Война газет – «война влияний»
Рынок местных СМИ в 1917 г., как и общество в целом, буквально на глазах претерпевал стремительные и драматичные изменения. До революции на этом рынке безраздельно господствовала харьковская газета «Южный край», издававшаяся с 1880 г. местным бизнесменом Александром Иозефовичем (его фамилию и тогда, и сейчас писали по-разному – и Йозефович, и Юзефович). Заложив под издание этого печатного органа свое имущество, Йозефович в итоге создал колоссальную по тем временам медиаимперию, которая включала крупнейшую на Юге России газету, мощную типографию, издававшую разнообразную полиграфическую продукцию, обширную библиотеку, находившуюся при редакции. Сколотил он на этом и приличный капитал, о чем свидетельствует шикарный особняк Иозефовича, сооруженный в центре города в 1913 г. и являющийся доселе украшением Сумской улицы (современные харьковцы знают его как Дворец бракосочетаний на Сумской, 61).
«Южный край» в течение трех десятилетий был фактически символом Харькова и предметом его гордости. Эта газета била все рекорды, выйдя в 1915–1916 гг. на тираж боле 100 тыс. экземпляров – неслыханный показатель для провинциальной прессы России, которому могут позавидовать и современные всеукраинские издания! Она открыла миру таланты многих видных российских писателей и публицистов. В ней дебютировали писатель Михаил Арцыбашев, поэт Скиталец, популярный поныне сатирик Аркадий Аверченко, классик украинской литературы Павел Грабовский, работавший в 1885-86 гг. корректором в этой газете. Сотрудничать с ней почитали за честь Всеволод Гаршин, Владимир Немирович-Данченко, Григорий Данилевский, Глеб Успенский и другие видные российские писатели и журналисты.
Говорить о политической ориентации самого Иозефовича и его газеты довольно сложно. Это был типичный русский интеллигентский проект. Как и большая часть интеллигенция России, «Южный край» в течение десятилетий довольно часто видоизменялся, то заигрывая с либералами и социал-демократией, то тяготея к ультраконсерваторам, то потакая украинским автономистам, то занимая позиции «единой и неделимой». Эрде вспоминал об этих трансформациях: «Меняла личину, торопливо перекрашиваясь, применяясь к обстановке, “либеральная” газета харьковского миллионера А. А. Иозефовича “Южный край”».
Иозефович Александр Александрович
Родился в 1850 г. Выдающийся харьковский предприниматель, посвятивший всю свою жизнь газете «Южный край».
Газетным бизнесом начал заниматься в 30-летнем возрасте. Первоначально задумал газету как орган харьковской профессуры, поручив редактуру декану юридического факультета местного университета А. Стоянову. Поскольку газета закончила год с дефицитом 22 тыс. рублей, Иозефович сам стал главным редактором, быстро сделав «Южный край» суперприбыльным проектом.
В 1887 г. приобрел типолитографию в Горяиновском переулке, д. 5 (ныне улица Квитки-Основьяненко). А в 1906 г. газета въехала в прекрасное здание на улице Сумской, 13, где Иозефович разместил свою типографию, библиотеку и даже домовую церковь.
К 1917 г. получил титул почетного гражданина Харькова и чин действительного статского советника, дающий ему право на потомственное дворянство.
После революции «Южный край» закрывался властями трижды. Последний раз – 12 декабря 1919 г. Имущество Иозефовича было конфисковано.
Сам он отказался эмигрировать. Как утверждают харьковцы, до последних своих дней Иозефович жил возле редакции «Южного края», в которую вложил свою душу, выносил стул к подъезду и раскланивался со старыми знакомыми.
Умер в конце 1930-х гг.
