Начмед училища полковник медицинской службы Раневский возбужденно бегал по санчасти. У пятерых засранцев (в хорошем смысле слова) обнаружили дизентерию. Их с пристрастием допрашивали с целью выявления очага заражения. Причем вопросы задавались так, чтобы из ответов следовало, что заразились они вне стен училища.

– Ну, напрягайтесь, вспоминайте, где вы в увольнении принимали пищу?

– Мы в увольнении не ели, – нестройно промычали курсанты.

– Может, пирожки где покупали? – с надеждой спросил дежурный врач.

Опрашиваемые понуро молчали.

– Молчание – знак согласия. Значит, все-таки пирожки. – Доктор радостно потер руки.

Он неожиданно обратился к одному из курсантов:

– А вот вы какие пирожки любите?

Дурашка по доброте душевной начал перечислять:

– С рисом с яйцами, с картошкой, с ливером…

– Вот и чудненько, так и запишем – с ливером.

В кабинет заглянул Раневский:

– Ну, что тут у вас?

– Товарищ полковник, как и предполагали, в районе станции метро «Василеостровская» каждый съел по три пирожка с ливером.

Инфицированные обреченно молчали, им было уже все равно. Через час их отправили в инфекционное отделение госпиталя.

У полковника слегка отлегло, но только слегка. Это тебе не ОРЗ какое-нибудь, придется докладывать.

По училищу поползли нехорошие слухи. У станции метро убрали лоток с пирожками, закрыли курсантское кафе «Кортик», все, что можно, засыпали хлоркой и, наконец, отменили увольнения. В воздухе витало тревожное слово «карантин».

Если бы это случилось, к примеру, в Алма-Атинском общевойсковом училище, то и Бог бы с ним, но ВВМУ им. Фрунзе имело свою специфику.

На учебу в училище отправляли своих детей и внуков некоторые руководители партии, правительства и Вооруженных Сил. Один внук главкома чего стоил. Что такое взволнованная баба Зина – она же жена главкома – на флоте знали все.

Но это еще полбеды. В училище обучались родственники руководителей стран Варшавского Договора. Их было немного, и от греха подальше их отселили в гостиницу. Скандал принимал международный характер, а это уже не просто понос – это уже что-то между вредительством и изменой Родине! На решение проблемы были брошены лучшие силы военной медицины.

Маховик борьбы с дизентерией раскручивался по полной. Больше других досталось работникам продпищеблока, им впору было подавать в суд по статье «доведение до самоубийства». Санчасть не справлялась, нужно было взять анализы у всего личного состава училища. Для этого были развернуты дополнительные медпункты в лекционных аудиториях и привлечены слушатели военно-медицинской академии.

Курсанты старших курсов переживали эту ситуацию особо, как-никак отменены увольнения, а они уже вовсю женихались, некоторые даже имели детей. Пал Палыч Пнев приказал дежурному строить роту. Он ощущал легкое раздвоение личности, с одной стороны, он был счастлив оттого, что заболевшие не из его роты, а с другой – его пугала предстоящая проверка Центральным военно-медицинским управлением.

Пал Палыча интересовал вопрос: как же эти оболтусы умудрились заразиться? Он был искренне озадачен. В задумчивости он стоял перед строем и как бы сам с собой разговаривал вслух:

– Болезнь передается фекально-оральным путем, что же они, говно ели?

Механизм передачи инфекции Палыч воспринял чересчур буквально.

Рота хохотала от души, со слезой и с корчами.

– Ну что ржете? Что ржете? Дожили до четвертого курса, а все как дети малые. Смеяться будем завтра, когда приедет комиссия. Возглавляет комиссию начальник Центрального военно-медицинского управления генерал-полковник Москитов!

Стук молотка сбил его с мысли. На стену в коридоре вешали стенд про дизентерию. Три ровные колонки с рисунками – симптомы, лечение, профилактика. Пнев подключился к процессу.

– Ровнее вешай, что, глаз нет? У нас понос, а не слепота! Всем до завтра вызубрить симптомы, как корабельный устав! А сейчас налево! В аудиторию А-203 для сдачи бакпосева шагом марш!

Из дверей аудитории выглянула медсестра неопределенного возраста и противным голосом проскрипела:

– Заходим по трое, времени не теряем, брюки снимаем заранее. Первые трое заходим.

Подошел замполит факультета, окинул взглядом очередь и с укором произнес:

– Ну все не как у людей, в стране уборочная, а у них посевная!

