1. Предварительные замечания.

2. Военные планы сторон накануне войны.

   а) План Генерального штаба РККА.

   б) План «Барбаросса».

3. Начало Великой Отечественной войны.

4. Высшие органы власти и управления в годы войны.

   а) Ставка Верховного Главнокомандования (Ставка ВГК).

   б) Государственный Комитет Обороны (ГКО).

5. Приграничные сражения (22 июня ― 10 июля 1941).

6. Перестройка страны на военный лад.

1) Любому здравомыслящему человеку известно, что Вторая мировая война и Великая Отечественная война это суть разные вещи. Первая носила более глобальный характер, проходила на территории трех континентов и четырех океанов и в ее орбиту были втянуты 62 из 73 государств тогдашнего мира. Вторая война была составной частью Второй мировой войны, как и другие, но менее масштабные войны, например, китайско-японская война (1937―1945) и т. д. Великая Отечественная война была войной между Советским Союзом и нацистской Германией и ее военными сателлитами, в частности, Италией, Венгрией, Румынией, Словакией и Финляндией.

2) Относительно датировки Великой Отечественной войны никаких вопросов никогда ни у кого не возникало, поскольку во всей мировой историографии ее начало датируют 22 июня 1941 г., то есть с момента нападения нацистской Германии на Советский Союз, а ее завершение — 8―9 мая 1945 г., то есть датой подписания капитуляции Вооруженных сил нацистской Германии, которую от имени Советского Союза в берлинском пригороде Карлхорсте принял заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г.К. Жуков.

3) Что касается хронологических рамок Второй мировой войны, то тут не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что существующая версия начала Второй мировой войны — 1 сентября 1939 г., рожденная исключительно на Западе, была слишком легко и непродуманно воспринята послевоенной советской, а затем и в современной российской историографией, хотя еще в «Кратком курсе истории ВКП(б)», изданном в 1938 г., прямо говорилось о том, что Вторая мировая война уже стала реальностью. В азиатской историографии начало Второй мировой войны традиционно датируют 15 июля 1937 г., то есть началом широкомасштабной военной агрессии Японии против суверенного Китая и началом китайско-японской войны (1937―1945). В этом есть своя неумолимая логика, поскольку во всем мире день окончания Второй мировой войны связывают не с капитуляцией Германии 8―9 мая 1945 г., а именно с капитуляцией Японии 2 сентября 1945 г.

4) Англосаксонская версия начала Второй мировой войны с самого начала носила политический характер, ибо в противном случае ведущим странам западной «демократии», которые сразу после начала «холодной войны» стали обвинять СССР в равновеликой, наряду с гитлеровской Германией, ответственности за развязывание Второй мировой войны, пришлось бы ответить на целый ряд крайне неудобных вопросов. Например, почему Англия, Франция, Италия и Польша столь легко дали проглотить А. Гитлеру маленькую Австрию, проведя ее военный аншлюс в марте 1938 г., что шло в прямое противоречие со всеми нормами тогдашнего международного права и всей системой Версальских соглашений? Почему при прямом подстрекательстве западных «демократий» и при непосредственном участии английского и французского премьер-министров Н. Чемберлена и Э. Даладьев сентябре 1938 г. был подписан преступный Мюнхенский сговор о расчленении Чехословакии, в котором приняла участие и соседняя Польша? Почему в марте 1939 г. при прямом попустительстве Лондона и Парижа произошел полный военный аншлюс остатков Чешской республики, которая была включена в состав Третьего рейха, а Литва передала Берлину Мемельскую область (Клайпеда)? И таких «почему» еще «целый вагон и маленькая тележка»…

5) Советский Союз уже устали обвинять в подписании «преступного» «Пакта Риббентропа-Молотова», но при этом почему-то забывают три совершенно очевидных вещи:

а) так называемые «секретные протоколы» к этому пакту никто никогда так и не предъявил, и все ссылаются на мифические микрофильмы, снятые сотрудником канцелярии германского МИДа К. Лешем;

б) почему, говоря о советско-германском договоре «О ненападении», заключенном 23 августа 1939 г., все как-то забывают заявить о том, что аналогичные договоры «О ненападении» с нацистской Германией тогда же, в июне 1939 г., с тем же И. Риббентропом подписали министры иностранных дел Эстонии и Латвии К. Сельтер и В. Мунтерс. А если это так, а против фактов не поспоришь, то почему же никто до сих пор не обвинил эти Прибалтийские республики в равновеликой ответственности за развязывание Второй мировой войны?

