Дом Святой Марфы
Пьяцца Санта-Марта, 1

— Действовать надо благоразумно, — произнес Данте.

Паола побелела от гнева. Если бы в тот момент перед ней стоял Чирин, она не смогла бы сдержаться. Уже в третий раз у нее возникало жгучее желание кулаками испытать на прочность зубы мерзавца и посмотреть, сохранит ли он тогда хладнокровие и заунывную, бесстрастную речь!

Столкнувшись с непреодолимым препятствием на подступах к азотее, они понуро спустились вниз. Чтобы поймать сеть, Данте пришлось протолкаться через всю площадь. Только тогда он смог связаться по мобильному с Чирином, попросить подкрепление, а также разрешение на осмотр экспертами места происшествия. Инструкции генерального инспектора Vigilanza сводились к тому, что в здание позволяется войти только одному технику ОИНП, и он должен быть в гражданской одежде. Необходимые инструменты следует принести в обычном дорожном чемодане.

— Мы не можем допустить, чтобы поползли слухи. Поймите же, Диканти.

— Я не понимаю этой чуши. Мы обязаны задержать убийцу! Необходимо освободить здание, установить, как он проник внутрь, собрать доказательства…

Данте смотрел на нее как на умалишенную. Фаулер молча качал головой, не желая вмешиваться. Паола отдавала себе отчет, что теряет голову. Безнадежное расследование постепенно затягивало ее, овладевая помыслами подобно навязчивой идее. Найдя в ее душе лазейку, оно ядом просачивалось в кровь, отравляя разум и лишая спокойствия. Зная свою пылкую натуру, Паола в любой ситуации стремилась сохранять ясность мыслей и хладнокровие. Потому что, если что-то задевало ее за живое, упорство в достижении цели превращалось в одержимость. И теперь она чувствовала, как ярость (подобно кислоте, способной прожечь любую физическую материю) разъедает дух.

Детективы заняли позицию в коридоре третьего этажа, где произошло убийство. Комната пятьдесят шесть уже опустела. Ее жилец, указавший им на пятьдесят седьмой номер, оказался семидесятитрехлетним бельгийским кардиналом Петфридом Ханелсом. Случившееся глубоко потрясло его. Врач гостиницы осматривал теперь кардинала этажом выше, куда временно переселили «пурпуроносца».

— К счастью, большая часть кардиналов собралась в капелле, чтобы присутствовать на дневных бдениях. Только пятеро слышали крики, и им уже объяснили, что в дом случайно забрел полоумный, с воплями плутавший по коридорам, — доложил Данте.

— Вот как? Это называется предотвращением нежелательных последствий? — взбесилась Паола. — Позаботиться, чтобы даже сами кардиналы не догадались, что одного из них убили?

— Это несложно. Скажем, что ему стало плохо и его увезли в клинику Джемелли. С гастроэнтеритом.

— И тут все уже решено! — саркастично огрызнулась Диканти.

— Пожалуй, есть еще кое-что. Вы не должны беседовать с кардиналами без моего согласия, и при осмотре места происшествия придется ограничиться одной комнатой.

— Вы это серьезно? А отпечатки пальцев на дверных панелях, у входов, в коридорах?.. Быть не может, чтобы вы говорили это серьезно!

— А вы что хотите, bambina? Кортеж патрульных машин у парадного подъезда? Фейерверк вспышек фотографов? Можно подумать, растрезвонив на весь свет об убийстве, вы добьетесь большего успеха в поимке маньяка, — возразил ей Данте довольно заносчиво. — А может, вам просто хочется потрясти перед камерами своим дипломом лиценциата из Квонтико? Если вы такой классный специалист, то и работайте соответственно, а пока толку маловато.

Паола сдержалась, не поддавшись на провокацию. Данте был твердо убежден, что приоритетным является сохранение дела в секрете. Она стояла перед выбором: потерять время, пробивая лбом стену, гранитную и тысячелетнюю, или уступить и попытаться ускорить процесс дознания, используя по максимуму те крохотные возможности, которыми они располагали.

— Звоните Чирину. Скажите ему, что Бои пришлет нашего лучшего техника. И пусть его люди не теряют бдительности, вдруг кармелит еще мелькнет где-нибудь в Ватикане.

Фаулер кашлянул, привлекая внимание Паолы. Она подошла к нему. Отведя ее в сторону и почти прижимаясь к ее уху, он губами прошептал несколько слов. От его дыхания, щекотавшего кожу, у нее по телу побежали мурашки; Паола ничего не могла с собой поделать и порадовалась, что на ней пиджак, следовательно, ее реакции никто не заметит. Она хорошо помнила прикосновения его рук, твердых и надежных, — в тот день, когда она, словно безумная, рвалась в толпу на улице, а он держал ее, взывая к здравому смыслу. Ей страстно захотелось, чтобы он обнял ее вновь, но с учетом всех обстоятельств это желание было совершенно неуместным. И без того ситуация достаточно сложная.

