Гостиница «Рафаэль»
Ларго Фебо, 2

Андреа отрешенно посмотрела на дверь — так, словно она ни разу в жизни не видела подобной штуки. Выхватив диск из компьютера, она сунула его в пластиковый бокс и забросила в мусорную корзину в ванной.

Скрепя сердце молодая женщина вернулась в комнату. Больше всего на свете она желала, чтобы незваный гость, кем бы он ни был, убрался восвояси. Стук в дверь повторился, вежливый, но настойчивый. Вряд ли это пришла горничная, чтобы навести порядок в комнате, ведь еще не пробило восьми.

— Кто там?

— Синьорина Отеро? Завтрак за счет гостиницы.

Андреа в замешательстве открыла дверь:

— Я не заказывала никакого…

Она оборвала себя на полуслове: посетитель не имел ничего общего с элегантными коридорными и официантами отеля. Это был низкорослый, но широкоплечий и накачанный тип, щеголявший в кожаной куртке и черных брюках. Он был небрит и широко улыбался.

— Синьорина Отеро? Фабио Данте, суперинтендант Corpo di Vigilanza Ватикана. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Он поднял удостоверение повыше — так, чтобы хорошо была видна фотография. Андреа придирчиво рассмотрела документ. Он выглядел как настоящий.

— Послушайте, суперинтендант, я очень устала и мечтаю выспаться. Приходите позже.

Она с недовольным выражением лица потянула дверь на себя, намереваясь закрыть ее, но агент, с прытью обремененного многочисленным семейством коммивояжера, продающего энциклопедии, сунул в щель ногу, в результате чего вынудил Андреа неловко затоптаться на пороге. Она посмотрела на него с возмущением:

— Вы плохо поняли? Я хочу спать.

— Похоже, это вы меня не поняли. Я должен срочно с вами поговорить, так как расследую кражу.

«Вот дерьмо, как меня успели вычислить так быстро?»

На лице журналистки не дрогнул ни один мускул, но ее внутренний барометр вместо отметки «штормовое предупреждение» показывал теперь «бурю». Так что ей придется, набравшись мужества, как-то противостоять надвигающейся катастрофе. Андреа сжала кулаки, вонзив ногти в ладони, подобрала пальцы на ногах и кивнула суперинтенданту, приглашая пройти в номер.

— У меня мало времени. Я должна отослать статью в газету.

— Рановато пока посылать статьи, не так ли? Типографские станки заработают еще не скоро.

— Ну, лично мне нравится делать все заблаговременно.

— Может, речь идет о специальном репортаже? — спросил Данте, делая шаг в сторону портативного компьютера Андреа. Она заступила ему дорогу.

— О нет. Ничего особенного. Так, досужие рассуждения о том, кого выберут новым Верховным понтификом.

— Естественно. Самая важная тема, верно?

— Действительно, важная. Но ничего впечатляющего в смысле новостей. Банальная, знаете ли, информация. Тем не менее она интересует многих людей. В последнее время сенсаций не наблюдалось, верно?

— И нам хотелось бы, чтобы так оно и осталось, синьорина Отеро.

— За исключением, конечно, кражи, о которой вы упомянули. Что же украли?

— Ничего сверхъестественного. Обыкновенные конверты.

— И что в них было? Наверняка что-то ценное. Кардинальская вёдомость?

— Почему вы решили, что там было что-то ценное?

— А как же иначе? Разве по следу пустили бы тогда лучшего сыщика? Может, это коллекция почтовых марок Ватикана? Я слышала, филателисты ради них готовы зарезать.

— На самом деле в конвертах находились не марки. Не возражаете, если я закурю?

— Вам нужно переходить на мятные леденцы.

Суперинтендант принюхался:

— Судя по амбре, вы не следуете собственным советам.

— У меня выдалась тяжелая ночь. Курите, если найдете пустую пепельницу…

Данте закурил сигару и выпустил облако дыма.

— Как я уже сказал, синьорина Отеро, в конвертах лежали отнюдь не марки. Речь идет об информации исключительно конфиденциальной, которая не должна попасть не в те руки.

— Например?

— Не понял. Что — например?

— Какие руки считаются «не теми», суперинтендант?

— Те, обладатель которых не бережет свою шкуру.

