Выбор России: признать – не признать?
Гораздо более сложным и важным вопросом является отношение к созданию Донецко-Криворожской республики со стороны центральной российской власти и лично Ленина. Собственно, этот вопрос и был одним из основных в спорах советских, а позже украинских историков. Этому посвящали даже отдельные научные труды. Чаще всего этой дискуссией подменяли анализ деятельности самой республики.
В советские времена противники создания ДКР горячо доказывали, что Ленин осуждал выделение Донецкой республики. Ныне украинские историки (порой это одни и те же лица) с таким же пылом пытаются доказать, что создание ДКР – это коварный план Ленина-Сталина по «расчленению Украины».
На самом деле, объективный анализ документов, связанных с реакцией Смольного (а позже Кремля) на идею создания, существования и возрождения Донецкой республики, показывает, что позиция центральных властей менялась в зависимости от политической конъюнктуры, а порой от субъективных факторов, как то: наличие в непосредственной близости от вождей РСДРП(б) противников или же сторонников этой идеи, приехавших из Киева или Харькова.
Можно только догадываться о том, почему Антонов-Овсеенко не был уведомлен о создании ДКР, но тот факт, что Смольный знал об этом на следующий же день и дал свое добро, не вызывает сомнений. 31 января 1918 г. Артем уведомил ЦК РСДРП(б) и лично главу Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов (ВЦИК) Якова Свердлова: «Областной съезд Советов принял резолюцию о создании Совета Народных Комиссаров Донецко-Криворожского бассейна как части общероссийской федерации Советов». Последняя фраза, кстати, лишний раз свидетельствует о том, что о сепаратизме никто речи не вел.
Далее в этом документе Артем, которого накануне вызвали на очередное совещание в Петроград, настоятельно просил позволить ему остаться в ДКР, убеждая: «Здесь дела очень много». Кроме того, он информировал Свердлова о том, что Рухимович назначен военным комиссаром ДКР и очень просил посодействовать отзыву его из Никитовки, где тот находился при штабе Антонова-Овсеенко (видимо, это и обидело последнего). На оригинале телеграммы Артема есть собственноручная пометка Свердлова, свидетельствующая о том, что действия руководителей Донецкой республики были восприняты нормально: «Артема не отзывать, телеграмму в Никитовку дать, чтобы Рухимович выехал в Харьков».
Затем, с интервалом в пару недель в Харьков из Петрограда последовало две телеграммы, каждую из которых противники/сторонники теории согласия/несогласия Москвы на создание ДКР используют по отдельности, приводя одну из них и опуская другую. 17 февраля Свердлов телеграфирует очень краткое сообщение на имя Артема: «Харьков. Совдеп. Сергееву-Артему. Выделение считаем вредным. Можете оставаться в Харькове. Приезжайте к партийному съезду. О Рухимовиче все сообщено Антонову. Резолюции еще нет». Фразу «Выделение считаем вредным» большинство историков вполне обоснованно относит к сообщению о выделении Донецкой республики.
Но 3 марта 1918 г. в областной комитет большевиков Донкривбасса направляется письмо Секретариата ЦК РСДРП(б) (через три дня – уже РКП(б)) за подписью его руководителя Елены Стасовой следующего содержания:
«Уважаемые товарищи! Получили протокол заседания Областного комитета рабочих и солдатских депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов и приветствуем вас за ту последовательную линию, которую вы провели при формировании Совета Народных Комиссаров. Как-то поведете вы дальше работу и сможете ли фактически совместить работу в Совнаркоме с работой в областкоме. Думаем, что при грандиозности задач, стоящих перед вами, придется что-либо сократить, произвести выбор, где важнее ваше присутствие, и заменить себя более слабыми силами в другом учреждении».
Это письмо недвусмысленно свидетельствует о том, что руководство большевистской партии знало о создании ДКР, ее Совнаркома и планах Артема со товарищи и не просто не осуждало, но и поддерживало первые шаги донецкой власти.
Чем может быть вызвана такая разноплановая реакция? Возможно, тем, что в начале марта в Петроград на VII экстренный съезд РКП(б) прибыл сам Артем, который встретился с руководителями партии и смог лично пояснить позицию создателей ДКР. Судя по письму Стасовой, оно было написано буквально сразу после личного общения с Артемом («Тов. Артем только несколько часов тому назад сообщил мне о том поражении, которое понесли сторонники революционной войны на конференции Петроградского комитета»). Не исключено, что глава Совнаркома ДКР смог развеять какие-то сомнения о «вреде выделения» республики.
Не менее спорным является вопрос о том, как относился к созданию Донецкой республики вождь Октябрьской революции Ленин. Некоторые исследователи полагают, что Артем, не согласовав с руководством своей партии данную идею, «нарушил принцип единоначалия и субординации». Ревегук утверждал: «Подготовка к выделению Донецко-Криворожского бассейна в автономную республику проводилась небольшой группой руководящих работников Донецко-Криворожского бассейна без согласования и даже вопреки… воле ЦК партии и В. И. Ленина». В подтверждение этих слов он приводит воспоминания Затонского и Межлаука. В. Затонский, который в то время считался полномочным представителем Цикуки при российском Совнаркоме, утверждает, что он присутствовал на встрече Артема с Лениным и Сталиным по завершению III Всероссийского съезда Советов (то есть примерно за полторы недели до начала IV областного съезда в Харькове). Якобы на этой встрече Артем уведомил большевистских лидеров о планах по созданию ДКР, но не получил от них согласия. Несколько по-иному описывает эту же встречу В. Межлаук. Он утверждает, что встречи с Лениным и Сталиным проводились отдельно: «По указанию т. Ленина мы направились к т. Сталину, который сообщил нам, что ЦК считает неправильным выделение Донецко-Криворожской республики из состава Украинской Советской республики». Это очень важное уточнение, свидетельствующее о том, что, возможно, против создания ДКР был именно Сталин, а Ленин, в общем-то, против ничего не имел.
