Донецко-Криворожская область – пока без Украины и без большевиков
Принято считать, что первые шаги по организационному оформлению структур Донецко-Криворожского промышленного региона были предприняты Временным правительством, создавшим 13 марта 1917 г. Временный комитет Донецкого бассейна (он же – Временный Донецкий комитет). Однако не надо забывать, Временное правительство под руководством князя Г. Львова было создано всего за 11 дней до этого и физически не успело бы провести организационную работу по формированию Комитета.
На самом деле, подготовительные работы по его созданию были проведены еще царским правительством при поддержке лоббистских структур горнопромышленников Юга России. Министру торговли и промышленности А. Коновалову (лидер Прогрессивной партии) оставалось лишь утвердить решение Особого совещания по топливу и энергетике от 3 марта, то есть принятое буквально на следующий день после формирования Временного правительства. Совещание постановило: «Горная и горнозаводская промышленность Юга России, питающая страну топливом и металлом, требует ныне быстрых и решительных мер… Деятельность Временного комитета распространяется на горные и горнозаводские предприятия в губерниях Екатеринославской, Харьковской, Таврической, Херсонской и Области Войска Донского». 13 марта это решение было утверждено Временным правительством.
Руководителем Комитета был назначен инженер М. Чернышов. Представитель правительства получал право «вето» на любое решение данной структуры. В Комитет вошли три представителя оборонных структур правительства (в том числе депутаты Госдумы), четыре человека представляли ССГЮР, еще четверо были делегированы Советами рабочих депутатов от разных губерний – практически все «рабочие» представители были меньшевиками и эсерами, включая главу «рабочей фракции» Цукублина.
Таким образом, впервые был создан официальный орган, координирующий работу предприятий и организаций в рамках всего промышленного региона, вне зависимости от административных границ губерний и уездов. Очень важно также учесть, что сам Комитет обосновался в Харькове. Фактически это означало, что данный город стал признаваться как некий центр всего региона на уровне центральной российской власти (до этого, напомним, Харьков был фактическим центром работы Съездов горнопромышленников, которые, по-видимому, и повлияли на решение Временного правительства).
Донецкий комитет нельзя рассматривать как орган политической власти. Несмотря на то что он призван был обеспечивать деятельность уполномоченных различных Особых совещаний в Донбассе, в конечном итоге работа Комитета большей частью заключалась в разрешении массы трудовых споров между собственниками и менеджментом предприятий, с одной стороны, и рабочими коллективами и Советами, – с другой. Характеризуя факт появления Донецкого комитета, Фридгут пишет: «Наконец-то центральные власти проявили хоть какую-то инициативу по формированию органа, который был призван интегрировать все слои общества для достижения общего интереса, а не представлять друг друга антагонистами».
В Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины сохранились разрозненные дела Временного комитета Донбасса, находящиеся ныне в довольно плачевном состоянии. Однако до сих пор эти документы, как и деятельность Комитета в целом, не стали предметом серьезного изучения. Известно, что этот орган совместно с горнопромышленниками предпринял уже в марте 1917 г., то есть сразу после создания, попытку примирить интересы предпринимателей, правительства и рабочих. Для этого была созвана совместная с рабочими конференция, на которую были делегированы представители 21 рабочего Совета Донбасса. Она прошла при непосредственном участии членов Временного комитета Донецкого бассейна, депутатов Госдумы Анатолия Добровольского и Ивана Тулякова, только что назначенного петроградским правительством на пост комиссара Харьковской губернии.
Однако все эти попытки ни к чему не привели. Временный комитет был завален обращениями о нерешенных трудовых спорах и жалобами заводчиков по поводу своеволия местных Советов, но реальных механизмов повлиять на ситуацию у него не было. По мере радикализации общества предприниматели постепенно лишались права голоса в любых структурах. Поэтому, судя по статье К. Ворошилова в луганской газете «Донецкий пролетарий», уже в июне 1917 г. представители Временного комитета встречались пролетариями настороженно, а как только речь заходила о необходимости координировать действия рабочих с бизнесменами, воспринимались в штыки. «Для того, чтобы рабочие работали усиленно, необходимо платить им столько, чтобы можно было хоть впроголодь существовать, а это и не входит в компетенцию представителей Донецкого комитета», – подытожил Ворошилов настроения рабочих, быстро потерявших интерес к официальной правительственной структуре региона.
