К нам стремительно подбежала расстроенная и потрясенная леди Джерленд. Все окружили ее, и она пролепетала:

– Мои драгоценности, жемчуга… все украдено!

Как мы потом узнали, похитили далеко не все. Интересно, что кража была совершена с большим знанием дела. Бриллиантовая звезда, подвеска с рубинами, ожерелья и браслеты – из украшений были вынуты не самые крупные, но самые лучшие и ценные камни, те, что обычно занимают меньше места. Для своей работы грабитель выбрал то время, когда леди Джерленд пила чай, и в узком проходном коридоре, среди бела дня, взломал дверь каюты, отыскал мешочек, спрятанный на дне коробки со шляпой, и выбрал то, что ему особенно понравилось. Все мы разом вскрикнули. У нас мелькнула одна и та же мысль: драгоценности украл Арсен Люпен! Действительно, только он – таинственный и неуловимый, как всегда, – мог совершить такую необыкновенную кражу.

В результате происшествия Розен обедал в одиночестве. А вечером мы узнали, что капитан вызвал его к себе для объяснений. Когда арестовали Розена, мы вздохнули с облегчением. Вечер прошел за игрой в карты и танцами. Мисс Нелли была поразительно весела, доказывая всем своим поведением, что если она и принимала благосклонно ухаживания Розена, то теперь о нем больше не вспоминала. Я был окончательно сражен и ночью, при свете луны, признался ей в своей преданности с волнением, которое ей даже понравилось. Но на следующий день, к общему изумлению, стало известно, что улик против Розена явно недостаточно и его освободили. Сын солидного негоцианта из Бордо, он представил документы, оказавшиеся в полном порядке. Кроме того, на обеих его руках не было следов от ран.

– Бумаги, подумаешь! – восклицали враги Розена. – Но у Арсена Люпена есть все, что угодно. А что касается раны – значит, ее вообще не было.

Их оппоненты возражали, что в момент совершения кражи Розен гулял по палубе. На что быстро нашелся очередной аргумент: «Разве такому человеку, как Люпен, необходимо присутствовать при краже, совершаемой им самим?!»

Помимо иных соображений, имелся пункт, который не могли опровергнуть даже самые завзятые скептики: какой другой блондин, кроме Розена, путешествовал в одиночестве под именем, начинающимся с буквы Р? Несомненно, телеграмма сообщала о Розене. Поэтому, когда он за несколько минут до завтрака храбро направился к нашей группе, мисс Нелли и леди Джерленд встали и ушли, что ясно доказывало, как они его опасались.

Час спустя рукописный циркуляр прочли все служащие парохода, матросы и пассажиры: «Луи Розен обещал сумму в десять тысяч франков тому, кто обнаружит Арсена Люпена или найдет похитителя драгоценностей».

– А если никто не поможет мне разыскать этого разбойника, – объявил Розен капитану, – то я один справлюсь с ним.

Розен против Люпена, или, скорее, как потихоньку говорили, Арсен Люпен против Арсена Люпена, – схватка обещала быть интересной! Борьба продолжалась два дня. Все видели, как Розен разгуливал по палубе, вступал в разговоры с матросами и расспрашивал их, пытаясь докопаться до истины. Даже ночью он бродил, как призрак, появляясь то тут, то там. Капитан со своей стороны также проявлял самую энергичную деятельность. Все уголки «Прованса» были тщательно обысканы.

Служащие осмотрели все каюты без исключения, справедливо полагая, что украденные вещи могли быть спрятаны в любом месте, но только не в каюте самого вора.

– Ведь найдут же наконец что-нибудь, не правда ли? – спросила меня мисс Нелли. – Будь он хоть волшебник, он все-таки не может сделать бриллианты и жемчуга невидимыми!

– Почему же не может? – возразил я. – Впрочем, надо было бы проверить еще подкладки наших шляп, жилетов и вообще всю нашу одежду. – И, показав мисс Нелли фотоаппарат, которым я постоянно снимал ее в различных позах, прибавил: – Вот хоть бы в таком маленьком аппарате разве не нашлось бы места для всех драгоценностей леди Джерленд? Делаешь вид, что снимаешь, – и дело в шляпе!