Впрочем, подобные шатания были характерны для всей прессы российского и особенно южнорусского истеблишмента. Одессит С. Штерн, к примеру, так описывал сии трансформации: «Рекорд доходящего до грации хамелеонства побит был… киевской газетой “Последние новости”… Этот ходкий орган бульварного типа менял свои взгляды и “платформы” с быстротой и ловкостью престидижитатора. Власти сменялись на Юге России часто и порою – неожиданно, но киевские “Последние новости” всегда поспевали за всяческими переменами. При том же фактическом редакторе и при том же составе сотрудников эта киевская газета горячо и пылко германофильствовала во время немецкой оккупации, поддерживала Антанту (при появлении французского флота в Черном море), поддерживала Добровольцев (когда Доброармия укреплялась в киевском районе) и славословила украинских самостийников (при захвате Киева петлюровцами). Эти вольты производились безо всякого стеснения, так сказать – при всем честном народе». На этом фоне «Южный край» выглядел еще более или менее последовательно.
Эрде (Райхштейн) Давид Израилевич
Родился в 1894 г. Большевик (был таковым как минимум уже в начале 1917 г.).
Публицист-«обличитель». Сейчас вид его деятельности назвали бы «журналистское киллерство».
В 1917 г. был одним из редакторов газеты «Пролетарий». После ее закрытия сотрудничал с газетой «Донецкий пролетарий», но не прижился в ней, демонстративно выйдя из редколлегии 10 января 1918 г., после чего ограничился скромной должностью секретаря Городского райкома РСДРП(б) в Харькове.
В короткий период пребывания большевистского ЦИК Украины в Харькове побывал в должности комиссара по делам печати, отметился рядом одиозных постановлений (в частности, о запрете детективной литературы). Во многом из-за связей с Цикукой не пользовался уважением в руководстве Донецко-Криворожской республики.
Оставил массу мемуаров и пропагандистских брошюр, львиная доля из которых была позже уничтожена и сейчас является библиографической редкостью (например, брошюра «Меньшевики» или злобный пасквиль о Горьком – «Максим Горький и интеллигенция»). В 1920-е возглавлял Украинское отделение Российского телеграфного агентства (ныне – Укринформ). Обвинялся в махинациях и кумовстве. Сохранились воспоминания о том, как Эрде боялся разрешить выступление Есенина, опасаясь «контрреволюции». В сталинские времена громил «врагов народа» в различных СМИ (в частности, нашумела его статья в «Литературной газете» «Академия наук не занимается историей СССР» в 1948 г.). Долго работал в «Известиях».
Умер в 1981 г. обласканный советской властью, в чине «ветеран КПСС».
В 1915 г. в Харькове выходили три ежедневные газеты (причем «Южный край» выходил два раза в день) и около 30 еженедельных и ежемесячных журналов. Только с начала 1917 г. появилось более десятка новых изданий, в том числе ежедневных. Эрде вспоминает: «Вышли и быстро исчезли газеты-однодневки: “Известия республиканцев – военных Народной Армии”, “Воин-республиканец” и др. Собственными печатными органами, которые сразу становились на солидную ногу, спешили обзавестись меньшевики и эсеры».
Появились «Известия Харьковского Совета рабочих и солдатских депутатов», «Известия Харьковского губернского общественного комитета», орган меньшевиков «Социал-демократ», эсеров – «Земля и Воля», украинских социал-демократов – «Робітник» и т. д.
Само собой, основали свой печатный орган и харьковские большевики, выпустившие уже через две недели после Февральской революции газету «Пролетарий» – первый номер вышел 23 марта 1917 г. О том, как выходила эта газета и кто ее делал, сохранились довольно подробные, а потому ценнейшие воспоминания ее сотрудника Давида Эрде (Райхштейна). Он вспоминает: «Редакция временно приютилась на частной квартире на Клочковской, 57, у А. Сурика (Емельянова) и В. Заборенко, членов нашей партии. В небольшой комнате с одним окном вместе с редакцией поместился Городской комитет партии». Затем редакция переехала на Кузнечную, 2, где была на положении «бедных родственников»: правление кооперативной организации, владевшее зданием, «чуть не каждую неделю переселяло нас из одной комнаты в другую, пока не загнало куда-то под самый чердак».
Ответственным секретарем редакции был 25-летний студент-медик Александр Сурик-Емельянов (позже стал военным разведчиком, служил советским военным атташе в Турции, расстрелян в феврале 1938 г.). Фактическим издателем стал большевик с 12-летним стажем Сильвестр Покко, в апреле 1917 г. вернувшийся из ссылки и устроившийся работать на завод ВЭК. Судя по печальным показателям газеты, издатель из него оказался никудышный.
