Традиции на флоте – это все! Освященные веками, они словно сваи в фундаменте, на котором покоится дисциплина и порядок. С курсантских лет главным делом было изучить и приспособить себя к обычаям и традициям военно-морской службы. Как можно спустить корабль на воду, не грохнув о борт бутылку шампанского? А пересечь экватор без праздника Нептуна? Возможна ли пьянка без третьего тоста – «за тех, кто в море»? Конечно, нет! И ни один нормальный моряк в море в пятницу не выйдет, и на палубу не плюнет, и на кнехт не сядет, и свистеть, упаси Боже, не станет.

Традиций на флоте много, есть зародившиеся еще в петровские времена, а есть устоявшиеся не так давно, но уже прочно вошедшие в жизнь. Была такая молодая традиция и на Черноморском флоте – посылать под Новый год гидрографическое судно в Поти за мандаринами. Называлось это «Мандариновый поход».

Старый, измученный службой и непростыми семейными отношениями капитан III ранга дослуживал вместе с судном. Они давно стали одним целым, и трудно было определить, где он проводил больше времени, дома или на службе. Он отчего-то внутренне был убежден, что одновременно с уходом на пенсию его судно отправят на вторчермет. В том, что судно его, он не сомневался ни на секунду, хотя и дошел уже до такой степени душевного раздвоения, когда и на судне уже невмоготу, и без него уже никак.

Раздался робкий стук в каюту, командира побаивались.

– Товарищ командир, вас комдив вызывает.

– Добро, свободен.

Придирчиво осмотрев себя в зеркало и отцентровав отработанным движением руки фуражку, он не спеша, с чувством собственного достоинства отправился в штаб дивизиона. Командиру было не по себе, всю ночь снилась какающая собака, да и зябкая ноябрьская морось действовала угнетающе.

– Разрешите, товарищ капитан I ранга?

– Заходи, присаживайся. Принято решение в этом году за мандаринами послать тебя.

Тут следует заметить, что после двадцати лет корабельной службы офицер становится легковозбудимым, как клитор зрелой женщины.

В командирской голове мелькнула мысль: «Так вот к чему собака-то…» Его идеально выбритое лицо залило багрянцем, шея раздулась, глаза вылезли из орбит. Срывающимся голосом он возопил:

– Десять судов у стенки, что, помоложе никого нет?!!!

Комдив, не обращая внимания на нервный срыв, дал ему выпустить пар и спокойно подытожил:

– Выход через неделю, финансами займись лично, а то вечно или денег не хватает, или мандаринов. Свободен.

На флоте к этому мероприятию относились серьезно, для командования и офицеров штаба заказы оформлял помощник командующего, в гидрографии – замначальника ГС, в дивизионе – замкомдива. В политотделе спецчастей этим занимался лично начПО.

Придя на судно, командир вызвал старпома и зама. Он уже давно пришел к тому, что, если есть подчиненные, самому работать не обязательно.

– В общем, так, через неделю идем в Поти, заму заниматься деньгами, а тебе, старпом, мандаринами и прочей хренотенью, которой забьют трюм моего судна.

Под прочей хренотенью командир имел в виду эвкалиптовые веники, чачу, вино и дефицитную галантерею, в изобилии производимую грузинскими цеховиками.

Подготовка к выходу шла полным ходом, на судно начали подвозить заказы. Первым прибыл помкомандующего, щегольски одетый, в лаковых туфлях капитан I ранга. Старпом с замом встречали его в старпомовской каюте. Внимательно изучили аккуратно отпечатанный список на четырех листах – звание, фамилия, килограммы, литры, сумма. В конце – итого, что тут скажешь, штабная культура. Деньги пересчитали и, удовлетворенные результатом, помкомандующего отпустили. Зам почему-то с неприязнью пробурчал ему вслед:

– Щелкун паркетный.

Политотдел передал заказ в красной коленкоровой папке с профилем Ильича, со своими было проще – нестройные каракули на тетрадных листках и деньги в целлофановом пакете.

