Церковь Санта-Мария ин Траспонтина
Виа делла Кончилиазионе, 14

Во второй раз на этой неделе техническая бригада из отдела по исследованию места преступления переступила порог церкви Санта-Мария ин Траспонтина. Эксперты появились без лишнего шума, одетые в гражданское, чтобы не насторожить пилигримов. В церкви Диканти громко выкрикивала приказания, пользуясь то мобильным, то рацией. Отец Фаулер отозвал в сторону одного из криминалистов ОИНП:

— Вы уже закончили на месте преступления?

— Да, отец. Сейчас мы увезем тело и приступим к осмотру ризницы.

Фаулер бросил вопрошающий взгляд на Диканти.

— Я пойду с вами.

— Вы уверены?

— Я не хочу ничего упустить. Что это?

Священник держал в правой руке маленький черный футляр.

— Здесь елей. Чтобы совершить соборование.

— Думаете, в этом есть какой-то смысл?

— Для нашего следствия — никакого. Но для него — несомненно. Он был благочестивым католиком, верно?

— Был. И ему это ни капли не помогло.

— Однако, dottora, несмотря на глубочайшее к вам уважение… вы не поймете.

Осторожно обойдя надпись у входа в крипту, оба спустились вниз и миновали короткий коридор. Техники ОИНП наладили освещение, установив два мощных электрогенератора. Тесное пространство заливал яркий свет.

Безжизненное тело Понтьеро висело меж двух полуразрушенных колонн, громоздившихся в центре помещения. Оно было обнажено до пояса. Кароский привязал Понтьеро за руки к каменным руинам с помощью изоляционной ленты, пустив в ход тот самый моток, которым он уже пользовался, убивая Робайру. Глаза и язык отсутствовали. Лицо было страшно изуродовано, и кожа на торсе висела окровавленными лоскутами, словно зловещие украшения адского маскарадного костюма.

Паола потупилась, когда Фаулер начал обряд соборования. Ботинки священника, черные и безукоризненно вычищенные, наступили в лужу запекшейся крови. Инспектор сглотнула слюну и закрыла глаза.

— Диканти.

Она подняла веки. К ним присоединился Данте. Фаулер уже совершил елеопомазание и приготовился уйти, проявляя деликатность.

— Куда вы, святой отец?

— Наверх. Не хочу мешать.

— Вы не помешаете. Если хотя бы половина того, что о вас говорят, правда, вы очень умный человек. Вас послали помочь нам, верно? Ну так помогите.

— Охотно, ispettora.

Паола проглотила комок в горле и заговорила:

— По-видимому, Понтьеро вошел в церковь через черный ход. Он наверняка позвонил в дверь, и мнимый кармелит впустил его совершенно спокойно. Затем Понтьеро поговорил с Кароским, и тот на него напал.

— Но где?

— Скорее всего здесь, в подземелье. Иначе наверху были бы следы крови.

— Но почему он так поступил? Может, Понтьеро почуял неладное?

— Сомневаюсь, — высказал свое мнение Фаулер. — Как мне кажется, Кароскому подвернулась удобная возможность, и он ею воспользовался. Я склоняюсь к мысли, что он показал инспектору вход в крипту, и Понтьеро стал спускаться один, оставив убийцу за спиной.

— В этом есть логика. Вероятно, он ни на секунду не заподозрил брата Франческо. Не только потому, что тот выглядел старым и увечным…

— …но и потому, что был монахом. Понтьеро слепо доверял монахам, не так ли? Наивное заблуждение, — посетовал Данте.

— Сделайте одолжение, суперинтендант.

Фаулер с гневным упреком посмотрел на него. Данте отвел глаза.

— Сожалею. Продолжайте, Диканти.

— Последовав за Понтьеро вниз, Кароский ударил его тупым предметом. Предположительно оружием послужил бронзовый канделябр. Ребята из ОИНП взяли его на экспертизу. Канделябр был брошен рядом с телом. Потом Кароский его привязал и сотворил с ним… вот это. Наверное, он ужасно мучился.

Ее голос прервался. Мужчины тактично промолчали, будто не замечая минутную слабость женщины. Она откашлялась, чтобы скрыть заминку и вернуть тону необходимую уверенность, и лишь потом отважилась заговорить снова:

— Темное, очень темное помещение. Он воспроизводит травмирующие обстоятельства детства, когда его заперли в шкафу?