Данте огляделся по сторонам, тщетно высматривая чистую пепельницу. Он решил вопрос просто, стряхнув пепел на пол. Андреа воспользовалась паузой и перевела дыхание: если это не угроза, то она монастырская затворница.

— И что за информация?

— Конфиденциального характера.

— Ценная?

— Возможно. Надеюсь, когда мы найдем особу, взявшую конверты, она будет из тех, с кем можно договориться.

— Вы согласны дать хорошие деньги?

— Нет, я согласен дать шанс сохранить кости в целости.

Андреа повергло в ужас не предложение, а интонация Данте. Он произнес последние слова с улыбкой и так ласково, будто просил чашечку кофе без кофеина. А вот это уже было по-настоящему опасно. Она внезапно пожалела, что впустила его. И разыграла последний козырь:

— Ладно, суперинтендант, беседа была очень занимательной, но теперь я вынуждена попросить вас уйти. Мой приятель, фотограф, вернется с минуты на минуту, а он немного ревнив…

Данте засмеялся. Зато Андреа было не до смеха. Сыщик достал пистолет и прицелился ей в грудь.

— Хватит болтать глупости, красавица. Нет у вас приятеля. Отдайте диски, или проверим на практике, какого цвета ваши легкие.

Андреа нахмурилась, не спуская глаз с оружия.

— Вы меня не застрелите. Мы в гостинице. Полиция примчится сюда через полминуты, и вы все равно не получите того, что вам нужно.

Суперинтендант задумался на мгновение.

— А знаете что? Вы правы. Я не стану в вас стрелять.

И агент нанес ей сокрушительной удар слева. У Андреа посыпались искры из глаз, и носом она уткнулась в какую-то стену, далеко не сразу сообразив, что он кулаком сбил ее с ног, и стена совсем не стена, а пол.

— Не тяните, синьорина. Самое время принести то, что мне требуется.

Данте подошел к компьютеру и ткнул пальцем в клавиатуру, в результате чего скринсейвер сменился текстом статьи, над которой работала Андреа.

— Класс!

Журналистка между тем кое-как села, ощупывая левую бровь: мерзавец разбил ее. По лицу струилась кровь, и она ничего не видела левым глазом.

— Понять не могу, как вы меня нашли.

— Синьорина, вы сами дали нам право действовать подобным образом, назвав номер мобильного и подписав бланк, соглашаясь на наши условия. — Продолжая говорить, суперинтендант извлек из кармана куртки два предмета: отвертку и небольшой блестящий металлический цилиндр. Данте выключил компьютер и, перевернув его, с помощью отвертки снял кожух, закрывавший отсек для жесткого диска. Агент поводил по нему цилиндром, и Андреа поняла, что это такое: сильный магнит, способный стереть и репортаж, и всю информацию на жестком диске. — Если бы вы внимательно прочитали текст, напечатанный мелким шрифтом на бланке, когда его подписывали, то увидели бы, что в одном из пунктов вы разрешаете определять местонахождение вашего мобильного через спутник «в случае опасности». Формулировка была включена в договор как превентивная мера, если среди журналистов затешется террорист, но в вашем деле она оказалась как нельзя кстати. Радуйтесь, что первым вас нашел я, а не Кароский.

— О да. Я прыгаю от радости.

Андреа удалось встать на колени. Она пошарила вокруг, и под руку ей подвернулась пепельница из муранского стекла, которую она намеревалась прихватить с собой в качестве сувенира, выезжая из гостиницы. Пепельница стояла на полу у стены, где она просидела полночи, смоля сигарету за сигаретой. Данте подошел к ней и уселся на кровать.

— Вынужден признать, что мы вам обязаны. Если бы не ваша нечистоплотность, о бесчинствах этого маньяка уже трубили бы во всем мире. Вам захотелось извлечь выгоду из ситуации, но не удалось. Это факт. А теперь будьте умницей, и разойдемся по-хорошему. Вы не получите эксклюзив, но сохраните лицо. Что вы говорите?

— Диски… — она неразборчиво пробормотала конец фразы.

Данте наклонился, почти коснувшись носом ее макушки.

— Что ты сказала, куколка?

— Говорю, засунь себе их в задницу, козел, — выпалила Андреа.