Старпом с замом подбивали бабки.

– Ну, что получается, мандаринов тонны полторы, сотни две эвкалиптовых веников, пятьдесят литров чачи и сто двадцать литров вина.

– И лифчики не забудь, пятьдесят четыре штуки, утром из экспедиции список с размерами привезли и деньги.

В каюту постучали.

– Войдите.

В дверь заглянула девушка.

– Разрешите? Я из экспедиции, из гидрологического отряда. В общий список записаться не успела, вы не выручите, не примете от меня заказик?

Она так искренне просила, что отказать было невозможно. Старпом протянул руку:

– Ну что там у вас, давайте.

Она протянула свернутый вчетверо лист бумаги и деньги. Старпом деньги отдал заму, а лист машинально засунул в нагрудный карман рубашки. Зам потянулся, изогнувшись в кресле, и передернуся.

– Все, финита, по домам отдыхать, утром выход, нужно с семьей побыть.

Дома старпома встречала жена.

– Давай скидывай все с себя в стирку. Чистое, в море, я тебе приготовила, умывайся и за стол.

Настроение было прекрасное, его ждал праздничный ужин и традиционное в таких случаях исполнение супружеского долга. Переодевшись и умывшись, он сел за стол, налил рюмку водки и приготовился произнести тост. На кухню вошла жена, растерянный вид и полные слез глаза ничего хорошего не сулили. Она протянула ему свернутый вчетверо листок и кладбищенским тоном спросила:

– Что это такое?

Он развернул листок и начал читать – «Женя Савчук, два бюстгальтера с косточкой, размер 3, телефон 23–16–52».

– Да ты все не так поняла!

Спали они в разных комнатах.

Рано утром тихо, без суеты отошли от Каменной стенки и двинулись на Кавказ. Размолвку с женой старпом особо не переживал, был уверен, что после возвращения все образуется и будет как прежде. По пути в Поти нужно было зайти в район Гудауты, дело в том, что взять и просто так послать корабль за мандаринами как минимум не комильфо, и поэтому командование каждый год придумывало повод – ревизию взлетно-посадочной полосы в Бамбора, где на военном аэродроме базировались гидросамолеты. Несмотря на время года, погода баловала. На мостике полумрак, тишина и покой. Штурман колдовал у себя в рубке, командир пытался завязать разговор с рулевым.

– Вот ведь загадка, отчего это рыбы плавают, а моряки ходят? Как думаешь?

Философского настроя командира рулевой не поддержал и ответил с девственной чистотой восприятия, человека, не обремененного знанием:

– Ясен перец, они же рыбы, а моряки люди!

Наблюдая в иллюминатор за птичьим клином, командир попытался продолжить диалог:

– Интересно, почему птицы на юг летят?

– Ну не пешком же им идти, – поняв вопрос по своему, ответил рулевой.

Так времечко и скоротали. Рассвет в море момент особый, когда первые розовые лучи касаются палубы и заливают ярким светом ходовой мостик, каждой клеточкой организма начинаешь ощущать рождение нового дня.

Осмотрев судно, командир почувствовал себя Ноем. Все леера и палубы были забиты перелетными птицами всех возможных видов. Ночью, посреди моря, уставшие, они, завидев ходовые огни, принимали судно за сушу и садились отдохнуть, с тем чтобы, набравшись сил, продолжить свой полет. Кого здесь только не было… Больше других повезло перепелкам, судовой кок избавил их от дальнейших мучений, собрав в большую картонную коробку и включив в меню.

Отработав на взлетно-посадочной полосе в Бамборах, взяли курс на Поти. И ведь что интересно, чем ближе к Поти тем грузинистее становились птицы. Важно сидящие на леерах нахохлившиеся грачи с большими черными клювами напоминали торговые ряды Потийского колхозного рынка, для полноты ощущений не хватало только кепок.