К тому же существует несколько свидетельств того, что Артем накануне IV областного съезда Советов в принципе получил одобрение Ленина на создание ДКР. Об этом пишет единственный выживший после сталинских репрессий нарком ДКР Борис Магидов. В своих воспоминаниях он утверждает: Артем «предварительно побеседовал с тов. Лениным. Ленин отнесся весьма сочувственно к этой идее, считая ее необходимой по двум причинам: во-первых, по международным соображениям, а во-вторых, по соображениям чисто внутреннего характера». Соображения международного свойства Магидов отнес к стремлению большевиков обезопасить Донецко-Криворожский регион от вторжения немецких оккупантов. Абсолютно те же мотивы приводил Межлаук: «Мы считали, что включение этих областей в состав РСФСР и провозглашение их самостоятельной республикой позволит нам протестовать против вторжения в эти области войск германского империализма перед всем рабочим классом мира, как против вторжения на территорию РСФСР после Брестского перемирия».
Некоторые исследователи критикуют Магидова и Межлаука за это утверждение: мол, авторы «явно пренебрегают хронологией событий», поскольку в момент, когда проходил областной съезд Советов, ни в Харькове, ни в Петрограде еще не знали о заключенном Центральной Радой договоре с немцами. Это действительно так. Однако достаточно бегло просмотреть прессу декабря 1917 – января 1918 г., чтобы увидеть массу различных предположений о возможных сценариях заключения мира или продолжения войны. В конце концов, можно вспомнить и реакцию делегатов харьковского съезда на слова Скрыпника о том, что в Бресте «дается бой германским империалистам». Из зала ему закричали: «Кончен!» То есть вероятность того, что международные обстоятельства вынудили поспешить с принятием данного решения, не выглядят столь уж безосновательными.
Другое дело, что наверняка не эти обстоятельства были основной причиной решения о создании ДКР. Поскольку идея о провозглашении автономного образования возникла еще летом или осенью 1917 г., то есть задолго до Брестского мира, и получала все большую поддержку с активизацией устремлений Центральной Рады предъявить свои права и на регионы, не считавшие себя Украиной, можно предположить, что главные причины все-таки крылись в желании обезопасить себя от этих притязаний. И в основе споров о создании ДКР на всех организационных мероприятиях все-таки лежали не вопросы международного характера, а принципиальный вопрос модели устройства будущего СССР.
Помимо очень ценных воспоминаний Магидова существуют и другие свидетельства того, что Ленин поддержал ДКР. Так, харьковский большевик В. Заборенко в своих воспоминаниях пишет, что «по вопросу о Донецко-Криворожской республики тов. Артем вел переговоры с Москвой». И нельзя забывать, что даже Скрыпник, являвшийся принципиальным оппонентом этой идеи, вынужден был признать: «ЦК партии большевиков харьковским товарищам дал санкцию на организацию Донецко-Криворожской республики».
И есть еще одно ценнейшее указание на это: воспоминания Елизаветы Сергеевой (до замужества – Репельской), жены Артема, которая также была активисткой харьковской большевистской организации и уже тогда сблизилась со своим будущим мужем. Она авторитетно утверждает: «Все серьезные и важные мероприятия Артем обязательно согласовывал с ЦК партии, лично с В. И. Лениным, слово которого для него было законом. Так, например, несколько раз он обсуждал с Владимиром Ильичом вопрос о целесообразности создания Донецко-Криворожской республики в данной ситуации. И когда в феврале 1918 г. республика была создана, Ленин горячо приветствовал председателя ее Совнаркома – Артема». Почему-то это очень важное свидетельство большинство исследователей упускают из виду. Возможно, оно им кажется «не вписывающимся в концепцию».
Подытоживая сказанное, можно сделать однозначный вывод: российская центральная власть большевиков и лично Ленин наверняка знали об идее создания Донецкой республики и даже поддерживали ее. Однако, судя по телеграмме Свердлова от 17 февраля и по реакции Сталина, ставшего в итоге могильщиком ДКР, споры о целесообразности этого образования в руководстве большевистской партии велись с первых дней существования республики, что свидетельствует о колебаниях властей, нечетко сформированном взгляде на будущее устройство советского государства. Подчеркиваем, именно в те дни в Петрограде велись горячие споры о том, по какому принципу будет строиться СССР – по принципу федерации национальных республик или же по принципу федерации регионов, составляющих единый хозяйственно-экономический комплекс. Отношение общероссийских властей к Донецкой республике колебалось в соответствии с постоянно менявшимся тогда видением на этот вопрос.