— Необходимые приказы уже отданы и в настоящий момент выполняются, dottora. И забудьте о стандартной практике полицейского расследования, в Ватикане вам никогда ничего подобного не позволят. Нам придется смириться и разыграть карты, которые сдала судьба, какими бы скверными они ни были. В данном случае уместно вспомнить поговорку: «Среди слепцов и одноглазый — король».

Паола уловила намек.

— У нас в Риме есть похожая пословица. Вы правы, отче… Впервые за время следствия у нас появился свидетель. Это уже кое-что.

Фаулер зашептал еще тише:

— Поговорите с Данте! Хотя бы раз будьте дипломатичны. Попросите, чтобы нам дали зеленый свет на встречу с Шоу. Возможно, мы получим сколь-нибудь внятное описание внешности убийцы.

— Но без судебного художника…

— Наступит и его черед, dottora. Если кардинал Шоу видел преступника, мы сумеем составить фоторобот. Но прежде всего необходимо взять у него показания.

— Знакомая фамилия! Это не тот Шоу, что фигурирует в личном деле Кароского?

— Он самый. Кардинал — человек жесткий и умный. Будем надеяться, он поможет нам с описанием. Не упоминайте имени нашего подозреваемого. Интересно, узнал ли его кардинал?

Паола кивнула и вновь присоединилась к Данте.

— Что, закончили секретное совещание, салаги?

Диканти решила проигнорировать ехидную реплику.

— Отец Фаулер рекомендовал мне сохранять спокойствие, и я думаю последовать его совету.

Данте недоверчиво посмотрел на нее, удивленный ее смирением. Воистину эта женщина преисполнена сюрпризов.

— Очень мудро с вашей стороны, ispettora.

— Nos abbiamo dato nella croce, верно, Данте?

— Это одна из точек зрения. Другая же заключается в том, чтобы признать, что вы гостья в чужом государстве. Сегодня утром вы диктовали условия. Теперь наша очередь. Ничего личного.

Паола сделала глубокий вдох.

— Ладно, Данте. Мне нужно поговорить с кардиналом Шоу.

— Он у себя в номере. Восстанавливает силы после пережитого. У него стресс. Просьба отклоняется.

— Суперинтендант, один-единственный раз пойдите мне навстречу! Возможно, благодаря этому мы схватим убийцу.

Агент покрутил головой, с хрустом поворачивая бычью шею — сначала направо, потом налево: он размышлял.

— Договорились, ispettora. С маленьким условием.

— Каким же?

— Вы скажете волшебное слово.

— Идите в задницу.

Паола развернулась и встретила укоризненный взгляд Фаулера, который слушал разговор, стоя поодаль. Она снова повернулась к Данте:

— Пожалуйста!..

— Пожалуйста что, ispettora?

Паршивый негодяй наслаждался ее унижением! Ну ничего, пусть подавится.

— Пожалуйста, суперинтендант Данте, позвольте мне поговорить с кардиналом Шоу.

Данте широко улыбнулся. Он чувствовал себя на коне. Внезапно его улыбка потускнела, он нахмурился:

— Пять минут и пять вопросов. Не больше. Я тоже многое ставлю на карту, Диканти.

Два агента Vigilanza, оба в черных костюмах и при галстуках, вышли из лифта и встали на посту у двери номера пятьдесят семь, где лежало тело последней жертвы Кароского. Им было приказано охранять вход до приезда техника ОИНП. Диканти решила не терять времени даром и опросить пока единственного свидетеля.

— Где комната Шоу?

Оказалось, на том же этаже. Данте проводил их к сорок второму номеру, последнему перед выходом на служебную лестницу. Суперинтендант деликатно, двумя пальцами, стукнул в дверь.

Им открыла сестра Элена. Она больше не улыбалась. Когда она увидела всю команду, на ее лице отразилось облегчение.

— Ой, хорошо хоть вы не пострадали! Я знаю, что вы погнались за ним, за этим безумным. Успели его схватить?

— К несчастью, нет, сестра, — ответила Паола. — Мы предполагаем, что он скрылся через кухню.

— Ох, Боже мой, через продовольственный ход? Святая Мадонна дель Оливо, какой кошмар!

— Сестра, разве не вы сказали, что в здании лишь одна дверь?

