзавкомовский» подход нашел свое зримое воплощение в Положении о рабочем контроле, которое было принято ВЦИК 1 ноября 1917 г.

Сам В.И. Ленин расценивал рабочий контроль как подготовительную стадию национализации и «школу управления», которая позволит получить необходимый управленческий опыт у старых буржуазных спецов. Эти благие пожелания так и остались на бумаге, так как реализация этого декрета практически сразу вызвала мощный бойкот со стороны значительной части владельцев предприятий, которые стали объявлять о временном закрытии («локаутах») своих предприятий. Организацией этой массовой антисоветской акции во всероссийском масштабе, особенно в крупных промышленных центрах и городах, занялись ассоциации промышленников и предпринимателей, которые сохранили свои прежние структуры во многих регионах страны.

Как верно отметили многие историки (В. Дробижев, Е. Городецкий, Д. Боффа), данный декрет породил на многих предприятиях «двоевластие», которое затем неизбежно вело к очередному «локауту» и передаче управленческих функций предприятиями фабрично-заводским комитетам. Стихийный переход к прямому рабочему управлению становился весьма распространенным явлением, что негативно сказывалось на общей экономической ситуации в стране. Но иного пути руководство партии просто не видело, поскольку полное закрытие промышленных предприятий было чревато еще более мощным и непредсказуемым социальным взрывом. Наряду с объективными трудностями, в частности, отсутствием материальных и финансовых средств, а также массовым саботажем владельцев предприятий, еще большую неразбериху на производстве создавал неосознанный анархо-синдикализм самих промышленных рабочих, которые стали истолковывать рабочий контроль как исключительное право собственности на те фабрики и заводы, владельцы которых отказались признать советскую власть.

В этих экономических условиях политическое руководство страны вынуждено было прибегнуть к самым решительным мерам карательной национализации, которую В.И. Ленин образно назвал «красногвардейской атакой на капитал». В декабре 1917 г. Совнарком принимает три принципиально важных решения, которые четко обозначили стратегический курс партии большевиков в экономической политике в данный период:

1) 2 декабря 1917 г. был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который возглавил Валериан Валерианович Оболенский (Осинский), получивший портфель народного комиссара по организации и регулированию производства. 23 декабря 1917 г., вышло Положение ВЦИК «Об областных, губернских и уездных Советах народного хозяйства», которое закрепило общие принципы организации и компетенции этих государственных экономических структур на местах.

В исторической науке до сих пор существуют абсолютно разные оценки деятельности ВСНХ в первые месяцы существования советской власти.

Советские историки (В. Дробижев, Ю. Авдаков, Д. Коваленко) традиционно заявляли, что именно ВСНХ, взявший на себя функции координации работы всех хозяйственных наркоматов и организации планового хозяйства в масштабах всей страны, сыграл исключительно важную и положительную роль в создании социалистического государственного сектора в экономике страны.

Зарубежные и современные российские историки (Р. Пайпс, В. Никонов), напротив, уверены в том, что именно президиум ВСНХ, который оказался под контролем «левых коммунистов» (Н.И. Бухарин, В.В. Осинский, Ю.З. Ларин, Г.И. Ломов, Г.Я. Сокольников), отличавшихся крайним радикализмом в хозяйственных вопросах, за считанные месяцы «пустил экономику великой державы под откос».

2) 7 декабря 1917 г. была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК), которая наряду с РКП(б), стала становым хребтом всей советской государственной системы и сыграла важнейшую роль в борьбе за создание «пролетарской экономики, основанной на подавлении и принуждении, а не управлении».

3) 14 декабря 1917 г. СНК и ВЦИК принимают декрет «О национализации коммерческих и акционерных банков», в соответствии с которым банковское дело было объявлено исключительной государственной монополией, а единым эмиссионным и кредитным центром страны стал Народный банк РСФСР. Этот декрет положил начало знаменитой «красногвардейской атаке на капитал», которая была проведена в два этапа:

а) на первом этапе (декабрь 1917 г. — март 1918 г.) в собственность государства перешло 836 промышленных предприятий страны, владельцы которых либо продолжали упорно саботировать все решения советских властей, либо эмигрировали за границу;

б) на втором этапе (апрель ― июнь 1918 г.) началась национализация целых промышленных отраслей (горной, металлургической, текстильной, нефтяной, табачной, сахарной, торгового флота) и государству перешло еще 1222 промышленных предприятия.

Кроме того, 22 апреля 1918 г. был принят декрет СНК и ВЦИК РСФСР «О национализации внешней торговли», которая стала исключительной монополией Советского государства. Таким образом, всего за полгода советское правительство и органы советской власти на местах национализировали более 2000 промышленных предприятий и десять важнейших отраслей, однако к началу войны реальный контроль ВСНХ распространялся только на 500 промышленных предприятий, сферу внешней торговли и ряд ключевых отраслей.