6) Наконец, всем хорошо известно, что И.В. Сталин пошел на подписание «Пакта Риббентропа-Молотова» только после того, как полным крахом закончились советско-англо-французские (московские) переговоры о создании системы коллективной безопасности в Европе и заключении «большого» военного договора, которые были сорваны именно по вине представителей лондонского и парижского военных ведомств — адмирала Р. Дракса и генерала Ж. Думенка. Тогда как план начала войны против Польши — план «Вайс» ― А. Гитлер подписал уже в апреле 1939 г. и начал бы эту войну вне зависимости от того, был бы им подписан августовский пакт с Москвой или нет…

В отечественной исторической науке в рамках Великой Отечественной войны традиционно выделяют три основных этапа:

а) 22 июня 1941 г. — 18 ноября 1942 г. — оборонительный этап войны;

б) 19 ноября 1942 г. — 31 декабря 1943 г. — коренной перелом в войне;

в) 1 января 1944 г. — 9 мая 1945 г. — завершающий этап войны;

Ряд авторов (О. Ржешевский) полагают, что война СССР с милитаристской Японией также являлась составной частью Великой Отечественной войны, поэтому ее завершение следует датировать не 9 мая, а 2 сентября 1945 г., как и завершение всей Второй мировой войны.

С середины 1930-х гг. в Генеральном штабе РККА уже сложилась практика составления двух планов на случай возникновения большой европейской или мировой войны:

• мобилизационного плана, который предусматривал проведение всех необходимых мероприятий, связанных с мобилизацией, снабжением и транспортировкой войск, переводом промышленных предприятий на военные рельсы и т. д., и

• плана стратегического развертывания войск, в котором подробно излагались все вопросы, связанные с формированием армейских группировок, фронтов, взаимодействием различных родов войск и т. д.

В октябре 1939 г., после установления новых западных границ СССР, по указанию И.В. Сталина руководство Генерального штаба РККА приступило к составлению нового стратегического плана развертывания войск. В июле 1940 г. рабочая группа под руководством начальника Генерального штаба маршала Б.М. Шапошникова и его первого заместителя, начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина представила на утверждение Политбюро ЦК новый стратегический план. В ходе его обсуждения И.В. Сталин, не согласившись с тем, что главным театром военных действий в предстоящей войне станет западное стратегическое направление, потребовал от руководства Генштаба срочно переработать стратегический план с учетом того обстоятельства, что главным театром предстоящей советско-германской войны станет юго-западное стратегическое направление.

Весной 1941 г. Генеральный штаб РККА, который к тому времени уже возглавил генерал армии Г.К. Жуков, разработал новый «План обороны государственной границы», который 15 мая 1941 г. был утвержден И. Сталиным. Этот план предусматривал, что в случае германской агрессии войска пяти приграничных военных округов не только стремительно отобьют мощный натиск врага, но, перейдя в решительное наступление, войдут на территорию Германии и Румынии и займут те рубежи, которые были определены Генштабом.

Существование этого плана, разработка и наличие которого являлся традиционной практикой для всех Генеральных штабов, подвигла беглого предателя В.Б. Резуна (Суворова) к созданию ряда гнусных псевдоисторических поделок типа «Ледокол» и «День М», в которых он всячески пытался доказать, что:

1) на 6 июля 1941 г. коварный палач и убийца И.В. Сталин планировал нанести мощный удар по миролюбивой Германии, военный разгром которой должен был послужить началом мировой пролетарской революции;

2) нападение нацистской Германии на СССР было вынужденным актом, своеобразным превентивным ударом, который сорвал этот гнусный и коварный замысел сталинской преступной группировки.

К большому сожалению, вирус подобного рода псевдоисторических поделок оказался столь востребованным, что в последнее время появились работы целой своры авторов, в частности, господ Г.Х. Попова («Три войны Сталина» 2008) и М.С. Солонина («22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?» 2007 и «Новая хронология катастрофы» 2011), которые в своих опусах пытаются превзойти даже это лжеца и доказать, что И.В. Сталин планировал нанести удар по фашистской Германии 23 июня 1941 г., но прозорливый Адольф Гитлер опередил его на целые сутки и нанес превентивный удар первым. Увы, не избежали аналогичного соблазна попиариться на этой теме и ряд вполне приличных авторов, в частности, профессор М.И. Мельтюков, который в одной из ранних своих работ «Упущенный шанс Сталина» (2000), внешне полемизируя с В.Б. Резуном, выдвинул, по сути, аналогичную версию, согласно которой в 1941 г. и Германия, и Советский Союз, не зная о планах друг друга, готовили нападение на противную сторону: «Первоначально вермахт готовил вторжение на 16 мая, а Красная армия — на 12 июня 1941 г. Однако затем Берлин отложил нападение, перенеся его на 22 июня, месяц спустя то же сделала и Москва, определив новый ориентировочный срок — 15 июля 1941 г. Как ныне известно, обе стороны в своих расчетах исходили из того, что война начнется по их собственной инициативе».