Вскоре деятельность Донецкого комитета была сведена на нет, а сам он был распущен в феврале 1918 г. как абсолютно бесполезный орган. Итоги работы этого органа в довольно резкой форме подвела местная пресса: «Комитет не построил ни одной версты подъездных путей, не достал ни фунта керосина для рудников, не представил ни пуда хлеба рабочим, ни одного аршина мануфактуры. Он являлся свидетелем гибели Донецкой промышленности и фиксировал ее в своих входящих и исходящих бумагах. Он одинаково потерял всякий авторитет как среди рабочих, так и среди промышленников. Хороший замысел был сведен к нулю его исполнителями». Некоторых членов Комитета, включая «всесильного» комиссара Харьковской губернии Туликова, уже очень скоро ждала печальная судьба.
Однако свою роль в формировании идеи неделимости Донецко-Криворожского бассейна как цельного экономического региона Временный комитет сыграл. Постепенно административные границы между губерниями этого региона стирались. По мере ослабления центральных органов власти местные Советы и даже отдельные предприятия начинали выстраивать между собой горизонтальные связи, полностью игнорируя административно-территориальное деление царской России.
Туляков Иван Никитич
Родился 26 сентября (8 октября) 1877 г. в Тамбовской губернии. Потомственный крестьянин. Член РСДРП (меньшевик).
Жизнь и смерть Тулякова – наглядная иллюстрация того, как революция мгновенно возносит людей с низов на вершины и низвергает их обратно.
Крестьянин, солдат, рабочий Сулинского завода в Ростове, Туляков от РСДРП (объединенной) осенью 1912 г. избран депутатом 4-й Госдумы. В феврале 1917 г. – на вершине популярности, активный участник революции, пламенный трибун, популярный в рабочих и солдатских массах. В марте совместно с адмиралом Колчаком принимает парад Черноморского флота в Севастополе как представитель Временного правительства. 16 марта назначен комиссаром правительства (по сути, губернатором) в Харьковскую губернию. С июня 1917 г. – член ВЦИК по квоте меньшевиков.
С падением популярности Временного правительства катастрофически падает популярность его комиссаров, включая Тулякова, который был уже к концу лета фактически отстранен от процесса принятия решений местными Советами.
Примерно в мае 1918 г., всеми преследуемый и забытый, расстрелян неизвестными лицами. С момента триумфа «крестьянского депутата» прошло чуть больше года.
Примерно в это же время под Пятигорском расстрелян (предположительно большевиками) еще один депутат Госдумы, член Временного комитета Донбасса А. Добровольский.
Особенно тесно интегрировались между собой шахтерские районы Донбасса в Екатеринославской губернии и Области Войска Донского. К примеру, металлургический завод в Юзовке, имевший большие аграрные участки, поставлял зерно на шахты Донских земель. Различные политические организации формировали свои структуры и даже местные Советы исключительно исходя из своих партийных интересов. Например, юзовские меньшевики вышли с инициативой сформировать районный Совет, который, помимо Юзовки, включал бы некоторые города Екатеринославской губернии и Области Войска Донского: Макеевку, Енакиево, Константиновку, Краматорск. При создании такой административной единицы большевики оказались бы там в меньшинстве, а потому не поддерживали такую инициативу, борясь за более крупные объединения, выгодные их партии.
Ниже мы увидим, что структуры различных партий, в том числе большевиков, формировались без строгой привязки к административным границам губерний, а к осени 1917 г. идея объединения экономических регионов Донецко-Криворожского бассейна в единую административную единицу окончательно сформировалась и стала доминирующей среди местных региональных элит края – как промышленных, так и политических.
Такие стремления проявились уже 15 марта 1917 г., то есть через два дня после формирования Временного комитета Донбасса. В этот день в уездном центре Бахмуте собрались 132 делегата (по некоторым данным, 138) от 48 Советов, представлявших 187 тыс. рабочих края. Практически это был первый шаг к формированию единой структуры власти для Донбасса. Делегаты одобрили уже витавшую в воздухе идею об объединении промышленных районов нескольких губерний в одну административную область и выдвинули делегатов на первый съезд Советов Донецко-Криворожской области в Харьков, а также на Всероссийское совещание Советов в Петроград.