— Одна и есть, парадная! А то не дверь. То служебные ворота. Они большие и открываются специальным ключом.

Паола заподозрила, что они с сестрой Эленой изъясняются на разных языках. Во всяком случае, значения существительных та воспринимала чересчур буквально.

— Уби… Грабитель мог оттуда пробраться в дом, сестра?

Монахиня покачала головой:

— Ключ есть лишь у сестры-экономки и у меня. А она говорит только по-польски, как и многие сестры, которые работают на кухне.

Криминолог сделала вывод, что женщина, открывшая по просьбе Данте дверь на кухне, скорее всего и была сестрой-экономкой. Всего два ключа. Тайна ничуть не прояснилась, напротив, все запуталось еще больше.

— Можно пройти к кардиналу?

Сестра Элена энергично затрясла головой:

— Невозможно, dottora. Он… как это говорят? Zdenerwowany… нервничает.

— На одну минуту, — подал голос Данте.

Монахиня помрачнела:

— Zaden. Нет и нет.

Отвечая отказом, сестра испытывала неловкость и заслонялась родным языком как щитом. Монахиня уже закрывала дверь, когда Фаулер сунул ногу в проем, помешав захлопнуть ее окончательно. Он обратился к женщине, запинаясь и с трудом подбирая слова:

— Sprawiaćprzyjemnoś, potrzebujemy źeby widziećkardynalny Shaw, siostra Helena.

Монахиня вытаращила на него глаза.

— Wasz język polski nie jest dobry.

— Знаю. Мне следует чаще навещать вашу прекрасную страну. Я не бывал там с тех пор, как возникла «Солидарность».

Монахиня, насупившись, качнула головой, но было очевидно, что священник завоевал ее расположение. Она неохотно распахнула дверь настежь и посторонилась.

— И давно вы выучили польский? — шепотом полюбопытствовала Паола, переступая порог.

— Не могу похвастаться, что знаю его в совершенстве, dottora. Так, чуть-чуть. Как известно, путешествия расширяют кругозор.

Диканти не утерпела и метнула в его сторону удивленный взгляд. В следующее мгновение она полностью сосредоточила внимание на человеке, который лежал, вытянувшись на кровати. Опущенные жалюзи почти не пропускали солнечный свет в комнату. На лбу кардинала Шоу красовался то ли мокрый платок, то ли полотенце — в полумраке различить было трудно. Когда детективы приблизились к изножию кровати, «пурпуроносец», засопев, приподнялся на локте, и компресс съехал набок. Это был мужчина с крупными, грубыми чертами лица, весьма солидной комплекции. Волосы, совершенно седые, слежались над челом, там, где их прижало полотенце.

— Простите, я…

Данте наклонился, чтобы поцеловать пастырский перстень, но кардинал его остановил:

— Пожалуйста, не надо. Только не теперь.

Суперинтендант отступил, сбитый с толку. Скрывая замешательство, он откашлялся.

— Кардинал Шоу, просим прощения за вторжение, — заговорил он наконец, — но нам необходимо задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии отвечать?

— Конечно, дети мои, конечно. Я прилег отдохнуть на минутку. Для меня явилось большим потрясением то, что я подвергся нападению в этом богоугодном месте. Кстати, у меня через несколько минут назначена деловая встреча. Так что покороче, пожалуйста.

Данте посмотрел на сестру Элену, затем снова перевел взгляд на Шоу. Тот понял намек верно: не при свидетелях.

— Сестра Элена, если вам не трудно, предупредите, пожалуйста, кардинала Полжика, что я немного задержусь.

Монахиня покинула комнату, ворчливо бормоча под нос бранные словечки, неподобающие для служительницы церкви.

— Что в точности произошло? — спросил Данте.

— Я поднялся в свою комнату, чтобы взять бревиарий, когда услышал ужасный крик. Я замер на месте, усомнившись, что мне не почудилось. Далее мне показалось, будто по лестнице бегом поднимаются какие-то люди. Потом раздался треск. Удивившись, я вышел в коридор. У двери лифта стоял монах-кармелит, прячась в стенной нише. Он словно почувствовал мой взгляд и повернулся. Пресвятая Богородица! Сколько же в его глазах было ненависти! Снова послышался громкий треск, и тогда кармелит бросился на меня. Я упал на пол и закричал. Остальное вам известно.

— Вы хорошо рассмотрели его лицо? — вмешалась Паола.

— Его почти полностью скрывала борода. Я мало что увидел.

— Вы можете описать его внешность и телосложение?

— Вряд ли, я смотрел на него не больше секунды, а мое зрение уже не то, что прежде. Правда, я обратил внимание на волосы с обильной проседью. Но я тотчас понял, что он не монах.