По мнению ряда историков (А. Киселев), в период «красногвардейской атаки на капитал» большевики, еще не отказавшись от самой идеи построения «государства-коммуны», попытались сосредоточить управление промышленным производством в руках профсоюзов и фабрично-заводских комитетов, что нашло свое отражение в решениях I Всероссийского съезда профсоюзов, состоявшегося в январе 1918 г. В апреле 1918 г. у В.И. Ленина родилась идея поворота от «красногвардейской атаки на капитал» к его «осаде через систему «государственного капитализма». Такой резкий поворот в экономической политике большевиков был вызван целым рядом обстоятельств, а именно осознанием того, что:

• продолжала сохраняться неопределенность со сроками начала мировой пролетарской революции;

• налицо было явное несоответствие между классической марксистской моделью социализма и реальными условиями отдельно взятой страны; а также

• невозможностью преодолеть экономический хаос в стране без использования традиционных «рыночных» механизмов и рычагов управления.

Именно тогда В.И. Ленин пишет знаменитую работу «Очередные задачи Советской власти», которую ряд современных авторов (В. Роговин, Г. Бордюгов, В. Козлов) назвали первым наброском ленинской концепции НЭПа, реализация которой тогда не удалась из-за начавшейся Гражданской войны. Суть основных ленинских положений, изложенных в этой работе, состояла в следующем:

а) По линии формального обобществления производства «мы зашли слишком далеко и перешли к несоизмеримо большей ломке старых отношений, чем предполагали… Сегодня только слепые не видят, что мы больше национализировали, наконфисковали, набили и наломали, чем успели подсчитать».

б) Теперь центр тяжести работы должен переместиться на вопросы «всестороннего государственного учета и контроля за производством и распределением общественного продукта» и повышения производительности труда.

в) В нынешних условиях «государственный капитализм был бы спасением для нас, поскольку это есть нечто централизованное, подсчитанное, контролируемое и обобществленное».

Иными словами, в «государственном капитализме» В.И. Ленин увидел реальный механизм компромисса между Советским государством и буржуазией, который мог бы не только спасти экономику страны от полного развала и краха, но и создать необходимые условия для строительства основ социализма в стране.

Одновременно большевики продолжали искать оптимальные пути решения аграрного вопроса на всей территории страны. 27 января 1918 г. декрет «О земле», принятый II Всероссийским съездом Советов, был заменен новым законом «О социализации земли», который, по мнению ряда историков (Д. Боффа, А. Киселев), стал результатом нового компромисса между большевиками и левыми эсерами, поскольку в данном законе:

1) идея национализации земли, которая составляла суть аграрной программы большевиков, провозглашалась лишь косвенно, только в той мере, в какой провозглашалась отмена любой частной собственности на землю, воды, недра и леса;

2) был сохранен основной эсеровский принцип наделения землей по потребительской трудовой норме, которая должна была рассчитываться из возможности безбедного существования семьи землевладельца и не превышать трудоспособности наличных сил каждого отдельного хозяйства, хотя реальный передел земли был проведен практически по едокам.

В советской историографии (Г. Шарапов, П. Першин) традиционно утверждалось, что в ходе первых социалистических преобразований, проведенных в 1917―1918 гг., был успешно решен аграрный вопрос. По мнению большинства современных историков (В. Кабанов, В. Данилов Д. Боффа), аграрная революция в российской деревне, которая внешне отличалась крайним радикализмом, так и не смогла решить основных проблем российского крестьянства. Отчасти был лишь проведен тот самый «черный передел», идея которого лежала в основе народнической и эсеровской аграрных программ еще с середины прошлого столетия. Однако этот «черный передел», окончательно разрушивший феодально-крепостнические пережитки в российской деревне, так и не смог решить глубинных проблем общинного землевладения в стране.

В исторической науке до сих пор существует проблема как определения самой сути аграрной революции в России, так и ее хронологических рамок.

Одни историки (Э. Щагин) понимают под «аграрной революцией» те земельные преобразования, которые были проведены в первый год существования советской власти, когда произошла ликвидация помещичьего землевладения и всех остальных пороков феодализма, которые сохранились в российской деревне вплоть до конца 1917 г.

Другие историки (В. Кабанов) считают, что «аграрная революция» в России носила многоплановый характер и не ограничилась ликвидацией тех пережитков, которые сохранились в российской деревне со времен феодализма. Сама же эта революция завершилась в 1921 г., когда в российской деревне был создан уникальный строй мелких и мельчайших производителей.

Третьи историки (В. Данилов) полагают, что «аграрная революция» в России продолжалась вплоть до завершения социалистической реконструкции деревни в конце 1930-х гг., когда на смену индивидуальному крестьянскому хозяйству пришло крупное аграрное производство в виде колхозов и совхозов.

По мнению большинства историков, в результате первых аграрных преобразований большевиков произошло повсеместное осереднячивание российской деревни при резком сокращении полярных групп — бедняков и кулаков.