Изловчившись, она съездила его по уху пепельницей. Взметнулось облако пепла, когда снаряд угодил в суперинтенданта. Тот, вскрикнув, схватился за голову. Андреа, пошатываясь, выпрямилась во весь рост и примеривалась ударить снова, но противник оказался проворнее. Он перехватил ее руку с пепельницей почти у самого своего лица.

— Ничего себе! Шлюшка выпускает коготки.

Данте стиснул ее запястье и выкручивал ей руку до тех пор, пока она не уронила пепельницу, а затем нанес сильный удар в солнечное сплетение. Андреа опять повалилась на пол, задыхаясь и чувствуя себя так, словно свинцовая гиря расплющила ей грудь. Суперинтендант потрогал слабо кровоточившее ухо и посмотрел на себя в зеркало. Левый глаз его едва открывался, в волосах застрял пепел и застряли окурки. Он повернулся к Андреа и поднял ногу, отводя ее назад, с явным намерением дать хорошего пинка строптивице. Если бы ему это удалось, без сломанных ребер не обошлось бы. Однако Андреа соображала быстро. Пока агент принимал исходное положение, она его опередила, пнув в щиколотку опорную ногу. Данте мешком свалился на ковер, дав жертве возможность ускользнуть в ванную. Андреа рывком захлопнула за собой дверь.

Данте поднялся, кряхтя и прихрамывая.

— Открой, потаскуха!

— Что б тебя черти взяли, сукин сын, — устало пожелала Андреа, обращаясь скорее к себе, чем к неприятелю. Она обнаружила, что по ее лицу текут слезы. Она хотела помолиться; впрочем, вспомнив, на кого работает Данте, решила, что на сей раз молитва ей не поможет. Она попыталась было удержать дверь, но силы были явно не равны. Дверь распахнулась, впечатав Андреа в стену. Ворвался разъяренный как бык суперинтендант — с красным, перекошенным от ярости лицом. Андреа попробовала защищаться, но Данте схватил ее за волосы и жестоко дернул, вырвав приличную прядь. Увы, силой он обладал невероятной и держал ее крепко; единственное, что она могла сделать, — это вцепиться ногтями ему в физиономию, что она и сделала, украсив щеки суперинтенданта двумя кровавыми царапинами, отчего тот взбесился еще больше.

— Где они?

— Пошел ты…

— Где…

— …к дьяволу.

— …они?!

Он грубо развернул ее к зеркалу и ткнул лицом в стекло. По зеркалу побежала паутина трещин, а в центре заалел венчик крови, от которого вниз побежал тонкий луч — медленно вытягиваясь, он прочертил красным чашу раковины.

Данте запрокинул Андреа голову, вынудив ее смотреть на свое изображение.

— Хочешь еще?

Внезапно Андреа почувствовала, что с нее довольно.

— В мусорной корзине, — буркнула она.

— Отлично. Нагнись и достань его левой рукой. И без фокусов, или я отрежу тебе соски и заставлю их съесть.

Андреа подчинилась указаниям. Данте заглянул в коробку. На вид диск не отличался от того, который получили в Vigilanza.

— Великолепно. А остальные девять?

Журналистка с трудом проглотила комок, застрявший в горле.

— Я их выбросила.

— А вот этого не хочешь?

Андреа поняла, что взмывает в воздух и летит обратно в комнату. Данте швырнул ее с такой силой, что она пролетела метра полтора и приземлилась плашмя, лицом вниз.

— У меня их нет, черт подери! Нету! Ищи в вонючих урнах на пьяцца Навона, придурок!

Суперинтендант приблизился к ней с улыбкой. Она продолжала лежать на полу, часто и неровно дыша.

— Ты в самом деле не сечешь фишку, потаскушка? Тебе надо было всего лишь отдать мне гребаные диски, отделалась бы одним синяком и полетела бы спокойно домой. Но нет, ты задумала перехитрить сына синьоры Данте, а это невозможно. А теперь разговор у нас пойдет серьезный. Ты упустила шанс выбраться из переделки живой.

Данте встал над ней, расставив ноги, вынул пистолет и прицелился ей в голову. Андреа, обмирая от страха, повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Мерзавец был способен на все.