Газета выходила тиражом до 5 тыс. (лишь во времена июльского кризиса ее тираж одноразово скакнул до 10 тыс. благодаря тому, что она печатала подробные описания событий в Петрограде от непосредственных организаторов беспорядков – питерских большевиков).
Покко Сильвестр Иванович
Родился 21 декабря 1881 г. (2 января 1882 г.) в селе Пруды Виленской губернии. Белорус. Большевик с 1905 г. (подпольная кличка «Генерал»).
Арестован в 1916 г. за революционную деятельность, сослан в Тургайский край (ныне Казахстан). В апреле 1917 г. вернулся в Харьков и стал казначеем местного комитета РСДРП(б). Не играл значительной роли в Донецко-Криворожской республике, помогал Артему эвакуировать Харьков в последние дни перед немецкой оккупацией города.
Эрде оставил красочное описание Покко: «Сильвестру Ивановичу в 1917 г. было всего около 35 лет. Но… он казался пожилым человеком. Такое впечатление он производил… благодаря своей солидной внешности. Покко был широк в кости, коренаст, с крепко посаженной на короткой шее головой и большим, скуластым, добродушным лицом».
Добродушие Покко не помешало ему в 1919 г. стать председателем губернской ЧК в Харькове, главой Ревтрибунала и санкционировать сотни смертных приговоров и бесчинства одного из своих подчиненных Степана Саенко, прославившегося жестокостью.
В течение десятилетия (с 1920 по 1930 г.) был членом Центральной Контрольной комиссии ЦК КП(б)У, одновременно (с 1925 по 1930 г.) будучи членом аналогичной комиссии в ЦК ВКП(б).
Арестовывался в 30-е гг. В 1940 г. ему назначена персональная пенсия республиканского значения. В годы войны, несмотря на возраст и болезни, работал кузнецом в Киргизии. После войны до 1950 г. работал начальником бюро изобретений на заводе им. Дзержинского в Харькове.
Умер там же в 1953 г.
Собственными материалами газета особенно не баловала читателя, довольствуясь в основном перепечатками центральных большевистских органов. В этой связи финансовыми показателями газета не блистала. Постоянно рос долг перед В. Шнебергом, владельцем типографии, в которой печаталась газета (располагалась на Рыбной улице – ныне Кооперативная). Эрде позже возмущался «странными» требованиями Шнеберга: он, видите ли, «требовал расплаты наличными и точно в срок». По мнению журналиста, условия большевистской газеты были несравнимы с основными конкурентами: «Это
были спазмы, каких вовсе не знали меньшевики и эсеры. У них были деньги, жирные куши приверженцев, был широкий круг читателей-обывателей».
Шнеберг начал задерживать тиражи, газета стала выходить с солидными перерывами, чем еще больше усугубила свой кризис. У большевиков появилось понимание, что без собственной типографии они не смогут стабильно выпускать печатный орган. Артем, возглавив областную организацию РСДРП(б), развернул широкую кампанию по сбору средств, которую сейчас назвали бы модным словом «фандрайзинг». Официально деньги собирались на спасение «Пролетария». Однако стоит напомнить, еще в июле при создании областной организации Донецко-Криворожского бассейна было принято решение о запуске новой газеты – «Донецкий пролетарий».
К тому времени уже существовала газета с аналогичным названием – с 1 июня начал печататься орган Луганского комитета РДСРП(б), в котором часто публиковался Ворошилов. Она выходила тиражами до 2,5 тыс. экземпляров. После выхода «ДП» в Харькове луганцы продолжали издавать свою газету с тем же названием. Из-за этого в различных исследованиях существует некая путаница, смешение двух газет. Нынешняя правопреемница луганского «Донецкого пролетария» – «Луганская правда» – даже на своем официальном сайте приводит одно из заблуждений: «Ведет свою родословную с лета 1917 г., с момента выхода газеты “Донецкий пролетарий”, до переноса выпуска в Харьков он был органом областного комитета Донбасского и Криворожского бассейнов». На самом деле выпуск газеты из Луганска в Харьков никто не переносил, а ядро коллектива «Донецкого пролетария» составили сами харьковцы и ростовчане, выпускавшие до приезда в Харьков газету «Наше знамя».
