Ганимар быстро заснул, и барон больше ничего не слышал, кроме звучного и равномерного храпа сыщика. На рассвете они вдвоем вышли из каморки. Тишина раннего утра царила и в замке. Довольный, сияющий от радости Кагорн и неизменно спокойный Ганимар поднялись по лестнице. Ничего подозрительного они не заметили. Ганимар взял ключи и пошел в галерею. Его помощники крепко спали, расположившись на сдвинутых тульях.

– Черт возьми! – проворчал инспектор.

В ту же минуту барон воскликнул:

– Картины!.. Буфет!..

Он произносил несвязные слова, задыхался и протягивал руки к пустым местам и голым стенам, где торчали крюки и болтались ненужные теперь веревки. Исчез Ватто, сняты полотна Рубенса, сорваны гобелены, а витрины с драгоценностями опустели! В отчаянии барон бегал по зале и вспоминал вслух денежные суммы, заплаченные за сокровища. Можно было подумать, что этот человек совершенно разорен и, кроме пули в лоб, ему больше ничего не оставалось.

Если что-нибудь еще и могло утешить Кагорна, так это только изумление самого Ганимара. Он осматривал закрытые окна и нетронутые дверные засовы. Везде был полный порядок. По-видимому, ограбление было совершено по заранее обдуманному плану. Ганимар бросился к двум агентам и начал их трясти. Они не просыпались. Тогда он внимательно посмотрел на них и заметил, что сон обоих помощников был слишком неестественным. Их усыпили! Но кто же?

– Он, Люпен!.. Или шайка под его управлением. Это манера Люпена. След виден во всем! Я даже думаю, барон, что он нарочно позволил мне арестовать себя в Америке!

– Значит, я должен навсегда отказаться от своих картин, от всего?! Но ведь он украл самые лучшие произведения из моей коллекции! Я бы отдал многое, чтобы вернуть их! Если больше ничего сделать нельзя – пусть грабитель сам назначит цену.

– Вот это разумно! Вы не возьмете обратно своих слов?

– Нет, нет и нет!..

– Итак, если следствие ничего не выяснит, я подумаю… Но если вы хотите, чтобы это удалось, то ни слова обо мне! – сказал Ганимар, а затем сквозь зубы прибавил: – К тому же мне нечем хвастаться!

Между тем оба помощника пришли в себя. Ганимар стал их расспрашивать, но они ничего не помнили.

– Не пили ли вы чего-нибудь?

Подумав, один сказал:

– Немного воды из графина.

Ганимар понюхал и попробовал воду. Жидкость не имела ни особого запаха, ни вкуса. В тот же день барон предъявил Арсену Люпену, содержавшемуся в тюрьме, обвинение в краже вещей из замка Малаки.