— Ты не выстрелишь. Наделаешь слишком много шума, — снова заявила она — гораздо менее уверенно, чем раньше.

— А знаешь что, шлюшка? Ты опять права.

И суперинтендант, вытащив из кармана глушитель, принялся навинчивать его на ствол пистолета. Андреа вновь оказалась под угрозой смерти, на сей раз бесшумной.

— Брось оружие, Фабио.

Данте резко обернулся. На его лице нарисовалось изумление. В дверях номера стояли Диканти и Фаулер. Инспектор держала пистолет, а Фаулер — электронный ключ, с помощью которого они и вошли. Жетон Диканти и пасторский воротничок Фаулера сыграли решающую роль в критический момент, когда им понадобился этот ключ. Они задержались, поскольку сначала отправились проверять первую фамилию из четырех, добытых у Альберта. Они составили список, ориентируясь на возраст, и начали с самой молодой из испанских журналисток. Та оказалась ассистентом телевизионной группы и обладательницей каштановых волос, как им сообщила словоохотливая дежурная в ее гостинице. Не менее словоохотливой была и служащая отеля, где поселилась Андреа.

Данте тупо уставился на пистолет Диканти; он стоял, развернувшись к ним корпусом, продолжая, однако, целиться в распростертую на полу журналистку.

— Да ладно, ispettora, вы этого не сделаете.

— Вы напали на гражданку страны Европейского Союза на итальянской территории, Данте. Я служу закону. Вы не смеете мне указывать, что я должна или не должна делать. Бросьте оружие, или мне придется выстрелить.

— Диканти, вы не понимаете. Эта женщина совершила преступление. Она украла конфиденциальную информацию, принадлежащую Ватикану. Она не настроена прислушаться к разумным доводам и может все испортить. Ничего личного.

— Я уже слышала от вас эту фразу. И обратила внимание, что вы персонально беретесь уладить множество проблем, в которых, как вы выражаетесь, «ничего личного».

Данте разозлился, но предпочел сменить тактику:

— Хорошо. Позвольте мне забрать ее в Ватикан, чтобы выяснить, куда она дела украденные конверты. Я головой отвечаю за ее безопасность.

У Андреа оборвалось сердце, когда она услышала последние слова. Она ни минуты не хотела оставаться наедине с этим ублюдком. Очень медленно она начала перемещать ноги, стараясь развернуть свое тело в нужное положение.

— Нет, — отрезала Паола.

В голосе суперинтенданта зазвучал металл; он сказал, обращаясь к Фаулеру:

— Энтони, ты этого не допустишь. Мы не можем позволить вытащить всю грязь на свет Божий. Во имя креста и меча.

Священник посмотрел на него очень серьезно:

— Я больше не почитаю эти символы. И тем более если ими пользуются для того, чтобы пролить невинную кровь.

— Но девица вовсе не невинна. Она украла конверты!

Данте не успел договорить: Андреа сумела занять искомую позицию. Она дождалась удобного момента и выбросила ногу вверх — била она не со всей силы (и вовсе не от недостатка желания), а отдавая предпочтение меткости. Она целилась в пах негодяю и не промахнулась.

Одновременно случилось три вещи.

Данте выронил диск, который до сих пор сжимал в одной руке, и схватился за низ живота, а другой взвел курок и пытался нажать на спуск. Суперинтендант открывал рот, словно форель, вытащенная из воды, задыхаясь от боли.

Диканти в три прыжка преодолела расстояние, отделявшее ее от Данте, и бросилась на него.

Фаулер отреагировал на полсекунды позже Диканти — то ли с возрастом рефлексы притупились, то ли он оценивал ситуацию — и ринулся к пистолету, который, несмотря на пинок в самое уязвимое место стрелка, по-прежнему был направлен на Андреа. Фаулер схватил правую руку Данте почти в тот самый момент, когда Диканти врезалась плечом ему в грудь. Выстрел ушел в потолок.

Все трое рухнули на пол, образовав кучу-малу, а сверху на них дождем посыпалась штукатурка. Фаулер, не выпуская запястья суперинтенданта, большими пальцами надавил на точку в том месте, где рука соединяется с кистью. Данте выпустил пистолет, но исхитрился нанести коленом удар в челюсть Диканти. Паола откатилась в сторону, потеряв сознание.

