Появление сторожа дало возможность Люпену прийти в себя. Ему принесли завтрак, который арестант по особому снисхождению получал из соседнего ресторана. Поставив поднос на стол, сторож удалился. Люпен сел, разложил салфетку, хлеб и сказал:

– Но будьте спокойны! Вам не придется туда ехать. Я открою одну тайну, которая вас поразит. Дело Кагорна на пути к завершению.

– Это почему же?

– Иск скоро закроют – говорю вам точно.

– Перестаньте: я только что был у начальника полиции.

– Это ничего не меняет. Неужели он знает лучше меня то, что касается Люпена? Вы понимаете, что Ганимар – простите мне это злоупотребление вашим именем – расстался с бароном, будучи с ним в очень хороших отношениях. Кагорн – и это главная причина его молчания – дал ему очень деликатное поручение вступить со мной в сделку. Возможно, в настоящее время барон снова завладел своими редкостями, пожертвовав для этого некоторой суммой.

Ганимар с изумлением посмотрел на заключенного:

– Каким образом вы в курсе всех событий?

– Мне только что принесли долгожданную телеграмму.

– Вы получили телеграмму?

– Да. Но из вежливости я не хотел читать ее в вашем присутствии. Если вы разрешите…

– Вы смеетесь надо мной, Люпен?

– Будьте добры, осторожно разбейте это яйцо. Вы сами убедитесь в том, что я не смеюсь.

Ганимар машинально повиновался, и у него вырвался возглас удивления. В пустой скорлупе оказался голубой лист бумаги. Сыщик развернул его. Это была телеграмма или, скорее, ее часть, от которой были оторваны почтовые пометки. Ганимар прочел: «Сделка заключена. 100 тысяч пуль получено. Все идет хорошо».

– Сто тысяч пуль? – спросил он.

– Да, сто тысяч франков. Это немного, но времена теперь тяжелые… А у меня постоянно такие крупные расходы! Если бы вы только знали мой бюджет…