Решив, что в трудную минуту нужно быть ближе к народу, он зашел в аудиторию. Первая тройка беспрекословно выполняла указания врачей. Третий в очереди стоял со снятым ремнем и откинутым клапаном брюк, тот, что в середине, был в трусах со спущенными до щиколоток брюками, первый стоял согнувшись пополам, со спущенными трусами, и старательно раздвигал руками ягодицы. К нему подошла медсестра, в руке у нее была длинная проволока с петлей на конце. Она наклонилась и заглянула ему в задницу, как в замочную скважину соседям по коммуналке. Смазав петлю вазелином, медсестра отработанным движением загнала проволоку в зад. Сфинктер инстинктивно сжался, и бедолага понял, что выражение «очко сыграло» – это не фигура речи. Медсестра несколько раз провернула проволоку, словно ключ в старом, ржавом амбарном замке, и аккуратно вытащила наружу. Все, что удалось зацепить, она ровным слоем размазала по питательной среде в чашке Петри.

– Следующий!

Конвейер заработал. Замполит вышел в коридор, вытер платком испарину со лба и под впечатлением от увиденного пробормотал:

– Теперь понятно, почему эти политэмигранты издают журнал под названием «Посев».

На следующий день с утра должна была начать работу комиссия. Все старались не за страх, а за совесть. От выводов комиссии зависело, объявят карантин или отделаемся легким испугом.

После утренней приборки Пал Палыч обошел помещения роты.

– Ну что ж, все вроде бы хорошо, но чего-то все-таки не хватает. Давыдкин! Сооруди какой-нибудь плакатик по-быстрому.

– Какой?

– Ну, чтоб как у Маяковского!

– Маяковский так Маяковский. Скажите, чтоб мне выдали два листа ватмана и тушь с перьями.

Проверка началась с минно-трального факультета, прошло уже два часа, и Пнев решил отправить лазутчика. Через тридцать минут тот вернулся.

– Докладывай, что там?

– Товарищ командир, генерал лютует. За показуху дерет!

– Конкретней можешь?

– Они везде развесили накрахмаленные полотенца, а он и говорит, раз чистые, значит, никто не пользуется.

В ротном коридоре у входа стояла эмалированная емкость с осветленным раствором хлорки, рядом висело белоснежное полотенце. Пал Палыч рванул туда, бросил на пол полотенце, вытер об него ноги и заботливо повесил на место.

– Дежурный! Туалетную бумагу из гальюна убрать!

Переданную вечером с воли туалетную бумагу заменили на нарезанную газету. На это ушла подписка «Стража Балтики».

– Пал Палыч, а газету разминать?

Ответить он не успел, с криком «Идут!» вбежал дневальный.

Первым шел генерал-полковник медицинской службы Москитов. Это был крепкий мужик с колючим взглядом, его лысину облагораживали седые крылышки над ушами, на груди – солидный иконостас орденских колодок, который венчала золотая звезда Героя Соцтруда.

Командир роты выскочил навстречу:

– Товарищ генерал-полковник, командир четырнадцатой роты капитан третьего ранга Пнев!

– Больные в роте есть?

– Никак нет! – выпучив глаза, отрапортовал Пал Палыч.

Начался обход. Генерал скосил глаза на зачуханное полотенце и удовлетворенно кивнул.

Выйдя из спального помещения, он подозвал дежурного.

– Товарищ генерал-полковник, дежурный по роте курсант Балдахинов!

– Сейчас проверим, что у вас личный состав знает о дизентерии, – предвкушая веселую сцену, сказал Москитов. – Давайте, товарищ Балдахинов, доложите, что вы знаете о дизентерии.

Генералу не повезло. Балдахинов был отличником по факту и короедом по сути, все, что было на стенде, он вызубрил.

– Дизентерия относится к группе острых кишечных инфекций с фекально-оральным механизмом передачи, которые характеризуются симптомами общей интоксикации и диареей….

Минут пять в полной тишине он тараторил без остановки. Его не перебивали.

– Доклад окончен!

Генерал с удивлением и растерянностью оглянулся на членов комиссии. Те тоже переживали состояние, близкое к шоку.

– Ну а что является возбудителем дизентерии?

– Возбудителем дизентерии является бактерия – неподвижная палочка рода Шигелла.

Москитов обратился к проверяющим:

– Товарищи офицеры, мы в военно-морском или в военно-медицинском училище?

Окрыленный успехом Пнев выдохнул:

– Не желаете осмотреть гальюн?

Все скучились в гальюне, хлорка выедала глаза, раковины блестели, а краны сияли, как шлемы пожарных. Дверцы в кабинках были открыты, демонстрируя девственную чистоту толчков.

– Ну что ж, с таким настроем, возможно, и карантин не понадобится.

Генерал вышел в коридор и повернул на выход. Прямо перед его взглядом висел огромный плакат: «ДИЗЕНТЕРИИ СИЛЕН НАКАЛ, ЧЕМ ЧИЩЕ РУКИ, ТЕМ ТВЕРЖЕ КАЛ!»

Вся комиссия зашлась в хохоте. То ли от хлорки, то ли от смеха по щекам лились слезы.

Успокоившись и вытерев платком глаза, Москитов обернулся к офицерам:

– Воистину, лучшее лекарство – это смех и сон. Но только не при поносе!