Мы не стали бы уделять этому откровенному бреду и толики нашего внимания, если бы воззрения этих господ остались только в их больном воображении. Однако следует признать, что масштабы этой эпидемии приобрели столь чудовищные размеры, что, увы, стали достоянием широкого общественного мнения. Чтобы более не утруждать ни вас, ни себя опровержением абсолютно лживых и надуманных «аргументов» и «фактов», скажем только о том, что в современной российской историографии появилась целая серия добротных исторических работ (Г. Городецкий, М. Гареев, Ю. Горьков, А. Исаев), которые убедительно опровергают все басни и домыслы этих авторов.

По уточненным данным советских и российских историков (В. Анфилов, Ю. Горьков, А. Исаев), накануне войны на западной границе СССР находилось 88 стрелковых, 36 танковых, 18 моторизованных и 7 кавалерийских дивизий, которые располагались следующим образом:

• Прибалтийский военный округ (командующий генерал-полковник Ф.И. Кузнецов) насчитывал 19 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизий;

• Западный особый военный округ (командующий генерал армии Д.Г. Павлов) насчитывал 24 стрелковых, 12 танковых, 6 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий;

• Киевский особый военный округ (командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос) насчитывал 32 стрелковых, 16 танковых, 8 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий;

• Одесский военный округ (командующий генерал-полковник Я.Т. Черевиченко) насчитывал 13 стрелковых, 4 танковых, 2 моторизованных и 3 кавалерийских дивизий.

Общая численность советских войск, расположенных на западной границе СССР, составляла около 3 млн солдат и офицеров, 38 тысяч орудий и минометов, 10 тысяч танков и 7,5 тысяч самолетов. Хотя ряд современных авторов, в частности, тот же М.И. Мельтюхов, усиленно стараясь доказать огромное превосходство советских вооруженных сил над вермахтом именно на западной границе СССР, дает явно завышенные цифры, которые не признаются большинством его коллег как достоверные — почти 3,3 млн солдат и офицеров, более 59,7 тысяч орудий и минометов, почти 15,7 тысяч танков и более 10,7 тысяч самолетов.

Как бы то ни было, но столь внушительные силы, стянутые к западной границе СССР, не смогли решить главной стратегической задачи: остановить противника в приграничных боях. Причин столь плачевного развития ситуации на фронте в первые месяцы войны было огромное множество, в том числе и предательство со стороны части советского генералитета. Обращает на себя внимание и тот факт, что само руководство Наркомата обороны СССР, в том числе маршал С.К. Тимошенко и генерал армии Г.К. Жуков, так и не решили нескольких ключевых задач, о чем позднее сами писали в своих мемуарах. В частности, речь идет о том, что:

1) стратегическое развертывание войск накануне войны проводилось в неоправданной спешке и без приведения войск прикрытия в надлежащую боевую готовность;

2) согласно «Плану обороны государственной границы» для войск второго и третьего оперативных эшелонов не предусматривалось оборудование оборонительных рубежей.

В июле 1940 г. начальник Генерального штаба сухопутных сил вермахта (ОКХ) генерал-полковник Ф. Гальдер по указанию главкома сухопутных сил фельдмаршала В. Браухича приступил к разработке плана военного вторжения в СССР, который получил кодовое название план «Барбаросса». Для реализации поставленной задачи по поручению Ф. Гальдера в Оперативном управлении Генштаба были созданы две рабочих группы под руководством генерал-лейтенанта А. Йодля и генерал-майора Э. Маркса, которые должны были представить свои предложения по данному вопросу в течение ближайшего месяца.

Члены рабочей группы генерала А. Йодля в своем варианте плана «Барбаросса» предложили сосредоточить основные силы вермахта на западном стратегическом направлении и нанести главный удар по линии Брест — Смоленск — Москва. Члены рабочей группы генерала Э. Маркса, напротив, предложили сосредоточить основные силы вермахта на юго-западном стратегическом направлении и именно здесь, на линии Львов — Житомир — Киев, нанести главный удар по противнику. После изучения представленных вариантов А. Гитлер, В. Браухич и Ф. Гальдер остановили свой выбор на варианте рабочей группы А. Йодля и поручили окончательную доработку этого плана заместителю начальника Генерального штаба генерал-полковнику Ф. Паулюсу. 18 декабря 1940 г., после изучения представленных документов, А. Гитлер подписал окончательный вариант плана «Барбаросса» (Директива Верховного главнокомандующего вермахта (ОКВ) № 21), в соответствии с которым:

1) Группа армий «Север» в составе 9-й, 16-й и 18-й полевых армий (29 пехотных дивизий), 3-й и 4-й танковых групп (800 танков и самоходных орудий) и 1-го воздушного флота (1070 самолетов) под общим командованием фельдмаршала В. Лееба наносила главный удар в направлении Даугавпилс — Псков — Ленинград.

2) Группа армий «Центр» в составе 4-й, 6-й и 17-й полевых армий (50 пехотных дивизий), 1-й и 2-й танковых групп (950 танков и самоходных орудий) и 2-го воздушного флота (1670 самолетов) под общим командованием фельдмаршала Ф. Бока наносила главный удар в направлении Брест — Смоленск — Москва.