— Возможно. Вы нашли какие-нибудь особые улики?

— Мы полагаем, что не было других посланий, кроме надписи наверху: «Vexilla Regis prodeunt inferni».

— «Близятся знамена царя Ада», — вновь перевел священник.

— Что это значит, Фаулер? — спросил Данте.

— Вам следовало бы знать.

— Не пытайтесь выставить меня ослом, у вас это не получится, отче.

Фаулер грустно улыбнулся:

— И в мыслях не держал. Речь идет о цитате из произведения вашего знаменитого предка, Данте Алигьери.

— Он не является моим предком. Его звали Данте, я же ношу такую фамилию. Между нами нет ничего общего.

— О, прошу прощения. Все итальянцы любят говорить, что происходят от Данте или Юлия Цезаря…

— Уж мы-то по крайней мере знаем свои корни.

Взгляды мужчин скрестились в немом поединке. Паола решительно вмешалась:

— Если вы закончили с шовинистическими инсинуациями, может, вернемся к делу?

Фаулер кашлянул и продолжил свою мысль:

— Как я сказал, «Vexilla Regis prodeunt inferni» — цитата из «Божественной комедии». Взята из главы, где поэты готовятся спуститься к средоточию ада в последнем, девятом круге. Это парафраз христианского церковного гимна, поэт заводит речь о дьяволе, а не о Боге. Многие пытались усмотреть ересь в означенных строках, но Данте преследовал единственную цель — ввергнуть читателей в ужас.

— К этому стремится убийца? Испугать нас?

— Он шлет предупреждение, что ад близок. Не думаю, что интерпретация Кароского отличается большей глубиной. Он не настолько образованный человек, каким хочет казаться. Других записок не было?

— На теле — нет, — ответила Паола. — Убийца понял, что мы с минуты на минуту появимся, и струсил. И он понял это по моей вине, так как я упорно звонила на мобильный Понтьеро.

— Мы можем отследить мобильный? — уточнил Данте.

— Я узнавала у оператора сотовой связи. Система локализации мобильных телефонов отвечает, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Последний пункт, откуда поступил сигнал и который удалось зарегистрировать в пределах зоны покрытия, расположен чуть дальше отеля «Атланте», то есть более чем в трехстах метрах отсюда, — пояснила Диканти.

— Я остановился именно в этой гостинице, — заметил Фаулер.

— Ничего себе, а я-то думал, вы ютитесь в пансионе для священников. Знаете, тихом таком, скромненьком местечке.

Фаулер не поддался на провокацию.

— Друг мой Данте, люди с возрастом начинают ценить блага цивилизации. Особенно если за них платит Дядюшка Сэм. Я за свою жизнь повидал немало забытых Богом дыр.

— Я знаю, отче. Знаю.

— Можно спросить, на что вы намекаете?

— Никаких намеков. Я просто уверен, что вам приходилось ночевать в местечках и похуже в связи с вашим… служением.

Данте вел себя агрессивнее обычного, и создавалось впечатление, будто в качестве раздражителя выступает именно отец Фаулер. Паола не понимала причин его острой враждебности, но чувствовала, что существуют противоречия, которые эти двое должны разрешить наедине, с глазу на глаз.

— Ну хватит. Давайте выйдем. Нам всем не помешает глоток свежего воздуха.

Мужчины последовали за Диканти к выходу из крипты. Поднявшись наверх, ispettora дала разрешение медицинской службе забрать тело Понтьеро. Один из техников ОИНП подошел к ней доложить о находках, сделанных экспертами. Паола слушала, кивая головой. Потом повернулась к Фаулеру:

— Можно задержать вас еще на пару минут, святой отец?

— Конечно, dottora.

— Данте?

— А как же.

— Хорошо, тогда вот что мы обнаружили: в жилище священника имеется профессиональный грим и хлопья пепла на столе, в который, по нашим предположениям, превратился паспорт. Убийца сжег его, хорошо облив спиртом, поскольку документ сгорел практически дотла. Эксперты из ОИНП изъяли пепел — вдруг удастся извлечь что-то полезное. В ризнице найдены отпечатки пальцев только одного человека, и они не принадлежат Кароскому, так что придется поискать хозяина. Данте, у вас есть на сегодня работа. Разузнайте об отце Франческо и сколько времени он провел здесь. Обратитесь к постоянным прихожанам церкви.