Кроме Харькова и Луганска, большевики Донецко-Криворожского бассейна выпускали более или менее регулярно газеты лишь в Екатеринославе – тираж ежедневной газеты «Звезда», издававшейся с 4 апреля 1917 г., также доходил до 5 тыс. Остальные газеты (в том числе в Юзовке) выходили не регулярно и их тираж был незначительный.
Специально под выпуск областной газеты «Донецкий пролетарий» большевики присмотрели неплохую частную типографию (как писал Артем, «великолепная типография, привезенная, но еще не распакованная»), за которую нужно было с рассрочкой заплатить 55 тыс. рублей. Кроме того, на «дооборудование предприятия» требовалось 15–20 тыс. рублей. И все эти деньги (немалая для большевиков сумма) нужно было собрать всего за две недели.
22 августа Артем в письме в ЦК РСДРП(б) сообщил: «Товарищи, то, чего мы боялись, случилось. Наш “Пролетарий” умер, не выдержав колоссальных расходов издания. Наша публика сделала все, что возможно, для покрытия убытков; но было ясно, что без собственной типографии мы не выдержим. И мы лопнули. Однако, это не конец, а лишь начало». Деньги, собранные в поддержку «Пролетария» (порядка 10 тыс. рублей), пошли на задаток. Схема выхода на самоокупаемость типографии была до гениальности простой: до 12 сентября вносятся недостающие деньги, типография моментально закладывается, благодаря чему можно было, не торопясь, ее окупать. «Эксперты нас уверяют, – писал Артем в Петроград, – что типография окупится во время выборов в Учредительное собрание». Сочтя эту схему выгодной, Петроград в лице секретаря ЦК партии Е. Стасовой дал добро на выделение через Г. Петровского дополнительных 10 тыс. рублей. При этом Артем обещал деньги вернуть немедленно после заложения типографии и, скорее всего, так и сделал, поскольку никаких претензий из Петрограда потом не звучало. Типография Брука, приобретенная под большевистскую газету, расположилась на Вознесенской площади Харькова.
Проявив недюжинные коммерческие способности при внедрении этой схемы в жизнь, Артем добился появления мощного печатного органа большевиков во всем регионе – 2 ноября, аккурат после Октябрьского переворота в столице, в Харькове под шапкой Российской социал-демократической рабочей партии вышел первый номер газеты «Донецкий пролетарий», вскоре ставшей идейным вдохновителем создания Донецко-Криворожской республики. В общей сложности вплоть до немецкой оккупации вышло 114 номеров газеты средним тиражом 15–25 тыс. экземпляров, то есть орган большевиков стал одной из крупнейших партийных газет региона.
К сожалению, столь подробного описания жизни редакции этой газеты, какое дошло до нас от Эрде, по поводу деятельности «Пролетария» не существует. Сам Эрде закончил свои мемуары многообещающей фразой: «Рассказ о том, в каких условиях создавался “Донецкий пролетарий”, я откладываю до другого раза». Однако этого «другого раза», похоже, не случилось.
Из протокола областного комитета большевиков Донецкого и Криворожского бассейнов нам известно организационное построение редакции и связей ее с партийными структурами: «В ответственную перед областным комитетом коллегию редакторов газет входят тт. Василенко (имеется в виду Васильченко. – Авт.), Жаков и Сурик. Техническая и финансовая часть остается у т. Семена (речь идет об И. Шварце. – Авт.), а секретарские функции в комитете выполняет т. Жаков». За связи редакции с партийными агитаторами отвечал Межлаук. Фактически эта редакция, за исключением Сурика, стала идейным ядром будущего правительства ДКР. Васильченко, Жаков и Филов, прибывшие из Ростова и Макеевки, сыграли значительную роль в формировании политической повестки дня не только газеты, но и харьковской политической элиты, оттеснив некоторых активистов 1917 г. на задний план.