3) Группа армий «Юг» в составе 3-й, 5-й и 11-й полевых армий (57 пехотных дивизий) и 4-го воздушного флота (1300 самолетов) под общим командованием фельдмаршала Г. Рундштедта наносила главный удар в направлении Львов — Житомир — Киев.

Разработчики плана «Барбаросса», руководствуясь доктриной «блицкрига», или «молниеносной войны», отводили на его реализацию три, максимум четыре месяца, то есть до конца осени, что было четко отражено в новой Директиве ОКВ № 32, подписанной А. Гитлером 11 июня 1941 г., ибо в противном случае рушилась вся конструкция завоевания мирового господства Третьим рейхом. Первоначально начало реализации плана «Барбаросса» планировалась на май 1941 г., однако затем она была перенесена на июнь 1941 г.

Советские разведорганы по разным каналам, в том числе по линии НКИД СССР (В.Г. Деканозов), НКГБ СССР (В.Н. Меркулов) и ГРУ Генштаба РККА (Ф.И. Голиков), постоянно докладывали И.В. Сталину большую, но крайне противоречивую информацию о возможной дате нападения Германии на СССР, где фигурировало и 22 июня 1941 г. На основании этого факта целый ряд записных антисталинистов (А. Некрич, М. Семиряга, В. Розанов, С. Мироненко) стал активно разыгрывать карту личной ответственности преступника И.В. Сталина за непринятие должных мер по обороне страны. Однако совершенно очевидно, что:

1) 22 июня было лишь одной из многочисленных дат возможного начала войны, о которых постоянно информировали И.В. Сталина разные разведорганы;

2) причины катастрофы 1941 г. носили куда более глубинный характер, нежели неспособность И.В. Сталина сыграть в «дурацкую угадайку».

Поздним вечером 21 июня 1941 г. нарком обороны СССР маршал С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков, получив достоверные сведения о том, что в ночь на 22 июня 1941 г. германские войска перейдут государственную границу СССР, прибыли для встречи со И.В. Сталиным в Кремль. После долгих уговоров им удалось убедить И.В. Сталина отправить в приграничные военные округа Директиву № 1 о приведении всех частей в повышенную боевую готовность. Однако эта мера явно запоздала, поскольку уже через два часа германская авиация нанесла первые бомбовые удары по многим советским городам и военным объектам, а полевые части вермахта перешли государственную границу СССР по всему фронту.

Около 6 часов утра 22 июня 1941 г. во время аудиенции с наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым германский посол граф Ф. Шуленбург официально известил советское руководство о разрыве дипотношений и начале войны между Советским Союзом и Германией. Сразу после получения этого известия от прибывшего в Кремль наркома В.М. Молотова, на заседании Политбюро ЦК председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин подписал указы Президиума Верховного Совета СССР «О проведении мобилизации» и «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», в соответствии с которыми:

1) в 14 военных округах — Ленинградском, Прибалтийском, Западном, Киевском, Одесском, Харьковском, Орловском, Московском, Архангельском, Приволжском, Северо-Кавказском, Закавказском, Уральском и Сибирском объявлялась всеобщая мобилизация военнообязанных граждан 1905―1918 годов рождения;

2) на европейской части страны — в Украинской, Белорусской, Молдавской, Карело-Финской, Литовской, Латвийской и Эстонской союзных республиках, в семнадцати областях РСФСР, а также в Москве и Ленинграде вводилось военное положение.

Тогда же решением СНК СССР приграничные военные округа были преобразованы во фронты: Ленинградский военный округ — в Северный фронт (генерал-лейтенант М.М. Попов); Прибалтийский особый военный округ — в Северо-Западный фронт (генерал-полковник Ф.И. Кузнецов); Западный особый военный округ — в Западный фронт (генерал армии Д.Г. Павлов); Киевский особый военный округ — в Юго-Западный фронт (генерал-полковник М.П. Кирпонос); Одесский военный округ — в Южный фронт (генерал армии И.В. Тюленев). Кроме того, в полную боевую готовность были приведены все части и соединения Северного (контр-адмирал А.Г. Головко), Балтийского (вице-адмирал В.Ф. Трибуц) и Черноморского (вице-адмирал Ф.С. Октябрьский) флотов.

В полдень 22 июня 1941 г. по поручению Политбюро ЦК по всесоюзному радио выступил заместитель председателя СНК СССР и нарком иностранных дел СССР B. М. Молотов, который, объявив советскому народу о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз и начале Великой Отечественной войны, закончил свое выступление знаменитыми словами, ставшими девизом всей войны — «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

23 июня 1941 г. по решению Политбюро ЦК для руководства и координации боевых действий на фронтах войны была создана Ставка Главного командования, в состав которой вошли председатель Ставки — нарком обороны СССР маршал C. К. Тимошенко и члены Ставки — председатель СНК СССР и секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин, заместитель председателя СНК СССР и нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, нарком военно-морского флота СССР адмирал Н.Г. Кузнецов, начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков, заместитель председателя СНК СССР маршал К.Е. Ворошилов и первый заместитель наркома обороны СССР маршал С.М. Буденный.