Фаулер и Данте поднялись. Фаулер одной рукой придерживал пистолет за ствол, а второй нажал на рычажок, выщелкивая обойму, которая с громким стуком упала на пол. Затем он вытряхнул патрон из патронника. Еще два быстрых движения — и боек ударника лежал у него на ладони. Священник зашвырнул его в противоположный конец комнаты и кинул пистолет к ногам Данте.

— Он теперь не много стоит.

Данте улыбнулся, втянув голову в плечи.

— Ты тем более не много стоишь, старик.

— А ты проверь.

Суперинтендант кинулся на священника. Фаулер увернулся и ответил встречным ударом, который чуть-чуть не достиг цели — подбородка Данте, а пришелся агенту в плечо. Данте сделал обманное движение слева, Фаулер уклонился в сторону и получил удар в корпус, по ребрам. Он упал, стиснув зубы от боли, не в состоянии вздохнуть.

— Заплесневел, дед.

Данте подобрал с полу пистолет и магазин. У него не было времени искать боек и ставить его на место, но бросить оружие он не мог. В спешке у суперинтенданта вылетело из головы, что у Диканти тоже имеется пистолет, которым он мог бы воспользоваться. В тот момент, когда Паола скатилась на пол, лишившись чувств, табельное оружие очень удачно очутилось под нею, придавленное ее телом.

Суперинтендант посмотрел по сторонам, заглянул в ванную комнату и в шкаф. Андреа Отеро исчезла, и диск, оброненный в пылу сражения, тоже. Заметив каплю крови на оконном стекле, он поспешил выглянуть на улицу. На миг он почти уверовал, что журналистка наделена даром ходить по воздуху, как Христос по воде. Или, скорее, карабкаться по отвесным стенам, как кошка.

Спустя мгновение Данте сообразил, что окна номера, где разворачивалось действие, выходят прямо на черепичную крышу соседнего здания, перекрывавшую изумительно красивый внутренний дворик церкви Санта-Мария делла Паче, спроектированный Браманте. Андреа понятия не имела, кто построил оригинальный клуатр, как и о том, что именно Браманте по иронии судьбы выпала честь стать первым главным архитектором собора Святого Петра в Ватикане. Она ползла на четвереньках по черепичной крыше нарядного терракотового цвета, сверкавшей в лучах утреннего солнца. Стараясь не привлекать лишнего внимания со стороны ранних туристов, заходивших во дворик церкви, Андреа упорно стремилась к противоположному концу крыши, где открытое окно сулило ей спасение. И проделала уже полпути. Галерея клуатра была двухъярусной, и крыша, вознесенная на девятиметровую высоту, опасно наклонялась над вымощенным камнем двориком.

Превозмогая боль в паху, Данте выбрался в окно и пустился в погоню за журналисткой. Андреа обернулась через плечо как раз в тот момент, когда его ноги коснулись черепичной крыши. Она заспешила, но была остановлена окриком:

— Не двигаться!

Андреа повернула голову. Данте держал ее на прицеле: о том, что пистолет выведен из строя, она не знала. Андреа поверить не могла, что этот тип настолько не в себе, чтобы застрелить ее средь бела дня при свидетелях. Туристы их уже приметили и с восторгом наблюдали за происходившим у них над головами. Постепенно аудитория разрасталась. Жаль, что Диканти лежала без сознания на полу в гостиничном номере. Она упустила редкую возможность своими глазами увидеть живой пример описанного во всех учебниках явления, известного в судебной психиатрии как bystander effect. Согласно этой теории, неоднократно подтверждавшейся на практике, чем большее количество зрителей наблюдают, как некто попал в критическое положение, тем меньше вероятность, что кто-то из прохожих поможет жертве. Причем останавливаются поглазеть в основном праздные зеваки. Они тычут пальцами, дергают соседа за рукав, призывая смотреть внимательнее, но ничего не предпринимают.

Не обращая внимания на собравшуюся внизу аудиторию, Данте, пригнувшись, подкрадывался к журналистке. Приблизившись, он с удовлетворением отметил, что один диск женщина держала в руке. Должно быть, она сказала правду: у нее хватило глупости выбросить остальные конверты. Но тем большее значение приобретает теперь этот последний.