— Почему вы сделали такой вывод, Ваше Высокопреосвященство? — уточнил Фаулер.

— По его поведению, разумеется. Таиться в нише, вжимаясь в дверь лифта, совершенно недостойно служителя Господа.

Вернулась взволнованная сестра Элена и деликатно кашлянула.

— Кардинал Шоу, кардинал Полжик сказал, что вас, как только вы освободитесь, ожидает Комиссия, чтобы обсудить приготовления к девятидневным молебнам. Вам отвели конференц-зал на первом этаже.

— Спасибо, сестра. Передайте, что через пять минут я присоединюсь к уважаемому собранию.

Данте понял, что Шоу торопится закончить аудиенцию.

— Спасибо за помощь, Ваше Высокопреосвященство. Нам пора идти.

— Не представляете, как я сожалею. Девятидневные литургии служат не только во всех церквях Рима, но и в сотнях тысяч храмов мира, вознося молитвы за упокой души Его Святейшества. Это тяжкий труд, и я не хочу опаздывать из-за какого-то тумака.

Паола собралась что-то сказать, но отец Фаулер тихонько коснулся ее локтя, и они проглотила вопрос, готовый сорваться с губ. С недовольным выражением лица она, в свою очередь, попрощалась с «пурпуроносцем». Но когда детективы уже практически переступили порог комнаты, кардинал задал им в спину неожиданный и, пожалуй, самый неприятный из всех вопросов:

— Этот разбойник имеет отношение к исчезновениям?

Данте неторопливо повернулся; каждая буква в его ответе — гласная и согласная — источала сладчайший мед.

— Ни в коем случае, Ваше Высокопреосвященство, речь идет всего лишь о провокаторе. Возможно, он один из тех юнцов, антиглобалистов. Известно, они любят рядиться в маскарадные костюмы, чтобы привлечь внимание.

Кардинал привстал еще немного и в конце концов сел на кровати, обратившись к монахине:

— Среди моих братьев-кардиналов прошел слух, что две особы, наиболее уважаемые в курии, не прибудут на конклав. Надеюсь, оба в добром здравии?

— Кто вам сказал это, Ваше Высокопреосвященство? — вмешался Данте.

Паола не поверила своим ушам, ибо в жизни не слышала более нежного, сахарного и смиренного голоса, какой сделался у Данте, когда он произносил свой последний вопрос.

— О, дети мои, в преклонные годы человек частенько страдает забывчивостью. Как будто кто-то шепнул между делом. Заверяю вас, что об этом знаю не я один.

— Ваше Высокопреосвященство, не подлежит сомнению, что такой слух не имеет под собой никаких оснований. С вашего позволения, мы должны продолжить поиски нарушителя.

— Хотелось бы верить, что его скоро найдут. В Ватикане стало слишком неспокойно, и, может, настало время изменить направление нашей политики безопасности.

Завуалированная угроза, скрытая под толстым слоем сахарной глазури (в точности как в медовом потоке Данте), не ускользнула от ушей детективов и священника. Даже у Паолы от тона кардинала кровь застыла в жилах, при том, что она не питала симпатии ни к одному из знакомых ей агентов Vigilanza.

Сестра Элена вышла из комнаты вместе с ними и двинулась дальше по коридору. На лестнице ее дожидался чрезвычайно грузный кардинал — наверное, Полжик, — и они вместе зашагали вниз по ступеням.

Как только спина сестры Элены исчезла из виду, Паола повернулась к Данте с горькой усмешкой:

— Похоже, с предотвращением нежелательных последствий вы справляетесь не столь эффективно, как вам кажется, суперинтендант.

— Клянусь, я не понимаю, как так получилось. — На его лице было написано тягостное раздумье. — Ну, будем надеяться, что они не узнают настоящей причины. Конечно, не узнают! Откуда бы? Учитывая расклад, даже Шоу может оказаться следующим, кто наденет красные сандалии Рыбака.

— «Пурпуроносцы» почуяли, что происходит что-то необычное как минимум, — заметила Диканти. — Если честно, я была бы в восторге, если бы эта гребаная история выплыла наружу и мы смогли бы нормально работать.

Вскипев, Данте собрался было дать ей достойный отпор, но тут на мраморной лестнице появился еще один персонаж. Карло Бои решил, что на месте происшествия должен работать тот, кого он считал самым опытным и неболтливым среди экспертов ОИНП.

— Всем добрый день.

— Добрый день, директор Бои, — отозвалась Паола.

Настала пора вернуться на сцену, где вновь главную роль сыграл Кароский.