Ошвартовались в Военной гавани. На причале судно встречали заранее предупрежденные авторитетные жители города. Для местных это было событие, такие серьезные оптовики бывают не часто. Начался процесс, первым взял слово самый старший среди авторитетов. Поправив кепку, он торжественно обратился к командиру:

– Генацвале, когда товар смотреть будешь?

– А вот прямо сейчас и начнем, батоно.

Из Военной гавани в сторону частного сектора двигалась странная процессия. Впереди шли местные авторитеты, все в черном, прикрытые сверху солидными кепками. Почему-то вспомнились грачи. За ними, соблюдая дистанцию, шли командир, старпом и зам. Зашли в первый двор, встречала их седая старушка, закутанная во все черное, с большим серебряным подносом в руках. На подносе стояли хрустальный графин с чачей, три серебряные рюмки и несколько аппетитно разломленных мандаринов. Хряпнув по рюмке и закусив мандарином, поинтересовались, сколько кустов цитрусовых в хозяйстве. За хозяев ответил предводитель делегации:

– Дорогой, этот двор может дать сто пятьдесят килограммов мандаринов и десять литров отборной чачи. Вино здесь не бери – кислит.

Старпом сделал пометки в блокноте, и процессия двинулась дальше. После дегустации в пятом по счету дворе вкусовые рецепторы начали давать сбой. В это время матросы во главе с боцманом прореживали местную эвкалиптовую рощу.

На следующий день рано утром к борту стали подъезжать машины с товаром. Цены были оговорены со старейшинами заранее, поэтому процесс обмена мандаринов на рубли трудностей не вызывал. Ящики с мандаринами взвешивали, аккуратно ставили на поддоны и краном опускали в трюм. Эвкалиптовые веники в связках по десять штук укладывали туда же. Вино и чачу в бутылях разных форм и размеров, заткнутых кукурузными початками, в плетеных корзинах складывали отдельно. Наблюдавший за процессом старый грузин очень переживал.

– Э, генацвале, нэжно грузи, как нэвэста.

Погрузка шла к завершению, задерживали цеховики. Наконец подвезли три коробки с лифчиками.

– Вот, уважаемый, бери, твой женщина доволен будет. Сам носил бы, честный слово!

Через трое суток швартовались в Стрелецкой бухте к причалу гидрографического района, подальше от любопытных глаз. Ближе к обеду началась движуха, сначала подъезжали штабные волги с холеными мичманами-адъютантами, потом разгрузка пошла повеселей. Часам к восемнадцати на судне не осталось ни мандаринов, ни эвкалиптовых веников, ни чачи, ни даже лифчиков. Теперь можно домой. Старпом отпросился у командира и стал собираться. Уложил в дипломат бутылку чачи и три бутылки вина, подготовил вязанку веников и не глядя высыпал мандарины из ящика в коробку из-под лифчиков, аккуратно обмотал ее крест, накрест бельевой веревкой и сделал для удобства ручку.

Такси ожидал недолго, до дома долетели с ветерком. Таксист оказался заядлым парильщиком и вместо денег взял веник. Жена встретила его с распростертыми объятиями, об инциденте с запиской и не вспоминала. Настроение было прекрасное, его ждал праздничный ужин и традиционное в таких случаях исполнение супружеского долга. Жена возилась с мандаринами. Налив себе чачи, а жене вина, старпом ее поторопил:

– Скоро ты? Давай быстрей, уже налито!

– Сейчас, только мандарины переложу.

Старпом расслабился и приготовился произнести тост. На кухню вошла пылающая гневом жена, в руке, как приговор, она держала два бюстгальтера с косточкой, третьего размера, с приколотой к ним запиской «Савчук Женя, телефон 23–16–52». С угрозой в голосе, выделяя каждое слово, она спросила:

– Что это такое?

– Да ты опять все не так поняла!

Ну и сука же эта Женя Савчук, то записаться не успела, то забрать не успела. Спали они в разных комнатах.