— Отдай диск, и я уйду. Клянусь. Я не желаю тебе зла, — солгал Данте.

Андреа помертвела от страха, но она могла похвастаться смелостью и присутствием духа, которым мог бы позавидовать даже сержант Легиона.

— Как бы не так! Убирайся прочь, или я его выкину.

Данте замер на полдороге. Андреа вытянула руку, слегка изогнув запястье. Легкое движение — и диск полетит, как фризби. Может, он разобьется, ударившись о землю. А может, его подхватит легкий утренний бриз, и он спланирует в толпу, где его подхватит случайный зевака, который испарится задолго до того, как Данте успеет спуститься во дворик церкви. И тогда все пропало.

Слишком рискованно.

Шансы равны — пятьдесят на пятьдесят. И что прикажете делать в таком случае? Отвлекать противника до тех пор, пока чаша весов не склонится в вашу пользу.

— Синьорина, — громко крикнул Данте, — не прыгайте. Не знаю, что толкнуло вас на этот шаг, но жизнь прекрасна. Подумайте хорошенько, и вы найдете массу причин, чтобы жить.

Да, тактика выбрана правильно. Подобраться как можно ближе, будто бы для того, чтобы спасти эту ненормальную с окровавленным лицом, выскочившую на крышу и угрожающую покончить с собой, попытаться ее схватить (так, чтобы никто не заметил, как он отнимает у нее диск), а потом в пылу борьбы «не суметь» ее удержать. Ужасная трагедия. На Диканти и Фаулера надавят сверху. Там умеют приструнить!

— Не прыгайте! Вспомните о семье!

— Да что ты такое несешь, идиот? — поразилась Андреа. — Я не собираюсь прыгать!

Зрители, наблюдавшие за спектаклем снизу, показывали на них пальцами, вместо того чтобы нажимать кнопки телефонов, срочно вызывая Polizia. Какой-то доброхот даже начал упрашивать: «Не прыгайте, не прыгайте». И никому не показалось странным, что спасатель вооружен; возможно, люди просто не разглядели, что именно «храбрец» держит в правой руке. Данте от души ликовал. Он медленно, но неумолимо подползал к журналистке:

— Не бойтесь! Я полицейский!

Андреа слишком поздно поняла, какую игру затеял противник. Их разделяло уже не более двух метров.

— Не приближайся, мерзавец. Я выброшу диск!

Тем, кто стоял во дворике, послышалось, что она хочет броситься вниз сама. Едва ли они обратили внимание на маленький диск, которым она размахивала. Раздались нестройные крики: «Нет, не надо!» — и кто-то из туристов даже посулил Андреа вечную любовь, если она спустится с крыши живая и невредимая.

Тем временем суперинтендант уже практически касался кончиками пальцев босых ног беглянки, развернувшейся к нему лицом. Она попятилась и потеряла равновесие, соскользнув вниз по покатой крыше. Толпа (во дворике уже собрались человек пятьдесят, а из окон гостиницы выглядывали постояльцы) затаила дыхание. Вдруг раздался возглас:

— Глядите, священник!

Данте посмотрел назад. Фаулер стоял на крыше, выпрямившись во весь рост, и держал в каждой руке по куску кровельной черепицы.

— Только не здесь, Энтони! — воскликнул суперинтендант.

Фаулер его словно не слышал и метнул один из кусков черепицы с дьявольской точностью. Черепичный снаряд с силой угодил Данте в предплечье, ибо тот, по счастью, успел заслонить лицо рукой. Если бы он этого не сделал, возможно, с громким хрустом треснул бы его череп, а не рука. Он рухнул на крышу и покатился к краю. Чудом он сумел уцепиться за выступ, уперевшись ногами в одну из бесценных коринфских колонн, выточенных умелым скульптором под руководством Браманте пятьсот лет назад. Будто в насмешку зеваки, которым в голову не пришло помочь жертве, охотно бросились выручать Данте. Спасательной команде из трех человек удалось снять с карниза бессильно повисшего, как тряпичная кукла, раненого. Тот поблагодарил их и потерял сознание.

На крыше Фаулер обратился к Андреа:

— Синьорита Отеро, сделайте милость, вернитесь в номер, пока вы не искалечились.