Обыск не дал никакого результата, кроме одного, замечательного по своему комизму: у капитана украли часы! Взбешенный, он удвоил усилия и еще тщательнее стал следить за Розеном, с которым имел несколько серьезных разговоров. На следующий день часы обнаружились в белье помощника капитана. Все это походило на чудо и ясно обрисовывало обычную манеру Арсена Люпена, умеющего издеваться над заинтересованными в деле людьми.

Он был настоящим мастером. Когда я следил за мрачным, упорным Розеном, то думал о той двойственной роли, которую должен был разыгрывать знаменитый мошенник, и не мог им не восхищаться. Но вот в предпоследнюю ночь вахтенный офицер услышал стоны в самом темном углу палубы. Приблизившись, он увидел какого-то человека, лежавшего на полу: голова его была замотана толстым серым шарфом, а руки связаны тонким шнурком.

Его развязали, подняли и привели в чувство. Это оказался Розен. Да, это был Розен, на которого напали во время одной из его ночных экскурсий, а затем связали и ограбили. Визитная карточка, приколотая булавкой к его одежде, гласила: «Арсен Люпен с благодарностью принимает десять тысяч франков, обещанных Розеном». В действительности в похищенном портфеле находилось двадцать тысяч.

Конечно, несчастного обвиняли в симуляции, но помимо того, что сам он не мог связать себя таким образом, было удостоверено еще одно крайне важное свидетельство. Почерк на карточке оказался совершенно не похож на почерк Люпена, воспроизведенный в газете, найденной на «Провансе».

Итак, Розен не был Арсеном Люпеном, а присутствие грабителя на корабле подтвердилось еще раз и очень трагически! Паника охватила все наше общество. Никто не осмеливался остаться один в каюте, а тем более отважиться на прогулку в отдаленных местах парохода. Пассажиры, которые были уверены друг в друге, благоразумно предпочитали собираться вместе, но даже между самыми близкими возникло инстинктивное недоверие.

Ведь всем угрожал не обычный грабитель, которого можно выследить, – нет, Арсеном Люпеном мог оказаться один из нас. Возбужденное воображение приписывало ему таинственную и безграничную власть. Предполагали, что он в состоянии замаскироваться самым неожиданным образом и превратиться в уважаемого майора Раусона, в благородного маркиза де Равердана или даже, отбросив уличавшую его букву Р, в любую другую личность, известную всем нам, в семьянина с женой, детьми, слугами и так далее.

Депеши беспроволочного телеграфа с американского берега не принесли, по-видимому, никаких известий. По крайней мере, капитан ничего нам не сообщил. Его молчание не могло нас успокоить, поэтому последний день путешествия казался нам бесконечно длинным. Мы провели его в тоскливом ожидании приближающегося несчастья: не воровства и не простого нападения, а преступления, возможно, убийства…

Трудно было предположить, что Люпен удовольствуется лишь двумя незначительными кражами. Поскольку судовое начальство оказалось бессильно, ему, ставшему неограниченным властелином парохода, стоило только захотеть. Все было в его власти – и жизни людей, и их имущество! Но для меня наступило чудесное время: именно благодаря Люпену я был обязан доверием ко мне мисс Нелли. Потрясенная всеми происшествиями, робкая по своей природе, она постоянно искала возле меня защиты и безопасности, что доставляло мне наслаждение. В душе я благословлял Арсена Люпена. Не он ли нас сблизил? Не по его ли милости я имел право предаваться дивным мечтам? То были и грезы о любви, и мысли не совсем платонические – почему мне не сознаться в них?

Мой род д’Андрези из Пуату – очень древний, наш герб давно потускнел, и мне кажется, что желание придать ему прежний блеск вполне достойно дворянина.

Я чувствовал, что мои желания нисколько не оскорбляют Нелли. Ее улыбающиеся глаза поощряли меня, нежный голос подавал надежду. И до последнего момента мы не расставались, стоя рядом и облокотившись на борт парохода, а берега Америки все приближались. Розыски прекратились. Пассажиры ожидали конца поездки. От роскошного первого класса и до последних мест, где помещались эмигранты, все мы жадно надеялись, что в последнюю минуту наконец объяснится неразрешенная загадка: под каким именем и маской скрывается знаменитый Арсен Люпен.