Тем же решением при Ставке был создан институт постоянных советников в составе заместителей наркома обороны СССР маршала Б.М. Шапошникова, маршала Г.И. Кулика и генерала армии К.А. Мерецкова, первого заместителя начальника Генштаба РККА генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина, начальника Главного управления ВВС генерал-полковника авиации П.Ф. Жигарева, начальника Главного управления ПВО генерал-полковника артиллерии Н.Н. Воронова, начальника Главного политического управления РККА генерал-полковника Л.3. Мехлиса, а также членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Л.П. Берия, Н.А. Вознесенского, А.А. Жданова, Л.М. Кагановича, Г.М. Маленкова и А.И. Микояна.

В результате принятых решений Ставка превратилась в громоздкий орган, в составе которого почти половина его членов были штатскими людьми — И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, А.А. Жданов, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков и А.И. Микоян, не обладавшими первоначально элементарными познаниями ни в военной стратегии, ни в оперативном искусстве. Кроме того, при сложившейся тогда системе высшей власти, нарком обороны СССР С.К. Тимошенко не имел права принимать окончательных решений и вынужден был постоянно согласовывать любые вопросы со И.В. Сталиным. По этой причине возникла острейшая необходимость реорганизации высшего военного органа страны.

10 июля 1941 г. решением СНК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) была образована Ставка Верховного Главнокомандования, председателем которой был назначен И.В. Сталин, адмирал Н.Г. Кузнецов был выведен из состава Ставки и ее новым членом стал маршал Б.М. Шапошников. Этим же решением был упразднен институт постоянных советников, который в первые дни войны показал свою полную бесполезность.

19 июля 1941 г. И.В. Сталин был утвержден народным комиссаром обороны СССР, а 8 августа стал Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами СССР, сконцентрировав, таким образом, в своих руках всю высшую военную и государственную власть в стране. В августе 1942 г. личным решением И.В. Сталина была учреждена должность единственного заместителя Верховного Главнокомандующего, которую до конца войны занимал Г.К. Жуков. Тем же решением И.В. Сталина его первыми заместителями по Наркомату обороны СССР были назначены генералы армии Г.К. Жуков и А.М. Василевский.

В разные периоды войны персональный состав Ставки ВГК постоянно видоизменялся. В частности, членами Ставки ВГК были все начальники Генштаба, занимавшие поочередно эту должность в годы войны — маршал Б.М. Шапошников (1941–1942), маршал А.В. Василевский (1942–1945) и генерал армии А.И. Антонов (1945), заместитель наркома обороны по общим вопросам генерал армии Н.А. Булганин (1944–1945) и нарком военно-морского флота СССР адмирал флота Н.Г. Кузнецов (1945) и т. д.

Кроме того, в феврале 1942 г. был создан институт представителей Ставки ВГК, которые постоянно выезжали на фронты для координации их действий в период проведения крупных наступательных операций. В разный период обязанности представителей Ставки ВГК на многих фронтах выполняли маршалы Г.К. Жуков, А.М. Василевский, К.Е. Ворошилов, С.К. Тимошенко, главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов, генерал армии А.И. Антонов, генерал-полковник С.М. Штеменко и другие полководцы. Надо также подчеркнуть, что собственный оперативно-технический аппарат у Ставки отсутствовал и его функции выполнял многоопытный аппарат Генерального штаба РККА.

В настоящее время существует две версии предыстории возникновения Государственного Комитета Обороны.

По одной версии (Д. Волкогонов, А. Авторханов, А. Улам, Р. Такер, Д. Люис, Ф. Вайтхед), основанной исключительно на лживых мемуарах двух сталинских соратников — Н.С. Хрущева и А.И. Микояна, предавших умершего вождя, на следующий день после начала войны И.В. Сталин впал в глубокую депрессию и даже панику, и в течение целой недели, затворившись на своей «Ближней даче» в Кунцево, не выезжал на работу в Кремль и не принимал никого из членов высшего партийного, государственного и военного руководства страны.