Как видно из информационного сообщения о формировании юзовских Советов, на районном съезде в Бахмуте была выработана следующая структура: «уездный, губернский и областной Советы непосредственно сносятся с Петроградом». Ни о каком промежуточном звене между областью и столицей России речи идти не могло, ни о какой Украине на тот момент даже вопрос не стоял. Необходимо подчеркнуть: в то время большевики были еще в значительном меньшинстве в регионе, Советы (в том числе рабочие) были преимущественно меньшевистскими и эсеровскими. Что бесспорно доказывает: формирование Донецко-Криворожской административной единицы, подотчетной непосредственно общероссийской власти, было начато без большевиков и даже без Артема, который в те дни находился еще далеко от России.
С 25 апреля по 6 мая 1917 г. в Харькове состоялся первый областной съезд Советов рабочих депутатов Донецкой и Криворожской областей, на котором завершился процесс административного объединения Харьковской, Екатеринославской губерний, Криворожского и Донецкого бассейнов. Область была разбита на 12 административных районов, в каждый из которых входило 10–20 местных Советов. «Такое районное деление Советов Донецко-Криворожского бассейна игнорировало старое административное деление, – отмечает Поплавский. – Уездные города – Славяносербск, Бахмут, Павлоград с доминирующим мелкобуржуазным, мещанским населением – исключались как центры объединения местных Советов. На смену им появлялись большие… промышленные центры – Луганск, Кадиевка, Дебальцево, Горловка, Макеевка и др.». Отметим, что некоторые из этих центров (например, Макеевка) относились к Области Войска Донского, а некоторые (например, Кривой Рог) – к Херсонской губернии. Таким образом, Советы фактически положили в основу нового регионального образования административное деление, неформально применявшееся Съездами горнопромышленников Юга России.
В конечном итоге областной съезд принял положение об организационной структуре Советов Донецко-Криворожской области, которая была разбита на 11 районов: Харьковский, Екатеринославский, Александровско-Грушевский, Новочеркасский, Таганрогский, Луганский, Чистяковский, Юзовский, Ровенско-Должанский, Криворожский и Ростово-Донской. Эти территории в итоге и составили Донецко-Криворожскую республику (в обращении правительства ДКР от 7 апреля 1918 г. границы республики обозначаются этими землями и, сверх того, территориями Херсонской губернии вплоть до Крымского перешейка).
В ходе подготовки и проведения I областного съезда Советов за Харьковом была фактически закреплена и роль областного центра. На съезде 170 делегатов обсуждали огромное количество вопросов, включая вопросы об отношении к войне или о заработных платах рабочих. В конечном итоге на многопартийной основе был сформирован постоянно действующий орган – областной комитет Советов, который возглавил 33-летний харьковец (проживал по адресу Куликовская, 8), помощник присяжного поверенного Лазарь (в советских источниках его называют Львом) Голубовский, принадлежавший к партии левых эсеров.
С самого начала работа обкома Донкривбасса не задалась, с чем соглашались позже представители различных политических сил. Одна из серьезных проблем этого органа заключалась в том, что постоянно менявшаяся политическая обстановка стремительно изменяла и настроения населения в сторону их радикализации. На момент формирования обкома большевики были абсолютными маргиналами в регионе и, соответственно, в Советах. А по мере роста их популярности в промышленных регионах росла и их неудовлетворенность своей слабой представленностью в областном органе власти. Именно поэтому большевики пытались постоянно блокировать работу обкома и требовали его перевыборов – особенно после июльских событий в Петрограде, когда популярность их партии повсеместно поползла в гору.
Для решения этой проблемы на 1–2 сентября в Харькове была созвана областная конференция Советов. Однако ввиду корниловского мятежа ее работа была скомкана, а саму конференцию было решено считать «совещанием».
II областной съезд Советов Донецко-Криворожского бассейна удалось собрать 6 октября, когда в промышленных регионах уже превалировали большевики, а в Донбассе обострилась борьба рабочих Советов с казаками, устраивавшими карательные операции против бастовавших шахтеров. Представители РСДРП(б) в итоге уже были в относительном большинстве на съезде (по некоторым данным, из 130 делегатов 47 были большевиками, 41 – меньшевик, 34 – эсеры, 8 делегатов были беспартийными). Усилили свои позиции ленинцы и в обкоме. Но поскольку они вновь не получили там большинства, продолжали блокировать его работу. Советские историки поясняли это тем, что якобы при формировании состава съезда меньшевики выдали своим сторонникам 50 «незаконных» мандатов.