Так, активный деятель «Пролетария» Эрде 10 января 1918 г. сообщил о выходе из редколлегии «Донецкого пролетария» – видимо, из-за этого и не горел желанием рассказывать о данной газете спустя полстолетия. Сам он ненадолго обосновался в «Вестнике УНР», издававшемся большевистским ЦИК Украины.
В условиях растущей популярности большевиков в целом по стране, на волне успехов ленинцев в столице «Донецкий пролетарий» развивался стремительными темпами. Уйдя от академизма, редакция в первом же номере обратилась к рабочим из всех регионов Донкривбасса: «Товарищи! Не стыдитесь формой ваших заметок и корреспонденций. Пусть они будут не достаточно грамотными и стилистически недоработанными. Для того и существует редакция, чтобы их “править”. Помните, что только при вашей непосредственной поддержке газета будет отвечать своему предназначению – быть зеркалом ваших мыслей и чувств».
В итоге этих призывов в газете возник баланс между перепечатками из Питера и эксклюзивными (причем довольно оперативными даже по нынешним меркам) репортажами из регионов области. В этой связи удивительно слышать в наши дни критику «ДП» из уст современных исследователей истории харьковской прессы как раз за эту эксклюзивность: «Газета паразитировала на рабочих заметках и корреспонденциях с мест». Ей ставят в вину, что примерно из 700 статей, опубликованных в 114 номерах, около 500 составляли корреспонденции с мест! До сих пор считалось, что столь высокий показатель репортажности прессы – явный плюс. Собственно, тем «Донецкий пролетарий» выгодно отличался от своего предшественника и выделялся на фоне региональных изданий других партий.
Когда сравниваешь региональные газеты того периода, сразу бросается в глаза еще одно отличие «Донецкого пролетария» от конкурентов (в первую очередь идейных, поскольку конкуренция на медиарынке большевиков явно не интересовала). Многие харьковские газеты, гонясь за рекламой и объявлениями, отодвигали на задний план новости и тем более агитацию. Первые полосы газет, издававшихся на хорошей бумаге, забиты рекламными сообщениями, чего вы не найдете в «Донецком пролетарии» – тот на первые страницы, строго соответствуя правилам нынешних таблоидов, выносил крупные, броские заголовки, наполненные откровенно пропагандистским смыслом. Изначально большевистская пресса «к штыку приравняла перо» и рассматривала себя как агитационный отдел РСДРП(б), а не как средство заработка. Жертвуя грамотностью текстов, качеством бумаги, возможными рекламными заработками, она сделала упор на броскости, понятности лозунгов, оперативности подачи информации, непримиримости в отношении оппонентов. Неудивительно, что как только большевики пришли к власти в Донецко-Криворожской республике, они фактически запретили газетную рекламу.
Даже нынешние критики руководителей ДКР вынуждены констатировать: «Оценивая в целом большевистскую прессу Харькова 1917 г., необходимо признать, что при всем ее примитивном уровне, потребительском содержании и однобокой информационной деятельности, она исполнила свою пропагандистскую роль, была тем самым коллективным агитатором и организатором, каким и надлежало быть, согласно концепции В. И. Ленина, партийному органу. Другие партийные организации Харькова не придавали такого решающего значения своей прессе. Их издания были не продолжительными, не позиционировали себя решительно политически».
Это обстоятельство не в последнюю очередь сыграло роль в том, что уже на заседании Генерального секретариата Центральной Рады 15 декабря 1917 г. Петлюра вынужден был назвать Харьков «оплотом большевизма». А ведь с момента появления в Харькове Руднева и Артема прошло всего-то 5–6 месяцев!
Как справедливо писал В. Винниченко: «Это была война влиянием… Наше влияние было меньшим… И, разумеется, при таких условиях мы не могли победить». Можно долго спорить о том, кто в те смутные годы был хуже, а кто лучше, кто хотел добра, а кто зла, но непреложным фактом остается, что «войну влияний», пропагандистскую войну выиграли в итоге большевики.