По другой, гораздо более правдоподобной версии (А. Печенкин, Ю. Горьков, Ю. Жуков, Р. Медведев), основанной на документах, в том числе «Журнале посещений кабинета И.В. Сталина в Кремле», вождь впал в кратковременную «депрессию» только 29 июня 1941 г. после посещения им Наркомата обороны СССР и Генштаба РККА, в ходе которого у него возник острый конфликт с высшим военным руководством страны — Г.К. Жуковым и С.К. Тимошенко из-за потери Минска. В этой ситуации утром 30 июня 1941 г. на совещании в Кремле В.М. Молотов, Л.П. Берия, К.Е. Ворошилов и Г.М. Маленков, обсудив сложившееся положение на фронте и в тылу, пришли к выводу о необходимости срочного создания чрезвычайного органа управления с неограниченными полномочиями под руководством И.В. Сталина. И уже вечером 30 июня 1941 г., после встречи И.В. Сталина с членами «узкого руководства» — В.М. Молотовым, Л.П. Берия и Г.М. Маленковым, он вышел из «депрессии» и дал согласие на создание нового (внеконституционного) органа власти — Государственного Комитета Обороны (ГКО). В постановлении о создании ГКО, автором которого был Г.М. Маленков, прямо говорилось, что этот государственный орган берет в свои руки всю полноту государственной власти в стране и «все партийные, советские, хозяйственные и военные органы обязаны беспрекословно выполнять любые решения и распоряжения ГКО».

Работа ГКО не была регламентирована какими-либо документами, более того, не существовало даже положений о структуре ГКО и порядке его работы. Комитет собирался нерегулярно и практически всегда не в полном составе, а целый ряд принципиальных вопросов решался либо путем опросов его членов, либо лично И.В. Сталиным. Заседаний ГКО в привычном формате, т. е. с конкретной повесткой дня, секретарями и протоколами, никогда не проходило, а процедура принятия любых решений и согласований спорных вопросов была предельно упрощена. Не обладая собственным техническим аппаратом, ГКО руководил страной через аппараты ЦК ВКП(б) и СНК СССР, а также местные партийные и советские органы. Рабочими органами и исполнителями решений ГКО были наркоматы обороны, военно-морского флота, внутренних дел СССР и их главные управления, а также Генштаб РККА. За годы войны ГКО принял около 10 тысяч постановлений, руководил деятельностью всех государственных ведомств и учреждений, от которых зависели весь ход и сам исход войны. Поэтому именно под руководством ГКО Ставка ВГК спланировала более 50 стратегических и 250 фронтовых операций.

Первоначально в состав ГКО вошли всего пять членов высшего руководства страны: председатель СНК СССР и секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин (председатель ГКО), заместитель председателя СНК СССР и нарком иностранных дел В.М. Молотов (заместитель председателя ГКО), заместитель председателя СНК СССР маршал К.Е. Ворошилов, нарком внутренних дел СССР генеральный комиссар госбезопасности Л.П. Берия и секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков. В начале июля 1941 г. был создан институт уполномоченных ГКО, в состав которого вошли А.А. Андреев, Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович, Л.З. Мехлис, А.И. Микоян, А.Н. Косыгин, А.В. Хрулев, А.С. Щербаков и другие представители высшего государственного и военного руководства страны.

В феврале 1942 г. в состав ГКО вошли три заместителя председателя СНК СССР — Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович и А.И. Микоян, а в ноябре 1944 г. вместо маршала К.Е. Ворошилова, членом ГКО стал заместитель наркома обороны по общим вопросам генерал армии Н.А. Булганин.

Тогда же, в феврале 1942 г. для каждого члена ГКО был определен конкретный участок работы. В частности, В.М. Молотов стал курировать наркомат танковой промышленности (нарком В.А. Малышев), Г.М. Маленков — наркомат авиационной промышленности (нарком А.И. Шахурин), Л.П. Берия — наркоматы боеприпасов (нарком Б.Л. Ванников) и вооружений (нарком Д.Ф. Устинов), Н.А. Вознесенский — наркоматы угольной (нарком В.В. Вахрушев), нефтяной (нарком И.К. Седин) и металлургической (нарком И.Ф. Тевосян) промышленности и т. д.

В декабре 1942 г. было создано Оперативное бюро ГКО в составе В.М. Молотова, Л.П. Берия, Г.М. Маленкова и А.И. Микояна, в компетенцию которого входили руководство и контроль за работой всех наркоматов оборонной и тяжелой промышленности, а также подготовка проектов решений по данным вопросам. В мае 1944 г. вторым заместителем И.В. Сталина по ГКО был назначен нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, позиции которого заметно укрепились в связи с тем, что он стал курировать так называемый «атомный проект». Кроме того, в мае 1944 г. Л.П. Берия был утвержден председателем Оперативного бюро ГКО, в состав которого вместо В.М. Молотова были введены два заместителя председателя СНК СССР — председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский и маршал К.Е. Ворошилов.