— Идет, ispettora. Я выведаю все о нем до третьего колена.

— Довольно шутить. Кароский обвел нас вокруг пальца, но он занервничал. И обратился в бегство. Какое-то время мы о нем не услышим. Если мы в течение ближайших часов сумеем выяснить, где он скрывался раньше, возможно, нам удастся вычислить, куда он пойдет сейчас.

Паола незаметно скрестила пальцы в кармане пиджака. Ей так хотелось верить в свои слова. Мужчины выслушали ее прогноз с каменными лицами и притворились, что эта призрачная вероятность — легко и быстро установить местонахождение и задержать преступника — кажется им весьма реальной.

Данте вернулся через два часа. С ним вместе явилась пожилая синьора, которая слово в слово повторила Диканти то, что ранее поведала суперинтенданту. После смерти прежнего настоятеля церкви, брата Дарио, ему на смену прислали брата Франческо. Это произошло три года назад. С тех пор синьора помогала убирать церковь и ризницу. По уверениям синьоры, брат Тома был образцом смирения и христианской веры. Он руководил приходом твердой рукой, никто не может сказать о нем худого слова.

В целом скудная информация надежд не оправдала, но они хотя бы получили приблизительную дату в качестве точки отсчета. Брат Басано скончался в ноябре 2001 года, что примерно указывало, когда Кароский приехал в Италию.

— Данте, окажите любезность. Уточните, что известно кармелитам о Франческо Тома, — попросила Диканти.

— Я сделаю пару звонков. Но подозреваю, что вытянем пустышку.

Данте вышел через главный портал, направившись в свой кабинет в штаб-квартире Vigilanza Vaticana. Попрощался с инспектором и Фаулер.

— Пойду в отель переоденусь. Увидимся позже.

— Я буду в морге.

— Вам незачем туда идти, ispettora.

— Но я должна.

Возникла неловкая пауза, ее заполнила мелодия духовного гимна, которую начал выводить какой-то пилигрим и подхватили сотни голосов. Солнце постепенно опускалось за холмы, и в Риме наступали сумерки, но движение на улицах не затихало.

— Наверное, эти песнопения были последним, что услышал младший инспектор.

Паола не проронила ни звука. Фаулеру часто приходилось видеть людей в ситуации, в которой очутилась Диканти, и он понимал, в каком состоянии обычно пребывает человек после гибели близкого друга. Скорее, это даже нельзя назвать состоянием: люди переживают мучительный процесс адаптации к новой реальности, включающий несколько этапов. Сначала их охватывают эйфория и жажда мести, которые постепенно сменяются опустошенностью и скорбью, по мере того как случившееся укладывается в сознании и проходит первое потрясение от зрелища бездыханного тела. А потом в глубине души поселяется тягостное чувство, смесь гнева, вины и злости. Оно пройдет лишь тогда, когда Кароский умрет или сядет за решетку. А быть может, и никогда.

Священник потянулся к Паоле, намереваясь положить руку ей на плечо, но в последний момент сдержал свой порыв. И хотя Диканти не видела его жеста, поскольку Фаулер стоял у нее за спиной, она, наверное, что-то почувствовала. Она повернулась и встревоженно посмотрела на Фаулера.

— Будьте осторожны, святой отец. Теперь ему известно, что вы здесь, и это может многое изменить. Мы ведь даже не знаем точно, как он выглядит. Он оказался большим умельцем по части маскировки.

— Неужели он настолько изменился за пять лет?

— Отче, я видела фотографию Кароского, которую вы мне показывали, и я смотрела в лицо брата Франческо. Между ними нет ничего общего.

— В церкви было темно, и вы не обратили особого внимания на старого кармелита.

— Уверяю вас, отче. Я хороший физиономист. Он мог надеть парик и накладную бороду, закрывавшую пол-лица, но он производил впечатление глубокого старика. Он очень хорошо умеет заметать следы и теперь, наверное, скроется под другой личиной.

— Да, но я смотрел ему в глаза, dottora. Если он встретится мне на пути, я узнаю его. Никакие хитроумные уловки не помогут.

— В его арсенале не только хитроумные уловки, отче. Теперь у него в руках девятимиллиметровый ствол и тридцать пуль. Пропали табельное оружие Понтьеро и запасная обойма.