На другой день в девять часов утра граф встал, собираясь пойти перед завтраком в «Лионский кредит». Он оделся, выпил чашку кофе и спустился в конюшню. Сделав там некоторые распоряжения, Субиз вернулся к жене. Она причесывалась в спальне. Граф прошел в соседнюю комнату. Через несколько секунд он совершенно спокойно спросил жену:

– Вы, вероятно, взяли его, мой друг?

– Что? Я ничего не брала.

– Вы переложили ожерелье?

– Я даже не открывала дверь…

Граф застыл на пороге и встревоженно пробормотал:

– Вы ничего не трогали?.. Кто же взял футляр?..

Жена бросилась в альков, и оба начали лихорадочно искать ожерелье, сбрасывая на пол коробки. Между тем граф повторял:

– Все, что мы делаем, бесполезно. Я положил футляр сюда, прямо на эту полку.

Субиз зажег свечу, поскольку в алькове было довольно темно. Затем они перенесли в спальню белье и все остальные вещи. Когда на полках уже ничего не осталось, Субизы с отчаянием признались себе, что «ожерелье королевы» исчезло. Дали знать в полицию. Комиссар, узнав подробности, спросил:

– Граф, уверены ли вы, что никто не мог проникнуть в спальню сегодня ночью?

– Вполне, так как я сплю очень чутко. Кроме того, дверь этой комнаты запирается на задвижку.

– Нет ли другого хода, через который можно бы войти сюда?

– Только одно окно, но оно заставлено.

– Я хотел бы удостовериться…

Снова зажгли свечи. Комиссар обратил внимание, что окно было лишь наполовину закрыто сундуком, который, кроме того, немного отстоял от рамы.

– Однако сундук стоит довольно близко к стеклу, – заметил граф, – и его невозможно отодвинуть, не произведя большого шума.

– Куда выходит окно?

– Во внутренний дворик.

– Сколько там этажей?

– Есть еще два, но вровень с тем, где живет прислуга. Над двориком натянута очень мелкая сетка.

Осмотрев окно, они убедились, что оно плотно закрыто. Следовательно, никто не пытался влезть в комнату со двора. Таинственный грабитель не мог уйти и через спальню. В таком случае задвижка двери, ведущей в альков, была бы отодвинута. Комиссар немного подумал, а затем, обратившись к графине, сказал:

– Знал ли кто-нибудь из домашних, что вчера вы должны были надеть ожерелье?

– Конечно, но никто не подозревал, что мы прятали его здесь. Ни один человек. Разве только… – Графиня повернулась к мужу. – Я подумала о Генриетте.

– Кто эта особа? – осведомился комиссар.

– Монастырская подруга, которая поссорилась со своей семьей, когда решила выйти замуж за бедняка. После его смерти я взяла Генриетту к себе вместе с ее сыном, предоставив им квартиру в нашем доме.

– На каком этаже она живет?

– На нашем, совсем недалеко… в конце коридора… Мне кажется, окно ее кухни…

– Выходит во внутренний дворик? Не правда ли?

– Да, оно как раз напротив нашей спальни.

За этим объяснением последовало короткое молчание. После комиссар пожелал, чтобы его отвели к Генриетте. Она сидела за шитьем, а ее сын, Рауль, мальчик лет шести или семи, читал книгу возле матери. Полицейский окинул удивленным взором жалкое помещение, отведенное графиней своей подруге, – квартира состояла из маленькой кухни и одной комнаты без печки. Комиссар сразу же обратился к Генриетте с расспросами. Она была, видимо, поражена, узнав о совершенной краже.

– Господи, как это могло случиться?

– Не подозреваете ли вы кого-нибудь? Весьма вероятно, что вор прошел через вашу комнату.

Женщина искренно рассмеялась, не предполагая, что подозрение могло пасть на нее.

– Но я даже не выходила из квартиры. И потом, посмотрите сами… – Она отворила окно кухни. – Ведь до противоположной стены добрых три метра!

Ее лицо, еще молодое, но уже поблекшее от жизненных невзгод, выражало кротость и покорность судьбе. Комиссар не стал продолжать допрос: его закончил судебный следователь. Поговорили с прислугой, исследовали задвижку, проверили комнату целиком, осмотрели дворик… Все было напрасно: защелка оказалась нетронутой, а окно не могло ни открываться, ни закрываться со стороны двора.

Следователь же обратил особое внимание на Генриетту. О ней и ее жизни навели справки, но узнали, что за три года женщина выходила из дома только четыре раза, да и то всем было известно куда. Она исполняла обязанности горничной и портнихи у графини, которая относилась к ней необыкновенно строго, как объяснила потом остальная прислуга.

– Совершенно невозможно понять, – сказал следователь, – каким образом была совершена кража. На пути к решению вопроса стоят два препятствия: закрытое окно и запертая дверь. Как же вор мог войти, а потом скрыться, оставив их нетронутыми?

После следствия, продолжавшегося четыре месяца, у следователя сложилось следующее убеждение: нуждаясь в деньгах, Субизы продали ожерелье. Дело было прекращено.