Поскольку одни и те же лица являлись одновременно и членами Политбюро ЦК, и членами ГКО, СНК и Ставки, трудно было провести грань между этими властными структурами. В зависимости от характера обсуждаемых вопросов И.В. Сталин давал указание оформить решения по тем или иным вопросам либо как директиву Ставки ВГК, либо как постановления ЦК ВКП(б), СНК СССР или ГКО. Ряд современных историков (Ю. Жуков) расценивают создание ГКО как своеобразный «государственный переворот», в ходе которого от реальных рычагов власти был отстранен прежний правящий «триумвират» в составе И.В. Сталина, А.А. Жданова и Н.А. Вознесенского и вся полнота власти в начале войны перешла к новому «триумвирату» в составе В.М. Молотова, Л.П. Берия и Г.М. Маленкова. И хотя эта версия вызывает сомнения у многих современных историков, следует признать, что она имеет право на существование, поскольку основана на детальном анализе большого количества засекреченных ранее архивных документов.

В сталинской историографии (П. Жилин) катастрофическое отступление Красной армии летом 1941 г. пытались оправдать реализацией особого стратегического плана обороны, главной целью которого был измотать противника в пограничных боях, заманить его вглубь советской территории, а затем, собравшись с силами, нанести ему сокрушительный победный удар. Такая историческая аналогия с Отечественной войной 1812 г. являлась беспардонным вымыслом, поскольку никакого плана стратегической обороны войск попросту не существовало, а советская военная доктрина, принятая в 1935 г., целиком базировалась на известном принципе: «Красная армия будет бить врага малой кровью на его территории».

Реальная обстановка на фронтах в первые дни войны оказалась катастрофической. Самая опасная ситуация сложилась на западном стратегическом направлении, где высшее военное руководство Западным фронтом (командующий генерал армии Д.Г. Павлов, начальник штаба генерал-майор В.Е. Климовских), полностью утратило контроль за вверенными им войсками и совершенно не владело объективной информацией о положении дел на их участке фронта. Столь плачевную ситуацию не смогло изменить и прибытие на фронт в качестве представителей Ставки ВГК маршалов Б.М. Шапошникова и Г.И. Кулика.

Тем временем противник силами 4-й полевой армии фельдмаршала Г. Клюге и 9-й полевой армии генерал-полковника А. Штрауса окружил западнее Минска войска 3-й и 10-й армий генералов В.И. Кузнецова и К.Д. Голубева, а 4-ю армию генерала А.А. Коробкова вынудил спешно отойти из района Бреста в район Припяти. Таким образом, на центральном участке Западного фронта образовалась огромная брешь, в которую устремились танковые части вермахта. Уже вечером 28 июня, не встречая серьезного сопротивления со стороны советских войск, противник занял столицу Советской Белоруссии город Минск.

В создавшейся обстановке Ставка приказала срочно отвести все боеспособные части к Западной Двине и создать на линии Даугавпилс — Полоцк — Витебск — Орша — Могилев новую линию обороны. Эта директива Ставки оказалась невыполнима, поскольку уже 29 июня передовые части 3-й танковой группы генерал-полковника Г. Гота форсировали Западную Двину и, прорвав оборону 22-й армии генерал-лейтенанта Ф.А. Ершакова, захватили Даугавпилс.

30 июня 1941 г. генерал армии Д.Г. Павлов был отстранен от командования Западным фронтом и вызван в Москву, где 16 июля 1941 г. по приговору военного трибунала вместе с семью другими подчиненными ему генералами (В.Е. Климовских, А.А. Коробков, А.Т. Григорьев), обвиненными в сознательном развале фронта, был расстрелян. Новым командующим Западным фронтом был назначен маршал С.К. Тимошенко, которому И.В. Сталин приказал в кратчайшие сроки создать новую линию обороны на самом опасном смоленском направлении.

Более благоприятная ситуация в первые дни войны сложилась на Юго-Западном фронте (командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос, начальник штаба генерал-лейтенант М.А. Пуркаев), куда в качестве представителя Ставки прибыл начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков. Под его непосредственным руководством штабными работниками фронта (полковник И.Х. Баграмян) был разработан план контрудара по войскам 6-й полевой армии фельдмаршала В. Рейхенау и 1-й танковой группе генерал-полковника Э. Клейста, которые, прорвав Рава-Русскую и Перемышльскую линии обороны, вышли на оперативный простор и устремились в направлении Ровно — Житомир — Киев.

26 июня в районе Дубно — Луцк — Владимир-Волынский части четырех мехкорпусов 5-й и 6-й общевойсковых армий генералов М.И. Потапова и И.Н. Музыченко нанесли ряд мощных фланговых ударов по передовым частям противника, в результате которых фельдмаршал Г. Рундштедт не только ввел в бой новые резервы, но и вынужден был остановить дальнейшее продвижение к Киеву. Тем не менее, 30 июня по приказу Ставки войска Юго-Западного фронта начали планомерный отход на вторую линию укрепрайонов, расположенных на старой государственной границе СССР. А 10 июля 1941 г. для координации действия фронтов ГКО принял решение об организации Главных командований войск Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений, главкомами которых стали маршалы К.Е. Ворошилов, С.К. Тимошенко и С.М. Буденный. Ситуация на фронте продолжала стремительно ухудшаться. Советские войска несли колоссальные потери в живой силе и технике. Только за первые две недели боев в плену у противника оказалось свыше одного миллиона советских солдат и офицеров.