Большевик М. Жаков (будущий нарком ДКР) так обрисовал первые месяцы работы обкома после переформатирования: «На первых же заседаниях Областного Комитета мы столкнулись с тем, что фракции меньшевиков и с.-p., благодаря представительству от партийных центров получили преобладание, в то время как на съезде большинство в один голос было обеспечено нам. Это парализовало работу Областного Комитета. Мы не могли при таком положении разрешить ни одного принципиального вопроса и занимались только вермишелью».
Артем на II съезде также выступил с резкой критикой обкома: «Я критикую областной Комитет не за бездеятельность, а за деятельность, направленную против рабочего класса. Комитет был канцелярией министерства труда». А делегат от Юзово-Макеево-Петровского района обвинил обком в том, что тот занимался исключительно партийной работой: «В своей работе вел однобокую политику, рассылал рабочим литературу, восхвалявшую соглашателей Церетели и Чернова» .
После Октябрьского переворота в Петрограде ситуация в областных органах Советов Донкривбасса еще больше усугубилась. Большевики требовали реальной власти в обкоме и поставили на повестку дня его перевыборы, а соответственно – и новый съезд Советов. Тщетно меньшевики и эсеры призывали ленинцев к компромиссам на местном и на общероссийском уровне (сразу после Октября Донецко-Криворожский обком издал воззвание к Ленину с призывом выработать общую линию поведения с другими социалистическими партиями России).
23 ноября 1917 г. большевистская фракция обкома обнародовала свое воззвание «К рабочим Донецкого и Криворожского бассейнов», в котором потребовала переизбрания областного комитета: «Прошлый, II съезд Советов дал большинство в Областном комитете не нам, а тем, кто против политики нашей партии. В результате, сейчас, в момент полного развала власти в нашем бассейне мы должны бессильно опустить руки. Власть революционного правительства рабоче-крестьянской революции большинство нашего Областного комитета отказалось признать, власть Киевского правительства Рады только саботирует возможность действия. От власти Советов Областной комитет отказался. Этим вся власть над жизнью горнорабочих и над их свободой отдана в руки капиталистов и их союзника Каледина… Мы не уходим из Областного комитета. Мы просто говорим вам: боритесь, но не рассчитывайте на Областной комитет… И попытайтесь выбрать на конференцию тех, кто сумеет из Областного комитета сделать орган борьбы против капиталистов».
После этого, по словам Жакова, «Областной Комитет окончательно умер»: «Фактически даже вермишель рассматривалась только большевистским по составу президиумом, ибо никто на заседания Областного Комитета после трех раз не являлся». Хотя Голубовский возражал на обвинения Жакова: «Меньшевики и эсеры… не желали пользоваться большинством. Областной Комитет вообще был неработоспособен, и был бы таким, если бы там было даже только 2 меньшевика». Тем самым даже глава обкома вынужден был признать резонность заявлений большевиков о неэффективности данного органа власти вплоть до января 1918 г.
Справедливости ради надо заметить, что при всей неэффективности областного комитета Советов и его президиума, занимавшегося «вермишелью», другие органы власти в регионе к осени 1917 г. вообще прекратили свое существование. С Октябрем исчезли и номинальные представители центральной власти. А местная выборная власть в лице городских Дум уже мало кем праздновалась. Посему, скажем, решение пленума Харьковского городского Совета от 11 декабря 1917 г. о роспуске «реакционной Думы» даже противники большевиков восприняли с облегчением: мол, отмучилась.
Таким образом, к концу 1917 г. большевики уже были мощной политической силой в рамках Донецко-Криворожского региона. Как же так получилось, если еще летом 1917 г. шахтеры Донбасса на коленях клялись бороться с большевизмом? Как маргинальная политическая сила буквально за несколько месяцев превратилась в столь влиятельного игрока на региональном уровне? Как популярные в момент Февральской революции социалистические партии так растеряли свое преимущество перед более радикальными союзниками?