В зарубежной и российской историографии до сих пор не прекращается спор о том, что же стало причиной столь катастрофического развития событий на фронте в первые дни и недели войны. Объяснений этому феномену было достаточно много, в том числе совершенно фантастические построения А.М. Мартиросяна о тотальном засилье в руководстве Наркомата обороны СССР откровенных предателей, среди которых были даже маршал С.К. Тимошенко и генерал армии Г.К. Жуков, но все они, на наш взгляд, не вполне отвечают на поставленный вопрос. Хотя сам маршал Г.К. Жуков в своих знаменитых мемуарах «Воспоминания и размышления» (1969) откровенно писал, что трактовка внезапности, как трактуют ее сейчас и как ее трактовал И.В. Сталин, не совсем объективна, поскольку «внезапный переход границы сам по себе еще ничего не решал. Главная опасность внезапности состояла в том, что на решающих направлениях противник имел шести-восьмикратное превосходство сил и средств. Внезапным оказался масштаб сосредоточения войск противника и сила их ударов. Это и есть главное, что предопределило наши потери первого периода войны».

30 июня 1941 г. ГКО и СНК СССР утвердили общий мобилизационный народнохозяйственный план, который предусматривал перестройку экономики страны на военный лад в кратчайшие сроки, а в августе 1941 г. был принят первый военно-хозяйственный план на последний квартал 1941 г. и на весь 1942 г. в восточных районах СССР, в частности в Поволжье, на Урале, в Западной Сибири, Казахстане и Средней Азии.

Основная программа действий по превращению страны в единый военный лагерь была сформулирована в «Директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков», которая была принята 29 июня 1941 г. В ней осуждались сохранявшиеся с довоенных времен «благодушно-мирные настроения», непонимание смысла угрозы и всей опасности наступления германских войск. Разъяснялось, что целью нападения фашистской Германии на Советский Союз является не только уничтожение советского общественного строя, но и тотальное ограбление страны, захват ее огромных продовольственных и сырьевых ресурсов, восстановление власти помещиков и капиталистов, что, наконец, в этой войне «решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение». Родина оказалась в величайшей опасности, и «мы должны быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад».

Как установили современные историки (А. Исаев, Г. Куманев), из чернового варианта этой директивы был вычеркнут призыв к мобилизации всех сил для «организации победы» над врагом. Основной упор в этой директиве был сделан на оборонительных задачах, необходимости «отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу». Директива призывала «организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие истребительным отрядам». Отдельный пункт этой директивы требовал «немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица».

При вынужденном отходе регулярных частей РККА директива призывала оставлять на пути захватчиков лишь выжженную землю: «все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться». В занятых врагом районах требовалось «создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».

Именно эта директива была положена в основу знаменитого выступления И.В. Сталина по Всесоюзному радио 3 июля 1941 г., которое было начато абсолютно необычным для лидера партии большевиков обращением: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!», что явно говорило о том, что И.В. Сталин, вероятнее всего, уже ознакомился с «Посланием пастырям и пасомым Христовой православной церкви» местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (И.Н. Страгородского). В своем послании высший иерарх Русской православной церкви писал: «В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва ли не весь мир, не коснется нашей страны, но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими чувствами чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием, принудить его пожертвовать благом и целостью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божьею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства. Вспомним святых вождей русского народа Александра Невского и Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче. Православная наша церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг». А в конце «Послания», обращаясь к служителям культа, митрополит Сергий призвал всех священнослужителей не оставаться молчаливыми свидетелями хода Отечественной войны, а «ободрить малодушных, утешить огорченных и напоминать о долге колеблющимся».

С началом войны И.В. Сталин сразу прекратил всякие попытки актуализировать популярную ранее идею о превращении этой войны в мировую пролетарскую революцию. Уже утром 22 июня 1941 г. руководитель «штаба этой революции», глава ИККИ Г. Димитров получил прямое указание вождя, что «Коминтерн не должен теперь ставить вопрос о социалистической революции, поскольку советский народ ведет Отечественную войну против фашистской Германии, и вопрос сейчас идет о разгроме фашизма, поработившего ряд народов Европы и стремящегося поработить и все остальные народы мира».

Эти же мысли прозвучали и в июльской речи И.В. Сталина, в которой особый упор был сделан на то, что война с фашистской Германией не должна рассматриваться как обычное противостояние двух армий, это «война всего советского народа, всенародная Отечественная война, война за свободу нашего Отечества, которая сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость и демократические свободы». Не забыл И.В. Сталин и национальные аспекты начавшейся войны, заявив, что она несет с собой опасность «разрушения национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов и других народов Советского Союза, угрозу их онемечивания и превращения в рабов немецких князей и баронов».